Читать книгу Аппендицит - Андрей Пустогаров - Страница 10

Частенько прохожу мимо памятника Льву Толстому на Плющихе. Словно гигантская перезрелая груша, норовит растечься по земле эта серая каменная глыбища, матерая человечища, безостановочно обсираемая голубями.

Похожа на инсталляция Олега Кулика – у него восковая фигура Толстого – босая, в поддевке – сидела за письменным столом под насестом с курами, откуда на голову и бороду писателю летели пух, перья и помет.

Похожа, да только тут все по-настоящему, без понтов.

Потом иду мимо Общевойсковой академии. На стене мемориальная доска с черным, будто чугунным, барельефом. Как-то я перешел на другую сторону улицы и прочел написаное золотыми буквами: «герой гражданской войны Василий Иванович Чапаев учился в Академии в 18-м году». Теперь, когда я попадаю на это место, окружающая меня действительность всегда начинает слегка подрагивать.

Во-первых, фамилия того, кто мог учиться в Академии, была Чепаев. Во-вторых, это сталинское десяти – или одиннадцатиэтажное размашистое здание не могло существовать в 18-м году. Сюр на сюре.

Тут я замечаю, что с плоской крыши выступающего наружу и по-древнеегипетски глухого первого этажа исчезла боевая машины пехоты. А ведь ее пушка, словно одетый в защитный цвет fuck, всегда торчала высоко в небе прямо над слегка косноязычной фразой Сталина про пяди и вершки. Никакой подписи под фразой, конечно, не было.

А, может, боевой машины пехоты тоже никогда на этой крыше не было, с подозрением думаю я? Словом, галюциногенная мемориальная табличка дала о себе знать.

Стряхнув наваждение и перейдя дорогу, я оказываюсь под стеной посольства Северной Кореи. С годами мне все сильнее хочется попросить политическое убежище именно в этой стране.

2012