Читать книгу Проводник - Андрей Расторгуев - Страница 5

– Параллельный мир, как ни странно, должен быть похож на наш, земной, – бормотал Швец, смешивая в колбе какие-то химикаты. – И не просто похож, а скорее всего полностью идентичен земному. И люди, и животные, и растения в нём точно такие же, как у нас. Наверняка они часто проникают в наш мир. Возможно, что и остаются здесь. А что? Внешне их никто не отличит.

Николай паял провода за соседним столом, слушая профессора вполуха. Вот уже неделю они работали безвылазно в этом подвале, а тема разговоров у Льва Карловича по-прежнему одна. Хоть бы о бабах поговорил для разнообразия. Того и гляди, оскомину набьёт.

Но последние слова профессора вызвали усмешку, заставив невольно возразить:

– Всё равно эти люди вели бы себя странно. Вычислить их не проблема. А вычислив, уже давно бы сенсацию раздули. Есть такие факты?

– Да сколько угодно. Уж поверьте, я хорошо изучал этот вопрос. К нам, кстати, могут проникать не только живые существа из параллельного мира, но и предметы. Вспомните хотя бы легенды о Летучем Голландце.

– Ну, это же в Бермудском треугольнике.

– А пресловутый Бермудский треугольник, по-вашему, чисто Земная аномалия? Нет, мой друг. Это самый настоящий переход в параллельный мир.

Отложив паяльник, Николай повернулся к профессору.

– Выходит, у нас тут с вами тоже своеобразный Бермудский треугольник нарисовался?

У того в пробирке бурлил над горелкой какой-то раствор. От пробки тянулась тонкая, причудливо изогнутая стеклянная трубка, второй конец которой утопал в стоявшей рядом колбе, наполовину заполненной жидкостью. По трубке струился белесый пар, пуская на выходе мелкие пузыри. Жидкость в колбе стремительно теряла прозрачность, приобретая фиолетовый цвет.

– Ну, теоретически… – Швец неопределённо покрутил кистью возле уха, не сводя взгляда с колбы.

Раствор из пробирки быстро испарился, перестав пускать пузыри. Как только реакция в колбе закончилась, жидкость в ней снова стала светлеть. Профессор испустил разочарованный вздох. Сняв очки, принялся тереть линзы полой серого халата, бывшего когда-то белым.

– Видите ли, мой друг, – заговорил, водружая очки на место, будто начинал читать лекцию. – Пусть наши миры не взаимодействуют, но это ни в коей мере не мешает им пересекаться. И подобных мест немало. Возьмём, к примеру, одномерные вселенные в виде двух прямых. Точка их пересечения и будет возможным переходом из одной реальности в другую.

– Если мы говорим о параллельных вселенных, эти прямые не должны пересекаться, разве нет?

– Всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Ну, хорошо. Идём дальше. Вообразите двухмерные миры. Это плоскости, так? Что будет их пересечением?

– Прямая. Но ведь и они должны быть параллельны.

– Пусть будут. Рассеките их поперёк третьей плоскостью. Получим в сечении две параллельные прямые. Верно?

– Ну, да…

– А если немного повернуть эти плоскости друг к другу вокруг полученных прямых?

– Они пересекутся.

– И ранее полученные прямые останутся параллельными.

Николай помотал головой:

– Как-то мудрёно всё.

– Наоборот, всё просто, – энергично замахал руками Швец. – Исходя из моей теории, пересечением трёхмерных миров является объёмная фигура. Что мы с вами здесь обнаружили?

– Купол.

– Полусферу, – поправил профессор.

Ну да, если выражаться чисто математическим языком.

