Читать книгу Небытие. Демиург - Андрей Респов - Страница 5

– Старшая рода дриад отрядила четырёх детей ночи вместе с их Парсумами для вашей безопасности и сопровождения до самого Танграиса, Хейген! – я старался говорить бодро и убедительно, несмотря на помрачневшие лица моих спутников, – до пограничной реки вам ничего не угрожает. Воины дриад будут с вами днём и ночью. Гуггенхайм, проследи, чтобы каждый вечер Бруно выносили из повозки и Тоша делала массаж с обтираниями. Полчаса перед закатом оставляйте повозку пустой. Я постараюсь прибыть индивидуальным порталом именно в эти часы. Не знаю, что случится, если в это время в той точке кто-то из вас будет находиться. Поэтому и предупреждаю. Не исключено, что придётся портироваться спешно…

– Ох, Эс… Опять ты лезешь в ж… куда не просят, – поджала губы маркитантка.

– Так ведь просят же, Матильда… – я понимал гному прекрасно. Мне тоже было неспокойно и не хотелось расставаться. Но за свою недолгую жизнь в Небытии я сделал для себя один важный вывод. В общем-то, простой до банальности и старый, как мир. «Делай, что должно, и свершится, чему суждено…» Почему-то часто последнее время приходили на ум эти слова старого римского императора-философа…

– Может остаться с тобой, помочь чем? – Гуггенхайм с опаской посматривал на прибывших со мной всадниц на чёрных зверях.

– Спасибо, учитель. Ваша помощь пригодилась, если бы у нас было много времени. Но его нет. Поэтому я пойду коротким, но очень опасным путём. Использую своё бессмертие. А вас брать не хочу. Из-за опасений за ваше здоровье и жизнь, – я обнял по очереди старика-Алхимика и всё ещё недовольную гному, подмигнул близнецам и Тоше, – не переживайте, я обязательно вернусь, и мы довезём Бруно до Ковена. А там нам помогут, я уверен!

– Холиен! – мамаша Хейген крепко ухватила меня за плечо, – вот только попробуй мне сгинуть! Клянусь Подгорным, ты меня знаешь…

– Знаю, Матильда, знаю… не переживай.

* * *

Мыслями я всё ещё был со своими родными. Именно родными, поскольку семью мамаши Хейген уже справедливо считал своей. За размышлениями не заметил, как в сопровождении Детей ночи мы вернулись на поляну фиолетовых исполинов. Здесь меня ждала Старшая в окружении пяти вооружённых копьями и дриад.

– Я готов, Старшая…

– Можешь называть меня Ркасса, квартерон, – мне показалось, или я увидел намёк улыбки на лице чёрной дриады, – с нами пойдут жрицы родового дерева. Возможно, придётся снова лечить, они помогут с маной.

– Хорошо, Ркасса, зовите меня Эскул. Далеко нам до деревни идти?

– Без тебя мы бы дошли до заката…

– Я понял. Давайте попробуем меня не жалеть. Потерплю…

Дриады молча двинулись к краю поляны, выстраиваясь в небольшую походную колонну, которую замыкали мы с Ркассой. Уже через час я понял, что «самоуверенный идиот» для Эскула Ап Холиена было бы слишком мягким эпитетом. Даже сет Рагнара Селёдки, с которым я сжился в последние месяцы, словно со второй кожей, не облегчил моей участи.

Дриады шли одним им ведомым путём, без троп и дорог. Уже через полчаса я перестал ориентироваться в направлении движения, стараясь не потерять из виду спину идущей впереди дочери леса. Мы ныряли в овраги, углублялись в кажущиеся непролазными заросли кустарника, скакали по буреломам, где каждую минуту мне грозил перелом, вывих или выбитый суком глаз. Но видимо, Великий Рандом, был сегодня для разнообразия на стороне благородных авантюристов…

Незаметно менялся окружающий нас лес. Перестали встречаться фиолетовые исполины. Привычные глазу лиственные и хвойные деревья вместе с плавным понижением местности стали сменяться растениями, больше похожими на гигантские папоротники. Тут и там на нашем пути появлялись высокие пальмоподобные деревья, увитые тонкими вьющимися стволами с огромными мясистыми листьями в форме зонтиков.

