Читать книгу Гуманистическая психология и психотерапия - Андрей Романин - Страница 3

Гештальтпсихология зародилась в период появления первых работ в области бихевиоризма и начала распространения психоанализа за пределы узкого круга венских единомышленников Зигмунда Фрейда. Второй этап развития гештальтпсихологии и начало гештальт-терапии совпадает с возникновением гуманистической психологии и психотерапии, а завершающая стадия – с расцветом когнитивной психологии.

Не путайте гештальтпсихологию с гештальт-терапией. Дело в том, что хотя они и содержат в своем названии слово „гештальт“, каждая из них заслуживает самостоятельного рассмотрения. Одно не подменяет другого, и во многих случаях имеют мало точек соприкосновения.

Фредерик (Фриц) Перлз, являющийся автором гештальт-терапии, одного из самых популярных психотерапевтических направлений, даже не упоминается в учебниках и справочниках по гештальтпсихологии. Авторы гештальтпсихологии Вертгеймер, Кёлер и Кофка считают, что Перлз неправомерно использовал термин гештальт, перенеся его в сферу неврозов и межличностных отношений. В ответ на это Перлз, со свойственной ему задиристостью, заявляет: «Я вообще не читал ни одного учебника по гештальтпсихологии, а термин гештальт в немецком языке так многозначен, что каждый может употреблять его по своему усмотрению».

Для чего же мы все же рассматриваем гештальтпсихологию прежде чем перейти к генштальттерапии? Во-первых, потому, что она появилась раньше, и как бы Перлз не отрекался, он взял у гештальтпсихологов не просто термин, а целый ряд понятий (например, фигура и фон). Другое дело, что генштальтпсихологи относили их только к экспериментально изучаемым процессам восприятия, а Перлз (к из возмущению) распространил их на личностные и межличностные проблемы, не имещими строго научного измерения. Но главное, что взял у них Перлз – это гештальт-подход, психофизиологических, личностных и межличностных процессов и проблем. Нам как представителям холистического подхода это очень важно.

Но сначала нужно разобраться с основным термином. Что такое гештальт? Почему мы не употребляем русский переводной термин? Только потому, что он недостаточно точно отражает это понятие. В свое время Пушкин смеялся над славянофилами, говоря: „Давайте заменим французское слово галоши, на русское „мокроступы“. Уважение к родному языку не надо доводить до абсурда. Немецкое слово «гештальт» стало профессиональным международным термином психологов во всех странах. Оказалось, что каким-либо одним термином без принципиальных смысловых потерь слово „гештальт“ не переводится ни на русский, ни на английский, ни на другие языки.

В немецком языке гештальт – это одновременно и структура, и целостное восприятие, и целостный образ (причем образ чего угодно – от образа предмета, фантазии до образа жизни). Это может быть целостная структура, как во временном, так и в пространственном аспекте. Это может быть структура какого-то зрительного образа, а может быть структура какой-то музыкальной фразы.

Авторами гештальтпсихологии считаются выдающиеся немецкие ученые: Макс Вертгеймер (1880–1943) и его друзья-единомышленники Вольфганг Кёлер (1887–1967) и Курт Коффка (1886–1941). Среди них, обычно, первенство отдается Максу Вертгеймеру (так пишут у нас переводе с английского, хотя по-немецки следует произносить Вертхаймер). Дело в том, что с момента прихода к власти нацистов он переехал в США.

К сожалению, мы не можем здесь даже кратко охарактеризовать самостоятельный экспериментальный и теоретический вклад каждого из этих выдающихся ученых, как и саму науку – гешатльтпсихологию во всем ее объеме. Тем не менее, мы считаем, что некоторые сведения о гештальтпсихологии необходимы для более правильного понимания гештальт-терапии.

Существует забавная версия возникновения у Вертгеймера идеи гештальтпсихологии. Это похоже на историю с ньтоновским яблоком, однако не следует забывать, что яблоки падали на многих, а Ньютона озарило потому, что он долго думал в этом направлении и ему нужен был лишь незначительный толчок. Так случилось и у Вертгеймера, когда рождению долго «бродившей» в подсознании идеи помог случай.

