Читать книгу «Севастополь останется русским!» Оборона и освобождение Крыма 1941-1944 - Андрей Шагланов - Страница 3

В середине июня 1941 года Черноморский флот проводил совместно с сухопутными войсками большие двухсторонние учения по высадке и отражению десанта. После учения корабли начиная с 17 июня стали сосредоточиваться на Главной базе флота – Севастополе. Однако флот еще не перешел на повседневную готовность, а находился в повышенной оперативной готовности № 2[1].

Оперативно принимать решения по управлению флотами и получать объективную информацию о положении дел на местах помогла установившаяся с первых дней войны практика выезда на флоты руководящего состава наркомата ВМФ и ГМШ. На Черноморском флоте с июня 1941 года находился заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Г.И. Левченко. В сентябре он доложил наркому о тяжелом положении наших войск на Перекопе. Полученные данные позволили Ставке принять правильное решение о сроках и организации эвакуации ООР. Планирование вывода войск из боя, их прикрытия и переброски было возложено на командующих ЧФ и ООР. Непосредственное управление силами при эвакуации осуществлял командующий флотом. Она прошла без потерь[2].

В июле – сентябре 1941 года ожесточенные сражения развернулись и на южном крыле советско-германского фронта. Борьба, длившаяся без оперативных пауз два с половиной месяца, велась на огромной территории: с севера на юг от Полесья (северная граница Украины) до Черного и Азовского морей и с запада на восток – от Сарны, Бердичева, Каменец-Подольского, нижнего течения Прута и устья Дуная до Шостки, Полтавы, Днепропетровска, Мелитополя, крымских перешейков. Протяженность фронта боевых действий колебалась от 1200 км в июле до 800 км в сентябре. Глубина его перемещения за это время составила от 500 до 600 км. Яркие страницы в героическую летопись Отечественной войны вписали защитники Киева и Одессы. Боевые действия советских войск сочетали здесь наступательные и оборонительные операции в рамках стратегической обороны, преследовавшие одну цель – во что бы то ни стало остановить врага. Обескровить его ударную группировку на юге[3].

В первой половине сентября 1941 года развернулось ожесточенное сражение на Левобережной Украине восточнее Киева. Уже в начале месяца, когда наступавшие с севера 2-я немецкая армия и 2-я танковая группа подошли к нижнему течению Десны, а в районе Кременчуга 1-я танковая группа и 17-я армия захватили и расширили плацдарм на левом берегу Днепра, совершенно явственно обозначилась опасность выхода противника в тыл силам Юго-Западного фронта, действовавшим в районе Киева. Врагу удалось в середине сентября окружить к востоку от Киева значительную часть сил Юго-Западного фронта. К 1 октября Ставка смогла закрыть образовавшуюся брешь за счет отошедших и прорвавшихся из окружения соединений Юго-Западного фронта, передачи ему одной армии от соседнего, Южного фронта и двух восстановленных армий. Но теперь, когда группы армий «Центр» и «Юг» сомкнулись, гитлеровцы получили возможность приступить к операциям с целью овладения Москвой, Крымом, Донбассом и Кавказом. Но этим планам не суждено было осуществиться[4].

Таким образом, в период с середины июля по сентябрь 1941 г. советские войска продолжали вести борьбу в невыгодных условиях. Враг продвинулся на восток еще на 240–300 км и блокировал с суши Ленинград, овладел Смоленском и Киевом, вышел на подступы к Крыму. Советские войска вынуждены были оставить южную часть Карелии, Эстонии, Ленинградскую область, восточные районы Белоруссии, часть Калининской и Смоленской областей, Молдавию, Правобережную и часть Левобережной Украины. Страна на длительное время лишилась богатых промышленных и сельскохозяйственных районов. И все же, несмотря на неблагоприятные для Советских Вооруженных Сил условия борьбы, расчеты немецко-фашистского руководства на достижение политических целей войны – быстрый разгром Советского государства – были сорваны. Противник не смог решить и чисто военных задач плана «Барбаросса». Он не достиг своих целей в намеченные сроки ни на одном из стратегических направлений советско-германского фронта[5].

9 сентября 1941 года противник силами 11-й немецкой армии генерал-полковника Э. Манштейна нанес сильный удар с каховского плацдарма по войскам Южного фронта, в результате которого ему удалось прорвать фронт обороны и выйти к Перекопу и Чонгару. Для обороны Крыма директивой Ставки ВГК была создана 51-я Отдельная армия. Командующим армией был назначен генерал-полковник Ф.И. Кузнецов, в оперативное подчинение которому передавался Черноморский флот. 25 сентября 1941 года противник вклинился в нашу оборону на Перекопских позициях, а 25 октября, имея огромное численное превосходство, ворвался в Крым. Войска 51-й Отдельной армии после ряда безуспешных контратак были вынуждены отойти на Ишуньские позиции. 29 сентября на эти позиции для оказания помощи войскам 51-й армии были переброшены 1-й (командир – капитан Г.Ф. Сонин) и 4-й (командир – капитан Е.А. Кирсанов) батальоны 7-й бригады морской пехоты полковника Е.И. Жидилова, переименованные, соответственно, в 1-й и 2-й Перекопские отряды морской пехоты. В это время гарнизон главной базы Черноморского флота, не имевший в своем составе сухопутных войск, спешно готовился к обороне подступов к Севастополю с суши[6].

Советская военная стратегия учитывала исторический опыт и, в частности, то, что при нападении на нашу Родину вражеские вооруженные силы использовали в первую очередь «проторенные» пути вторжения: Большую Смоленскую дорогу – к Москве; путь через Прибалтику и из устья Финского залива – к Ленинграду; через Крым – на степные просторы юга страны. В соответствии с этим Крым всегда занимал важное место в оборонительных планах советского командования. До войны для его защиты предназначались Черноморский флот, 9-й отдельный стрелковый корпус, части авиации. В условиях глубокого продвижения врага в августе 1941 г. (на базе 9-го отд. ск) была сформирована 51-я Отдельная армия под командованием генерал-полковника Ф.И. Кузнецова и выдвинута в северную часть Крыма. Для ее усиления были привлечены силы Черноморского флота (10 артбатарей, 122-й зенитно-артиллерийский полк, 7-я бригада и отдельный полк морской пехоты, авиагруппа в составе 76 самолетов)[7].

К этому времени система сухопутной обороны главной базы Черноморского флота включала три рубежа. Передовой рубеж протяженностью 46 км проходил в 15–17 км от города. В 8–12 км от Севастополя находился главный рубеж обороны, протяженность которого составляла 35 км. В 3–6 км от города был возведен тыловой рубеж обороны протяженностью 19 км[8].

Противник не смог, как рассчитывал, сорвать мобилизацию советской армии, нарушить управление войсками и дезорганизовать тыл нашей страны. Несмотря на огромные трудности, советскому Верховному главнокомандованию удалось в июле – августе 1941 года создать крупные резервы (несколько десятков армий), ввод которых в действие не позволил врагу достичь цели ни по времени, ни по пространству, ни по объектам. Ставка Верховного главнокомандования, правильно определив, что решающим направлением является западное, сосредоточила на нем основные усилия. За июль – сентябрь она направила сюда более половины резервных армий (55 %), на северо-западное – 19 % и на юго-западное – 26 %[9].

На основании приказов наркома ВМФ № 00256 от 12 августа и № 00292 от 30 августа 1941 года Черноморский флот сформировал 7, 8 и 9-ю бригады морской пехоты. Первым соединением морской пехоты Черноморского флота явилась сформированная 12 августа 1941 года в Севастополе 7-я бригада морской пехоты (командир – полковник, позднее генерал-майор Е.И. Жидилов). 29 сентября по приказу командующего Черноморским флотом из состава бригады для оказания помощи сражавшимся на ишуньских позициях войскам 51-й армии были выделены 1-й и 2-й батальоны, позднее переименованные соответственно в 1-й и 2-й Перекопские отряды морской пехоты. Следует отметить, что к концу октября 1941 года в составе частей и соединений морской пехоты Черноморского флота насчитывалось 35 448 человек[10].

В результате возросшего сопротивления советских войск глубина продвижения и средний темп наступления немецко-фашистской армии на втором этапе значительно уменьшились. Наименьшее продвижение на втором этапе кампании имела группа армий «Центр». На смоленском направлении оно составляло всего 170 км. По сравнению с первым этапом глубина ее продвижения уменьшилась в 2–3 раза, а темп наступления – в 9–11 раз. Почти вдвое меньшим было продвижение и группы армий «Север»; темп ее наступления замедлился в 7–8 раз. Наибольшее продвижение имела группа армий «Юг» благодаря увеличению ее численности в июле – августе 1941 года на 20 дивизий и помощи двумя армиями со стороны группы армий «Центр». Но и на юге темп наступления по сравнению с первым этапом стал в 2–2,5 раза меньше. С начала войны прошло уже более трех месяцев, но ни Ленинград, ни Москва, ни Украина и Крым, а тем более Кавказ не были захвачены. Немецко-фашистскому командованию пришлось из месяца в месяц увеличивать количество войск на Восточном фронте и к 1 октября довести состав до 207 дивизий[11].

Гитлеровскому командованию необходимость борьбы за Крым стала очевидна только в ходе летней кампании 1941 года. В дополнение к директиве ОКВ № 34 от 12 августа на дальнейшее проведение операций немецкой армии была поставлена задача «овладеть Крымом», чтобы ликвидировать угрозу удара советских войск во фланг и тыл наступавшим на юге немецко-фашистским армиям. Кроме того, гитлеровское руководство надеялось, что захват Крыма изменит в пользу Германии политическую позицию Турции и Ирана и улучшит военно-политическую обстановку на всем Юго-Востоке. 21 августа 1941 года ставка вермахта приказала главнокомандующему сухопутными войсками: «Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере – окружение Ленинграда и соединение с финнами»[12].

На втором этапе кампании резко возросли потери немецко-фашистской армии. К 1 октября 1941 года они составили 551 тыс. человек. Особенно велики они были в июле (172 тыс.) и в августе (227 тыс.), когда шли исключительно напряженные сражения на подступах к Ленинграду, под Смоленском и в районе Киева. Уже в середине августа выявились большие трудности с пополнением рядовым составом. 16 августа в дневнике Гальдера записано: «После 1.10 мы практически уже исчерпаем имеющиеся у нас резервы для пополнения рядовым составом. Поэтому мы должны призвать в армию мужчин рождения 1923 года», хотя еще месяц назад Гитлер требовал как можно позже произвести призыв контингентов 1922 года рождения[13].

Напряженные бои поглотили все стратегические резервы противника. Из 25 дивизий, имевшихся в резерве ОКХ на 1 июля 1941 года, к концу месяца осталось 3 дивизии, а к 1 октября – 1 дивизия. Отсутствие стратегических резервов привело к незавершенности операций в районе Смоленска и под Ленинградом, вынудило надолго отвлечь крупные силы с центрального участка фронта для оказания помощи группе армий «Юг». Таким образом, несмотря на исключительно тяжелое положение, в котором оказалась к началу второго этапа кампании наша страна, Советские Вооруженные силы сумели в течение июля – сентября 1941 года резко затормозить продвижение противника и значительно истощить его силы. Советское стратегическое руководство выиграло время для перестройки хозяйства на военный лад и подготовки новых крупных резервов, ввод в действие которых должен был склонить чашу весов в нашу пользу[14].