Воздух нагрелся и повлажнел, видимость ухудшилась. Дышалось тяжело, словно в бане. Пот лился ручьями, а я продолжал двигаться просто автоматически, стараясь не упустить из виду спутников. В голове шумело. Несмотря на то что я кастовал периодически Регенерацию, Очищение и Исцеление, организм потихоньку стал подавать сигналы S.O.S. Дико заболела спина и шея. Да так, что я с ностальгией вспомнил игровые времена, когда физиологические ощущения в большинстве своём имитировались, но имели возможность регуляции интенсивности. Проклятая реальность! Этого ей показалось мало и на закуску, когда мы спустились в пойму реки, стекавшей с плоскогорья каскадом водопадов, то погрузились в липкий туман, переполненный всякой кровососущей гадостью, норовящей залезть мне в нос, глаза и уши.

Заметив мои страдания, дриады поделились из своих запасов замечательной плетёной накидкой, в виде капюшона с сеткой. Видимость она ухудшила ещё больше, но зато позволяла хотя бы свободно дышать. Через некоторое время я перестал обращать внимание на искусанные кисти рук, открылось что-то наподобие второго дыхания у спортсменов.

В окружающем тумане мне стали мерещиться исполинские пауки и другие жуткие чудовища. Сердце колотилось, как бешеное. Обрывки мыслей и воспоминаний перемешались в калейдоскоп. Лица из прошлого и настоящего, виртуальные и реальные…

Старшая тронула меня за плечо, указывая рукой куда-то в клубы тумана. Я приподнял сетку, чтобы лучше видеть. Реку было не разглядеть, а между поредевшими «пальмами» стали видны дома, напоминавшие вигвамы индейцев, только не из шкур, а переплетённых стеблей растений, растущих тут же вокруг них.

Ближе к руслу реки насекомые исчезли и можно было снять защиту. Совершенно измотанный, я как был в кольчуге вошёл в кристально прозрачные воды по пояс и стал черпать ладонями воду, выливая её на затылок, отфыркиваясь, как морж. Ледяная влага вернула способность мыслить здраво. Из-за тумана, передающего и усиливающего слегка фосфоресцирующее свечение, шедшее от пахших прелью берегов, я не сообразил, что уже наступил вечер. Момент, когда солнце исчезло за вершинами «пальм» пропустил напрочь.

Ркасса осталась со мной, а сопровождавшие нас дриады рассыпались по деревне. Спустя некоторое время, с небольшими промежутками, то с одной, то с другой стороны, стали раздаваться протяжные крики, напоминающие волчий вой. Старшая опустилась на траву, прикрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону:

– Мы опоздали, Эскул. Среди оставшихся почти все ушли за Грань…

Я обхватил чёрную дриаду за плечи:

– Вставай! Живые же ещё есть? Так давай не дадим им умереть. Зови своих! Пусть ведут к самым безнадёжным! – я тряс Старшую, словно куклу, забыв от досады обо всём на свете. Об усталости, условностях…

Немедленно почувствовал, как меня обхватили за руки и шею, жёстко зафиксировав и не давая двинутся ни на сантиметр. В голове зашумело, стало трудно дышать.

– Оставьте его, он прав… – я ощутил свободу движений, от моей шеи убрали наконечники копий.

И очередная длинная ночь новой жизни вступила в свои права…

* * *

Следует отдать должное дочерям леса, они следовали за мной, словно тени. Направляя и молча останавливая, когда я, чудом остававшийся на ногах, поднимался от очередной умирающей больной.

Тусклое освещение хижин какими-то гнилушками компенсировали ярко светившие с тёмного неба три верных спутницы Целителя. Три Сестры. Три отражения света во мраке ночи.

Мы шли наперекор и напролом. Если в очередной хижине негде было развернуться, дети леса попросту сносили её в сторону, открывая мне доступ к едва подающим признаки жизни телам.

Старшая была повсюду, она дирижировала своими помощницами, которые поочерёдно вставали за моей спиной, возлагая на неё свои маленькие влажные ладошки. Я мог лишь догадываться, что происходило за пределами моих рук, постоянно окутанных зеленоватым свечением. С каждой сменой за спиной и скачком уровня маны в Сфере Преобразования в моей груди всё сильнее начал пульсировать жгучий комок. Он рос и распространялся в подмышки и пах, задерживаясь в области суставов, чтобы скрутить их в очередной вспышкой огненной боли. Мои попытки скастовать на себя Исцеление и Регенерацию заставляли этот комок лишь сильнее пульсировать, а меня – скрежетать зубами…

В последние хижины я заползал на ощупь, так как от боли судорогой свело мышцы шеи и слёзы заставляли расплываться картинку перед глазами. Изо рта моего вырывались только обрывки ругани и хрипы, а в голове почему-то каруселью крутилась дурацкая строчка из детских стихов: «И одно только слово твердит: «Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»» Ссука! Бл@дь! Какой же я самоуверенный дебил… Как же больно!..