В 1910 году он ехал на поезде к своему другу. У приятеля был ребенок, которому в качестве подарка Макс Вертгеймер купил стробоскоп. Стробоскоп— это такая игрушка, переворачивая которую вы получаете иллюзию движения. Этот эффект используется в кино, когда неподвижные кадры быстро сменяют друг друга.

Макс Вертгеймер поиграл в стробоскоп, и вдруг почувствовал, что сейчас наступит какое-то озарение. Он так побоялся вспугнуть это предчувствие открытия, что вместе с вещами вышел во Франкфурте, хотя ему нужно было ехать дальше. «Неподвижные фигуры при быстром чередовании воспринимаются нами, как движущиеся. То есть, мы отчетливо видим то, чего на самом деле нет!».

Именно отсюда идет основная идея гештальта – целое – это не сумма его частей, а принципиально новое образование.

Теперь важно сделать маленькое отступление, чтобы понять какие предшествующие работы подтолкнули этих ученых к созданию гештальтпсихологии.

В Европе датой признания психологии как самостоятельной науки считается 1875 год, год создания Вильгельмом Вундтом первой экспериментальной лаборатории в Лейпциге и начала издания им научного журнала. Это великая заслуга Вильгельма Вундта, который при этом скромно подчеркивал, что он просто систематизировал научные данные Фехнера, Геймгольца и других выдающихся ученых, которые внесли огромный экспериментальный вклад в психологию, интересуясь различными психофизиологическими проблемами по ходу другой научной деятельности. Но именно Вильгельм Вундт превратил психологию в самостоятельную науку, отвечающую всем критериям, имеющую свою школу научных исследований, лаборатории и журналы. Все последующие психологи из Европы и Америки считали необходимым поработать хотя бы некоторое время в лаборатории Вундта в Лейпциге, которую признавали Меккой психологии. Лаборатория Вундта скрупулезно копировалась и воссоздавалась практически во всех крупных Университетах мира, в том числе – в Санкт-Петербурге и Казани.

И только гештальтисты подняли бунт. Их не устраивало то, что Вундт рассматривал психику как отдельные кирпичики, соединенные раствором цемента, то есть какие-то самостоятельные элементы, которые связываются ассоциациями. Гештальтисты считали, что нет самостоятельных элементов, а есть определенные целостные состояния, целостное восприятие, состоящее из элементов, которые отдельно не существуют и имеют смысл только в целостном сочетании.

К сожалению, до сих пор многие учебники строятся по принципу элементаризма (а не холизма): то есть отдельного изучения внимания, памяти, эмоций, мотивации, хотя совершенно очевидно, что каждое из них настолько завязано с другими, что изучение их в отдельности просто бессмысленно.

Возьмем, например, музыкальные ноты. Каждая отдельная нота может звучать сама по себе, но вместе, поставленные в том или ином порядке, они создают совершенно разные и вполне самостоятельные целостные музыкальные фигуры (гештальты).

В дальнейшем Перлз распространит это на гештальт-терапию. Мужчина и женщина, вступая в брак, создают третье образование – семью. С одной стороны принято считать, что в семье каждый из нас является самостоятельной личностью, но самостоятельность эта уже относительная – каждый из нас одновременно связанная часть единого целого.

Иногда эти комбинации могут носить весьма парадоксальный характер. Так команда из лучших, но плохо совместимых игроков часто оказывается слабее более сыгранной команды без звезд. Как говорил выдающийся футболист Андрей Петрович Старостин: „Порядок бьет класс“. Вот «гештальт» и есть этот качественно новый порядок, а не механическая сумма элементов.

Это каждый из нас постоянно ощущает это на себе. У вас может быть пять или двадцать пять родственников или друзей и, общаясь с каждым из них, вы хоть чуть-чуть другой. В каждом даже временном общении образуется соединение какого-то хоть чуть-чуть другого качества (то есть, новый и весьма „живой“, а не статический гештальт).

