Читать книгу Государство Сократа - Андрей Сандаковский - Страница 4

Подходя вместе с мамой к особняку, Андрей заметил, что ограждение, которое привычно видеть вокруг домов подобного типа, отсутствует. «Похоже, у них тут коммунизм», – сделал он вывод, который тут же обнаружил свою несостоятельность. Когда они были в шаге от цветочной клумбы, обозначавшей границу территории особняка, Андрей уловил тихое гудение, которого до этого невозможно было расслышать из-за городского шума. Было очевидно, что монотонный, едва слышимый шум исходил от неизвестной системы охраны территории. Тут же на браслете маминых часов загорелся красный индикатор, оповещающий о приближении к заградительному охранному барьеру, через секунду сменивший свой цвет на зеленый. Смена индикатора сопровождалась негромким щелчком. Стало тихо, шум пропал. Они беспрепятственно прошли через условную линию границы территории дома, которая начиналась дорожкой из разноцветного кирпича, ведущей к парадному крыльцу. Пройдя несколько метров, мама легким движением руки коснулась своего браслета, опять послышался негромкий щелчок, и индикатор вновь стал красным. Еле уловимое для слуха гудение возобновилось.

«Чудно! – подумал Андрей. – Интересно будет узнать, в чем суть этакой охраны».

Они взошли на невысокое крыльцо. Мама нажала кнопку звонка, и внутри дома все пришло в движение: послышался топот ног, детские радостные крики, хлопанье дверей, грохот упавшей мелкой мебели. По всему было видно, что их ждали с нетерпением.

Распахнулась входная дверь, и Андрей увидел на пороге мужчину средних лет, в круглых очках. Незнакомец был темноволос, с проседью на висках, со спокойным и умным взглядом. По высокому лбу и крупным залысинам угадывался высокий уровень интеллекта.

Рядом с ним стояли две девочки. Одной на вид было лет шесть-семь, другой – около пятнадцати.

Но прежде, чем Андрей успел их рассмотреть, к нему на грудь ринулся золотистый ретривер и бурно поприветствовал, смачно облизав лицо тремя быстрыми движениями огромного языка. Андрея это ничуть не смутило, дома с ним это проделывали сотни раз домашние питомцы.

Собаку быстро утихомирили, и воссоединение семьи продолжилось.

Та, что помладше, светловолосая, не выпускала изо рта леденец на палочке и широко открытыми глазами, не моргая, смотрела на Андрея. Она была босая, в коротенькой юбчонке и легком блузоне.

Старшая, темноволосая девушка со строгим взглядом, глядела на Андрея как-то неодобрительно, как ему показалось. Она стояла, облокотившись о дверной проем, уперев одну руку в бок, а другой поправляя складки на легких летних брюках. Она то бросала на Андрея испытующий взгляд, то начинала осматривать свое одеяние.

Мужчина развел в стороны руки, намереваясь обнять Андрея, и добродушно, по-отечески, сказал лишь одно слово: «Клаус!» – после чего заключил его в объятия.

Следом подбежала младшая и без лишних слов крепко-накрепко обхватила его за талию своими маленькими цепкими ручонками, отчего у Андрея заболели внутренности. Старшая была выше этих телячьих нежностей и деликатно стояла в сторонке, ожидая своей очереди. Мужчина что-то говорил, что-то спрашивал у него и у мамы, мама что-то отвечала. Общий контекст обращенных к нему вопросов Андрей почти понимал: «Как здоровье?», «Как себя чувствуешь?», «Все ли хорошо?» и тому подобное. Наконец, когда от Андрея смогли отодрать младшую и он вздохнул свободнее, дошла очередь до старшей. Она тихо поприветствовала брата, типа «Поправляйся!» и все такое, неумело и неуклюже обняла его за шею, чмокнув в щеку.