Кто-то из-за спины сунул мне в рот траву, я, не задумываясь, стиснул челюсти. Уже знакомый вкус слегка освежил и в голову мягко ударила волна эйфории. Но продлилось это всего минуту. Жалкая попытка подбодрить Целителя-маньяка.

Я отползал от хижины, ломая ногти и сдирая в кровь пальцы. Луны калейдоскопом вертелись у меня перед глазами. Стошнило. Жжение из груди поползло вверх к шее, стянуло её удавкой и спасительная темнота, так долго не приходившего забвения накрыла меня с головой…

* * *

Странно и непривычно не чувствовать в груди разгорающееся пламя. Я даже осторожно нажал на неё пальцем, медленно наращивая давление через кольчугу. Ничего! Рывком поднялся оглядываясь. Совершенно не помнил, умер я в этот раз или нет. И где возродился? Боли респауна не помнил тоже. Тупо уставился на свои исцарапанные ладони и обломанные ногти.

Совсем недалеко у подножия росших плотной группой «пальм» суетились дриады. Нетрудно было догадаться о назначении больших, рядком выложенных, коконов, свёрнутых из травяных подстилок.

– Это материнские саваны, квартерон, – рядом со мной, как всегда незаметно, оказалась Старшая, – родовое дерево должно получить то, что давало им при появлении на свет. Всё есть конец, и всё есть начало, Целитель… Ты удивил нас этой ночью, недоальв. Хотя, никакой альв не сделал бы для наших сестёр того, что совершил ты.

– Это было очень глупо и неосмотрительно с моей стороны… – я посмотрел чёрной дриаде прямо в глаза, – если бы не моё бессмертие, никогда не решился на такой риск. Удивительно, что не подох, – я горько усмехнулся, – сколько удалось спасти?

– Больше половины, – Старшая проигнорировала моё нытьё, – ты в состоянии идти, или мне прислать детей ночи? – дриада поднялась, намереваясь присоединиться к уже ждавшим её сородичам.

– А как же деревня, Ркасса? Что будет с этим местом?

– Лес большой, мы найдём новую колыбель…

– Колыбель?

– Да, квартерон. Здесь хорошие условия для родового дерева. Река, стекающая с плоскогорья, талая чистейшая вода. Ущелье, закрытое от ветров. Тепло и влага… Хорошая была деревня. Теперь это место проклято…

– И вы не хотите знать, откуда пришла эта болезнь и может удастся остановить её?

Старшая остановилась и глубоко вздохнула:

– У нас одна жизнь бессмертный. Лес и так потерял много своих дочерей. Мы уйдём, потому что боимся и ничего не можем сделать…

– И оставите родовое дерево? – мой вопрос был задан автоматически, как логичное продолжение беседы. И тут я впервые увидел проявления эмоций у Старшей. Расстояние в десяток метров она преодолела одним прыжком. Её чёрная кожа приобрела пепельный оттенок, рот исказила гримаса ярости:

– Не тебе судить нас, недоальв! – я попятился под неожиданным напором чёрной дриады. Похоже, затронул какое-то табу. – Хочешь остаться? Найти причину болезни? Твоё дело! А мы уходим, бессмертный… – Старшая успокоилась так же быстро, как и вышла из себя.

– Хорошо, хорошо, не собирался вас оскорблять, – я примирительно поднял руки.

– Оплату тебе привезут сегодня к вечеру на это место. Дети ночи будут ждать до восхода Трёх Сестёр, недоальв, – Старшая, не произнеся больше ни слова, повернулась и зашагала к тропе, на которой уже скрылись почти все дриады.

– И вам, спасибо, что не прибили, девочки… – пробормотал я, почёсывая затылок.