Еще один из известных примеров, который любил демонтировать сам Вертгеймер – так называемый „фи – феномен“. Можно поставить (а можно и представить) две вертикальные трубочки дневного света, которые начинают поочередно включаться-выключаться, – одна гаснет, – другая загорается, и наоборот. Постепенно скорость этих переключений повышается. Сначала вы видите, что зажигается одна, гаснет другая, но при определенной скорости, вам начинает казаться, что одна трубка скачет с одного места на другое, хотя мы прекрасно понимаем, что это происходит лишь в нашем восприятии.

Гештальтпсихология напоминает нам, что наше восприятие не объективно, а избирательно.

Макс Вертгеймер делает революционный вывод, который материалистически настроенные оппоненты никак не могли принять. Он говорит, что „Если нечто существует в моем восприятии, то оно существует реально!“. То есть, для меня лично оно реально существует, я его воспринимаю, оно вызывает в моем мозгу те же самые реакции, что и существующее в действительности.

По существу, мое восприятие и есть тот мир, который меня окружает. У вас хорошее настроение, вы открываете окно и видите, что идет дождь, и говорите: „Какой прекрасный дождь, как красиво“. У вас плохое настроение – вы открываете окно, а там солнце, и вы говорите: „Как же это солнце надоело.

Потому что, каким бы совершенным не был мир объективно, я воспринимаю его через свои несовершенные органы, да еще призму своего опыта и своего настроения, и обязательно в целостном гештальте.

Сколько людей выздоравливает или заболевает не от реального фактора (продукта, лекарства, слова, обряда), а от убеждения в его пользе или вреде! Известный психотерапевт Эмиль Куэ, начинавший свою деятельность как аптекарь, на основании огромного практического опыта утверждал, что помогают те лекарства, в которые больные верят и не помогают те, в которые не верят. Именно от него пошел термин плацебо. Так называются нейтральные таблетки (обычно из прессованной сахарной пудры), которым психотерапевт (или врач) приписывает лечебное воздействие, что бы отучить внушаемых пациентов от лекарственной зависимости. В настоящее время на Западе существует целая плацебо-индустрия, выпускающая множество красиво упакованных плацебо-таблеток с «умными» названиями, которые не имеют лекарственного содержания, но успешно используются для «обмана» пациентов и замены снотворных и других небезопасных лекарств («По вере вашей воздастся вам».)

Выдающийся американский психолог и философ Уильям Джеймс показал, что наше восприятие зависит от апперцепции, то есть от установок и аналогий, отложившихся в нашем подсознании из предыдущего опыта, а также существующих априорно (до опыта), заложенными в нас от рождения природой (или Богом?).

Кстати, бихевиористы неоднократно обвиняли гештальтистов в том, что они под видом априорных (существующих до опыта) гештальтов пытаются «протащить в науку Господа Бога»).

Итак, гештальтпсихология показывает, что наше восприятие во многом зависит от нашего предыдущего опыта. Мы с вами уже через какой-то предыдущий опыт знаем, что человек такого типа – злой, а такого – добрый, у нас включается условное восприятие. Хотя и у младенцев тоже прослеживается определенная реакция на злое и доброе лицо. Это заставляет задуматься о врожденных гештальтах.

Можно предположить, что архетипы Платона, которые в дальнейшем получили развитие в работах Юнга, существуют и в более частных проявлениях нашего восприятия плоть до фрагментов мимики – грозно сведенные брови или добродушная улыбка вызывают у нас мгновенное „дорисовывание“ гештальта – образа злого или доброго человека.

Разложение и анализ отдельных фрагментов мимики легло в основу знаменитой психотехнологии НЛП, нейролингвистического программирования, разработанной Ричардом Бендлером и Джоном Гриндером. Однако, корректно ссылаясь на гештальтпсихологию и особенно на гештальт-терапию, они в какой-то мере делают именно то, в протест чему и появилась гештальтпсихология, – расчленяют целостный образ на отдельные элементы.