Справедливости ради надо сказать, что полусфера не была идеальной. Где-то вдавленная, где-то с выступами, а то и рваная. А как её вычисляли – это вообще отдельная песня. За неделю всю площадку вокруг здания облазили с плоскомерным прибором профессора. Чтобы избежать кривотолков, облачились в оранжевые жилеты и каски. Это Николай настоял. Пусть люди думают, что здесь дорожники трудятся или строители замеры свои ведут. Поставят на треногу, зафиксируют, шаг вперёд или в бок, снова фиксация. Заодно и второе, потустороннее зрение Николая тренировали. Он замечал неприметные на первый взгляд вещи, проявляющиеся, похоже, из того, потустороннего мира. То на совершенно белой стене увидит обои с листочками, то траву, растущую поверх асфальта, которой на самом деле там и не пахло, то стволы деревьев на месте колонн или кирпичной кладки. Прибор же определённой картинки не выдавал. Всё какие-то непонятные линии да бесформенные пятна. Только по ним Швец и мог определить, что находится внутри некоего пространства, имеющего форму объёмной фигуры. А границ так и не нащупал, пока Николай не помог.

– Допустим, два куба соприкасаются углами, – продолжал свою лекцию профессор. – Если у них одна точка общая, грань или сторона, то ни нам в соседний мир не попасть, ни оттуда к нам. Если же углы входят друг в друга, общим становится ограниченный трёхмерный объём. Вот через него-то и можно путешествовать из мира в мир.

– То есть не только к нам, но и к ним?

– Верно, мой друг.

– Как я понимаю, факты об этом умалчивают? – усмехнулся Николай. – Наверняка, никто из наших путешественников не вернулся.

– Не скрою, таких сведений я не нашёл, – не стал отрицать Лев Карлович. – Но тот же Летучий Голландец, как известно, появлялся и снова исчезал. А вспомните легендарный град Китеж. Он просто исчез. И там до сих пор слышен колокольный звон.

– Думаете, целый город мог переместиться в параллельный мир?

– А почему нет? Знания древних для нас утеряны. Многие истины приходится открывать заново. Кстати, в теорию параллельных миров неплохо укладывается и пропавшая Атлантида. Не находите?

– Хорошо, пусть даже так, – потерял терпение Николай. – Древние сновали туда-сюда. Шмотки, золото таскали. Мы нашли это пересечение… Ну, и где здесь, по-вашему, вход?

– Вот вы нам его и покажете.

– Я? Каким это боком?

– Увидите.

– Так увижу или покажу?

– Сначала увидите. Потом, надеюсь, покажете мне, а не просто пропадёте бесследно.

Молча взяв паяльник, Николай сунул его в припой. Посмотрел на струйку дыма. Повертел гладкую пластмассовую рукоятку в пальцах. Снова обернулся к профессору:

– А вдруг я бы не позвонил или объявление ваше не прочёл?

– Пришлось бы ждать, – пробурчал склонившийся над столом Швец, опять колдуя с химикатами. – Дальше с объявлениями фокусничать. Может, ещё что-нибудь придумал бы.

– Их, кстати, много было?

– Весь тираж. Или вы о том, как долго я использую прессу? Примерно с полгода. У меня старый друг в типографии. Разрешил преобразователь поставить…

Вход вскоре нашёлся. Прямо здесь, в подвале. Не зря облюбовал его Швец.

Во время своих поисков он выяснил, что с этим зданием не всё так гладко. Лет семь назад, когда молодёжь на втором этаже во всю старалась проломить танцпол под оглушительный грохот ночной дискотеки, отсюда странным образом исчезли сразу двое. Изрядно подвыпившие парень и девушка зачем-то спустились в подвал. То ли туалет искали, то ли уединённое место для интима – кто сейчас разберёт. Но с тех пор их больше никто не видел. Сначала все дружно решили, что сладкая парочка просто слиняла по-тихому. Да вот незадача, ни дома, ни где-либо ещё они так и не объявились. И в подвале никаких следов, что засвидетельствовал в протоколе осмотра следователь, прибывший с опергруппой на место происшествия, спустя положенные три дня.

