Читать книгу Преимущества победителя - Андрей Прохоренко - Страница 3

Глава 2. И пришел учитель

Оглавление

В двадцать четыре эрга Таниг взял на себя обязанности моего учителя, но последующее обучение под его руководством стало, наверное, наибольшим разочарованием всей моей жизни. Я ожидал совершенно иного. «Зря я не согласился на школу, – думалось мне. – Там хотя бы были сверстники и не так далеко от Палфеи и соседним планетам». Разочарование от первых эргов самообучения под руководством Танига, впрочем, быстро прошло. Самыми трудными были первые пять эргов. После десяти эргов я уже полностью привык к новому для себя коллективу, к новым условиям, полностью адаптировавшись к ним, став, если не любимчиком, то, во всяком случае, полноценным членом команды Танига. Сам по себе ашэнул был уникальной личностью даже среди мастеров и окружения.

Таниг отличался от остальных тем, что никогда без причины и повода не проявлял экстраординарных способностей. Он не раз говорил: «Наивысшая способность состоит в том, чтобы свести к минимуму проявление силы и экстраординарных способностей и жить, как обычный нэашт (представитель одной из ведущих межвселенских рас)». Я, будучи молодым, не понимал его, пока мой возраст не пересек отметку в несколько тысяч эргов. Только потом я постепенно начал понимать правоту слов Танига. Мой отец, заручившись поддержкой Танига, оказал мне неоценимую услугу. Никто бы меня так не направил, как этот невысокого роста, крепкий и уверенный в себе мужчина среднего возраста, без единой морщины на лице, большие и внимательные глаза которого, казалось, видели все и вся.

Внешний вид Танига, признаюсь, когда мы встретились с ним первый раз, меня не впечатлил. Я не мог увидеть его раньше, чем Таниг прибыл к нам домой, ни мысленно, ни любое видеоизображение ашэнула, хотя бы части его тела, что объяснялось принятыми его командой и им мерами безопасности. Когда я спросил о причине такой конспирации у матери, она, слегка усмехнувшись, произнесла:

– У Танига много врагов. И они о нем не забывают. Но Таниг, кроме того, что один из лучших ашэнулов, еще и фадж (в буквальном смысле лицо, которое побывало во всех точках Эночена).

– Сколько же ему эргов?

– Сын, – с добротой и любовью в голосе произнесла Ачэя, – этого не знает никто. Когда ашэнул переступает черту в сто тысяч эргов, он перестает считать свои года.

– А Таниг силен и могуч? Как он выглядит? Ты же можешь мне хотя бы частично прояснить этот вопрос.

Лицо матери после этой моей фразы сразу же посуровело. Улыбка исчезла с ее лица. Она слегка прищурилась, глядя на меня, еле заметно прикусив левый краешек губы, что было знаком некоторого ее недовольства, после произнесла:

– Хочешь меня обмануть? Не выйдет. Думаешь, что, когда я буду говорить о Таниге, ты сможешь считать с меня информацию о его внешнем виде?

– Я не собирался прибегать к недозволенным действиям, – попытался я убедить мать и сразу же запнулся.

Уличить во лжи меня не составляло труда. Мать усмехнулась.

– Хотя бы при Таниге не ври. Не исключаю, что сейчас, когда мы о нем говорим, он все слышит. Если бы я даже подробнее описала его, то это сразу бы стало известно ему. В таком случае ты вряд ли стал бы его учеником, а так, шансы сохраняются.

– И что, Таниг так занят, что может и не взять меня в ученики?

– Все решает он сам на основе информации о тебе, исходя из сложившихся обстоятельств. Мне его мысли неведомы. В нашем положении, когда тарны вот-вот появятся на дальних подступах к Эночену, нужно все взвесить, прежде чем принять ответственное решение.

– Ты не порекомендуешь ему, чтобы он меня взял?

– И слова не скажу в твою защиту. Я заинтересована в том, чтобы он тебя взял.

– А школа? Ты же одно время говорила, что уже беседовала на счет меня с учителями одной из школ.

– Школа научит тебя многому, но не тому, чему ты научишься под руководством Танига. Ты сам поймешь, о чем я говорю, только позже, когда повзрослеешь. Я и сама в школу пошла уже тогда, когда прошла базовую подготовку под руководством отца, а он был одним из самых лучших учителей нашего времени.

Ачэя замолчала. В ее словах я уловил нотки печали. Ее отец погиб не так давно, как раз накануне того, когда Ачэя и Джарн собирались переместиться жить на Палфею. Смерть отца Ачэи стала одним из факторов того, что она согласилась переехать жить в совершенно новые условия.

Тарны, перед тем, как их разбили, произвели ряд ударов огромной мощи по звездным скоплениям, в том числе попали и в сектор, где сосредотачивались наши силы для отражения их удара. Невзирая на защиту, заградительные поля и фартары последней конструкции, энергия, посланная тарнами для того, чтобы уничтожить нэаштов, неотвратимо сделала свое дело. Несколько галактик перестали существовать вместе с их обитателями, превратившись в мельчайшую пыль. Все фартары, не успевшие покинуть область, были распылены на молекулы. Тогда и погиб Рон – отец Ачэи. Точных свидетельств его гибели не было найдено.

Да и что можно найти, кроме молекул и черного безжизненного межзвездного пространства после удара такой силы? Джарн тогда обследовал все окрестности, но безрезультатно. Оставалось надеяться на то, что Рон, почуяв момент неотвратимой гибели, быстро запрыгнул в орн-капсулу (капсула для катапультирования в экстренных случаях, преимущественно в далекое прошлое) и скрылся, но зная характер Рона, который не позволил бы себе уйти, прежде чем весь экипаж фартара не был бы в безопасности, такое сложно было предположить.

Это уже после ухода тарнов пришлось восстанавливать разорванную в куски материю сразу в нескольких секторах Эночена, заделывать дыры, устранять воронки и разрушения, полученные во время войны. Пришлось зажечь сразу несколько солнц и приступить к восстановлению безжизненной зоны, ведь жизнь – явление, любящее заботу.