Чтобы завершить рассказ о Вертгеймере, надо сказать, что после переезда в Америку из нацистской Германии он прожил не очень долго. Проводя с утра до вечера научные исследования и читая огромное количество лекций, он еще постоянно занимался с преподавателем, совершенствуя свой английский язык. Вертгеймер считал непрофессиональным читать лекции в американском университете с немецким акцентом, тем более в атмосфере антинемецких настроений в США того времени. Фактически, он просто загнал себя своей сверхответственностью.

Своей биографией Макс Вертгеймер невольно подтвердил широкую применимость идеи гештальта. Дело в том, что гештальтом можно считать определенный устоявшийся образ жизни, включая географическую и социальную среду, местные обычаи, взаимоотношения, привычки и т. п. Человек уехал из Германии, в знак протеста против фашизма, но это была его Родина. И покинуть родину, особенно в возрасте, когда гештальт становится уже не гибким, как косточки у детишек, а жестким, как у пожилых людей (когда переломы плохо срастаются), это всегда проблема. Лауреат Нобелевской премии поэт Иосиф Бродский, который после незаконных преследований в СССР, жил в США знаменитым и обеспеченным, с горечью писал: „Есть такая страна иммиграция, где ты всегда чужой». Взрослому человеку особенно трудно, у него уже «затвердел» гештальт образа жизни, он запомнился нашими любимыми, нелюбимыми, работой, опытом. Даже без такого мучительного процесса как иммиграция, пожилой человек трудно перестраивается на новый гештальт. Сколько людей мечтают уйти на пенсию, а когда уходят, то часто быстро сникают, потому что у них сломался привычный гештальт.

Когда из нашего гештальта выпадает какой-то существенный фрагмент – это травма. Он должен быть чем-то замещен. Особенно болезненно нарушается гештальт при потере близких, требуется время, чтобы он «пристроился» к изменившейся конструкции. Очень часто «рана», образовавшаяся в гештальте так и до конца и не зарастает, хотя психотерапия может облегчить дискомфорт коррекцией, если не реального гештальта, то гештальта восприятия.

Опыт показывает, что у гештальта есть неограниченные резервы для хорошего. Хорошего он может принять сколько угодно. Гештальту не будет „плохо“ от излишков радости и любви. А вот как только в гештальте пропадает что-то хорошее он „мучается“.

Сложившийся гештальт системы ценностей и образа жизни мешает старикам и молодежи понять привычки друг друга. Так же трудно или неправильно оценивают друг друга представители разных культур, наций, партий и религий. (Это будет учитывать в своей работе Курт Левин, о котором мы поговорим позже). И наоборот, люди одного гештальта часто неосознанно тянутся друг к другу.

Однако это более поздние «вариации на тему» гештальтпсихологии, приблежающие ее к гештальт-терапии. Сам же Вертгеймер рассматривал гештальт лишь в строго научном плане, многократно проверяя в лаборатории психофизические особенности познавательных процессов, объединенных законами целостного восприятия.

Абрахам Маслоу, один из основателей гуманистической психологии и психотерапии, попытался вывести типичные характеристики наиболее выдающихся людей, которых можно отнести к психологически здоровым личностям. Первым, кого он взял за образец был именно Макс Вертгеймер. Они вместе работали в Штатах, и Вертгеймер произвел на Маслоу впечатление идеального образа ученого, полностью преданного науке, невероятно добросовестного и организованного.

Как мы уже говорили, ближайшими последователями Макса Вертгеймера были Коффка и Кёлер, фанатики науки и единомышленники, несмотря на то, что они не всегда работали вместе.

Если охарактеризовать цайтгайст того времени, то в университетах господствовал дух физики. В частности Макс Планк, один из основателей квантовой механики, учился вместе с Кёлером на физическом факультете и перенес в психологию новаторский дух идей Планка в психологию. Эта традиция будет продолжена Куртом Левином. В частности его знаменитое в социальной психологии силовое поле – в значительной мере аналог физического силового поля.

Коффка и Кёлер проводят интереснейшие экспериментальные исследования, в которых открывают междисциплинарные горизонты гештальтпсихологии как в теории, так и в практике. В частности, исходя из того, что восприятие целостно, они предлагают учить детей от целого к частному, а не наоборот.