Насколько знал Николай, розыскные дела на этих двоих давно похоронены в милицейском архиве. К ним с тех пор никто не прикасался. Разве только проверяющие время от времени пыль сдували. Полистают слежавшиеся страницы, вздохнут, досадуя, что нового здесь уже вряд ли нароешь, и поставят обратно на полку. Там всё глухо, как в танке. Информации полный ноль. Её и не могло быть, если верить профессору. Он-то не сомневался, что парень с девушкой попали в параллельное измерение. То есть из подвала они попросту испарились…

– Тут она, родимая. Дверь в иную реальность, – бормотал Швец, нежно поглаживая углубление в стене, куда были вмурованы концы толстых труб.

Кирпичную кладку в этом месте, похоже, пробили, когда тянули водопровод. Потом дыру замазали. Но, то ли пожалели раствор, то ли просто лень было – словом, получилась полукруглая впадина. Штукатурка в ней заметно выделялась на фоне облезлых стен, почти везде осыпавшейся до кирпича, постоянно притягивая к себе взгляд.

То и дело казалось, будто там какой-то свет или движение, вроде раскачивающейся на ветру ветки. Поймаешь его краем глаза, повернёшься, глядь, а ничего и нет. Лишь вогнутое пятно белеет. Успокоишься, продолжишь работу, но через время всё повторяется вновь.

Это порядком раздражало. Как-то раз Николай не выдержал, предложив Льву Карловичу закрасить проклятый угол. Узнав причину столь странного желания, профессор живо заинтересовался пятном и обложил его своими непонятными приборами.

Возился неделю, ни на что не отвлекаясь. Зато потом, подозвав Николая к изрядно потёртому ноутбуку, торжественно показал картинку, развёрнутую на весь экран:

– Вот, Коленька. Мы нашли её.

Фотография очень плохого качества, на которой угадывались голые ветки деревьев, кусты и кусок поляны за ними. Всё размыто, раздвоено, словно снимали на старый фотоаппарат со слишком большой выдержкой. Похоже на кадр стереофильма, если смотреть на него без очков.

– Это что?

– Как что! – с придыханием воскликнул Швец. – Иной мир. Параллельная вселенная. То, что находится там!

Он показал в угол, по-прежнему заставленный приборами.

– То есть, хотите сказать, что вам удалось заснять кусок того мира?

– А я о чём? Да. Тысячу раз да, мой друг!

– Невероятно, – выдохнул Николай, до сих пор сомневавшийся в теоретических выкладках профессора. – Но как? У вас же аппаратура только двухмерную картинку берёт. А здесь объём…

– Наложил снимки друг на друга. Целую неделю потратил, чтобы их нащёлкать. Снимал, постепенно приближаясь или отходя. Сначала по сантиметру пробовал, но там вообще ничего не разобрать. Сократил разрыв до миллиметра. И вот вам результат.

Ещё через неделю он точно таким же способом создал ещё несколько снимков. Местность на них, судя по всему, была той же – поляна у края леса или посадки. Фотографировать дальше не позволяли стены подвала, ограничивающие свободу передвижений. Пробовали снимать снаружи, но подобные эксперименты ничего не дали. Более-менее чёткой картинки, с какой бы частотой ни фиксировали, они получить не смогли. Зато теперь точно знали, на что направить основные усилия. Дело за малым – понять, как открывается эта дверь.

Чувствуя, что стоит на пороге открытия, Швец пребывал в приподнятом настроении. Шутил, радовался, как ребёнок, то и дело с трепетом прикладывая ладонь к нише, словно хотел таким образом считать с неё информацию.

– А знаете, Коленька, что в египетских пирамидах учёные обнаружили каменные зеркала? – продолжал он бормотать, не поворачивая головы.

– Разве можно увидеть отражение в камне? – вяло откликнулся Николай, уставший за весь день «работать» своим вторым зрением в попытках разглядеть параллельный мир. Опять улавливал краем глаза свет, игру теней и неясные очертания, но этим всё и ограничивалось.

– Их так прозвали за идеально гладкую поверхность. Там есть вогнутые зеркала, как здесь, и плоские тоже. Люди рядом с ними начинают плохо себя чувствовать. Кто детство своё видит, кто незнакомые места. А по древним египетским легендам зеркала эти служили, как вы думаете чем? Правильно. Средством перехода в иные миры.