В описываемые мною времена внутри Эночена не было межзвездного пространства, в котором царили бы холод и межзвездный вакуум. Вместо них был ойфил – смесь из кислорода, воды и озона. Да, не везде концентрация ойфила была так высока, что можно было свободно дышать, хотя вокруг Палфеи существовало именно такое пространство. Но даже разряженный ойфил был средой, вполне приемлемой для существования самых разнообразных видов жизни, таких, завидев которые, даже я, привычный к разного рода необычностям, не мог оторвать от них глаз.

Впрочем, о гигантских эфашах – существах, похожих на медуз с бесчисленным количеством щупалец, плавающих в межзвездном пространстве, как в океане, и не только о них, я еще успею рассказать. Космос в наше время был принципиально иным и его описанию я посвящаю в своих записках значительное время.

Ачэя, естественно, просмотрела наперед мое возможное будущее и интуитивно почувствовала, что учеба под руководством Танига – наилучшее развитие событий не только для меня, но и для миллиардов потомков. Она прервала нашу беседу, сказав, что я сам составлю впечатление о Таниге, когда его увижу. Только она не сказала, что я расстроюсь, поскольку такой ашэнул, как Таниг, по моему видению должен был иметь соответствующий внешний вид, во многом отличительный от остальных, но Тан, как его уменьшительно все называли, был ростом даже ниже среднего. Никак я не мог понять, почему Таниг не структурирует свое физическое тело так, чтобы быть внешне мускулистым, высоким и сильным. Он же легко мог это сделать, но не хотел.

Итак, когда приехал Таниг, мать провела его с помощниками в дом, а мне сказала погулять снаружи в обществе Энцола и друзей.

«Вот всегда так, – с неудовольствием думал я, – как только что-то интересное, так я остаюсь за бортом».

Впрочем, так было нужно. Я отдавал себе в этом отчет. Тем более что после получаса вынужденного пребывания за пределами дома, ко мне пришла от матери следующая мысль: «Сын, тебя ждут. Мы в большой гостиной».

Через минуту я входил в просторную гостиную, в которой расположились гости, а также мать с двумя сыновьями и подругами. Как-никак, а приезд такой делегации, да еще издалека, был событием в нашем доме. Тем более что Таниг многих знал в Палфее и ко многим был приглашен, но первый визит решил совершить к нам. Это было честью для нас, признанием не только его дружбы с отцом, но и уважением к нашей семье.

Таниг, когда я увидел его в первый раз вживую, не впечатлил меня. Он совсем не вписывался в то представление об ашэнулах, которое у меня сложилось. Видать, разочарование, как я его не скрывал, все-таки проявилось на моем лице, в состоянии и в походке. Таниг, взглянув на меня своими большими, искристыми глазами, усмехнулся.

– Дая от воорутм имрмат. Нэагесарй тварт урул (Вот мы и встретились. Твое имя, как и лицо, мне известно). Сын должен идти дальше отца. Ты можешь это сделать, – усмехаясь и глядя на меня как-то особенно, произнес Таниг.

– Ты говоришь так, потому что знаешь, что с моим отцом случилась беда? Он попал в серьезную переделку? Что с ним?

– Твой отец вернется, но позже, – подумав, произнес Таниг. – Пришло время помочь тебе начать становиться на ноги. Для этого я здесь. Дальнейшее зависит от тебя. Ты выбираешь. Отец поручил тебя моей заботе, но твоя воля и твое решение могут, как позволить свершиться такому развитию событий, так и изменить события. В таком случае у тебя вырисуется, а со временем и подтвердится на физическом плане за счет твоих действий совершенно другая линия жизни, если ты выберешь школу.

– Но все уже решено? – неуверенно спросил я.

– Пока нет. Ты себя не предложил, а я не согласился взять тебя под свое ведение.

Я посмотрел на мать. Она сидела рядом и не вмешивалась в происходящее. Более того ни мыслью, ни жестом не подсказала мне, как себя вести.

– Что, растерялся? – поинтересовался Таниг, наблюдая за моей реакцией.

Покидать Палфею, признаюсь, мне не хотелось. Но внутренний голос, какое-то доселе неведомое мне чувство, возникшее в груди, подталкивали меня к тому, чтобы я изъявил свою волю в отношении того, чтобы отправиться с Танигом. Чем больше я ему противился, тем сильнее оно становилось.

«Да, что же со мной происходит?» – несколько возмутился я.

Окружающие молчали, оставаясь недвижимыми и ожидая моих слов.

– Я хотел отправиться с тобой, атал (учитель, старший), – подумав, произнес я и слегка наклонил вперед голову.

– Ты так сказал, потому что заставляешь себя принять мое ведение. Расслабься и трезво все взвесь. Я не требую от тебя сиюминутного ответа. Завтра я отбуду на некоторое время на планету Сарх. Там мне предстоит кое-что решить. Вернусь я, – Таниг задумался, с легким прищуром глядя на меня. – Через десять одгов (один одг равен двенадцати дням на Палфее). Тогда снова поговорим. Сейчас, как я вижу, ты не готов принять решение. Оно у тебя не созрело. Впрочем, в твоем возрасте от тебя сложно что-либо подобное ожидать.

– Я ответственно отношусь к своей жизни, – возразил я.

– Может и так, – усмехнувшись, произнес Таниг, но ты не готов.

– К чему?

– К тому, чтобы увидеть несколько разных вариантов будущего, которые я тебе покажу. Ты выберешь тот из них, который тебе понравится. Только тогда, если ты выбрал тот вариант, при котором я буду вначале тебя вести по жизни, мы поговорим.

– Сколько же всего вариантов ты мне покажешь?