Верховное командование вермахта в те дни считало, что наконец-то создаются условия для нанесения последнего сокрушительного удара по советским войскам и окончательного разгрома Советского Союза. Оно было уверено, что для достижения конечной цели блицкрига достаточно разгромить войска Западного направления, прикрывавшие путь в Центральный промышленный район и к столице СССР – Москве. Продолжая наступление на других направлениях, гитлеровцы полагали, что овладеть Донбассом и Крымом сможет группа армий «Юг» с помощью румынских и итальянских войск, а сломить сопротивление защитников Ленинграда в состоянии группа армий «Север» с помощью финских армий[15].

В связи с этим стратегические оборонительные операции были главным средством в достижении целей стратегической обороны. За две кампании (летне-осенние кампании 1941 и 1942 гг.) советские войска провели 13 одновременных по фронту и последовательных по глубине стратегических оборонительных операций. Так, например, в июне – июле 1941 года на советско-германском фронте одновременно проводились оборонительные операции в Прибалтике, в Белоруссии, Западной Украине и Молдавии[16].

Схема 1. Немецко-фашистский план войны против СССР, «план Барбаросса»

Значительное развитие в годы войны получила и морская пехота Черноморского флота. Так, уже в начале обороны Одессы 5 августа 1941 года началось формирование 1-го Черноморского полка морской пехоты, а через три дня был сформирован 2-й Черноморский полк морской пехоты. 21 сентября в районе д. Григорьевка (20 км восточнее Одессы) в составе морского десанта высадился сформированный незадолго перед этим в Севастополе 3-й Черноморский полк морской пехоты[17].

На приморских направлениях в составе армий стойко сражались части и соединения морской пехоты. Перед войной в советском Военно-морском флоте имелась лишь одна такая бригада. С началом военных действий возникла необходимость в выделении морской пехоты в самостоятельный род сил ВМФ. В июле – сентябре 1941 года на Краснознаменном Балтийском флоте было сформировано шесть, Черноморском – три, Северном – одна и на Тихоокеанском – две отдельные бригады. На Каспийской, Дунайской, Пинской и Краснознаменной Амурской флотилиях формировались отдельные батальоны морской пехоты. В решающие сентябрьские дни обороны Ленинграда бригады морской пехоты надежно удерживали занимаемые рубежи и нередко переходили в контратаки, нанося врагу большой урон. Морские пехотинцы самоотверженно сражались под Одессой. В трудные для Севастополя дни, когда враг прорвался на подступы к городу, моряки Черноморского флота отбивали его первые удары и выстояли до подхода Приморской армии. В ходе оборонительных сражений бригады и подразделения морской пехоты нередко высаживались на побережье, занятое противником[18].

Схема 2. Отражение первого наступления немецко-фашистских войск на Севастополь (30 октября – 24 ноября 1941 г.)

В конце сентября, после того как войскам группы армий «Юг» удалось с помощью группы армий «Центр» на завершающей стадии операции на Левобережной Украине восточнее Киева нанести поражение Юго-Западному фронту, а отступавшие советские войска еще не успели прочно закрепиться на новых рубежах, немецко-фашистское командование решило, что создались предпосылки для наступления в сторону Донбасса и в Крым. Его замысел состоял в том, чтобы одновременным ударом подвижных войск от Днепропетровска на юго-восток и пехотных соединений из района севернее озера Молочное вдоль побережья Азовского моря в общем направлении на Осипенко (Бердянск) окружить и уничтожить армии Южного фронта юго-восточнее излучины Днепра. В последующем подвижные войска должны были развивать наступление вдоль Таганрогского залива на Ростов в обход Донбасса с юга, а остальные силы правого крыла группы армий «Юг» – захватить Крым. Войскам левого крыла этой группы предстояло наступать на восток, разгромить Юго-Западный фронт и овладеть Харьковским промышленным районом и Донбассом[19].

Верховное командование вермахта не планировало непосредственной борьбы за Крым и полагало, что в ходе осуществления плана «Барбаросса» при глубоком продвижении немецких войск на восток проблема Крыма решится автоматически[20].

Для того чтобы остановить наступление гитлеровских войск на каждом стратегическом направлении, советские войска были вынуждены провести от 2 до 4 последовательных по глубине оборонительных операций стратегического значения. Так, на ленинградском направлении летом 1941 года были проведены две такие операции, на западном (московском) – четыре. Большинство из них были вынужденными и велись в условиях, когда инициатива находилась на стороне противника, когда он обладал господством в воздухе. Как правило, оборонительные операции не имели подготовительного периода, а начинались непосредственно с отражения наступления группировки сухопутных войск, поддержанных ударами авиации. Это вызвало значительные трудности при создании оборонительных группировок, организации взаимодействия и т. д.[21].

Большую роль в снижении темпов наступления противника сыграли инженерные заграждения. По распоряжению Ставки в конце июня и в июле 1941 года на западном направлении было сформировано и действовало три отряда заграждений (два-три саперных батальона на автомашинах с запасом мин и ВВ), которые устанавливали минно-взрывные заграждения на основных танкоопасных направлениях, взрывали мосты и другие важные объекты и тем самым тормозили продвижение противника. 19 ноября 1941 года по распоряжению Ставки была создана оперативно-инженерная группа в составе шести саперных батальонов с задачей устройства заграждений на правом крыле Западного фронта. Эта группа в ноябре установила и переставила 52 600 мин (257 минных полей), взорвала 212 мостов на путях продвижения противника. На установленных этой группой минах подорвалось 87 танков, бронетранспортеров и большое количество автомашин[22].

Нужно подчеркнуть, что при отражении первого штурма Севастополя, не имевшего оборонительных укреплений с суши, советские войска не располагали достаточными силами для отпора врагу. Благодаря мерам, принятым командованием СОР, удалось быстро создать оборонительные рубежи, сформировать морские полки и батальоны. С подходом отступавших с боями войск Приморской армии оборона города значительно окрепла. Говоря об отражении второго штурма, следует показать действия флота по доставке из кавказских портов свежих сил, нанесение крупными кораблями мощных артиллерийских ударов по противнику[23].

Оборонительные операции проводились в полосе от 500 до 800 км, носили длительный и ожесточенный характер, велись в течение 20–100 и более суток, как правило, требовали привлечения крупных стратегических резервов и были связаны с отходом на глубину от 150 до 400 км. В наступательных кампаниях оборонительные операции имели вспомогательное значение. Сразу же после окончания их советские войска переходили в стратегическое наступление[24].

В первые дни обороны, до прибытия в Севастополь войск Приморской армии, на сухопутном фронте находились только части морской пехоты: в составе 8-й бригады морской пехоты (командир – полковник В.Л. Вильшанский), 2-й (командир – капитан Н.Н. Таран), 3-й (командир – капитан К.М. Корень, позднее – подполковник В.П. Затылкин). Черноморские полки морской пехоты, местный стрелковый полк Береговой обороны, 16, 17, 18 и 19-й батальоны морской пехоты, батальон морской пехоты Дунайской военной флотилии, 14 батальонов морской пехоты, срочно сформированные из личного состава береговых, авиационных частей и военно-морских учебных заведений. К началу обороны некоторые из перечисленных частей еще не прибыли в Севастополь или не закончили формирование[25].

Таким образом, цели оборонительных операций вытекали из военно-политических и стратегических задач военных кампаний. Важнейшей целью всех стратегических оборонительных операций был срыв наступления противника, истощение его ударных группировок и удержание за собой важных оперативно-стратегических объектов и рубежей. Для их достижения и направлялись усилия нескольких фронтов, авиации, Войск ПВО страны, Военно-морских сил (на приморском направлении)[26].

К началу войны, как уже было сказано, Севастополь, надежно защищенный с моря, не имел сухопутных оборонительных укреплений. Угроза Главной базе флота с суши считалась маловероятной, однако не исключалась возможность высадки воздушного десанта противника. На этот случай были созданы три сектора обороны, Севастопольский городской и Балаклавский боевые участки. К началу боев под Севастополем система сухопутной обороны состояла их трех рубежей. Передовой рубеж проходил в 15–17 км из города и состоял из четырех опорных пунктов: Чоргуньского, Черкез-Керменского, Дуванкойского и Аранчийского. Общая протяженность рубежа составляла 46 км. В 8–12 км от города проходил главный рубеж обороны, строительство которого, начатое 3 июля, в основном было завершено в сентябре. Протяженность рубежа составляла 35 км. В 3–6 км от города был возведен тыловой рубеж обороны протяженностью 19 км. Его строительство было начато 1 августа и завершено к 15 сентября. Оборона Севастополя была разделена на три сектора. Утром 30 октября части Севастопольского гарнизона заняли позиции на передовом рубеже обороны города[27].

Таким образом, первые пять месяцев войны были наиболее трудными для Советского Союза. Немецко-фашистские войска вторглись в пределы страны на глубину от 850 до 1200 км, блокировали Ленинград, находились в опасной близости к Москве, захватили Харьков, большую часть Донбасса и Крыма. Гитлеровцами были оккупированы Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, почти вся Украина, ряд областей Российской Федерации и часть Карело-Финской Республики. Территория, занятая врагом, превышала 1,5 млн кв. км. На ней перед войной проживало 74,5 млн человек. Миллионы советских граждан оказались в оккупации. Сотни тысяч погибли на фронтах Отечественной войны или томились в гитлеровских концентрационных лагерях[28].

Чтобы остановить вражеское наступление, Ставка ВГК была вынуждена на ряде стратегических направлений проводить по нескольку оборонительных операций[29].

Замысел на оборонительную операцию зависел от конкретных условий обстановки, цели операции и наличия сил и средств. Обычно он предусматривал нанесение таких потерь противнику, которые приводили к срыву наступательных планов противника, истощению и обескровливанию его ударных группировок и создавали условия для последующего перехода к решительным наступательным действиям (контрнаступлению). Чаще всего замысел вырабатывался в ходе отражения наступления вражеских войск, так как большинство операций были вынужденными и организовывались уже в процессе боевых действий. Однако имели место и такие, которые готовились заблаговременно, замысел вырабатывался еще до начала активных действий вражеских войск[30].

Всего для ведения боевых действий на сухопутных участках фронта гарнизон Севастополя имел около 22,3 тыс. человек. Позднее в состав гарнизона вошла 7-я бригада морской пехоты. 29 октября в Севастополе приказом начальника гарнизона было введено осадное положение. Части морской пехоты (8-я бригада, два полка и семь батальонов морской пехоты) и местный стрелковый полк заняли боевые позиции. В районе Балаклава, Камары, Нижняя Чоргунь, Шули, Черкез-Кермен, гора Кая-Баш занимал оборону 2-й Черноморский полк морской пехоты (командир – майор Н.Н. Таран). 3-й Черноморский полк морской пехоты (командир – подполковник В.Н. Затылкин, а с 7 ноября 1941 года – полковник С.Р. Гусаров) оборонялся на участке Черкез-Кермен, Заланкой. Батальон школы погранвойск НКВД, два батальона морской пехоты электромеханической школы учебного отряда флота под командованием капитана И.Ф. Когарлицкого и капитана И.Ф. Жигачева, 8-я бригада морской пехоты под командованием полковника В.Л. Вильшанского заняли оборону в районе Дуванкой, гора Азис-Оба, Аранчи. На левом фланге от Аранчи до Качи оборону занимал местный стрелковый полк (командир – подполковник Н.А. Баранов). Два батальона учебного отряда Черноморского флота и батальон училища береговой обороны им. ЛКСМУ (командир – полковник В.А. Костышин) были выдвинуты в район реки Альма, севернее города Бахчисарай. Резерв командующего флотом составлял 18-й батальон морской пехоты[31].

