Читать книгу В поисках компромата. Исторический детектив - Андрей Русев - Страница 4

Умов сидел в пельменной. Перед ним была чашка растворимого кофе и стакан апельсинового сока. Он ждал автора той самой статьи.

Пару дней назад он показал материал Димдимычу.

– Что за газета? – спросил профессор.

– «Русский глашатай».

– Знаю редактора. Давай так, я сам созвонюсь, а потом все тебе передам. Съездишь к ним и выяснишь все что нужно.

На следующий день профессор вызвал к себе Умова.

– Созвонился я с главным. Н.Н. – это Протасов Михаил Александрович. Давно с ними сотрудничает. До недавнего времени работал в ЦГАЛИ – архив литературы и искусства. Ушел оттуда по собственному. Похоже, стал выпивать и его попросили. Мужик, говорит, хороший, да и материалы у него всегда интересные были. Взял на полставки, чтоб на пенсии не прозябал. Только вот теперь думает, не расстаться ли с ним. В редакцию приходит всегда трезвый, но по нему видно, что пьет. А главное, появился у него бзик на кулинарные рецепты. Для газеты – не формат. Главный, по доброте душевной, к какому-то празднику пропустил один в печать, так тот начал ими заваливать, а серьезных материалов от него почти нет. Завтра встретишься с этим Протасовым в пельменной. Его пожелание. Да, и еще, он не очень пунктуален.

Но, как оказалось, не в этот раз.

В пельменную вошел коренастый, плотного телосложения мужчина в изрядно намокшей куртке и с портфелем в руке. Он откинул капюшон, пригладил редеющие волосы и подошел к стойке.

– Простите, а нет ли у вас чего-нибудь с капсаицином2?

Женщина за стойкой исподлобья глянула на посетителя, но промолчала.

– Я так и думал. Тогда мне, пожалуйста, стакан, банку колы и порцию пельменей.

Забрав пустой стакан, он подошел к столику Умова.

– Не возражаете?

– Извините, но у меня здесь встреча.

– С неким Протасовым. Это я.

Он поставил на стол стакан, аккуратно положил на лавку портфель, снял куртку и повесил ее на крючок рядом со столиком. Затем вернулся к стойке, сунул в карман сдачу, забрал колу и пельмени и вернулся.

– С утра ничего не ел, – сказал Протасов извиняющимся тоном. – Ничего, если я…

– Да-да, конечно! – сразу же откликнулся Николай.

– Еще и погода ужасная. Как бы хворь какую не подхватить.

Он открыл портфель и, повернувшись спиной к стойке, вынул из него бутылку с красным перцем на этикетке.

– Не желаете присоединиться? Для профилактики.

– Нет, спасибо. Я водку не люблю.

Протасов даже на секунду замер от такого ответа.

– А что ее любить-то. Вот вы, к примеру, соль любите? Ну, так, чтобы прямо ложкой!

Теперь уже в недоумении замер Умов.

– Вооот!

Протасов отвинтил крышку на бутылке, и налил себе полстакана.

– Ведь водка – она как соль.

Он наколол вилкой пельмень, залпом выпил и с аппетитом закусил.

– Взять хотя бы пельмени. Нет, не эти, домашние, – сказал он жуя.

Глянув на тарелку, он вновь потянулся к портфелю.

– Не передумали?

Николай отрицательно покачал головой.

– Воля ваша, – сказал Протасов. – А я еще немного. Так сказать, для закрепления эффекта.

Он налил себе еще полстакана и убрал в портфель бутылку и колу.

– Так вот, что для них нужно, для пельменей я имею ввиду? А я вам скажу: по полкило парной постной говядинки и свининки, но чтоб с жирком была. Еще небольшую луковку. Все это в мясорубку, желательно с крупной решеткой.

С этими словами он выпил и продолжил.