Вошли в дом. Андрею было очень интересно, в каких условиях живет Клаус. Прихожая была просторной, но обставлена очень скудно, прямо по-спартански. На полу было какое-то деревянное покрытие типа паркета, гладкое и ровное, создававшее ощущение тепла и уюта. Из прихожей на второй этаж поднималась дубовая лестница с резными балясинами, а также имелись проходы направо – на кухню и налево – в гостиную.

Андрей неуверенно сделал шаг по направлению к лестнице и оглянулся: вся семья с интересом за ним наблюдала: что же он сейчас будет делать?

«Я же в собственном доме, – рассуждал он, – значит, я должен подняться к себе в комнату». То, что он должен именно «подняться», не вызывало у него сомнений, поскольку он видел множество фильмов, в которых в подобных домах спальни членов семьи обязательно располагались на вторых этажах.

Он начал медленно подниматься по лестнице, поминутно оглядываясь назад. Семья следовала за ним.

«Как за хомячком наблюдают: куда же я сейчас побегу?» – отметил про себя Андрей. Он сам дал себе прозвище «хомячок» за пухлые щеки и излишний вес.

Поднявшись на второй этаж, огляделся, опять отметив про себя аскетичную обстановку: перед ним был просторный коридор с несколькими закрытыми комнатами. Узкие двери одной из комнат свидетельствовали о том, что это либо санузел, либо какое-то подсобное помещение. Надо было выбрать из оставшихся стандартных дверей свою комнату. Выбор был из пяти почти одинаково выглядевших дверей. Поскольку членов семьи было тоже пять, то по логике следовало, что у супругов были разные спальни. Андрей неизвестно почему решил, что комната самой младшей должна быть самой уютной, а значит, и самой дальней по коридору, его – перед ней. Поэтому он приблизился к предпоследней двери и потянул на себя ручку.

Взору открылась комната настоящего спартанца. Посередине стояла простенькая полутораспальная кровать, покрытая сереньким покрывалось. Подушек на ней не наблюдалось. В одном углу – письменный стол с компьютером, в другом – платяной шкаф. Над письменным столом – небольшая полка с десятком книжек. На письменном столе кроме органайзера с пишущими принадлежностями и маленького бюста Сократа из слоновой кости ничего нет. На подоконнике – одинокий цветочек в горшочке. На полу под окном – пара гантелей. Все. Не было даже настенных часов, плакатов, фотографий, календарей. «Неужели это моя комната?» – расстроился Андрей.

Вошедшая следом мама мягко улыбнулась, успокоила ровным голосом и протянула руку, давая понять, что это не его комната.

«Если это не моя комната, значит, в семье есть еще один мальчик, поскольку на девчачью эта комната явно не тянет», – заключил Андрей.

Чтобы он больше не тыкался по чужим комнатам, мама сразу подвела его к нужной двери. Андрей осторожно потянул за ручку, боясь опять увидеть перед собой логово спартанца. Но на этот раз попал в самую обычную комнату самого обычного двенадцатилетнего мальчика. В просторном помещении в одном углу стояла кровать с пестрым одеялом и высокими подушками, в другом – письменный стол с компьютером, загроможденный всяким барахлом. Барахло было аккуратно расставлено и разложено заботливыми руками родителей. Были шкафчики и шкафы с полками, на которых стояли коллекционные модели машинок и средневековых рыцарей. На стене висели плакаты неизвестных Андрею супергероев, изображение Сократа, фото Клауса с членами семьи и без, политическая карта мира, а также календарь. Андрей импульсивно потянулся к нему. Календарь 2019 года, открыт на месяце «Juli», красный бегунок стоял на цифре «19». «Так, – начал припоминать Андрей, – судебное заседание по делу Доброхотова было 15 июля 2019 года, значит, я не только на Земле, но и в том же временном отрезке. Отлично!» Хотя что в этом было отличного, он еще и сам не знал.

От созерцания своих владений его отвлекла вопросами мама. Чтобы он ее лучше понял, она начала жестикулировать, показывая рукой круговое движение и открывая при этом рот. Да, пока он не освоит немецкий, язык жестов подойдет как нельзя кстати. Его звали кушать.