Следует отметить, что, разрабатывая замысел, Ставка ВГК определяла: состав оборонительной группировки; рубеж обороны или оперативно-стратегический объект, которые должны быть обязательно удержаны; степень их оборудования в инженерном отношении; важнейшие направления, где необходимо сосредоточить основные усилия обороняющихся войск. Осуществление замысла и достижение цели операции во многом зависело от того, когда была создана оборонительная группировка, сколько времени она имела на организацию обороны, ее состава, особенно насыщения танками, артиллерией и т. д.[32].

Среди причин, обусловивших незавершенность ряда наших наступательных операций в первом периоде Великой Отечественной войны, не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что Красная армия в 1941–1942 годах сильно уступала немецко-фашистским вооруженным силам в оснащении их вооружением и боевой техникой[33].

Создание оборонительных группировок, способных остановить наступление немецко-фашистских войск на важных стратегических направлениях и выполнить поставленную задачу, в годы Великой Отечественной войны оказалось сложной и трудной проблемой. Это объяснялось рядом причин, и прежде всего недостатком сил и средств, захватом противником стратегической инициативы, господством его авиации в воздухе и т. д.[34].

Тяжелая обстановка на фронтах Отечественной войны вынуждала проводить массовую эвакуацию почти одновременно с Украины, из Белоруссии, Прибалтики, Молдавии, Крыма, Северо-Западного, а позднее и Центрального промышленных районов. В начале августа 1941 года из-за угрозы выхода немецко-фашистских войск к Днепру эвакуация промышленных объектов Приднепровья и Крыма достигла предельного напряжения. Только через Киевский узел было отправлено на восток 450 эшелонов, которые вывезли оборудование 197 крупных предприятий украинской столицы и свыше 350 тыс. киевлян. Всего с Украины в течение июня – декабря 1941 года было вывезено в тыл (с учетом строительных организаций республики, заводов и фабрик Крыма) около 550 крупных промышленных предприятий[35].

В первом периоде Великой Отечественной войны высшей формой активности оперативной обороны являлись контрудары. Они сыграли важную роль в снижении темпов продвижения врага, способствовали выигрышу времени для организации обороны на отдельных рубежах и подхода резервов из глубины. В ходе их противник нес большие потери в живой силе и технике[36].

Образование оборонительных группировок в условиях господства противника в воздухе и слабой противовоздушной обороны приводило к тому, что войска еще до соприкосновения с ним несли потери и ослаблялись в моральном отношении. Ограниченное количество автотранспорта, перебои в обеспечении горючим также замедляли создание оборонительных группировок. Обстановка зачастую была настолько динамичной, что иногда вынуждала вводить войска в бой по частям, по мере их подхода к линии фронта. В то же время оборонительные группировки создавались за счет перегруппировок внутри фронтов, ввода в сражение и передачи в состав фронтов стратегических резервов, а также за счет перегруппировки войск с других направлений. Так, например, оборонительная группировка в полосе Западного фронта в Белоруссии (22.06. – 10.07.41 г.) в конечном счете была образована из стратегических резервов (37 стрелковых дивизий и два механизированных корпуса) и остатков войск, избежавших окружения в районе Минска[37].

Германская авиация произвела массированные налеты на аэродромы, узлы железных дорог и группировки советских войск, расположенные в приграничной зоне, а также на города Мурманск, Каунас, Минск, Киев, Одесса, Севастополь[38].

Авиация противника меняла приемы борьбы на наших морских сообщениях. Это заставляло соответственно менять и способы действия наших сил при защите своих коммуникаций. В начальный период войны, когда противник основной расчет делал на закупорку наших кораблей минными постановками в базах, авиация неприятеля на наших коммуникациях действовала главным образом одиночными самолетами и только в светлое время суток. Они применяли бомбометание с больших и средних высот с горизонтального полета. Точность такого бомбометания была очень низкой, и наши транспорты, совершавшие самостоятельные переходы без охранения и авиационного прикрытия, как правило, приходили в базы без повреждений[39].

Обычно авиация фронтов наносила удары по наступающим войскам противника, а привлекаемая авиация по более глубоким целям (резервам, объектам тыла, коммуникациям и др.). Взаимодействие с войсками ПВО при проведении оборонительных операций с целью прикрытия крупных военно-политических центров или важных стратегических объектов обычно организовывалось представителем Ставки. Ставка определяла зоны прикрытия для истребительной авиации воздушных армий и для истребительной авиации ПВО страны. Одновременно организовывалось взаимодействие между зенитной артиллерией и истребительной авиацией путем разделения зон боевых действий[40].

Осенью 1941 года на основании постановления Государственного Комитета Обороны (от 9 ноября) создаются специальные Войска ПВО на территории страны. В их состав вошли все соединения и части, прикрывавшие с воздуха фронтовые объекты и объекты тыла страны. В войсках согласно приказу НКО от 24 ноября 1941 года остались зенитные дивизионы (батареи) соединений и некоторые средства РГК: один зенитный артиллерийский полк, шестьдесят один дивизион, девятнадцать батарей, семнадцать пулеметных рот и взводов, а также мелкие подразделения ВНОС. В результате реорганизации Главное управление ПВО вошло в состав Войск ПВО территории страны, и в НКО не оказывалось другого органа, который осуществлял бы руководство противовоздушной обороной фронтов[41].

По мере улучшения управления войсками со стороны командования и штабов фронтов отпадала необходимость в стратегических направлениях. В конце 1941 и начале 1942 годов они были упразднены[42].

В апреле 1942 года Генеральный штаб внес в Ставку Верховного главнокомандования предложение о временном переходе к стратегической обороне с целью отражения возможного наступления противника на московском и юго-западном направлениях, выигрыша времени для подготовки резервов и создания тем самым необходимых условий для последующего перехода в наступление. Ставка ВГК, одобрив это предложение, потребовала провести наступательные операции под Ленинградом, на смоленском и львовско-курском направлениях, в районах Демянска, Харькова и в Крыму, чтобы сорвать готовящееся наступление врага и улучшить стратегическое положение[43].

Летом 1942 года, когда важнейшие оборонительные операции развернулись на юго-западном направлении, основная масса стратегических резервов была выдвинута на юг с целью восстановления прорванного фронта обороны[44].

Для создания сплошного фронта обороны на юго-западном направлении в течение июля – августа 1942 года Ставка передала фронтам из своего резерва шесть общевойсковых армий, две танковые и ряд отдельных соединений. Всего 26 стрелковых дивизий, 25 стрелковых бригад, 5 танковых и один кавалерийский корпус[45].

Стремительность наступления танковых армий, быстро и резко менявшаяся обстановка, трудности организации аэродромного маневра авиации вслед за наступающими танковыми войсками – все это требовало высокой оперативности, гибкости, непрерывности и твердости руководства авиационными соединениями, а также четкого согласования их усилий с действиями танковых армий по времени, месту и задачам[46].

Опыт операций первого периода Великой Отечественной войны показывает, что эффективность внезапности значительно повышалась в условиях применения некоторых новых способов ведения боевых действий. Переход к наступлению ударными группировками, осуществление артиллерийского наступления, использование мощных эшелонов развития успеха – все это увеличивало время действия внезапности[47].

Особое внимание организации внезапности уделялось в боевых действиях подводных лодок. Основным средством достижения ее была скрытность. Без нее подводная лодка не могла рассчитывать ни на удачу в выполнении поставленной задачи, ни на успех атаки. События Великой Отечественной войны показали, что арсенал приемов и средств достижения внезапности был обширен и разнообразен. Внезапность во многих случаях обеспечила успешное выполнение оперативных и боевых задач с минимальными потерями своих сил. Мероприятия по достижению внезапности разрабатывались одновременно с решением на операцию и проводились по единому плану, являвшемуся составной частью плана операции. Объем и способы их отвечали условиям складывающейся обстановки, характеру задач, наличию сил, средств и времени для их выполнения[48].

Борьба же с врагом в воздухе летом и осенью 1941 года оставалась одной из важнейших задач советских ВВС. Ее решала преимущественно истребительная авиация. Основные силы штурмовой и бомбардировочной авиации, в том числе и дальней, использовались для нанесения ударов по танковым и моторизованным войскам противника, для поддержки своих сухопутных войск во всех важнейших операциях – в битве за Ленинград, Смоленском сражении, в боях на Украине, при обороне крупных городов. В июле – сентябре советские летчики 47 % самолето-вылетов совершили для поддержки сухопутных войск. Вместе с тем организационное распыление фронтовой авиации (более половины соединений подчинялось армейскому командованию), частая смена мест базирования затрудняли управление ВВС и их взаимодействие с сухопутными войсками. Из-за отсутствия специальных бомб удары по танкам противника оказывались малоэффективными. Бомбардировки объектов оперативного и стратегического тыла врага были недостаточно мощными. В связи с нехваткой фронтовой и армейской бомбардировочной и штурмовой авиации для поддержки сухопутных войск привлекалась дальнебомбардировочная авиация. Поэтому за первые три месяца войны для нанесения ударов по объектам глубокого тыла противника она произвела лишь 764 самолето-вылета[49].

Если учесть все зенитные средства в системе ПВО войск, то в августе 1941 года на каждую дивизию приходилось: на Северо-Западном фронте – 2,7 орудия, Западном – 2, Южном – 5,8, Центральном – 3,2, Ленинградском – 2,8, Резервном – 1,6. Одни армии не имели среднекалиберной зенитной артиллерии, другие – малокалиберной[50].

Одиночные самолеты-торпедоносцы, летая вдоль разведанных трасс, производили поиск наших транспортов, а по обнаруженным наиболее ценным объектам сами наносили удар. Так, 21 августа 1941 года в районе Сычавка вражеский самолет торпедировал транспорт «Брянск», шедший из Севастополя в Одессу. Транспорт затонул[51].

К началу Великой Отечественной войны в составе ПВО Северного Краснознаменного Балтийского и Черноморского флотов находились полки истребительной авиации (442 самолета), зенитные артиллерийские полки и дивизионы (738 орудий), 6 зенитных пулеметных батальонов, 15 зенитных прожекторных батальонов, отдельных рот, 6 отдельных батальонов и рот ВНОС[52].

Большой некомплект и значительные потери в частях ПВО привели к тому, что в конце 1941 года по новому штату зенитные дивизионы имелись лишь в горно-стрелковых, мотострелковых и гвардейских кавалерийских дивизиях, отдельные зенитные батареи – в стрелковых и кавалерийских соединениях, а также в танковых бригадах. Зенитные подразделения действовали чаще всего в одиночку, без взаимности с соседями. Батарея МЗА обычно располагалась на одной огневой позиции и строила свой огонь по принципу круговой обороны, отводя секторы обстрела каждому из взводов. Однослойным огнем она прикрывала площадь радиусом в 2,5 км. Иногда батарея дробилась повзводно и даже поорудийно. Ясно, что при таком распылении средств эффективность зенитного огня была низкой. Вражеские самолеты продолжали наносить чувствительные удары по нашим боевым порядкам. Необходимо было принять срочные меры для защиты сухопутных войск от ударов с воздуха[53].

Руководство противовоздушной обороной в начале войны осуществляло Главное управление ПВО наркомата обороны (ГУПВО), которое в своем подчинении частей войсковой ПВО не имело, ибо все они находились в ведении фронтов (округов)[54].

При вводе танковых армий в сражение борьба за господство в воздухе носила крайне ожесточенный характер. Во многих операциях, чтобы подавить и уничтожить немецко-фашистскую авиацию, снизить активность ее действий, воздушные армии усиливали удары по вражеским аэродромам. Опыт показывает, что над районами прорыва вражеской обороны при вводе в сражение танковых армий развертывались ожесточенные воздушные бои, в которых участвовало большое количество самолетов[55].