– Двенадцать. Выбрать ты должен сердцем и сознанием одновременно. Сердце чувствует, а интеллект безошибочно определяет и подтверждает выбор сердца или подвергает его сомнению. Если есть нестыковка или разность в их решениях, значит, твой выбор не соответствует тому, что ты выбираешь. У тебя три попытки. Если все их ты проваливаешь, я ухожу ни с чем. Ты остаешься в таком случае на Палфее и поступаешь в ту школу, которую тебе определит совет при обращении к нему матери. Я беру тебя в том случае, если ты со второго раза определяешь последовательность событий, которая образуется в твоей жизни при моем ведении. При этом момент выбора и десять лет после него ты не видишь.

Я покажу тебе скорое возможное будущее на двести-триста эргов вперед. Может, ты увидишь и большую протяженность. Твоя задача – быть готовым увидеть и в соответствии со своими внутренними предпочтениями определить, что тебе нужно. Для этого тебе нужно поразмышлять над тем, что в мире нет хорошего или плохого. Нет лучшего или худшего. Выбирая по этому принципу, ты ошибешься. Выбор должен осуществляться на базе того, что ты захочешь почувствовать то место и ту деятельность, при которой твои способности и возможности, качества и свойства твоей личности смогут наиболее полно раскрыться и проявиться. Тебе необходимо будет это почувствовать. В общем-то, задача несложная, – произнес Таниг, с усмешкой глядя на меня.

Тут было от чего задуматься.

– А ты уже знаешь, как я поступлю и что выберу?

– Нет, но догадываюсь. Однако, догадка – только предположение…

– Но она на чем-то основана? – настаивал я.

– Что ты хочешь узнать? Заранее, какой выбор ты сделаешь? Так я тебе точно скажу, если ты не будешь размышлять над теми вещами, о которых я сказал, и не почувствуешь того, что тебе нужно, то ты не поедешь со мной, а пойдешь в школу. И предвидение здесь будет не причем. Я за тебя ничего не смогу сделать. Я лишь предлагаю, не более.

Я задумался. Ашэнул слишком хорошо видел меня и заранее предупреждал мои действия.

«Чего же я хочу? – подумалось мне. – Чего?»

«Быть собой, обрести свободу и силу неограниченного творения», – внезапно прозвучала мысль в моей голове.

Я слегка нахмурился и воззрился на Танига, предполагая, что это он послал мне такую мысль, хотя это было невежливо с моей стороны. Таниг же не шелохнулся. Выражение его лица не изменилось.

«Хитер», – подумал я.

Тут в беседу вмешалась мать.

– Как я поняла, ты уже все услышал из того, что хотел, не так ли?

– Пусть Таниг скажет, где отец, он точно догадывается, – звонко произнес я.

– Он за пределами Эночена, – тихо, но звучно произнес Таниг. – Пока он жив и мысли о тебе согревают его.

Я взглянул на мать. Она слегка улыбалась.

– Мы с тобой все обсудили? – со всей серьезностью спросил я у Танига.

– Поразмысли на досуге о том, что я тебе сказал, – вместо ответа произнес ашэнул.

После этого я покинул помещение, понимая, что взрослым нужно поговорить наедине. Мать после этой беседы вышла слегка окрыленная. Что ей Таниг сказал, я не знаю. Он при первой беседе показался мне каким-то веселым молчуном, который специально разыгрывает меня, не хочет все мне говорить.

Внешность мастера, его незатейливый комбинезон, высокие чэны (специальные сапоги), широкий пояс, на котором висела небольшая сумка и рядом с ней иченар – универсальное оружие, в большинстве случаев парализующее противника – все это наводило на мысль о том, что передо мной воин, руководящий морном (двадцатью бойцами), но никак не ашэнул.

Впрочем, мое впечатление об ашэнулах складывалось в результате просмотра информации, которую предоставляли детям, а она была приукрашиванием действительности. К тому же Таниг не носил почему-то положенного ему шлема, без которого я не представлял себе ашэнула. Мне так и хотелось его спросить: а где твой вошалн (специальный шлем, выполняющий не только защитные функции, но и позволяющий усилить способности)? В общем, я был некоторым образом разочарован. Даже окружение Танига было снаряжено, как мне казалось, более основательно и соответствующе моим представлением о том, как это должно быть. Правда, Танига все слушались беспрекословно. Было видно, что он среди своих помощников главный и пользуется у них авторитетом.

Ашэнул был нетороплив, основателен и никуда не спешил. Впрочем, он и не задерживался, делал все размерено и последовательно. После беседы с матерью Таниг отбыл на планету Сарх. Как и обещал, он вернулся через двенадцать одгов, после чего в том же помещении у меня с ним произошел разговор, который и определил мою судьбу, по крайней мере, на первых двенадцать тысяч эргов, хотя на самом деле этот срок стал впоследствии гораздо продолжительнее.

Мастера-ашэнулы могли жить в одном физическом теле очень долго. Срок составлял миллион, а то и больше эргов. Ашэнула, когда он переходил порог миллиона эргов, называли сэтар. Так вот, Таниг давно был сэтаром, поднявшимся над годами. Хотя внешне он не выглядел и на тысячу эргов. Время как бы замерло на его лице и не двигалось, сохраняя его таким, каким он был и сотни тысяч эргов назад. Только в глазах ашэнула читались: то ли какая-то печаль, то ли затаенная грусть. Как будто Таниг что-то знал такое, что постоянно расстраивало его. Впрочем, тогда я считал, что ошибался.

Когда я вновь предстал перед ашэнулом, в просторном зале никого кроме нас не было. Помощники Танига ждали его снаружи жилища. Таниг же, пристально глядя чуть мимо меня, поскольку смотреть в глаза считалось неприличным жестом, произнес:

– Что, заис (юный испытуемый), думал над тем, о чем я тебе говорил?

– Да, атал.