В какой-то мере мы учли это, формируя, наш курс практической психологии. В учебном пособии № 1 полностью обрисовывается конструкция всего курса и кратко излагаются все его разделы. Это делается для того, чтобы у вас сложилась система всего предстоящего знания, и потом, какую бы вы тему не рассматривали, кто бы с какой темой не выступал, вы видели, куда ложится данный конкретный кирпичик. Это позволило нам создать уникальную ситуацию, когда на любом занятии одинаково интересно и полезно тем, кто работает и над первыми и над последними пособиями. Потому что все наши темы объединены и взаимосвязаны единым гештальтом – холистическим подходом.

Кёлер, как и бихевиористы ставил эксперименты на животных, но не на крысах, а на более близких к человеку человекообразных обезьянах. Один из его подопытных орангутанов „прославился“ тем, что в 1926 году, когда его демонстрировали на Международном Конгрессе по психологии, плюнул в Ивана Петровича Павлова.

Кёлер и его сотрудники работали и в естественных условиях, и в лабораторных. При этом они ставили перед животными более сложные задачи, чем бихевиористы Джон Уотсон и даже Беррес Скиннер.

Например, Кёлер обнаружил, что, если обезьяна видела, что для того чтобы достать банан, ей не хватает одной палки, она брала вторую палку, обнаруживала, что одна палочка может вставляться в другую. Если и это не помогало дотянуться до банана обезьяна начинала использовать ящики, ставила один на другой, причем в такой последовательности, чтобы конструкция не рассыпалась, и, в конечном итоге, доставала банан. Причем, без всякой дрессировки.

Это позволило сделать вывод о том, что у животных на уровне интуиции уже присутствует общий гештальт решения проблемы, который подсказывает поиск недостающих элементов и их комбинаций. В схематическом виде это отражает интуитивный поиск человека: от сложения кубиков ребенком до великих научных открытий.

То есть, есть таящиеся в нашем подсознании интуитивные целостные образы (по Платону – первоидеи), «ищут» своего полного воплощения, пока не находят его в целостном гештальте и внутренней гармонии. Именно это и станет позже основной идей гештальт-терапии – невроз сигналит о том, что гештальт требует завершения и пока все «кубики» не легли как надо – мучения продолжаются. Это могут быть творческие, семейные и личные мучения несложившегося гештальта.

Сложнейшие «игры» сознания с подсознанием перебирают различные комбинации, и вдруг обнаруживается единственное необходимое решение и происходит озарение, состояние Архимеда, когда он закричал „Эврика!“ ("Нашел!"). Говоря языком психоанализа, творческие мучения и последующее озарение это не что иное, как катарсис и инсайт, будь то в науке или в обнаружении истинной причины невроза. Повторяю – между классическими направлениями психологии и психотерапии куда больше общего, чем различного.

Рассматривая биографию Кёлера, можно найти немало интересных моментов.

Он работал на островах недалеко от побережья США, и когда началась Первая Мировая Война, он единственный из достаточно известных немцев не уехал в Германию, сказав, что он не успел на пароход. Позже, как писали некоторые журналисты (и даже историки психологии) у него на чердаке был обнаружен сверхмощный передатчик. Было выдвинуто предположение о том, что знаменитый ученый, видимо еще проводил какую-то разведывательную работу.

Но это не доказано, а то, что в канун Второй Мировой Войны он выступил с резкой статьей против фашистов, которые начали увольнять из университетов людей не арийского происхождения, а после этого сидел дома и ждал ареста, это факт. Ему повезло – не арестовали, но выдворили (дали уехать) в Соединенные Штаты.