28 февраля 1942 года начальник артиллерии Красной армии Н.Н. Воронов доложил Верховному главнокомандующему о том, что зенитные части не подчинены ни Главному управлению ПВО, ни ему, и предложил передать их в состав артиллерии[56].

Приказом НКО от 2 июня 1942 года управления и отделы ПВО фронтов и армий реорганизуются и передаются в состав войсковых управлений артиллерии. Вводятся должности заместителей начальников артиллерии фронтов и армий по ПВО. Ответственность за противовоздушную оборону соединений возлагается на начальников артиллерии дивизий. В аппарате начальника артиллерии Красной армии организуется отдел, а затем управление ПВО. Для формирования и подготовки частей создается специальный учебный центр. В состав артиллерии передается около 140 отдельных зенитных дивизионов РГК. Эта реорганизация сыграла исключительно положительную роль: было установлено единое командование противовоздушной обороной войсковых соединений и объединений; пересмотрен план распределения вооружения, в результате чего фронты стали получать больше зенитной техники; улучшились методы организации прикрытия войск; увеличились потери вражеской авиации[57].

ПВО флотов осуществлялась истребительной авиацией, наземными силами и средствами (зенитные артиллерийские части, зенитные пулеметные подразделения, зенитные прожекторные части, части, подразделения воздушного наблюдения, оповещения и связи – ВНОС), а также корабельной зенитной артиллерией[58].

За первый год войны (с 22 июня 1941 года по 22 июня 1942 года) зенитчики уничтожили 3569 вражеских самолетов. Из числа сбитых в этот период самолетов в воздухе всеми средствами фронтов (включая истребительную авиацию) на долю зенитных орудий и пулеметов приходится: на Карельском фронте – 55,3 %, Ленинградском – 74 %, Волховском – 46,4 %, Западном – 25,3 %, Брянском – 98 %, Юго-Западном – 33,9 %, Южном – 78 %, Крымском – 75 %. К сожалению, у нас не учитывались тысячи отраженных налетов, когда воздушный противник, получив решительный отпор, вынужден был поспешно сбрасывать бомбы и ретироваться[59].

Как и на Балтике, действия авиации Черноморского флота на море были ограничены в связи с привлечением ее к решению задач на сухопутном фронте. До декабря 1941 года на морские коммуникации противника она совершила всего 419 самолето-вылетов. При этом было потоплено четыре судна. Более эффективно военно-воздушные силы флота использовались против военно-морских баз и промышленных объектов Румынии. Несмотря на господство в воздухе вражеской авиации и потерю ряда своих аэродромов, черноморские летчики только за первый месяц войны нанесли 25 бомбардировочных ударов по Констанце, 10 – по Плоешти, 26 – по Сулине, 33 – по Тулче. Неоднократным налетам подверглись военные объекты в Бухаресте, Галаце, Брэиле и других городах[60].

С началом войны перед ПВО Черноморского флота были поставлены следующие задачи: не допустить воздушного нападения на ВМФ, порты и другие объекты, уничтожая авиацию противника и вынуждая ее отказаться от выполнения своего боевого задания; прикрыть от нападения с воздуха корабли в море и базах, при их выходе и возвращении[61].

На Черном море превосходство в корабельном составе сохранялось за Черноморским флотом, который имел линейный корабль, 4 крейсера, 2 лидера, 12 эскадренных миноносцев, 43 подводные лодки и другие боевые корабли. Противник по-прежнему значительно уступал ему по боевым кораблям, несмотря на то, что к началу 1942 года гитлеровское командование несколько укрепило румынский флот малыми подводными лодками и быстроходными десантными баржами, перебросив их по железной дороге. Превосходство в авиации на Черном море оставалось за противником. Это значительно затрудняло действия советских кораблей на коммуникациях[62].

21 июня 1941 года, по утверждению капитана 1 ранга Н. Рыбалко, который вступил на дежурство вечером этого дня около 18 часов, обстановка на Черноморском театре была спокойной. Корабли пополняли запасы, израсходованные на период учений. Личному составу кораблей и частей после напряженных учений был предоставлен отдых. Увольнение произведено в обычном порядке. И хотя корабли были затемнены, как того требовала повышенная оперативная готовность, город сиял огнями, бульвары, сады и улицы были заполнены отдыхающими людьми. Выхода кораблей в море на боевую подготовку на 22 июня не планировалось; полеты самолетов намечались только дневные и в весьма небольшом количестве, ночных полетов не было. В тот тихий летний вечер ничто не предвещало тревожных событий, все отдыхали, а военных как будто ожидало спокойное дежурство. Лишь одно обстоятельство внушало некоторую тревогу. В те дни на Черном море плавали три немецких транспорта. Они совершали регулярные рейсы между нашими портами и портами Румынии и Болгарии и, как правило, находились либо на переходах, либо на погрузке в различных портах. Именно в тот день 21 июня 1941 года все немецкие транспорты сосредоточились в портах Румынии и Болгарии. Командованию флота было незамедлительно доложено о месте нахождения данных транспортов[63].

Между 22 и 23 часами из бухты в море вышел буксир с мусорной баржой. Для обеспечения его выхода и возвращения по приказанию капитана 1 ранга Н. Рыбалко включили Инкерманские створные и Херсонесский маяки. Телефонная связь с маяками работала хорошо. В первом часу 22 июня начальник штаба флота контр-адмирал И.Д. Елисеев получил телеграмму народного комиссара Военно-морского флота Н.Г. Кузнецова: «Северному, Краснознаменному, Балтийскому, Черноморскому флотам, Пинской и Дунайской флотилиям оперативная готовность № 1 немедленно». В связи с этим был вскрыт пакет, содержавший документы, определяющие действия оперативной службы при переходе флота на высшую оперативную готовность[64].

В 1 час 15 мин. по флоту была объявлена оперативная готовность № 1, на которую примерно к 2 час. перешли все разнородные силы[65].

В соответствии с этими документами вся оперативная служба флота была поднята на выполнение приказа наркома ВМФ. Через дежурного по связи флота срочно оповестили все военно-морские базы и соединения флота о приведении сил в полную боевую готовность. О приказе немедленно доложили командующему Черноморским флотом Ф.С. Октябрьскому. В 01 ч. 55 мин. по Главной базе флота был дан сигнал «большой сбор». Спящий город огласился звуками сирены, сигнальными выстрелами батареи, громкими оповещениями городской радиотрансляционной сети. Со всех сторон города моряки флота спешили на корабли и в части[66].

В соответствии с документами корабли и части приступили к приемке боеприпасов, топлива, продовольствия, доукомплектовывались личным составом. Органы тыла флота подавали на корабли все виды боевого снабжения. Действия соединений кораблей, частей и органов тыла флота отличались слаженностью и четкостью и укладывались в принятые на флоте нормативы времени. Переход флота на высшую готовность был отработан хорошо и проходил без каких-либо существенных нарушений плана. По прошествии нескольких минут после сигнала «большого сбора» город погрузился в темноту. Однако маяки в районе Главной базы продолжали гореть. При попытке передать приказание о выключении огней маяков обнаружилось, что связь со всеми ими нарушена. Пришлось обратиться к начальнику гарнизона генерал-майору П.А. Моргунову, который приказал послать на маяки посыльных на мотоциклах с ближайших к ним батарей и воинских частей[67].

Огни маяков были погашены до начала воздушного нападения противника, за исключением Верхнего Инкерманского маяка, куда мотоциклист не успел доехать. Огонь этого маяка горел и во время налета вражеской авиации. Однако один этот маяк не мог дать надежного ориентира вражеской авиации для удара по важным объектам Главной базы и по кораблям флота. Вскоре после налета авиации противника связь с маяками была восстановлена. Нельзя точно утверждать, было ли нарушение связи с маяками результатом диверсии, но, вероятно, это так, потому что связь была нарушена сразу со всеми маяками, тогда как до этого не было ни одного случая нарушения связи хотя бы с одним из них[68].

Вскоре после получения телеграммы наркома в штаб флота прибыли командующий флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский и член Военного совета флота дивизионный комиссар Н.М. Кулаков. С объявлением «большого сбора» начали собираться офицеры штаба флота. Подавляющее большинство командиров недоумевало по поводу внезапного вызова. Однако вскоре они занялись своими делами, начали получать противогазы, оружие и т. п. Отдельные командиры соединений просили сообщить обстановку. Вскоре после объявления «большого сбора» в комнату оперативного дежурного пришли И.Д. Елисеев, начальник оперативного отдела штаба флота капитан 2 ранга О.С. Жуковский, начальник разведывательного отдела полковник Д.Б. Намгаладзе и ряд других руководящих офицеров штаба флота[69].

Примерно к 3 часам 22 июня поступили донесения от военно-морских баз и соединений флота, береговой обороны, частей ПВО и авиации о переходе на оперативную готовность № 1. Перешла на оперативную готовность № 1 и Дунайская военная флотилия. Около трех часов ночи к дежурному Н. Рыбалко поступили донесения от постов службы наблюдения и связи и воздушного наблюдения, оповещения и связи, находившихся в районе Евпатории и мыса Сарыч, что они слышат шум моторов самолетов, идущих курсом на Севастополь. Тотчас же за этими докладами дежурному Н. Рыбалко позвонил начальник ПВО флота полковник И.С. Жилин, получивший донесения службы ВНОС одновременно с Н. Рыбалко, и спросил, как быть с открытием огня по неизвестным самолетам. После сообщения об этом И.Д. Елисееву последний потребовал доложить командующему. Далее выслушав доклад Н. Рыбалко о появлении неизвестных самолетов, командующий флотом спросил: «Есть ли наши самолеты в воздухе?» Н. Рыбалко ответил: «Наших самолетов в воздухе нет!» Затем Н. Рыбалко вновь задал вопрос: «Как быть с открытием огня?» После небольшой паузы командующий флотом ответил: «Действуйте по инструкции». После этого Н. Рыбалко позвонил полковнику Жилину и передал приказание: «Открыть огонь по самолетам»[70].

Следует отметить, что в период с 22 июня 1941 года по 1 марта 1942 года в г. Севастополе было зарегистрировано 156 налетов вражеской авиации. Особенно интенсивные налеты наблюдались в ноябре и декабре 1941 года, а также в феврале 1942 года. Всего за данный период было сброшено мин и авиабомб – 1971, артснарядов – 6672, зажигательных бомб свыше 1500. В том числе было разрушено 274 дома, зафиксировано 45 случаев разрушения водопровода и 156 случаев разрушений высоковольтной сети. Вместе с тем от зажигательных авиабомб возникли пожары в количестве 31[71].

Через короткий промежуток времени, когда самолеты врага подходили к базе, части ПВО включили прожекторы, а зенитные батареи и корабельная зенитная артиллерия открывали огонь. Это было в 3 часа 13 минут 22 июня. Самолеты противника шли на небольшой высоте. Как стало потом известно, они несли только неконтактные парашютные мины, против которых у нас тогда не было эффективных средств и способов борьбы, с задачей заблокировать стоявшие в Севастополе корабли Черноморского флота[72].

Расчет противника застать флот неподготовленным к отражению удара его авиации не оправдался. Неприятельские самолеты, встреченные неожиданным для них действительным зенитным огнем, не смогли полностью решить стоявшую перед ними задачу. Две мины на парашютах упали на берег в черте города, несколько на мелководье в районе входа в Севастопольскую (Северную) бухту и за чертой города и только две или три мины попали на фарватер. Все это стало известно несколько позже, а в момент налета и вскоре после него обстановка продолжала оставаться неясной[73].