– Раз так, значит, ты сможешь без какого-либо труда выбрать свой путь. Не расстраивайся, если ты выберешь ту протяженность и то развитие событий, которые не позволят тебе обучаться под моим кураторством. Может, у тебя другая задача в жизни. Итак, перед собой сейчас ты увидишь сразу двенадцать возможных продолжений будущего. Они возникнут перед тобой в воздухе в виде последовательно развивающихся событий, следующих одно за другим. Каждая последовательность будет представлена перед тобой в эшкуле (вытянутая яйцеобразная конструкция). Двенадцать эшкулов – двенадцать жизненных продолжений. Из них ты должен будешь выбрать одно продолжение. В эшкуле события будут происходить медленно. Подходя к эшкулу и просматривая в каждом из них последовательность событий, ты сможешь прокручивать их ускоряя или замедляя вперед или назад, как захочешь, руководя процессом лишь силой мысли. Понял?

– Можно приступать, как только появятся эшкулы?

– Приступай. Какой эшкул ты скажешь убрать, он пропадет. Таким образом, исключая эшкул один за другим, ты выберешь себе будущее.

В следующую секунду передо мной возникли двенадцать золотистых вытянутых яиц. В них стали разворачиваться события. Я вначале разобрался с тремя эшкулами, потом еще с тремя, отсеяв их. Времени у меня было не более пятнадцати минут. Действовал я решительно и быстро, иногда хмурясь или потирая пучками пальцев виски. Таниг был невозмутим. Он ничего мне не говорил, только наблюдал за мной. Его лицо было на удивление спокойным и чистым от каких-либо намеков на переживание. Казалось, он уже знал, какой эшкул и какую жизнь я себе выберу.

Когда осталось всего два эшкула, наступил самое трудное время. Я, просматривая события то в одном, то в другом эшкуле, некоторое время колебался, прежде чем сделать окончательный выбор. В общем-то, события в обоих эшкулах были схожими, но в одном из них я после школы и становления отбывал обратно на Палфею, где должен был заняться под руководством одного из ашэнулов восстановлением ряда вселенных, в особенности солнц и межзвездного пространства, а в другом я отбывал на окраины Эночена. Если в первом случае мое будущее было определимым, то во втором случае у него не было продолжения. Я, обращаясь к Танигу, спросил:

– Почему во втором варианте нет продолжения? Я хотел бы посмотреть, чем все закончится, и как я поведу себя в дальнейшем.

Ответ Танига поразил меня.

– Я не вижу твоего будущего в случае выбора тобою этого варианта. Оно не формируется. Скорее всего, это сопряжено с какими-то событиями, которые не позволяют мне точно составить карту дальнейших событий. Возможно, на этом участке в наше будущее происходит внедрение сил, которые искривят его своим действием. Может быть, что-то еще, к примеру, катаклизм на уровне уничтожения нескольких вселенных не позволяет этого сделать.

– Но ты считаешь, что более вероятно вторжение?

– Я могу лишь считать. Дальнейшее покажут приближающиеся события, – произнес Таниг и слегка нахмурился.

Он что-то знал, но не хотел мне сейчас говорить. Я же продолжал уточнять ситуацию, размышляя над дальнейшим выбором.

– Влияние на эйдэтриум (общее название пространства и времени, в том числе прошлого, настоящего и будущего, которое уже определено, исходя из условий), идет точно извне. Значит, нас всех ждет война, так, атал?

– Возможно с большой вероятностью и то, о чем ты говоришь. Угроза нашествия вполне реальна. Те из наших врагов, которые делают первый шаг, а потом отступают, повторят попытку, чего бы им это не стоило. Твой отец и многие другие нэашты, в том числе и наши союзники, не стали бы рисковать жизнью, отправляясь на фартарах за пределы Эночена, где потерять себя проще простого даже при уровне технологий и знаний, который есть у ведущих рас. Межвселенский совет не разрешил бы им совершить такую экспедицию. Легко потерять лучших, но трудно вырастить им взамен достойных сынов и дочерей…

– То есть, отец, выбрав поиск за пределами Эночена, тем самым упреждает опасность, грозящую мирам внутри Эночена?

– И не только, заис.

Это слово не нравилось мне.

– Ты можешь меня называть по-другому? Не люблю, когда подчеркивают мою юность.

– Это унижает твое достоинство?

– Непривычно. К тому же в этом слове содержится какое-то пренебрежение ко мне.

– Эт вод (хорошо), как же тебя называть?

– Отаор.

– Нет, заис, Отаор ты для матери. Когда ты станешь учеником, тебе дадут новое имя. Твое детство тогда останется позади, именуемое твоим прошлым именем.

– Называй меня Мадор, – предложил я и посмотрел на Танига.

Он еле заметно усмехнулся.

– Пожалуй, я соглашусь, – негромко произнес ашэнул. – Мадор – обладающий силой, превосходящей всякое воображение, – вслух рассуждал Таниг. – Придумал неплохо, как для своего возраста. Только время выбора у тебя резко сокращается. Об этом ты подумал?

– А я уже выбрал.

– Да? И какое же жизненное продолжение ты себе определил?

– То, при котором нет определенного будущего. Мне интересно, а что же будет дальше. Может, я точно так же, как и отец, буду путешествовать за пределы Эночена, или мне придется помочь отцу, выручить его из беды, в которую он попал.

– Что ж, твой выбор, как и его причины, мне понятны. Не боишься?

– Страх неведом мне. Чувство опасности иногда проскакивает, но оно – не больше, чем предупреждение о том, что с тобой может произойти что-то неприятное. Неизвестность для того и существует, чтобы прояснить ее, не так ли, атал?

– Свет сознания рассеивает мрак и тьму невежества. Ты сделал свой выбор.

После этих слов один из эшкулов исчез, а второй, который я выбрал, стал больше и развернулся передо мной. В нем я увидел себя и Танига вместе. Мы летели на сфарге (один из видов кораблей для межвселенских перемещений) куда-то в необозримую даль космоса. Тогда я понял, что выбрал ведение Танига.