– Думаете, у нас тут нечто вроде такого зеркала?

– Почему бы и нет? В мире подобных мест превеликое множество. Каждый год на планете пропадает несколько тысяч людей. Большинство бесследно. Ни человека не находят, ни его тела. Где гарантия, что эти люди не переместились в параллельные миры? Живут в них спокойно и здравствуют.

– Ага. Или аборигены их поймали, зажарили и съели. А вдруг там одни динозавры бегают?

Швец убрал-таки руки от ниши, повернулся и внимательно посмотрел на своего помощника. Усмехнувшись, пожал плечами:

– Всё может быть, мой друг. Всё может быть… Эй, что с вами?

Он беспокойно глядел на Колю. А тот, не мигая, таращился в угол, за спину профессора, не обращая никакого внимания на свою отвисшую челюсть. Там, в нише, он ясно видел голые ветки. Они словно материализовались из ниоткуда и теперь торчали прямо из труб, мерно покачиваясь от дуновений неосязаемого ветерка. В следующий миг вдруг пахнуло лесом – буйной смесью ароматов прелой листвы, молодых почек в свежей смоляной смазке и ещё чего-то дикого, чисто природного. Откуда всё это здесь, в окольцованном водопроводными трубами сыром и пыльном подвале, со стенами в чёрных пятнах грибка?

Вот и поляну за кустами видно. Отчётливо. Не то, что на профессорской фотографии. Каждую пожухлую травинку можно разглядеть и пробивающиеся меж ними новые зелёные ростки.

Разболелась голова. Словно кто шило в затылок вонзил. Противный нарастающий писк в ушах. Резко сузился угол обзора, погружая подвал в кромешную тьму. Светло только впереди, где угол с трубами. Темнота – густая, словно в безлунную летнюю ночь – разрасталась, наползая на единственный светлый островок. С жадностью оголодавшего зверя поглощала чудесную картину иного мира. Вскоре там слабо мерцало лишь маленькое пятнышко, не больше пламени свечи, словно точка в центре погасшего кинескопа. Ещё чуть-чуть, и угаснет совсем.

Отчаянно сопротивляясь, пятно полыхнуло. Раз, другой. И тьма поддалась, медленно отползая. Свет наступал, приближался, утвердившись на какой-то непонятной опоре. По виду простой стержень снизу.

Николай протянул руку.

Думал, что не достанет. Но рука начала удлиняться. Всё дальше, дальше…

– …Коленька, вы меня слышите? – долетел откуда-то слабый голос Льва Карловича. Кажется, он говорит уже давно, пытаясь достучаться до Колиного сознания. – Вы что-то видите?.. Ради бога, ничего не трогайте… Ни в коем случае…

Не важно.

Этот свет… Он так манит.

Ладонь хватает нечто продолговатое, похожее на деревянный черенок. Верхний конец объят пламенем. Запах жжёных тряпок неприятно щекочет ноздри.

Тьма вдруг резко расступается, обнажая клочок свободной земли в окружении деревьев. Ныряет испуганно в тень лесной чащи. По глазам бьёт яркий свет.

Пока моргал и щурился, успел увидеть, что стоит на поляне посреди леса, держа в руке самый настоящий факел. Рядом тренога с кольцом, где этот факел, похоже, и торчал.

А вокруг люди. Пятеро. Одеты странно, и выражения лиц не предвещают ничего хорошего.

– Вяжи его! – крикнул кто-то.

Все дружно кинулись к обалдевшему Николаю, словно только того и ждали.

Первому он успел сунуть факелом в лицо, и тот, истошно вопя, отвалил в сторону. Зато другие повисли на руках, повалив на спину. Сразу вернулась боль в затылке, о которой уже успел позабыть, буквально взорвав голову изнутри. Последнее, что увидел перед тем, как потерять сознание, это высокое, отливающее зеленью небо.