Андрей пытался угадать, как его новые родители реагируют на то, что их любимый Клаус не понимает родного языка. Раз он был в больнице, значит, произошло какое-то событие, которое могло повлиять на его память, способность слышать и говорить. По всему было видно, что они надеются на его выздоровление и готовы ждать этого столько, сколько потребуется.

Внизу в гостиной был накрыт большой стол по случаю возвращения Клауса. «Посмотрим, чем меня удивят в далекой Германии», – сказал про себя Андрей, предвкушая удовольствие от вкусной и здоровой пищи. На столе было несколько салатов: один из огурцов и помидоров, вроде греческого, второй из непонятных компонентов с кукурузой и третий с кусочками белого мяса, листьями салата и некоторыми неизвестными ингредиентами. На горячее были обжаренные отбивные и белая рыба, на гарнир – рис. Тут же стоял торт с толстым слоем крема и забавными фигурками шоколадных солдатиков в качестве украшений. Кремовые торты Андрей терпеть не мог, но этот, видимо, был одним из любимых лакомств Клауса, и мама специально обращала на него внимание сына и предлагала положить кусочек на тарелку. Андрей отрицательно помотал головой, показывая, что тортик он не хочет, и стал тыкать вилкой в отбивные, решив набить желудок серьезной пищей, а не сладостями. С помощью умелых маминых рук в его тарелке оказались отбивные, рис и греческий салат. Но каково же было разочарование Андрея, когда он вкусил каждое из выбранных блюд. Было такое впечатление, что еду здесь делали на химическом заводе. Как будто пластик со специями поел. Конечно, была вероятность того, что он еще не полностью освоил вновь приобретенное тело, и вкусовые рецепторы посылали в мозг ложные или неправильные сигналы. В общем, вкусной трапезы в этот раз не получилось. Остальные же ели с таким аппетитом, так причмокивали и облизывались, голден ретривер так гипнотизировал своих хозяев, чтобы ему достался хоть кусочек с барского стола, что Андрей все-таки больше склонялся к мысли, что в невкусном застолье виноват его гипоталамус.

Отодвинув от себя тарелку и всем видом давая понять, что он наелся и приготовленные для него сладости вкушать не намерен, Андрей вылез из-за стола и поплелся к себе в комнату.

Первоочередной задачей необходимо было выучить хотя бы элементарные немецкие слова для бытового общения.

Очутившись в комнате, Андрей с удовлетворением отметил, что дверь можно закрыть изнутри, что он первым делом и сделал. Вторым делом было запустить компьютер и найти в Глобальной сети что-то типа русско-немецкого переводчика. Взглянув на клавиатуру, Андрей понял, что процесс обучения будет не из простых. Наклейки на клавишах были англо-немецкими. Даже добавив русский язык на языковую панель Windows, он не сможет им полноценно пользоваться, потому что непонятно, какую клавишу нажимать на киборде для набора буквы из кириллицы.

Было решено установить русский язык на компьютер и методом «научного тыка» вычислить клавиши русского алфавита на клавиатуре, нарисовать на листе бумаги похожее изображение клавиатуры и проставить на нем нужные буквы. При наборе текста сверяться с бумажкой. Такой способ, а следовательно и обучение, обещал быть очень долгим, но лучшего варианта в голову пока не приходило.

Андрей принялся за работу. Найдя на полках чистый листок, старательно начертил на нем клавиатуру, затем добавил русский язык в языковую панель Windows, открыл текстовый редактор и путем поочередного нажатия клавиш начал заполнять на листе бумаги пустые клетки русскими буквами.