Ашэнул, после прохождения мной испытания, произнес:

– Твой выбор и мое расположение к тебе, а также знание того, что вскоре случится, совпали. Ты подтвердил необходимость стать и быть тем, кем нужно, чтобы отодвинуть от Эночена темную и когтистую руку, которая тянется к нему. Можешь еще отказаться или передумать. Трудные времена предстоят для всех нас.

– Если я передумаю, то Эночен уцелеет?

– Он изменится в любом случае в худшую сторону. Только в одном случае это случится позже, а в другом – мы станем свидетелем быстрого ухудшения ситуации в нем. Ты выбрал то продолжение, при котором ухудшение произойдет позже, а, может, и вообще не произойдет, пока будешь жив ты и твои ученики. Ведь ты станешь со временем ашэнулом, но не совсем ашэнулом.

– А кем? – сразу же уточнил я.

– Этого я не знаю. Все придется испытать тебе.

– Но ты же что-то видишь?

– Пусть мое видение будущего и восприятие происходящего не волнуют тебя. У каждого есть ошибки. Мы несовершенны, до какого уровня бы не дошли. Тебе следует это постоянно помнить. Есть правила, которые изменить пока что никто не смог. И эти правила диктуют реальность. Ее можно изменить только в узких рамках. Творение слабее того, что его покоряет и ставит себе на службу. Это – аксиома, подтвержденная тысячами триллионов лет и на много большим сроком.

– Неужели Эночен и космическое пространство все равно завоюют и покорят?

– Да, если мы не найдем способов сделать так, чтобы силы, которые пытаются это осуществить, исчезли и рассыпались, прекратив свое существование, а Эночен и все его жители обрели такие качества и свойства, такие способности, когда само существование их исключает всякую возможность нашего завоевания. Ты услышал меня?

– Услышал, атал. Я так понял, что мне нужно будет поспособствовать тому, чтобы Эночен и все его жители стали такими, как ты сказал.

– Ты правильно уразумел. Пройдут эрги и твое понимание расширится. А сейчас ты свободен. Можешь обрадовать мать тем, что остаешься со мной, и я беру тебя под свое ведение. Вскоре соберется совет Палфеи. На нем я официально заявлю о том, что беру ответственность за твое воспитание.

– Разве мы никуда не поедем? – удивился я. – Я рассчитывал, что ты заберешь меня далеко-далеко за пределы Палфеи, в те места, где есть двойные и тройные солнца, где космос прекрасен, как цветок, распускающийся утром возле моего эцига.

– Вообще-то я так и думал поступить, но потом, смотавшись на Сарх, передумал. Палфея мне понравилась. Я решил здесь осесть. Совет выделит мне место, где я построю эциг. Всегда мечтал построить себе жилище на свой вкус, – усмехаясь, произнес Таниг.

– Так что, ты будешь учить меня на Палфее?

– И не только на Палфее. Придет время, и ты покинешь дом. Но это произойдет позже. Тебе вначале необходимо получить звание нэоса, пройдя все испытания. Без гражданства ты не станешь даже кандидатом в ашэнулы. Моя задача подготовить тебя так, чтобы ты не только сдал все экзамены и прошел все испытания, но и подготовился к дальнейшему. Проблема любой школы в том, что она готовит выпускников по шаблону. Ты привыкаешь к обстановке, вживаешься в среду и ничего не знаешь о том, что ждет тебя за пределами школы и планеты, на которой происходит обучение.

Пусть ты даже со временем проходишь подготовку в лагерях на других планетах, но это не то, что тебе нужно. База не в том состоит, чтобы, комфортно устроившись в одном месте, рассматривать в воздухе объемные изображения и руководить ситуацией на расстоянии посредством специальных устройств. Я когда-то учился в школе, но мой учитель, к которому я попал уже после того, как стал нэосом, мастер Илпар, изрядно потрудился, прежде чем я стал на свои ноги и смог уверенно и твердой рукой делать то, что нужно.

– Мастер Илпар был долгое время главой совета двадцати ведущих рас сразу нескольких мирозданий…

– А до того времени, как он им стал, Илпар обучал меня и других. Иди. Мать ждет. С тобой мы еще не раз поговорим.

Я сразу же пошел к матери, которая занималась тем, что на тренажере совершенствовала навыки управления сразу несколькими видами прямоходящих клонированных существ и искусственно изготовленными летающими ветчулами (существа, предназначенные преимущественно для работы в воздухе). Все вместе помощники под руководством матери сооружали огромное кольцо на одной из планет с соответствующими условиями. Когда я подошел, мать, завидев меня, прекратила упражнения и, закончив прохождение теста, сняла с головы специальный шлем. Ее золотистые с коричневым оттенком волосы рассыпались по плечам, а на меня внимательно посмотрели большие и добрые глаза.

– Чем обрадуешь? – слегка щурясь, спросила Ачэя.

– Так ты же уже знаешь, – решил я проверить мать.

– Я не просматривала то, как ты проходил испытание. Это неэтично. К тому же такое действие является нарушением закона. Я, таким образом, выражаю недоверие Танигу. А в отношении к нему я не хочу быть невежливой.

– Смотрю, Таниг произвел на тебя впечатление…

– Я дольше знаю его, чем ты. Видела его в деле, на основании чего и делаю выводы.

– Мне Тан тоже нравится, но какой-то он – не герой. Не таким я представлял себе ашэнула. Нет в нем такой основательности и силищи, как должно быть. Простой он. Слишком обычный.

Ачэя усмехнулась, глядя на меня, а потом со всей серьезностью произнесла:

– Тебе такой учитель и нужен.

Я решил провести мать и не сказать ей сразу, что выбрал ведение Танига.

– Знаешь, лоуцилла (нежная и горячо любимая мама), так вышло, что я выбрал тот эшкул, в котором Таниг не является моим учителем. Я старался, но не смог определить для себя будущее, при котором Таниг возьмет надо мной шефство и будет меня обучать.

– Не расстраивайся. Не так уж и плохо обучаться в школе. Только под лучами солнца Оатан на планетах и планетарных телах есть пять школ. Подберем для тебя одну из самых лучших.