Первоначально считали, что враг ставит обычные якорные мины. 22 июня корабли охраны водного района (ОВР) главной базы (командир контр-адмирал В.Г. Фадеев, начальник отдела политической пропаганды полковой комиссар Н.А. Бобков, начальник штаба капитан 2 ранга В.И. Морозов) провели траление Южной и Северной бухт, а также фарватера по Инкерманскому створу. Мин обнаружено не было. Однако в 20 час. 30 мин. того же дня у Карантинной бухты на мине подорвался и затонул буксир «СП-12»[74].

Продолжалась стрельба зенитной артиллерии, светили прожекторы, а наблюдательные посты докладывали о сбрасывании самолетами «парашютистов». Взрывов бомб пока не было слышно. Начальник разведки Д.Б. Намгаладзе, поспешно оценив обстановку, сделал вывод и доложил его И.Д. Елисееву и О.С. Жуковскому: «Это немцы-парашютисты хотят захватить штаб флота». И.Д. Елисеев срочно вызвал начальника общего отдела штаба полковника Ю.Г. Раева и приказал ему немедленно организовать оборону штаба флота. Раев ответил, что он не имеет бойцов. Тогда начальник штаба распорядился использовать для этого временно работников штаба и флагманских специалистов флота. Мне же было приказано вызвать роту краснофлотцев из учебного отряда для обороны штаба флота, но рота эта к штабу так и не прибыла. По всей видимости, с выяснением обстановки вызов ее был отменен»[75].

Выполняя приказание И.Д. Елисеева, полковник Раев организовал из флагманских специалистов штаба отделение для охраны здания штаба. Функции командира отделения выполнял флагманский инженер-механик флота инженер-капитан 2 ранга Б.Я. Красиков; остальные флагманские специалисты флота выполняли функции бойцов отделения. Таким образом, отсутствие заранее подготовленной охраны штаба флота вынудило отвлечь от своих прямых обязанностей опытных специалистов флота[76].

Дальнейшие события очень скоро показали ошибочность предположения о выброске противником парашютного десанта. Налет самолетов, сильный огонь зенитной артиллерии, взрывы мин, упавших в городе, сразу внесли ясность – началась война. Нужно сказать, что вплоть до налета многие военнослужащие, в том числе и руководящие офицеры, а о гражданском населении и говорить не приходится, предполагали, что все события той роковой ночи являются лишь учениями. Впоследствии, по воспоминаниям Н. Рыбалко, он не от одного офицера слышал, что, наблюдая огонь нашей зенитной артиллерии, они восхищались ею и говорили между собой: «До чего хорошо организована внезапная зенитная стрельба и притом сразу же после флотских учений, чтобы проверить бдительность». Следует отметить, что в эту ночь было сбито 2 вражеских самолета. Во всяком случае, днем 22 июня в штаб флота была доставлена часть плоскости одного из сбитых самолетов со свастикой, и Н. Рыбалко лично видел эту плоскость[77].

Немецко-фашистские захватчики рассчитывали внезапной ночной постановкой неконтактных мин закупорить корабли в бухтах главной базы, а затем уничтожить их ударами бомбардировочной авиации. Но внезапный налет не удался. Вражеские самолеты были встречены дружным огнем зенитчиков. Один из них, охваченный пламенем, врезался в море, а другой упал в прибрежной черте Стрелецкой бухты. Остальные были сбиты с курса и, сбросив свой смертоносный груз куда попало, ушли восвояси[78].

Следует отметить, что враг встретил именно активное противодействие советского Военно-морского флота. На рассвете 22 июня моряки Северного, Краснознаменного Балтийского и Черноморского флотов организованным зенитным огнем успешно отразили удары немецкой авиации по военно-морским базам Полярный, Кронштадт и Севастополь. Противнику не удалось нанести им урона в корабельном составе. В тот же день черноморская авиация нанесла ответный удар по военно-морской базе Румынии Констанца. Военно-морской флот с первых часов войны активно поддерживал сухопутные войска, особенно при обороне побережья и военно-морских баз с суши[79].

Был организован специальный поиск вражеских подводных лодок. В районе главной базы три пары самолетов МБР-2 во взаимодействии с тремя ударно-поисковыми группами сторожевых катеров осуществляли его ежедневно. При входе на внутренний рейд базы четыре сторожевых катера вели круглосуточное визуальное наблюдение за перископом подводных лодок. Они же прослушивали район шумопеленгаторами. Кроме того, на внешнем рейде были выставлены противолодочные сигнальные сети. Вход на рейд в Северную бухту был защищен тремя линиями бонового заграждения, а для индивидуальной защиты линкора и крейсеров к утру 23 июня непосредственно в Северной бухте были поставлены противоторпедные сети. Воздушную разведку в районе главной базы осуществляли самолеты МБР-2[80].

В 04 ч. 13. мин над Севастополем начали барражировать наши истребители. В пять часов поступило донесение от Дунайской военной флотилии об открытии огня румынскими береговыми батареями по кораблям флотилии и по Измаилу. Ответный огонь флотилии заставил вскоре замолчать многие румынские огневые точки. После отражения налета вражеской авиации и выяснения его последствий комната оперативного дежурного опустела: начальник штаба флота и другие руководящие офицеры штаба разошлись по своим постам для руководства боевыми действиями флота[81].

С утра 22 июня начались действия флота по совершенствованию противовоздушной и противоминной обороны флота. Посты службы наблюдения и связи Главной базы могли доложить только приблизительные места падения мин, да и то далеко не всех. Началось траление севастопольских бухт, главным образом Северной и входа в нее. В тралении, помимо средств охраны водного района Главной базы, принимали участие корабельные катера и моторные баркасы. Траление производилось табельными тралами для траления контактных якорных мин. Необходимо отметить, что опыт первой военной ночи очень быстро был учтен Черноморским флотом. Уже днем 22 июня командир охраны водного района Главной базы флота контр-адмирал В.Г. Фаддеев организовал и выставил посты противоминного наблюдения. В дальнейшем при минных постановках противника с самолетов почти ни одна мина не оставалась незамеченной. На карту наносились точные места их падения, что значительно облегчало траление и уничтожение мин. Одновременно с тралением велись поиски средств и способов, обеспечивающих надежную борьбу с неконтактными минами. С утра же началось и рассредоточение кораблей флота, которое к вечеру было закончено[82].

24 июня при очередном налете на Севастополь фашистам удалось сбросить несколько мин на фарватер. Корабли ОВР протралили фарватер контактными тралами, но безрезультатно. Через несколько часов на этом месте подорвался 25-тонный плавучий кран. Учитывая вероятные маршруты прохождения наших кораблей и судов, противник ставил донные неконтактные мины в мелководных районах, в узкостях, базах и на фарватерах[83].

Во второй половине дня командование и руководящие работники штаба флота перешли на флагманский командный пункт командующего флотом, организованный в базовой автоматической телефонной станции на Телефонной пристани. Там он и оставался до конца обороны Севастополя. Вскоре после отражения налета авиации противника к командующему флотом был вызван командующий авиацией флота В.А. Русаков. Авиация флота 23 июня нанесла ответный удар по базе флота противника Констанце и в дальнейшем вела активные боевые действия. Таким образом, попытка противника застать Черноморский флот врасплох не удалась. От налета вражеской авиации флот не понес никаких потерь и сохранил свободу маневра. Это было достигнуто высокой боевой подготовкой и боевой готовностью кораблей, частей и соединений флота. Элемент внезапности нападения на Черноморский флот не дал врагу ожидаемого эффекта[84].

Военным советом Черноморского флота были предприняты срочные меры по усилению обороны побережья и военно-морских баз, особенно в морском секторе. В первые же дни войны были усилены дозоры надводных и подводных кораблей на подходах к военно-морским базам[85].

Следует отметить, что наши флоты к началу Великой Отечественной войны имели отработанную систему противовоздушной обороны, которая находилась в высокой степени боевой готовности. Несмотря на то что многие военно-морские базы подвергались ударам вражеской авиации в первые же часы войны, мы не потеряли ни одного боевого корабля или самолета от первого удара противника. Не удалось гитлеровцам достичь и другой цели – постановкой магнитных мин с воздуха в районах наших баз воспретить кораблям выход в море. Истребительная авиация, корабельная и береговая зенитная артиллерия, части и подразделения ВНОС, зенитные прожекторные части и подразделения Севастополя, Кронштадта и других ВМБ флота встретили врага во всеоружии и успешно отразили его первые удары[86].

Согласно данным войсковой службы ВНОС, в первой половине 1942 года в границах фронтов было отмечено 85 % самолето-пролетов вражеской авиации. В июле – декабре того же года количество самолето-пролетов над боевыми порядками войск составляло 46 %[87].

В 1942 году 66 % всех самолето-пролетов немецкая авиация совершила на высотах до 3000 м, 19 % – на высотах от 3000 до 4000 м и 15 % – до 7000 м. Эти данные свидетельствуют о том, что авиация противника действовала в основном в границах фронтов. Немецкие самолеты летали на высотах, которые были доступны для зенитной артиллерии, но ее количество и организация далеко не полностью обеспечивали прикрытие частей и соединений от ударов с воздуха[88].

Наряду с ПВО военно-морских баз на ЧФ, как и на других флотах, большое внимание уделялось защите конвоев на переходе морем. Весьма эффективным являлось включение в состав конвоев крейсеров и эсминцев, которые во взаимодействии с истребительной авиацией успешно отражали атаки противника. Например, шедшие в марте 1942 года из Поти в Севастополь танкеры «Серго» и «Передовик» находились в охранении крейсера «Красный Кавказ» и эсминца «Незаможник». С воздуха конвой прикрывался истребителями. За время перехода морем бомбардировщики и торпедоносцы противника 13 раз атаковали конвой, сбросив 43 бомбы и две торпеды. Однако все атаки были безрезультатны[89].

Во второй половине 1942 года благодаря усилиям Коммунистической партии и советского народа в войска стало поступать больше вооружения, в том числе и зенитного. Количество малокалиберных пушек в действующих частях увеличилось: в июле – на 53,2 %, в августе – на 36 %, в октябре – на 81,7 %, в ноябре – на 90,9 %. Среднекалиберные (85-мм) зенитные орудия по-прежнему направлялись в противотанковые части, а также в Войска ПВО страны[90].

Возросшее производство зенитных средств, необходимость их массированного применения для прикрытия главных группировок войск привели к созданию специальных частей РГК – армейских полков ПВО. Комплектовались они как в учебном центре, так и на фронтах. Каждый полк состоял из 3 зенитных батарей и 2 отдельных зенитно-пулеметных рот, имея на вооружении 12 37-мм пушек и 20 пулеметов ДШК. К июлю в действующей армии было 34 полка, к 1 ноября – 104[91].

В течение зимы 1942 года напряженная борьба продолжалась, но носила уже иной характер. Немецкие ВВС, понеся большие потери в самолетах и летных кадрах, практически перешли к обороне. Все их усилия сосредоточились теперь в основном на поле боя, и то только там, где наши войска проявляли активность. Хотя вражеская авиация и пополнилась новыми самолетами и молодыми летчиками, однако качественно она была более слабой, чем в начале войны. Именно это обстоятельство заставило гитлеровское командование отказаться от одновременных действий на многих фронтах и концентрировать усилия исключительно на главных направлениях[92].