Мда. Всё же разобраться с местной заразой надо. Не люблю загадок, в особенности не люблю не оконченные дела. Я примерно сориентировался по встающему над вершинами «пальм» солнцу, в какой стороне осталась деревня. В конце вчерашнего марша я уже плохо соображал, но запомнил, что от этого места, где хвойная растительность сменилась «пальмами» и кустарником идти до деревни достаточно далеко. Часа два или три, поэтому решил не откладывать.

Жуя на ходу краюху чёрствого ржаного хлеба с сыром, захомяченную в незапамятные времена в инвентаре, и радуясь утренней прохладе, зашагал, стараясь держаться хорошо видимых следов волочения травяных коконов на местной почве, напоминающей смесь песка и земляной пыли. Вот тебе и дети леса! Ни покормили, ни напоили. Обозвали…надо же, недоальв. Хех!

От солёного козьего сыра скоро захотелось пить. Решил подождать, пока доберусь до реки с её хвалёной кристально чистой водой. Так, совершенно незаметно, занятый размышлениями над поставленной перед собой задачей, добрался до края ущелья, в котором протекала река.

Из-за тумана самого русло едва угадывалось, но тропа, по которой дриады недавно спускались, была заметна очень хорошо. Просто я вышел к обрыву значительно выше. Мда, чтобы напиться, нужно спуститься и снова познакомиться с местными жужжащими кровопийцами.

Может, стоит поискать ещё один спуск, расположенный выше по течению? Или сразу, подниматься на самый верх? Как там старшая назвала… «скала Дома Мёртвого Бога»?

Всё же придётся спускаться в деревню. Там могут быть подсказки. Ночью разглядывать подробности было недосуг. Да и пить хочется, ни о чём думать больше не могу. Я облизнул губы и стал спускаться. Сапоги погружались в зыбкую почву по щиколотку.

Осиротевшая деревня выглядела печально. Некоторые жилища так и остались сваленными. Странно, что заметил только сейчас. У дриад не было ни очагов, ни остатков кострищ. Я вообще не помню, чтобы они пользовались огнём. Ещё один штришок в загадочную картину жизни этих существ. Язык уже не поворачивался назвать их нимфами. Кем угодно, только не духами леса. Что за больная фантазия у разработчика, придумавшего этот народ.

Обходя брошенные хижины и ворочая носком сапога нехитрые предметы утвари, натыкался тут и там на следы рубинового смолистого вещества, которым были забиты носовые ходи больных дриад. Преимущества бессмертного неоспоримы. Шляйся себе хоть в эпицентре эпидемии! На это я и надеялся. Особого геройства в этом не вижу, но, думаю, эксперимент на самом себе – самый быстрый способ выяснить, что же здесь произошло.

Поэтому дальнейшее моё поведение, безусловно, вызвало бы появление многих седых волос у моих учителей-эпидемиологов, будь они свидетелями этого безобразия.

Я совал свой нос, палец, иногда даже язык, везде, куда мог добраться. Перетряхивал то, что можно было считать одеждой и постелями дриад. Какие-то деревянные плошки, плетёные туески. Рискнул попробовать на вкус рубиновую смолу, которая оказалась абсолютно безвкусной. Ничего…

Жажду я утолил в самом начале, напившись прямо у берега в небольшой заводи. Вода в реке была действительно кристально прозрачной и очень холодной. Мои метания по деревне и вставшее высоко палящее солнце заставляли часто прикладываться к предусмотрительно припасённому ведёрку с водой, позаимствованному в одной из хижин.

Часа через два тщетных поисков и экспериментов я присел у одного из покосившихся жилищ, прельстившись густой и прохладной тенью. Воспоминания о волшебной похлёбке мамаши Хейген ничуть не прибавили настроения, а лишь заставили возмущённо бурчать мой желудок, который я тщетно попытался успокоить глотком ледяной воды.