Мать говорила серьезно. Она и не предполагала, как я считал, что я ее обманываю.

– Таниг освободился?

– Да. Он сказал, чтобы я первым тебе сообщил о своем выборе.

– Я говорил и сам не заметил, как чуть сзади меня из воздуха появилась фигура Танига. Ашэнул телепортировался и стоял в пяти шагах за мной.

«Вот вляпался», – подумал я, когда услышал певучий и тихий, но наполненный какой-то необычной силой голос Танига.

– Что тебе сказал Мадор? – спросил ашэнул мать.

– Что он выбрал будущее, в котором его учителем будешь ты, – не задумываясь, сказала мать.

– А я только что слышал совершенно противоположные слова, – слегка усмехаясь, произнес Таниг. – Кто-то только что убеждал свою мать в том, что он не смог пройти испытание и выбрал эшкул, в котором ему предстоит обучение в школе…

– Это так, – признался я. – Хотел разыграть лоуциллу.

– Ты совершил поступок, который свидетельствует о том, что я в отношении тебя могу и передумать. Обман там, где он бесполезен, вредит делу. Чего ты хотел этим добиться?

Я, развернувшись к Танигу, заложил руки за спину и повел плечами. Меня застукали на горячем. Изворачиваться было бессмысленно.

– Хотел пошутить и проверить лоуциллу на устойчивость, – сообщил я.

– Сын весь в отца, – усмехнувшись, произнес Таниг. – Озорник еще тот. Что скажешь, Ачэя? Принимаешь мое предложение?

– Да. Сын с сегодняшнего дня поступает в твое полное распоряжение. Ты отвечаешь за него с этой минуты.

Я ничего не понял. Стоял и смотрел, то на Танига, то на мать.

– Мадор, мы с твоей мамой посовещались и решили, что, если ты начнешь ее разыгрывать, то вне зависимости от того, угадаешь ты или не угадаешь будущее, в котором я буду тебя обучать, ты в любом случае какое-то время будешь обучаться под моим руководством. Так что с этой минуты я отвечаю за тебя, как отец. И не просто отец, а учитель-отец. В соответствии с твоим же решением, даю тебе два дня на сборы. Надо начинать подготовку. Здесь ты жить не будешь. Найдем тебе на Палфее другое место, более соответствующее тому, что тебе предстоит делать.

– А как же Энцол, другие мои друзья?

– Какое-то время они побудут с тобой, а потом тебе придется с ними попрощаться. Всегда приходит время расставания. Так что привыкай.

– К чему? К одиночеству?

– К тому, что тебе придется самому строить себе жилище в том секторе Палфеи, в котором я укажу. Первые самостоятельные шаги ты начнешь с того, что построишь из оула эциг для себя и друзей. Дом – база для обучения и первых шагов.

– Я их давно уже совершил. Я не уклак (несмышленыш).

– Ты, Мадор, пока еще улац (возраст, когда ребенок переходит в стадию юношества). Забыл, что права голоса пока что не имеешь? Хочешь рано стать самостоятельным? Тебе будет предоставлена такая возможность. Я ограничивать и сдерживать тебя не собираюсь. Передо мной стоит более масштабная задача: сделать так, чтобы ты нашел сам себя, стал ашэнулом и потом, что самое главное, не скатился к своей противоположности.

– Это как?

– Потом объясню. Незачем раньше времени тревожить то, что пока еще не созрело и находится в пассивном состоянии.

Я хотел еще многое спросить, но в беседу вмешалась мать.

– Сын, ты достаточно всего узнал. Таниг не обязан был тебе говорить и половины того, о чем сказал. Оставь нас одних. Нужно прояснить кое-какие спорные моменты.

Мне ничего больше не оставалось, как покинуть помещение, оставив мать с Танигом наедине. Разговор у них, как я выяснил позже, был продолжительным. Поэтому привожу только самую важную часть его.

«У Отаора сложный характер», – первым мысленно начал беседу Таниг.

«Смотрю, это тебе все больше нравится», – с усмешкой также мысленно ответила мать.

«Не скрою, для меня будет сложной задачей многое ему объяснить и поспособствовать тому, чтобы он не только услышал меня, но и, поняв, стал действовать так, как нужно, а не так, как получается, или как к тому его подталкивает темная половина. Характер закаляется, когда есть вызовы, но неподъемные вызовы ломают любого…».

– Ты справишься, – тихо ответила Ачэя. – Не можешь не справиться. Если, правда то, о чем говорят древние мастера, тогда…

– …Тогда за Мадором начнется охота, – прервал мать Таниг. – В таком случае моя задача резко усложнится. Мне придется все пересматривать. На мне слишком много дел, чтобы их бросать и заниматься только Мадором.

– Почему ты назвал его так?

– Твой сын сам взял себе это имя. Я против такого его имени ничего не имею. Новая жизнь – новое имя. Задача не потерять темп и, воспитав личность, которая пока что еще не организована должным образом, прийти к тому, чтобы полку ашэнулов прибыло. Твой сын, как ты знаешь, в прошлых воплощениях его духа несколько раз был председателем лиги ведущих цивилизаций всеобщего кольца Эночена. А это – тяжелая ноша. Я вообще не представляю, как он с этим живет. Если то, что в нем намешано, проявится раньше времени, то за последствия я не ручаюсь. Поэтому я здесь.

– Джарн заблокировал временно ему доступ к памяти прошлого…

– И что из того? Ты настолько наивна, что считаешь такое действие надежной гарантией его безопасности?

– Нет, но… все-таки он на Палфее, в кругу друзей.

– Я поражаюсь твоей наивности. Ты же находишься на первой ступени ашэнула. То, что ты видишь, иллюзия спокойного и мирного существования. Если бы ты не знала того, что знаешь, я бы мог подумать, что ты в неведении относительно происходящего, но часть картины тебе известна.

Ачэя нахмурилась и, поправляя волосы, выбившиеся из-под обруча-диадемы, охватила свою голову ладонями с двух сторон.