Гештальтисты, переехав в Америку, стали прямыми конкурентами бихевиористов. Однако научные споры не мешали их добрым отношениям. Как-то в 1941 году в Филадельфии, зашли в один бар посидеть за кружкой пива известные бихевиористы Халл и Толмен и гештальтист Кёлер. Постепенно разговор перешел на научные темы. В ответ на произнесенную в запале фразу: „эти чертовы гештальтисты“, Кёлер сказал: „А я никогда не признаю такую науку, как бихевиоризм, которая считает, что в человека, как в автомат надо сунуть монету, и он тут же сделает запрограммированное движение“, и стукнул кулаком по столу. И тут же все трое рассмеялись, потому что именно этим жестом он проиллюстрировал схему бихевиоризма: Стимул – Реакция.

Формулируя свои постулаты гештальт-психологи не думали об их применении к психотерапии. Тем не менее, я считаю, что гештальт-терапевты должны знать основные положения гештальтпсихологии.

Мы приведем здесь шесть основных принципов гештальтпсихологии, а вы постарайтесь найти им применение в примерах из гештальт-терапии (то есть “переложить“ с абстрактных элементов академической науки на аналоги человеческих проблем, состояний и отношений).

1. Близость.

Элементы, которые близки к друг другу в пространстве или во времени, кажутся нам объединенными в группы, и мы стремимся воспринимать их совместно.

2. Непрерывность.

В нашем восприятии существует тенденция следования в направлении, позволяющем связывать наблюдаемые элементы в непрерывную последовательность или придать им определенную ориентацию.

3. Сходство.

Сходные элементы воспринимаются нами совместно, образуя замкнутые группы.

4. Замыкание.

В нашем восприятии существует тенденция завершения незаконченных предметов и заполнения пустых промежутков.

5. Простота.

В любых условиях мы стремимся видеть фигуры настолько завершенными, насколько это возможно.

6. Фигура – фон.

Мы стремимся организовать наше восприятие таким образом, чтобы видеть объект (фигуру) и задний план (фон), на котором она проявляется. При этом фигура представляется нам более заметной и яснее выделяется на общем фоне изображения. (Запомните эти понятия “фигура“ и “фон“. Им будет уделено особое внимание в гештальт-терапии!).

Вертгеймер называл эти принципы вспомогательными факторами, но он также признавал, что на перцепцию влияют и функции самого организма: например, высшие мыслительные процессы, определяющие предварительную осведомленность и установку.

Гештальтпсихология получила дальнейшее развитие и сейчас ей уделяется даже большее внимание, чем бихевиоризму, особенно в области когнитивной психологии, исследующей процессы мышления, возникновения идей и открытий, скрытые механизмов перцепции (различных видов восприятия), которые оказались куда сложнее, чем это виделось Вильгельму Вундту. Изучаются различные виды неосознаваемой мотивации, которые связаны с завершением гештальта. Показано, что в незавершенной информации каждый видит или слышит то, на что неосознанно мотивирован – чего-то хочет или чего-то боится. Это явление используется при тестировании неосознанной мотивации и установок в тестах незавершенных рисунков и предложений, в интерпретации цветовых пятен Роршаха, тесте тематической апперцепции ТАТ и многих других. Эти, так называемые, прожективные тесты используются и психоаналитиками.

Подходы гештальта используется при разработке различных методик обучения: „не от частного к общему, а от общего к частному“. Где ребенок быстрее выучивается иностранному языку? Когда он попадает в среду, где уже говорят на иностранном языке, где он сразу погружается в массу слов, половину из которых не понимает, но уже неосознанно дополняет гештальты, вызванные интонацией, мимикой, жестами, знакомыми словами. При этом сами гештальты по ходу корректируются.

Можно сказать, что мост между гештальтпсихологией и гештальт-терапией (которой в то время еще не было) перекинул выдающийся психолог Курт Левин, применив идеи гештальта в социальной психологии.

Левин родился в Германии, и как многие его знаменитые соотечественники, переехал в Америку в период установления в Германии диктатуры фашизма.

Курт Левин, в соответствии с цайтгайстом того времени, был «заражен» духом физики. К тому же по первому образованию он был физик, хотя параллельно изучал и право и психологию.

Курт Левин создал свою знаменитую теорию поля в социальной психологи, как аналог физической теории поля, точнее показал возможности распространения идей данной физической теории на социальные аспекты.