Когда почти половина букв была «отгадана», на что было потрачено более двух часов кропотливой работы, в дверь постучали. Андрей перевернул лист с рисунком клавы лицом вниз и открыл дверь. Вошла мама и стала с ним разговаривать, слишком отчетливо произнося слова. По всей видимости, это был один из советов доктора, чтобы Клаус поскорее стал вспоминать слова. Мама усадила его за компьютерный столик, сама села рядом и продолжала ворковать. «Я бы намного быстрее все вспомнил, если бы оставили меня в покое, – недовольно скривился Андрей. – А еще лучше, если бы дали мне русско-немецкий разговорник». И он от нечего делать стал малевать карандашом на оборотной стороне своей клавиатуры. Мама вдруг остановила обучающий процесс и уставилась на рисунок – там простейшими линиями типа «палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек» была нарисована семья из пяти человек и собаки.

– Клаус! – восхищенно воскликнула она, обняла Андрея, поцеловала.

Затем случилось непредвиденное: она взяла созданный Андреем «шедевр» и понесла показывать всему семейству. «Йохан, Йохан!» – звала она супруга.

Этого Андрей не мог предусмотреть. Если родители заметят картинку русской клавиатуры, то предстоят неприятные разборки. Сынок не может говорить, родную речь не понимает, зато, как выяснилось, спец по кириллице! По врачам ведь затаскают. Андрей потрусил за мамашей, коря себя за непростительную глупость и надеясь заполучить обратно листик при первой возможности.

Отец стоял внизу в холле, поглаживая по холке виляющего хвостом ретривера, и ждал, пока мама подойдет к нему. На шум вышла также старшая сестра и поспешила за остальными посмотреть, что же там такое интересное у мамы.

Отец взял листок в руки, посмотрел на него с улыбкой и похвалил Андрея:

– Гут, Клаус, зер гут!

Андрей тянулся к листку обеими руками, всем видом показывая, что хочет его заполучить обратно. Тут старшая сестрица выхватила рисунок из папиных рук и, даже не взглянув на него, подняла его над своей головой, чтобы братик не мог достать. А братик подпрыгивал и тянул ручонки, и на глаза у него начали наворачиваться слезы. Зато сестрице было очень весело. «Вот противная, – подумал Андрей, – видимо, у них с Клаусом взаимная «любовь». Тут появилась младшая сестренка, размахивая руками и громко вереща. Андрею показалось, что она пытается заступиться за него.

Старшая, увидев сестричку, быстро развернулась и побежала по лестнице наверх, в свою комнату, громко смеясь и оглядываясь на мелких, чтобы они не отставали. Но тут младшая изловчилась и, вытянув вперед руку, поймала за ногу старшую, отчего та плашмя с грохотом упала. Теперь пришла ее очередь плакать, чем Андрей быстро воспользовался и попытался выдернуть рисунок. Но листок порвался надвое. Видя, как старшая с заплаканными глазами и злобным взглядом поднимается с колен, намереваясь отвесить ему тумаков, Андрей поспешил ретироваться в свою комнату и запереться.

В руках у него была большая часть рисунка, но у сестры осталось около трети листа как раз с заполненными клетками клавиатуры. Андрей быстро на мелкие кусочки порвал остаток своего произведения искусства и открыл дверь, в которую осторожно, но настойчиво стучали.

В комнату вошло все семейство. Младшая, как и в прошлый раз, крепко обхватила его руками, старшая стояла виновато в сторонке. Мама его утешала, отец сочувственно кивал. Потом они стали настаивать, чтобы Анна, старшая сестра, попросила у Клауса прощения. Анна неохотно что-то пробормотала, для вида прикоснулась губами к его пухлой щеке и поспешила исчезнуть из поля зрения. Младшая, которую назвали Мари, была искренне на стороне брата и все время стояла рядом, заглядывая ему в глаза. «Хорошая девочка, Машенька», – Андрей разглядел в ней своего верного союзника.

Когда родители решили, что их долг по примирению детей исполнен, они оставили сыночка в покое. Машенька чуток задержалась, что-то нежно шепча ему на ушко. Андрей умиленно смотрел на это невинное создание, которое так близко принимало к своему маленькому сердечку его проблемы. Наконец и она ушла, закрыв за собой дверь…

Время шло к вечеру, и надо было заново начинать чертить клавиатуру. Теперь он был более осторожен и, когда мама позвала его к ужину, перед тем как открыть дверь, спрятал заветный листик между книжек на полке.