– Когда будет наступление тарнов? – негромко поинтересовалась она.

– Они мне об этом не сообщали, – пошутил Таниг.

– С Джарном что? Ты выходил на него? Мысленно общался?

– Я не враг в первую очередь его жизни, а во вторую – своему здоровью. Как бы тебя не подбивали к этому, как бы кто-то под видом Джарна не обращался к тебе и не просил бы о помощи, молчи. Тебя нет. Молчи, если хочешь сохранить его жизнь и свою. Я сказал, что помогу, значит, помогу. Не вмешивайся и не усугубляй ситуацию. Мои силы, как ты понимаешь, не беспредельны.

– Почему ты отказался стать председателем совета ведущих рас Эночена?

– Потому что обязанность председателя находиться в Алаворне (название одной из ведущих вселенных). Следовательно, приняв пост, я обрек бы себя на бездействие. А я больше могу сделать, не отчитываясь ни перед кем, где нахожусь и куда направляюсь. Сегодня я здесь, завтра, возможно, уйду в иную область Эночена.

Ачэя усмехнулась.

– Видимо, тебе в наших местах понравилось, если ты решил принять предложение Даусита. Только не говори мне, что ты делаешь мне только из-за моего сына.

Нечто похожее на улыбку появилось на лице Танига.

– Палфея – уникальный и универсальный организм. И этим многое сказано…

– Узнаю саадэя (выдающийся ашэнул, достигший невиданных успехов в деле творения). То, что о тебе говорят, внушает уважение.

– Ты меньше слушай, а больше смотри по сторонам и будь внимательной к себе.

– Я так понимаю, что ты хочешь усовершенствовать Палфею. Без этого ты бы не согласился остаться здесь. Вижу, что Даусит тебе много пообещал за то, чтобы ты остался на Палфее с нами.

– Еще ничего не договорено. Все может измениться.

– Джарн вернется? Глупый вопрос, конечно, – ответила сама себе Ачэя.

– Нет гарантий. Не хочу тебя обманывать. Все может быть.

– Хуже всего, если его переделают. Тогда при таком же внешнем облике он станет противоположностью ашэнула…

– Пойми, не отправляться в разведку было неоправданной ошибкой. В таком случае хоть что-то мы можем предусмотреть. Если же нет информации о врагах, то мы обречены на быстрый проигрыш.

– Я все понимаю, но все равно больно.

– Научись спокойно реагировать на происходящее, что бы ни происходило. Знаю, это нелегко. Сам часто не справляюсь, но иного выхода нет.

– Ты хоть не врешь, как некоторые мои подруги, когда успокаивают меня. Дети взрослые. Вот только Отаор остался, да и он уже при деле.

– Первый уровень на тренажере прошла? – перешел на другую тему Таниг.

– Уже на третьем, но есть нюансы.

– Со мной в команде быть не хочешь?

– А что Даусит скажет?

– Я с ним договорюсь о тебе, – еле заметно усмехнувшись, тихо произнес Таниг.

– Я подумаю. Когда нужен окончательный ответ?

– У тебя, – Таниг прищурился, – двенадцать суток. Думай. Время больше, чем достаточно. В любом случае ты останешься моим представителем на Палфее.

– Предварительно я согласна. Вот только Хаор…

– С твоим непосредственным начальником я тоже переговорю.

– Он не отпустит меня. Я слишком ему нужна.

– Это ты так думаешь. Знаю Хаора. Он мне не откажет.

Ачэя усмехнулась. Таниг ничего больше не говорил. В их беседе наступила пауза, после чего она продолжилась.

Прерываю на этом рассказ о матери и ее учителе и переношу читателя далеко за пределы Эночена, в область космического пространства, где фартар Джарна, потерпевший крушение, вынужден был сделать остановку на одной из планет, где еще процветала жизнь. В этой области космоса не было условий, которые были в Эночене, тем более в той области, где под светом солнца Оатан находилась Палфея. Межпланетное пространство было безжизненным. Холодный бездуховный вакуум заполнял его везде, куда доставали локаторы, ощупывающие и изучающие пространство.

Мой отец был одним из командиров фартаров. Всего флот, отправившийся далеко за пределы Эночена, имел в своем составе тридцать два фартара. Вел его ашэнул Эрхавар на фартаре Эсан Сэарой, что в переводе означало: стрела, бесшумно разрезающая пространство. Фартар, на котором Эрхавар был ведущим. Всего было четыре звена по восемь фартаров, в каждом из которых был свой ведущий фартар. Корабль Джарна назывался Нэквар, что означало: идущий впереди.

Проблема разведчиков состояла в том, что, как только они вышли из пределов Эночена, их сразу же заметили и вели, но атаковали только тогда, когда флот удалился на значительное расстояние от Большого Яйца. Когда произошло нападение, помочь флоту было некому. Эрхавар распорядился, чтобы звенья разошлись в разные стороны, совершив телепортацию. Каждое звено переместилось подальше из опасной зоны, но это не помогло больше половине фартаров уйти от преследования.

Джарну на Нэкваре и еще четырем кораблям из его звена удалось оторваться от преследователей, но, скрываясь, они забрели в безжизненную область космического пространства, в зону пережженной и перенапряженной материи. Физические тела здесь были серьезным образом изменены, а жизненное поле, что планет, что солнц и межзвездного пространства – практически на грани распада. Такое явление, как жизнь, существовало только на отдельных планетах.

Фартары, уходя от преследования, совершили посадку на одну из планет с жизненным полем. Оставаться в межзвездном пространстве было опасно. Их могли заметить. В таком случае телепортация в любом направлении не спасла бы корабли. На планете тоже было небезопасно, но все-таки, посоветовавшись с экипажами, Джарн и командиры еще четырех спасшихся кораблей решили совершить посадку на ее поверхность.