Может, дело в метаболизме дриад? С чего я взял, что если эти существа выглядят внешне похожими на людей, то и физиология у них схожая? Ну-ка, ну-ка… Я вытащил из инвентаря предусмотрительно захваченную из фургона «Анатомию рас» и стал искать главу о дриадах. Найденная информация умещалась всего на двух листах этой энциклопедии. Я прочёл её несколько раз и был крайне раздосадован. Мизер информации! Насколько подробно была описана анатомия и даже физиология гарпий… а дриады оказались самой малоизученной расой или самой закрытой. Что ничуть не прибавляло оптимизма. Так, стоп. А это что? Сноска после главы. Сразу и не заметишь. «Из заметок Дорана Глора, почтеннейшего магистра и смотрителя библиотеки Эмеральда». Так, почитаем… «… а ещё свидетельства отмечают, что среди дев леса не видел никто и никогда особей мужеского вида или кого-либо их заменяющего. Все описания из собранных нами источников единообразны и подтверждают внешний вид дриад сходным с телосложением хуманок, вплоть до наличия ногтей на пальцах рук и ног, волос на голове и веках. Но также полное отсутствие оных на теле, и в виде бровей. Кожа же дев лесных очень прочна и в то же время эластична, устойчива к воздействию ядов, огня и металла. Что неоднократно отмечали Рейнджеры альвов, ибо стрелы против дриад бесполезны…» О, как! Нормально… так, так, а тут что? «… любые раны, полученные лесными девами, будь то резаные, рваные или колотые, а также: переломы костные и вывихи сухожильные; заживают не в пример другим расам во много раз быстрее и без совершенного следа…». Хм, дальше опять ничего не значащие бла-бла-бла… Имеют большую потребность в воде. Едят только выращенную пищу. Ага. Ну это ожидаемо…

Высочайшая регенерация, устойчивость к ядам, прочнейшая кожа и совершенно отсутствующие данные по анатомии, размножению, росту… Кстати, детей ни на поляне, ни в этих травяных вигвамах я так и не увидел ни одного.

Ладно, тут ловить нечего, до полудня ещё ого-го! Надо подниматься наверх и пройти выше по краю ущелья, может, там какие-никакие объяснения увижу. Старшая вроде бы что-то говорила, что поражения, подобные тем, что мы наблюдали на коже дриад, похожи на болезнь, которая возникает у каких-то деревьев и растений. Значит, придётся снова пошире открыть глаза и набраться терпения…

Подъём дался не в пример тяжелее. Радовало только отсутствие жужжащих кровопийц, разогнанных жарой. Поднимаясь, чуть не расплескал прихваченное ведёрко с водой. Добравшись до верха, почувствовал сильное головокружение и тошноту. Понятное дело, с такими нагрузками одной краюхой хлеба и кусочком сыра сыт не будешь. Живот снова забурчал. Привычно успокоил его глотком ледяной воды. Надолго ли?

На ровной дороге головокружение отступило, но зачесалась кожа спины и под мышками. Мда, не в сете Рагнара Селёдки заниматься эпидемиологическими поисками… О «дюпоне» или «мерке» можно было бы только мечтать.

Края обрыва были почти лишены растительности, крутизна подъёма нарастала медленно, и я ещё до полудня добрался до огромной скалы, напоминавшей плоски толстый козырёк, нависавший над смыкавшимся ущельем. Река появлялась из узкого, похожего на трещину пролома в основании скалы, с грохотом падая с высоты на камни, затем, смиряя свою бурную энергию, устремлялась по перекатам дальше.

В скале, сбоку от водопада были видны вырубленные в толще каменные стены небольшие ступени, спускавшиеся к самому дну ущелья. Где-то на середине пути эта лестница скрывалась за водопадом. Полуденное солнце играло яркими бликами на брызгах, создавая чехарду переплетающихся малых радуг, превращая это место в волшебный храм природы.

Рассматривание мельтешащих водных струй снова вернуло приступ головокружения и слабости. Резко застучало в висках. Чёрт, надо передохнуть. Не на голодный же желудок заниматься довольными изысканиями? Мысль о еде заставила наполниться рот слюной с металлическим привкусом, я едва успел отпрянуть от края обрыва. Меня вырвало прямо на гладкую и влажную скальную поверхность. Выворачивало минут пять кряду…

Я сидел и тупо рассматривал кровавые разводы на камне, разбавленные прожилками жёлчи. Приехали. Голова кружилась всё сильнее. Я подтянул к себе ведёрко, к счастью, не расплескавшее воду во время моего приступа. Плеснул ледяной влагой на разгорячённое лицо, умылся. Что это? На ладонях была всё та же алая кровь… капавшая из носа. Дождался, экспериментатор хренов!

Я с трудом стащил с себя кольчугу, наручи, спрятав в инвентарь. Стянул и куртку. Рубаха отправилась туда же. Как же приятно было прикосновение ветра к раззудевшейся коже!