Создание армейских полков ПВО явилось первой ступенью в переходе от раздробленности зенитной артиллерии к массированию ее сил на главных направлениях боевых действий войск. Маневр зенитными средствами стал осуществляться не только внутри фронтов (армий), но и между ними. Появление армейских полков ПВО позволило сосредоточивать огонь всех трех батарей на одной цели, то есть вести трехслойный огонь или в каждом секторе побатарейно. Другими словами, возросла плотность огня, увеличилась площадь прикрытия, появилась возможность эшелонировать батареи в глубину. С соседними полками устанавливалась тесная огневая связь. Часто несколько полков концентрировались в одном районе с целью обеспечения действий главной группировки войск, то есть зенитно-артиллерийское прикрытие организовывалось не только в тактическом, но и в оперативном масштабе[93].

Таким образом, массированное применение зенитной артиллерии давало возможность надежнее прикрывать ударные группировки наших войск и эффективнее использовать огонь зенитных средств. Потери противника значительно возросли. Если в первый год войны в среднем ежемесячно сбивалось 316 самолетов (около 10 в сутки), то во второй половине 1942 года – 420 (около 14 в сутки)[94].

22 октября 1942 года издается специальный приказ НКО, в котором предлагалось для прикрытия ударных группировок создавать из армейских полков ПВО, зенитных батарей и зенитно-пулеметных рот стрелковых и других соединений зенитно-артиллерийские группы (ЗАГ). В них следовало включать от половины до двух третей всех зенитных средств фронтов (армий). Командиры всех родов войск были обязаны оказывать содействие и помощь зенитным подразделениям: пропускать их вне очереди через переправы, разрешать обгонять колонны войск на дорогах, помогать при съездах с дорог для занятия огневых позиций[95].

Имевшиеся на флотах к началу войны зенитная артиллерия и зенитные пулеметы обеспечивали прикрытие только военно-морских баз. Важные объекты, находившиеся за их пределами (маневренные пункты базирования, аэродромы, склады и т. п.), оставались не защищенными с воздуха. Зенитные артиллерийские части ПВО флотов были вооружены в основном 76,2-мм орудиями. В очень незначительном количестве начали поступать новые 37-м автоматические зенитные орудия[96].

В свою очередь, четкое организованное взаимодействие десантных войск с артиллерией в годы Великой Отечественной войны являлось одним из важнейших условий успеха высадки морских десантов. Такие вопросы, как тщательная отработка документации, подготовка сил и средств, широкое привлечение к артиллерийской поддержке кораблей, установление более тесных контактов командиров артиллерийских и десантных частей, улучшение корректировки огня и другие, не потеряли своего значения и в настоящее время[97].

Создание зенитных группировок позволило лучше отрабатывать вопросы взаимодействия. В начале войны организовывать его между отдельными разрозненными батареями (дивизионами) и истребительной авиацией было довольно сложно. Оно строилось по принципу зон и высот, но распределение высот себя не оправдало: всегда существовала опасность поражения своих истребителей. Самоликвидаторы снарядов МЗА взрывались на предельных высотах, а установить точный прицел разрыва снарядов СЗА (даже при наличии дистанционных трубок) было чрезвычайно трудно, так как стрельба часто велась без достаточной подготовки орудий к бою. Поэтому зенитчики просто прекращали ведение огня в зоне, где наши истребители атаковали воздушного противника[98].

Когда же из армейских полков ПВО начали создавать зенитные группы, взаимодействие стало организовываться не только в тактическом, но и в оперативном масштабе. Составлялся специальный план, который предусматривал разграничение зон для зенитной артиллерии и истребительной авиации. Разрабатывались сигнальные таблицы, обозначались границы коридоров для пролета самолетов через линию фронта и обратно[99].

На Черноморском флоте имелся Крымский участок ПВО, переформированный 30 июля 1942 года в Управление ПВО. Во главе его стоял генерал-майор артиллерии И.С. Жилин. Начальник ПВО флота подчинялся командующему военно-воздушными силами соответствующего флота. Единой организационной структуры противовоздушной обороны на флотах не существовало. Она зависела от состава сил и средств ПВО каждого флота, возложенных на нее задач, особенности театра. В ходе войны организация ПВО совершенствовалась. Силы и средства ПВО флота сосредотачивались в военно-морских базах. Все части и подразделения, прикрывавшие с воздуха объекты и силы данной ВМБ, составляли участок ПВО. В его боевой состав входили постоянные наземные силы и средства ПВО и приданная истребительная авиация, которая в оперативном отношении подчинялась начальнику участка ПВО. В таком же подчинении была и зенитная артиллерия находившихся в базе кораблей[100].

Создание зенитных артиллерийских дивизий РГК явилось второй, более высокой ступенью в переходе к массированному применению частей ПВО. Таким образом, зенитной артиллерии придавалось большое значение, ибо она являлась основным средством противовоздушной обороны войск[101].

В течение первого периода войны на вооружение зенитных частей поступила 25-мм пушка обр. 1940 года. Наши орудия являлись вполне современными и по тактико-техническим данным не уступали аналогичным зарубежным образцам. Так, например, 37-мм пушка превосходила такую же немецкую по весу и начальной скорости снаряда, по вертикальной и горизонтальной досягаемости цели, быстрее приводилась в состояние готовности к бою. Среднекалиберная 85-мм пушка превосходила 88-мм немецкую по весу снаряда, не уступала в дальности стрельбы, на 800 кг была легче, а также проще в эксплуатации, что имело немаловажное значение[102].

Военное командование фашистской Германии, используя территорию Финляндии, Румынии, Норвегии, заблаговременно развернуло значительные военно-морские силы с целью уничтожения наших флотов. К 22 июня 1941 года на приморских направлениях оно сосредоточило около 2167 самолетов (на северном приморском – 498, на западном – 869, на южном – 800 машин)[103].

Гитлеровские армии на южном крыле советско-германского фронта использовали как сухопутные, так и морские коммуникации, проходившие вдоль побережья Черного моря от болгарских портов к румынским, а с осени 1941 года и к оккупированной Одессе. Действовавшая в Крыму 11-я немецкая армия с конца ноября снабжалась главным образом по железным и шоссейным дорогам[104].

В первом периоде войны самолеты противника летали на высотах, которые были в пределах досягаемости наших зенитных средств. Неприятельские бомбардировщики на боевом курсе в горизонтальном полете снижали скорость до 80 м/сек, а истребители – до 100 м/сек. Приборы и прицелы наших орудий были рассчитаны на скорости порядка 140–150 м/сек, что вполне обеспечивало ведение прицельного огня[105].

Потери врага от огня зенитной артиллерии фронтов были велики: в первом периоде Великой Отечественной войны уничтожено 5924 самолета. Авиация противника за это время совершила 579 470 самолето-пролетов. Бойцы, командиры и политработники зенитных частей стойко сражались с врагом. Большинство из них были награждены. 66 отдельных зенитных артиллерийских батарей и 4 отдельных дивизиона РГК за образцовое выполнение боевых заданий преобразованы в гвардейские (причем многие в самое тяжелое время войны – осенью и зимой 1941 года). Два дивизиона (314-й и 196-й) награждены орденом Красного Знамени[106].

В 1941–1942 годах усилия немецко-фашистской авиации направлялись на нанесение ударов по Севастополю. Только за июнь 1942 года, например, на его объекты и войска вражеские бомбардировщики произвели свыше 17 100 самолето-вылетов. Период обороны Севастополя характерен многочисленными воздушными боями, когда в них с обеих сторон участвовало до 50 и более истребителей. Наши летчики смело и решительно атаковали врага, а когда кончался боезапас, шли на таран[107].

К началу Великой Отечественной войны на базе пяти воздушно-десантных бригад (201, 204, 211, 212 и 214-й) началось развертывание воздушно-десантных корпусов (с 1-го по 5-й), каждый численностью более 10 тыс. человек. Корпус состоял из трех воздушно-десантных бригад, отдельного танкового батальона (50 танков) и роты связи[108].

Хотя к началу войны имелось значительное количество подготовленных к ведению боевых действий во вражеском тылу воздушно-десантных соединений, состояние военно-транспортной авиации не отвечало требованиям массового применения воздушно-десантных войск, так как средств десантирования было очень мало[109].

Важной формой боевых действий в тылу противника накануне Великой Отечественной войны считались морские десантные операции, проводившиеся главным образом в интересах сухопутных войск на приморских направлениях. Высадка с моря стратегических, оперативных, тактических десантов предусматривалась во многих официальных руководствах по боевой деятельности Военно-морского флота и теоретических трудах того времени. Однако наш Военно-морской флот не располагал тогда морской пехотой и в качестве морских десантов рекомендовалось высаживать обычные стрелковые части. Не было на флоте и специальных десантных судов[110].

Вместе с формированием в сентябре 1941 года пяти новых воздушно-десантных корпусов (с 6 по 10) развернулось комплектование десяти отдельных авиационно-транспортных эскадрилий и пяти отдельных авиационных отрядов. Позже, в 1942 году, эти авиационные части были сведены в четыре авиационно-транспортных полка и оснащены самолетами «У-2», «Р-5», «ТБ-3», «ПС-84». Указанные мероприятия позволили Верховному главнокомандованию в декабре 1941 – марте 1942 года провести успешную выброску в тыл противника нескольких воздушных десантов. Широко применялись воздушные десанты в битве под Москвой, при обороне Одессы и в Крыму. Главная их задача заключалась в содействии войскам, наступавшим с фронта, в разгроме основных группировок врага путем нанесения ударов по его обороне с тыла, захвата и удержания узлов дорог, железнодорожных станций, уничтожения пунктов управления, узлов связи, нарушения снабжения войск[111].

Важную роль в создании всех условий для эффективного выполнения задач управления воздушными десантами имела партийно-политическая работа, которая постоянно и целеустремленно велась как при подготовке, так и в ходе воздушно-десантных операций. Именно в годы войны у воинов-десантников возникли многие прочные, освященные кровью традиции, и прежде всего традиции верности и преданности социалистической Родине, воинскому долгу[112].

Состав воздушных десантов колебался от нескольких десятков человек (десант в районах Чебанка, восточнее Одессы, и Ак-Моная, Крым) до нескольких тысяч (десант южнее Вязьмы). Вооружение десантников в основном состояло из стрелкового оружия (автоматы, карабины, пулеметы, противотанковые ружья), минометов и минно-взрывной техники. Глубина выброски десантов была самой различной и достигала 100–150 км, а иногда и более[113].

Таким образом, в годы Великой Отечественной войны характерными особенностями управления воздушными десантами являлись централизация руководства, организация тщательного планирования всех этапов воздушно-десантной операции, надежной связи между десантом и вышестоящими штабами и тесного взаимодействия его с наступающими стрелковыми войсками, авиацией и артиллерией. Опыт показал, что важное значение для эффективного управления воздушным десантом имеет также организация и ведение разведки противника, правильный выбор исходного района для десантирования и района выброски, своевременное прибытие войск и боевой техники в исходный район для десантирования и доведение боевой задачи до командиров и личного состава[114].

Воздушные десанты широко применяли наступление, включая прорыв оборонительных рубежей, оборону отдельных объектов и значительных районов местности, налеты, засады, диверсии. Важное место в их боевой деятельности занимали рейды по тылам врага (8 вдбр в феврале и 4 вдк в июне). Однако эффективность боевых действий воздушных десантов значительно снижалась ограниченностью средств десантирования, слабым оснащением десантов артиллерией, противотанковыми средствами, отсутствием четкого взаимодействия с войсками, наступавшими с фронта, недостаточной поддержкой авиации, перебоями в обеспечении материальными средствами[115].

Применение морских десантов определялось в основном задачами сухопутных войск на приморских направлениях. 18 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны издал специальное постановление о формировании на флотах 25 морских стрелковых бригад. Наркомат ВМФ выделил для этого около 38 тыс. человек. Эти бригады в последующем стали костяком многих морских десантов[116].