Ужин оказался таким же «вкусным», как и обед. Анна сидела за столом, потупив взор и стараясь не смотреть в сторону Андрея. «Интересно, – пытался он угадать, – она выкинула оставшийся у нее клочок бумаги или разглядела в нем нечто непонятное и предъявит это родителям? Как бы это выяснить?»

После ужина, когда уже все встали из-за стола, к нему подошла Мари и протянула конфетку в красивой обертке. Он не любил конфеты, но в данном случае отказать было невозможно, так как это обидело бы Машеньку. Кроме того, конфета была не со стола, а значит, какая-то ценная заначка, которой младшая сейчас решила поделиться с братом. Расчувствовавшись, Андрей быстро соображал, как же можно ее отблагодарить. На ум пришло слово «данке». «Точно, по-немецки „данке“ – это спасибо! А „данке шон“ – большое спасибо. Вроде бы», – припоминал Андрей, но не был в этом уверен на все сто процентов.

– Данке, – сказал он Мари, приняв от нее конфету.

Все присутствующие разом на него обернулись. Андрей съежился под этими взглядами, соображая, прокололся ли он в очередной раз или нет.

«Ах, Клаус!» – просияла мать, бросилась к нему и обняла, крепко прижав к себе.

Мари тоже улыбнулась во весь рот, отец одобрительно хмыкнул, даже Анна не смогла скрыть улыбки.

«Угадал!» – облегченно вздохнул Андрей.

Мама его долго не отпускала, расспрашивала, пытаясь выудить из него еще хоть словечко, но Андрей молчал как партизан, широко раскрыв голубые глаза и надув пухлые губки. Так ничего и не добившись, мама повела Клауса в комнату, где он должен был принять вечерний туалет перед тем, как лечь спать. В ванной обстановка была обычной: раковина, кран, зеркала, полочки с принадлежностями и зубными щетками. Андрей потянулся к детской зубной щетке синего цвета, но вспомнил про комнату спартанца и отдернул руку. Обернулся к маме с немым вопросом. Мама улыбнулась, кивнула головой, сама взяла с полки синюю щетку и вручила сыну. Андрей очень старался, но ему все равно было тяжеловато чистить зубы. Щетка часто выскальзывала из рук или прокручивалась таким образом, что он начищал себе щеки либо язык, а не зубы. Новое тело еще не полностью приняло нового хозяина, до гармонии было далеко. Наконец с зубами было покончено, и он посмотрел на себя в зеркало. Все лицо было перепачкано, нижняя часть зеркала забрызгана белой пастой.

«Многое придется учиться делать почти с нуля, – рассуждал он, – хорошо, что предъявляемые ко мне требования не столь высоки. Точнее, нет никаких требований – одно слово произнес, и все уже на седьмом небе от счастья».

Мама проводила его в комнату, уложила в уютную постель, накрыла простынкой, поцеловала на прощанье и, погасив свет, вышла.

Но Андрею было не до сна. Надо было закончить начатое художество и освоить хотя бы элементарные бытовые фразы, чтобы завтра еще раз порадовать домочадцев.

Он осторожно выскользнул из-под простыни, закрыл дверь на ключ и сел за компьютер. Наскоро дорисовав недостающие буквы, запустил русско-немецкий онлайн-переводчик и начал вбивать первые попавшиеся на ум слова и фразы: «доброе утро», «спасибо», «пожалуйста», «очень вкусно», «как тебя зовут», «который час» и тому подобное. В памяти всплывали уроки немецкого, правила произношения и построения предложений. Повторив и посчитав усвоенными несколько слов и выражений, он решил, что для первого раза вполне достаточно. Предварительно разблокировав дверь, лег в кровать. День был таким насыщенным событиями, что он боялся не заснуть от тягостных дум, но вырубился сразу же, как только голова коснулась подушки.