На животе и внутренней поверхности предплечий архипелагом растеклись синяки, словно меня совсем недавно кто-то отдубасил палками. Э, нет. Это не от палок. Совсем непохоже, между крупными расплывающимися пятнами – просяная россыпь мелких, как уколы кровоизлияний. Мда… зеркало бы сюда. Попытался рассмотреть своё отражение в ведёрке воды, только закапал её кровью, так ничего и не добившись.

К голове присоединился живот, боль согнула меня пополам, затем прострелила до самых заветных мест. Метнулся в ближайшие кусты, расстёгивая пояс и сдирая штаны на ходу. На некоторое время в позе орла стало легче. Подумалось с горькой усмешкой, как сильны в нас условности, что даже находясь в глухом месте, где, кроме проклятых Глювов, с высоты никто тебя не увидит, всё равно ищешь кустики…

Оглянулся посмотреть на результат страданий. Что и требовалось доказать. Там тоже кровь… Может, всё же отравление? В деревне я почти полдня и ночь. Но почему тогда проявления только сейчас? Великий Рандом, как же болит голова! Но зато успокоился живот. Вода в ведёрке безвозвратно изгажена, надо спускаться за новой.

Итак, версия отравления принимается за основную. Чего такого я делал сегодня, чего не делал вчера. Вчера лечил дриад, периодически пополнял ману и попутно лечил себя. Кстати, мастер Холиен, вы вообще голову потеряли?!

Я скастовал Регенерацию и дважды Исцеление. Симптомы проявились столь неожиданно, и эта головная боль… Немудрено забыть, что ты Грандмастер Магии Жизни. С восстановлением организма солнце снова бодро засияло с голубого небосвода, а окружающая красота стала радовать глаз.

Вернёмся к расследованию. Вода! Только сегодня я стал пить воду из реки. Еду я использовал свою, принесённую. И пусть она немного заветрилась, случаев отравления продуктами, сохранёнными в инвентаре, до сих пор не было. Хотя, мир изменился. Реальность могла внести свои коррективы. Хм, чушь! Я отмахнулся. И до этого много раз ел пищу из инвентаря. И ничего. Значит, вода. Не тухлая, без видимых примесей, текущая с плоскогорья… Чего такого по дороге она могла в себе принести, что заставило за несколько часов мой организм так взбрыкнуть? А дриад с их потрясающей регенерацией – и вовсе привести на край гибели?

Думай, Целитель, думай… Температуры у меня не было. Такие вещи я уж могу отличить. Но у детей леса какие-то изменения в этом плане отмечались. Со слов Старшей. Отметать не будем, но пока в сторону!

Ну, если с очень большой натяжкой, очень похоже на тяжёлые металлы. Ртуть, например. Течёт себе речка, течёт, шахта, шурф, движение твёрдых пород, землетрясение, наконец, – бац! В воду попадают добавки, не совсем привычные. Мда… Так себе, версия. Для обывателя. А мы с тобой, Эскул, профи, как-никак. Всё равно исключить надо, тем более это довольно просто.

Я присел над ведёрком с остатками воды, мысленно похвалив себя, что не избавился от неё. Достал с пояса кошель с монетами, выбрал две большие медные, подёрнутые зеленоватой патиной. Хорошенько оттёр их о суконную подкладку штанов, опустил в воду и начал тереть их друг об друга, плотно прижимая.

С этой ерундой провозился битых полчаса. Чтобы уж наверняка. Результат, по крайней мере, доказал, что достаточного для отравления количества ртути в воде, которую я употреблял, не было. Чистые монеты отправились обратно в кошель. Не особенно-то и надеялся. Это сколько же нужно ртути, чтобы отравить всю реку? Богатейшее месторождение. Грустно вздохнув, решил спуститься к руслу, набрать свежей воды и повторить безумный эксперимент на своём организме. Маны под горлышко, врасплох меня теперь не застать.

Скользкие и влажные ступени так и норовили вырваться из-под сапог. Но я оказался терпеливее. Спустился к самой трещине. От грохота падающей на камни воды заложило уши, поэтому я не сразу сообразил, что в тёмной глубине трещины, почти на самой грани восприятия мерцает красный огонёк.

Стоп, мерцает? Мигает, с равными промежутками и одинаковой интенсивностью. Красный!