Нередко в боевой практике для высадки небольших десантов и действий в качестве передового отряда по разным причинам создавались временные сводные отряды морской пехоты численностью до батальона и более. К таким формированиям можно отнести сводные отряды капитана Б.М. Гранина (Ханко, 1941 г.), полковника А.Т. Ворожилова (Н. Петергоф, октябрь 1941 г.), майора Н.И. Григорьева (Эльтиген, ноябрь 1943 г.). По существу, боевые действия этих отрядов по своему характеру, решаемым боевым задачам и их глубине не отличались от аналогичных задач, выполняемых батальонами морской пехоты. Это еще раз подтверждало объективную необходимость иметь отдельные батальоны в качестве одного из основных формирований морской пехоты[117].

Всего за годы войны Черноморский флот сформировал шесть бригад, восемь полков и 22 батальона морской пехоты общей численностью около 70 тыс. человек. Следует отметить, что в период с октября 1941 года по декабрь 1942 года Черноморский флот передал Красной армии 54 028 человек, в том числе корабельного состава – 18 592 чел., береговой обороны – 19 046 чел., морской пехоты – 11 972 чел., ВВС – 5354 чел.[118].

Когда требовала обстановка, из личного состава флотов формировались также стрелковые части. До конца 1941 года Краснознаменный Балтийский флот направил на фронт около 80 таких формирований общей численностью свыше 48 тыс. человек. Черноморский флот дал фронту около 20 тыс. человек, которые в составе оборонявшихся войск участвовали в боях за Крым, Севастополь[119].

Успешно действовали морские десанты при обороне Ленинграда, Одессы и Крыма, применяя наступление, оборону, налеты, диверсии. Причем наиболее распространенным способом их действий был захват участка морского побережья путем стремительного удара и последующее удержание его с целью сковывания значительных сил врага[120].

Во втором периоде Великой Отечественной войны постоянно возраставшая мощь противодесантной обороны противника, с одной стороны, развитие сил и средств нашего флота и приобретение боевого опыта – с другой, определили необходимость изыскания новых тактических приемов решения задач в бою за высадку десанта[121].

К недочетам морских десантных операций данного периода прежде всего следует отнести отсутствие специальных десантных кораблей, недостаточное прикрытие десантов с воздуха, слабое взаимодействие с сухопутными войсками, ограниченность задач[122].

В ряде десантных операций материальное обеспечение организовывалось недостаточно полно. Основная трудность в организации материального обеспечения состояла в диспропорции между возросшими потребностями десантов и сил высадки в материальных средствах для ведения напряженных боевых действий и ограниченными возможностями транспортных средств в их доставке при высадке десанта. В связи с этим исключительно важное значение имел своевременный и полный подвоз материальных средств морем и на плацдарме, требующий достаточных транспортных средств, оборудования пунктов погрузки и разгрузки и путей подвоза на плацдарме[123].

На Черноморском флоте бригады морской пехоты первоначально имели в своем составе по пять батальонов. Однако во всех бригадах, кроме 7-й брмп, полностью отсутствовала артиллерия. Даже в самом крупном на начало обороны Севастополя соединении – 8-й бригаде морской пехоты – не было ни одного артиллерийского орудия. Отсутствие артиллерии, которую не могли заменить даже мощные береговые батареи, отрицательно сказывалось на боевых возможностях частей и соединений морской пехоты[124].

После перебазирования кораблей в порты Кавказа условия боевой деятельности Черноморского флота стали еще более сложными. В этот период большое место в ней занимала конвойная служба. Для морских перевозок в осажденный Севастополь осенью 1941 года использовалось 74 сухогрузных (264 тыс. брт) и 16 нефтеналивных (160 тыс. брт) судов гражданских наркоматов и военного флота. Каждый их переход требовал специального обеспечения. К эскортированию транспортов привлекались крейсеры, эсминцы, тральщики и сторожевые катера[125].

7 ноября 1941 года директивой Ставки ВГК и данной на ее основании директивой командующего вооруженными силами Крыма был создан Севастопольский оборонительный район. В состав четырех секторов этого временного оперативного объединения вошли 7-я и 8-я бригады, 2-й и 3-й Черноморские, 1-й Севастопольский, 2-й Перекопский полки и 10 батальонов морской пехоты. В это же время активно участвовала в обороне Керчи сформированная там 10 сентября 1941 года 9-я брмп (командир подполковник Н.В. Благовещенский). В период с 23 ноября по 16 декабря из состава бригады для пополнения частей и соединений морской пехоты Севастопольского оборонительного района было передано три батальона. Таким образом, в обороне Севастополя, как это имело место при обороне других военно-морских баз и крупных административно-промышленных центров в годы Великой Отечественной войны, проявилась тенденция пополнения частей и соединений морской пехоты за счет различных формирований флота, и в том числе морской пехоты[126].

Овладев аэродромами Крыма, противник начал наносить удары с воздуха по боевым кораблям, находившимся в Севастополе. К тому же Северная бухта оказалась под обстрелом врага. Поэтому отряд корабельной артиллерийской поддержки в составе крейсеров «Красный Крым», «Красный Кавказ» и трех миноносцев был перебазирован в порты Кавказа[127].

11 ноября 1941 года с подходом главных сил 11-й армии противник предпринял тщательно подготовленное наступление на Севастополь. Защитники города оказали гитлеровским войскам решительное сопротивление. За 10 дней напряженных боев дивизиям 11-й армии удалось вклиниться в передовую оборонительную полосу лишь на двух участках: в направлении Дуванкоя на 3–4 км и Мекензия – на 1–2 км. Понеся большие потери, враг 21 ноября вынужден был прекратить наступление[128].

Части и соединения морской пехоты, сформированные в составе флотов и флотилий, не имели единой организационно-штатной структуры, что зависело от ряда причин и в первую очередь от экономического развития районов их формирования, запасов вооружения и материально-технических средств на флотах и флотилиях, характера решаемых задач и особенностей театра военных действий[129].

В ходе подготовки и осуществления десантных операций особое внимание уделялось скрытному ведению разведки в районах высадки. Данные разведки служили основанием для определения состава десанта и его вооружения, походных порядков отрядов, маршрутов перехода, направления главного удара и для решения других вопросов. Так, при подготовке Керченско-Феодосийской десантной операции в декабре 1941 года организованная командованием Закавказского фронта и Черноморского флота тщательная и заблаговременная разведка позволила сравнительно точно определить состав и расположение основных вражеских группировок на Крымском полуострове, выяснить систему противодесантной обороны и слабые ее места. Это дало возможность правильно выбрать направление главного удара в районе Феодосии и добиться внезапности высадки[130].

Следует отметить, что значительную роль сыграла морская пехота именно в обороне Керчи. В октябре 1941 года части Керченской военно-морской базы, в том числе 9-я бригада морской пехоты (командир – полковник Н.В. Благовещенский), совместно с частями сухопутных войск вели тяжелые бои. 20 октября бригада (более 4 тыс. чел.) заняла полосу обороны на подступах к городу Керчь протяженностью по фронту 35 км. В начале ноября 1941 года численно превосходящие силы противника прорвали оборону наших войск на Ак-Монайском участке. По приказу командующего войсками Керченской оперативной группы 1-й батальон 9-й бригады был направлен в район прорыва и поротно придан стрелковым полкам 9-го стрелкового корпуса для участия в арьергардных боях. 5–6 ноября роты батальона не выходили из боя. Из 720 бойцов в бригаду вернулись всего 170 чел. 9 ноября 1941 года части бригады, сводный морской батальон (командир – капитан Модзалевский) и местный стрелковый батальон приняли на себя удар противника в районе Камыш-Бурун. В течение трех суток бригада вела упорные бои, защищая подступы к Керчи. 9-я бригада морской пехоты неоднократно переходила в контратаки. Противник за эти дни потерял около 3000 солдат и офицеров. 11 ноября немецкие войска заняли Камыш-Бурун и подошли к Карантинной слободе. 13 ноября 1941 года 3-й и 4-й батальоны бригады закрепились на окраине Керчи. 2-й батальон в течение дня успешно отражал атаки танков противника и только вечером по приказу командира 106-й дивизии отошел на новый рубеж. 14–15 ноября все батальоны бригады продолжали вести арьергардные бои, прикрывая отход армейских частей. В ночь на 16 ноября с пристани Еникале была эвакуирована последняя группа моряков 9-й бригады. В этих тяжелых боях морские пехотинцы проявили мужество и героизм. Особенно отличились командир 2-го батальона капитан Подчашинский и командир батареи Дублянский[131].

Сражение за Керчь продолжилось через 40 дней, в декабре 1941 года, когда войска Северо-Кавказского фронта, моряки Черноморского флота и Азовской флотилии высадились в Керчи. В составе десанта участвовала 83-я морская стрелковая бригада под командованием полковника И.П. Леонтьева[132].

С 15 по 20 мая 1942 года части бригады вели тяжелые бои, прикрывая отход наших войск через Керченский пролив на Таманский полуостров. В этих боях погибли командир бригады полковник И.П. Леонтьев, комиссар В.И. Навознов и многие другие. Часть морских пехотинцев ушла в катакомбы Аджимушкая и приняла участие в борьбе героического подземного гарнизона. Одним из батальонов командовал майор А.П. Панов. Около шести месяцев более 15 тыс. военнослужащих (в том числе морские пехотинцы) и жители Керчи оказывали мужественное сопротивление немецким войскам. 170 дней и ночей сражались с противником гарнизоны катакомб, отвлекая в неравных боях значительные силы немецких войск. Немцы пытались проникнуть внутрь каменоломен, но каждый раз безуспешно, и только применив газ, им удалось ворваться в подземный гарнизон и расправиться с его героическими защитниками[133].

Следует отметить, что к 1 сентября 1942 года Керченская ВМБ имела в своем составе около 3700 человек морской пехоты, около 2500 винтовок, более 100 автоматов, 70 ручных и 60 станковых пулеметов, десять 45 мм, 35–75 мм, два 85-мм, по восемь 130-мм и 152-мм, три 203-мм орудия и восемь 82-мм минометов. Всего в составе базы к моменту высадки противника было не более 5700 человек[134].

Партийно-политическая работа в этот период проводилась на основе специальной директивы политуправления Черноморского флота от 14 декабря 1941 года. В ней были определены мероприятия, направленные на воспитание воинов в духе мужества, стойкости, решительности, на обеспечение высокого наступательного порыва личного состава в сложных условиях десантной операции. Были изданы «Памятка бойцу, идущему в десант», обращение к десантникам. Перед воинами выступали члены военных советов, командиры соединений, работники политорганов[135].

Разведка велась непрерывно авиацией, подводными лодками, надводными кораблями и береговыми частями Черноморского флота, а также силами Закавказского фронта. Так, в декабре 1941 года в Феодосийский залив с целью разведки была выслана подводная лодка «М-51». Она сообщила, что в Феодосии кораблей нет, дозор у входа в порт не выставляется, но есть здесь боновое заграждение, передвижения войск на берегу не установлено. Имеются наблюдательные посты в конце мола и на мысе Илья, прожектор в районе Киик-Атлама. Другая подводная лодка («Щ-201») вела разведку побережья Керченского полуострова в районе горы Опук. Она донесла, что пристань Дуранде исправна, войска и наблюдательные посты отсутствуют, признаков оборонительных сооружений на берегу и функционирующих навигационных огней нет[136].