Вижу уместным несколько слов сказать о том, что собой представляли фартары. Вы, земляне, имеете определенное представление о космических кораблях. В ваших фильмах я видел различного рода конфигурации, в том числе и межзвездных кораблей, но вынужден вас огорчить. Наши достижения представляли собой принципиально иное слово в создании технических средств. Вообще создание техники, как таковой, нами не рассматривалось отдельным видом деятельности. Если ваша раса сможет пройти через опасности и, сохранив себя и планету, перейдет на новые технологии, вы сами отойдете от того, чем пользовались, поняв, что примитивные изделия ничего вам не дают в деле освоения и развития даже близлежащих планетарных тел.

Приоткрою секрет. Настоящее освоение планетарных тел и космоса начинается тогда, когда востребованы сразу несколько технологий. Одна из них – создание особых композитных биоматериалов. По своим качествам они превосходят любой сплав. Таким материалом у нас, нэаштов, так я назову нашу расу, был агсан. Существовало множество его разновидностей. Из него изготавливались путем сборки фартары любой конфигурации. Для начала посредством выращивания и материализации создавались основные части, потом каркас вместе с основным блоком, а потом все части, зная, какое место они должны были занять в корабле, с помощью специальных систем становились на место.

Корабль, таким образом, был живым существом. В нем создавались должная гравитация, совокупность полей и полевой среды, устанавливался мозг, который был основой любого фартара. А дальше на определенной стадии корабль творил сам себя посредством помощников, изделий и предметов, которые вырабатывал для его же нужд специальный материализующий блок.

Наши фартары были невидимы обычным зрением. Такими свойствами при необыкновенной прочности обладали агсан и другие материалы. Фартары были трансформирующимися объектами и могли по ходу движения в космосе на определенной скорости видоизменять себя. Также изначально фартар изготавливался, как объект, содержащий в себе все необходимое для любого вида деятельности. Он предусматривал также возможность разделения на определенное число частей, каждая из которых обладала способностью сама себя надстраивать и видоизменяться в определенных пределах. Причем данные метаморфозы происходили в результате мысленного управления материалом. Процесс, при котором это происходило, назывался сэгд. Для того чтобы владеть сэгдом требовалось кроме способностей длительное обучение.

Что было нужно для того, чтобы изготовить посредством сэгда предмет любой сложности? Иметь мысленный проект изделия, в которое должен был преобразоваться уже имеющийся материал, после чего команда о начале преобразования вместе с проектом поступала на мозг, руководящий процессом, или на мыслящее ядро материала. Все остальное было делом, как вы говорите, техники. Преобразование в зависимости от уровня сложности могло произойти от минут до часов и дней. При этом процесс шел в заданном режиме и не требовал постоянного контроля со стороны ашэнулов. Для таких целей, как правило, выращивались клоны ашэнулов или их помощники, которые следили за процессом и время от времени уточняли его.

Кроме всего прочего фартар имел такую силу и такое жизненное поле и соответствующее обеспечение, что, где бы он ни приземлился в радиусе двух-трех пилков (один пилк равен трем километрам), можно было находиться без скафандров, поскольку фартар преобразовывал и внешнюю среду, куда попадал. Такие возможности фартаров были совсем не сказочными, а осуществлялось за счет определенных технологий и знания законов материи физического плана.

На каждом фартаре был также организм, который поддерживал условия для жизни органических объектов, вырабатывая воздух в необходимом количестве, поддерживая круговорот воды и все процессы, необходимые для жизнедеятельности. Он также мог при поступлении команды насытить кислородом окружающее фартар пространство и сохранять параметры образованной в нем воздушной и жизненной среды. И это, земляне, было лишь малой частью того, что необходимо для межзвездных путешествий.

Тоже касается и скорости света, которая является лишь одним из ограничений. В принципе, если знать свойства межзвездного вещества, а также пространства и времени, то перемещение из вселенной во вселенную можно совершать, практически, мгновенно. А уже на месте включать меньшие скорости или осуществлять телепортацию на малые расстояния. Я имею в виду расстояние в пределах галактики.

Но, даже обладая всеми необходимыми технологиями, не решить вопроса жизненности материи физического плана, насыщенности ее энергиями, которые рождают такое явление, как жизнь. Для этого нужны энергии первотворения, энергии воли, сотворившие Бытие, в том числе физический план и его материю. У нас для творения космоса: вселенных, галактик и планетарных систем, были запасы энергии, доставшиеся от предков. Но их качество было недостаточным для того, чтобы творение не изменяло своих свойств в худшую сторону, в сторону уменьшения жизненности, насыщенности всего бытия и существования энергиями воли, снижения качеств и свойств, которые определяют такое явление, как жизнь на физическом плане. Эту – самую большую проблему, не смогли решить ни ашэнулы, ни наши предки, ни потомки.

Проблема снижения жизненности материи усугубляется за миллиарды лет. Космос хиреет и сохнет, каменеет, становясь все более безжизненным. Как остановить этот процесс, переведя материю физического плана в режим, когда у нее не будет потери жизненности, – вот задача, выполнив которую, любая цивилизация не только обессмертит свое имя, но и определит потомкам будущее на триллионы лет вперед. Но это произойдет лишь при условии того, что такие явления, как инволюция и эволюция уступят место иному состоянию космоса и всего космического пространства. При нем не будет эволюционного развития, не будет восходящих процессов, поскольку само их наличие всего лишь стимулирует инволюцию к большему развитию.

Я сделал многое, смог замедлить нисходящие процессы, но не смог переломить ситуацию в космосе. Победы, которые одержали вначале ведущие расы Эночена, сменились после моего ухода поражениями. А силы тьмы и тени, черно-плазменных энергий и бездны постепенно начали все больше проникать в Эночен, устанавливая свои порядки, расходуя ресурс Эночена, питаясь им и подчиняя себе все живое в нем. На этой, несколько грустной ноте, я завершаю еще одну главу своего продолжительного рассказа. Многое хочется рассказать, но все сразу не получится.

Преимущества победителя

Подняться наверх