– Потом берем пучок петрушки. Стебли долой! Листики мелко рубим и в фарш. Ну, соль, перец – обязательно свежемолотый. И в конце – соточку водки. Это я у китайцев приметил. Тщательно вымешиваем, под крышку и в холодильник – пусть настаивается пока тестом занимаемся. А когда дело до лепки дойдет, тут еще один секрет: вливаем в фарш холодную воду до тех пор, пока она впитываться перестанет. Выкладываем это сварившееся чудо на тарелочку и слегка смазываем сливочным маслицем, чтоб блестели, ну и не слипались, конечно. Тут можно их еще слегка перчиком присыпать, но это уж по желанию. И вот подхватишь один такой ложкой – именно ложкой, протыкать их никак нельзя – раскусишь, а из него ароматный бульон сочится.

Протасов даже зажмурился от удовольствия.

– И главное, чтоб пельмени были свежеслепленные. Можно, конечно, их и заморозить, но вкус уже не тот. Да и согласитесь, зачем брать парное мясо, чтобы потом его морозить?

Дожевывая последний пельмень, он с довольным видом откинулся на спинку.

– А уха? Ведь если в конце варки в нее не добавить водочки, то это будет просто рыбный суп.

Николай в очередной раз сглотнул слюну. Он давно допил кофе, впрочем, весьма не вкусный, и сок, и теперь боролся с желанием заказать себе чего-нибудь съестного.

– Представьте, перед вами тарелка горячей ухи – настоящей! – с плавающим зеленым укропчиком сверху. Тут же бутылка водки со слезой, запотевшая значит с холода, и рюмка прямо из морозилки – это важно! И вот вы наливаете в ледяную рюмку водочку, берете расстегай с рисом, яйцом и зеленым луком, вливаете в него ложку горячего бульона, чтоб подсогреть, придать аромату и сделать нежнее. Опрокидываете рюмку, и пока ледяной шарик катится по пищеводу, откусываете расстегайчик, а к нему сразу пару ложек ушицы. И пока вы наслаждаетесь этим блаженством, внутри у вас расцветает горячий аленький цветочек.

И Протасов снова зажмурился от удовольствия.

– Вы уж простите меня, – словно очнувшись от видений, сказал он. – Я за едой о делах не говорю. Так, что у вас…

Тут его прервал подошедший к их столику мужичок в рабочей одежде.

– Привет, Саныч! Ты не серчай на меня за вчерашнее, видать перебрал я лишку. Тут такое дело: дай стольник взаймы до завтра. Я верну!

Протасов хмуро уставился на пришельца. Помедлив не много, он сунул руку в карман и высыпал на стол горсть мелочи.

– Ну ты чё! Я же не милостыню прошу, а взаймы.

Протасов продолжал буравить взглядом мужичка.

– Ладно-ладно! Сколько здесь?

– Поскольку я не пользуюсь обсценной3 лексикой, отвечу на певучем украинском: сам підрахуй!4

– Ну все-все, – сказал мужичок, сгреб мелочь со стола и удалился.

– Еще раз извините! Вчера у меня с этим субъектом диспут вышел.

Протасов с трудом скрывал охватившую его злость.

– Представляете, начал мне доказывать, что «на Украине» – это оскорбление! Надо только «в Украине» говорить. И ведь не западенец, и вроде образованный. Работает тут неподалеку в строительной бригаде. Я ему: тогда в Кубе. А он: в каком кубе? Страна, говорю такая – Куба. Может слышал? Хочешь «в», добавь «республика», а так «на» и точка. Так у нас дело чуть не до драки дошло. У себя пусть как хотят говорят, а здесь не позволю русский язык коверкать!

Успокоившись, сказал:

– Ладно. У вас ведь ко мне какое-то дело. Чем могу?

– Я по поводу вашей статьи «Загадка пропавшей картины».

– А, Фрида Кало. Давно это было.

– Три года назад.

– Да нет, я про саму пропажу. А что вас интересует?

– Вы пишите, что на Кубу картину привез секретарь Троцкого.

– Положим. И?

– Я хотел бы узнать все возможное об этом человеке.

Протасов задумался.

– Помогу чем смогу. Подниму все свои записи, наконец сказал он. – А вы не поделитесь своими историческими находками? Уверяю, я смогу превратить их в отличные публикации. Ведь вам для диссертации это весьма пригодится. И в списке использованной литературы у вас появится ссылка на «РГ», прямо почти «Российская газета».

Язык его не заплетался, но чувствовалось, алкоголь начинает брать над ним верх.

– Ну, так как?

Недолго думая, Умов кивнул.