Если это не местные магические приблуды или какой-нибудь вид подземного плотоядного гриба-мутанта с красной гнилушкой, оборудованной призывно мигающим манком, завлекающим разумных квартеронов в пасть… то, скорее всего, и это очевидно для понимания человека, принадлежащего технологической цивилизации…

Аварийный маяк!

Ни секунды, не раздумывая, я рванул в пещеру, перескакивая с камня на камень. Вдруг опора резко ушла из-под ног, и я по пояс погрузился в воду. Мда… Штаны быстро промокли, а сапоги налились свинцовой тяжестью. Не говоря уже о ледяной воде. Чертыхаясь, скинул весь сет в инвентарь, оставшись в рубашке и коротких подштанниках, заменявших здесь хумансам трусы.

Помню, каких трудов было уговорить мамашу Хейген плотно сшить левую и правую половину этих псевдокюлотов, которые соединялись обычной шнуровкой. А выкраивание гульфика и прорезание петли для костяной пуговицы – отдельная песня!

Стуча зубами и злой, как раненый Парсум, я упрямо продвигался к своей цели. Красные сполохи невидимого пока мне целиком маяка придавали стенам пещеры загадочный багровый оттенок. Вода, через которую я осторожно брёл, стараясь прощупывать онемевшими ступнями поверхность, чтобы не ухнуть с головой, неспешно текла к выходу. Звук водопада стал несколько глуше.

Глаза привыкли к багровому полумраку пещеры, уровень воды в водоёме с каждым моим шагом стал уменьшаться. Но усилился встречный ток воздуха, что не прибавило настроения. Я хлюпнул носом. Простуды мне ещё посреди лета не хватало. Сопливый Целитель – душераздирающее зрелище…

Странно, пещера довольно широкая и потолок уходит вверх в непроглядную темноту. Почему же река выбрала верхний путь? Я приблизился к правой скальной стене. Удивительно гладкая поверхность, вполне очевидно, отшлифованная не вручную и не выходом магмы. Света хватало для того, чтобы убедиться: характерных лавовых отложений или застывшей пемзы не было и в помине. Насмотрелся в своё время.

Уж не старое ли это русло реки? Вполне возможно. Тогда почему вода изменила свой путь? Чем дальше вглубь, тем больше вопросов…

Стены пещеры сдвинулись, сузив проход, который сворачивал вправо под тупым углом. Стало заметно светлее, к красному раздражающему миганию прибавилось неприятное монотонное гудение. Уровень воды упал, едва прикрывая щиколотки, острая галька заставляла замедлять шаг. Всё время казалось, что иду по битому стеклу, даже поднял одну ногу посмотреть на стопу, нет ли пореза.

Пологий поворот пещеры закончился тупиком. Точнее, весь проход был перегорожен стальной стеной, в центре которой виднелись высокие, метров трёх створки ворот, разъехавшиеся на расстояние около метра.

Мощные толстые плиты, в этом не было никакого сомнения, сжимали в своих стальных тисках полураздавленный шар метрового диаметра с треснувшей, по виду стеклянной или керамической полусферой спереди.

В нижнем сегменте, обращённом ко мне, объект имел более значительные повреждения: рваные трещины, разрывы, множество свисающих трубок и проводов, ошмётки пластика.

На одной из створок стальных ворот располагался красный кристалл, размером с голову человека. Хм, так вот что я принял за аварийный маяк! Очень похоже. Помещение за раскрытыми створками просматривалось плохо. Всю картину загораживал раздавленный шар. А яркий искусственный свет, бивший прямо в глаза, заставлял отворачивать взгляд.

Осмотревшись, я отметил груды камней из скальной породы, во множестве разбросанных рядом со странной стальной стеной и свежие следы разломов, трещины в стенах пещеры. Хорошее освещение позволило рассмотреть, что из внутренностей разрушенного объекта по оборванным патрубкам в воду стекает какая-то жидкость. Продвинувшись к шару, я, стараясь ни к чему не прикасаться, попытался рассмотреть её поближе. Жидкость как жидкость, ни цвета, ни запаха. Я нагнулся и постарался проследить, откуда она могла вытекать. Какой-то треснувший кожух, под которым еле виднелся край прибора или агрегата, напоминающего большой бублик, обмотанный стальной толстой проволокой… Мда… не с моими знаниями во всём этом разбираться… На кожухе чётко просматривалась выдавленная надпись:

Eurasian cluster. Station virtual immersion «Balkans».

Security drone VZ 2314.