Следует отметить, что до августа 1941 года подводники флота совершили девять походов к вражеским берегам. В августе – ноябре 1941 года на прибрежных коммуникациях подводные лодки выставили ряд минных заграждений. Всего до конца 1941 года подводные лодки Черноморского флота провели 103 боевых похода, потопили восемь судов (22 405 брт) и повредили четыре (14 250 брт). В числе уничтоженных судов были два (из пяти) крупных итальянских танкера, доставлявших нефтепродукты из Румынии через пролив Босфор. Из-за этого Италия длительное время испытывала перебои в поставках нефти из Румынии[137].

Групповое маневренное использование подводных лодок повышало эффективность действий, создавало условия для эшелонирования сил в ударах, уменьшало возможности противника обнаружить и уничтожить их. Угроза подводных ударов распространялась на обширные районы театра. После установки в 1943 году в торпедах более совершенных гироскопических приборов и механизмов, обеспечивающих изменение установки гироскопов в ходе торпедной атаки, подводники перешли к наиболее результативной залповой стрельбе «веером». Оборудование подводных лодок устройством для беспузырной стрельбы, появление на их вооружении электроторпед весьма способствовало скрытности атак[138].

15 декабря 1941 года катер малый охотник (МО), вышедший ночью из Севастополя, скрытно высадил в районе Феодосии разведывательную группу. Разведчики донесли следующее: «В порту кораблей нет, гарнизон насчитывает до 2000 человек, расположен крупный штаб, зенитной артиллерии нет, причалы в порту, возможно, минированы». Таким образом, сведения, поступавшие из разных источников разведки, указывали на то, что враг не знает о намечающейся высадке десантов в этих пунктах и не готовится к их отражению. Несмотря на это, штаб флота все же учитывал возможность сильного противодействия десанту, особенно в районе Феодосии, где имелось немало войск и располагался крупный штаб. Поэтому для высадки передового отряда десанта выделялись крупные боевые корабли (крейсера и эскадренные миноносцы), которые своей мощной артиллерией могли оказать существенную поддержку войскам при высадке и продвижении на берегу[139].

Стоит упомянуть, что в Керченско-Феодосийской операции 1941 года непосредственно на причалы порта Феодосия десанты высаживали крейсер, три эсминца, тральщик и сторожевые катера. В результате последовал удар в самом неожиданном для противника месте. Такой метод представляет собой, бесспорно, вершину искусства, смелости, дерзости и точного расчета[140].

Для нарушения морских сообщений противника широко применялись именно торпедные катера. За годы войны способы борьбы с врагом претерпели существенные изменения. Атаки одиночных или малых групп катеров сменились нанесением по конвоям ударов групповыми атаками одновременно с нескольких направлений в тактическом взаимодействии с авиацией, и не только ночью, но и днем[141].

В первые годы войны наиболее распространенными были самостоятельные действия одиночных катеров или тактических групп небольшого состава (2–4 ТКА), как правило, в условиях малой видимости на прибрежных коммуникациях. Не имея радиолокационных приборов, они могли рассчитывать лишь на случайную встречу с вражеским конвоем. Воздушная разведка, особенно в начале войны, в интересах торпедных катеров систематически не проводилась, а ее данные не всегда соответствовали действительности. На способы действия торпедных катеров по нарушению вражеских морских перевозок оказывали влияние также условия различных морских театров и сложившаяся обстановка на флотах. В тех случаях, когда пункты базирования противника находились на большом удалении, возникала необходимость увеличивать автономность плавания. Вместо активного поиска конвоев катера ожидали их на путях перевозок. Подобным образом действовали торпедные катера Черноморского флота на вражеской коммуникации Ялта – Феодосия – Керчь в 1943 году. Из-за большой ее протяженности им приходилось выходить с одной торпедой, а вместо второй брать дополнительный запас топлива. Это снижало боевые возможности и активность катеров, ограничивало их маневр[142].

Во время Великой Отечественной войны, особенно в 1941–1943 годах, отсутствие специальных десантных кораблей и десантно-высадочных средств на флоте создавало немалые трудности в достижении быстрых темпов высадки морских десантов. Существовали отдельные особенности подготовки и способы высадки десантов («берег – берег» и с перегрузкой войск и боевой техники, «берег – корабль – высадочные средства – берег»), направленные на повышение темпов высадки[143].

Высадка десантов занимала одно из ведущих мест в боевой деятельности ВМФ в Великой Отечественной войне. Они широко применялись как в обороне, так и в наступлении, оказывали эффективную помощь нашим войскам, создавали угрозу флангам, тылу и коммуникациям противника, отвлекали его значительные силы. Их успеху способствовало материальное обеспечение[144].

Весьма существенную роль в обеспечении внезапности в десантных операциях играли: рассредоточение войск, использование условий ограниченной видимости для посадки и высадки. В период Керченско-Феодосийской десантной операции посадка войск Закавказского фронта (51-я и 44-я армии) осуществлялась во многих пунктах, находившихся на большом удалении друг от друга (Темрюк, Анапа, Новороссийск, Туапсе и др.). Высадка ночью на широком фронте дезориентировала вражеское командование в определении направления главного удара, состава сил, участвующих в операции, лишала его возможности своевременно осуществлять маневр для проведения контратак, не позволяла применять для отражения высадки авиацию. Вот почему командование Закавказского фронта и Черноморского флота планировало осуществить высадку в ходе Керченско-Феодосийской операции ночью одновременно на широком фронте (250 км)[145].

Однако план пришлось выполнять в два этапа: сначала высадить десанты на побережье Керченского полуострова, а затем в районе Феодосии. Произошло это потому, что войска и силы флота, готовившиеся к осуществлению высадки в районе Феодосии, срочно потребовалось направить в Севастополь для отражения второго штурма противника. Но изменение плана операции в сложившейся обстановке не повлияло на обеспечение внезапности высадки десанта в ночь на 29 декабря 1941 года на главном направлении (в районе Феодосии). Объясняется это тем, что момент для нанесения главного удара был выбран исключительно удачно: основные силы вражеской группировки, действовавшей в Крыму, вели ожесточенный штурм Севастополя и по этой причине не могли быть своевременно переброшены в район Феодосии. А группировка войск противника, находившаяся в восточной части Керченского полуострова, оказалась скованной в борьбе с морскими десантами, высаженными утром 26 декабря 1941 года Азовской военной флотилией и судами Керченской военно-морской базы. Опасаясь окружения, враг в ночь на 30 декабря 1941 года оставил Керчь и начал быстрое отступление. Вскоре немецко-фашистское командование прекратило штурм Севастополя и стало перебрасывать оттуда войска на Керченский полуостров[146].

Следует отметить, что в ночь на 26 декабря 1941 года отряды Азовской флотилии вышли в море, рассчитывая начать высадку десанта непосредственно за два часа до рассвета. Но в пути было потеряно много времени. Из-за сильного ветра, достигавшего девяти баллов, небольшие суда, следовавшие на буксире, заливало водой, буксирные тросы обрывались. Высадка войск 51-й армии началась с опозданием и проходила под огнем противника. Вместо намеченных пяти пунктов десанты высаживались в двух – у мыса Зюк и мыса Хрони. Из-за нелетной погоды авиация бездействовала. Артиллерийское обеспечение было недостаточно эффективным, так как стрельба велась по площадям. Более действенной оказалась огневая поддержка кораблей, стрелявших прямой наводкой по видимым целям[147].

В этих исключительно сложных условиях советские воины действовали самоотверженно. Экипажи кораблей и судов делали все возможное, чтобы ускорить высадку войск и выгрузку боевой техники. Нередко моряки, стоя по пояс в ледяной воде, держали трапы, по которым десантники устремлялись на берег. В такой же обстановке проходило десантирование с кораблей Керченской военно-морской базы. В районе Камыш-Буруна десант численностью до 1800 человек прочно закрепился на захваченном плацдарме. Высадить отряд на мысе Опук не удалось, и он был направлен в Камыш-Бурун для расширения занятого плацдарма[148].

В итоге первого дня операции передовые части 51-й армии овладели несколькими плацдармами в районе Керчи, но дальнейшее наращивание сил десанта из-за штормовой погоды задерживалось. Интенсивная переброска подкреплений возобновилась лишь в ночь на 28 декабря, когда шторм утих. Основные силы 51-й армии на Керченском полуострове сосредоточились к исходу 29 декабря. В ночь на 30 декабря противник оставил Керчь, так как начавшееся десантирование советских войск в Феодосийский порт поставило его керченскую группировку под угрозу окружения[149].

Таким образом, 29 и 30 декабря 1941 года группа войск Кавказского фронта, во взаимодействии с военно-морскими силами Черноморского флота, высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боев заняла город и крепость Керчь и город Феодосию. Поэтому противник стремительно отходил на обоих участках, преследуемый советскими частями, при этом особо отличились при занятии Керчи и Феодосии войска генерала Первушина, Львова и группа военно-морских сил во главе с капитаном первого ранга Басистым[150].

В десантных операциях Черноморского флота значительный интерес представляют боевые действия 83-й отдельной морской стрелковой бригады под командованием полковника И.П. Леонтьева в период Керченско-Феодосийской десантной операции 1941 года. Батальоны бригады выполняли задачу передовых отрядов десанта. Высадка происходила при штормовой погоде. Действуя совместно с частями 224-й стрелковой дивизии и 124-й стрелковой бригады, батальоны высадились в трех пунктах: у мыса Зюк, у мыса Хрони и у деревни Челочик. Батальонами морской пехоты командовали капитан А.И. Капран, ст. лейтенант Тарасян, капитан А.П. Панов[151].

Морские пехотинцы, высадившись в воду под сильным огнем противника, ломая грудью прибрежную кромку льда, вышли на крымскую землю. В некоторых пунктах высадились лишь отдельные подразделения. Часть из них была объединена комиссаром 1-го батальона 83-й бригады ст. политруком И.А. Тесленко. Этот сводный отряд в течение нескольких дней вел тяжелые бои, в ходе которых Тесленко был трижды ранен. 29 декабря в районе мыса Тархан отряд соединился с главными силами бригады. Политрук И.А. Тесленко стал первым в бригаде Героем Советского Союза. В тот же день, 29 декабря, водный отряд моряков 9-й бригады морской пехоты (300 человек) под командованием ст. лейтенанта А.Ф. Айданова, действуя в качестве штурмового отряда основного десанта, высадился со сторожевых катеров в Феодосийский порт. Преодолев упорное сопротивление противника, морские пехотинцы захватили часть порта и обеспечили подход к причалам кораблей с первым эшелоном десанта. Первым в гавань ворвался сторожевой катер «СКА-0131» (командир А.Д. Кокарев). Под огнем противника он высадил на защитный мол штурмовую группу, которая, овладев маяком, включила свет. К утру 30 декабря войска 44-й армии полностью освободили Феодосию, а 2 января 1942 года десантные части 51-й армии вышли к Арабатскому заливу. С изгнанием противника с Керченского полуострова и образованием нового Крымского фронта операция была завершена[152].

Чтобы помешать противнику снять войска из-под Севастополя и перебросить их на Керченский полуостров, Приморская армия при поддержке флота нанесла контрудар. В то же время 5 января в Евпаторию был высажен десант в составе батальона морской пехоты и разведывательного отряда флота, которые действовали с такой отчаянной храбростью, что артиллерийский полк, охранявший побережье, отступил, оставив свои орудия. К сожалению, разыгравшийся на море сильный шторм не позволил высадить стрелковый полк, подготовленный в качестве главных сил десанта. По различным причинам действия десанта не совпали, как планировалось, с ударом войск с Керченского полуострова. Тем не менее он серьезно встревожил немецкое командование, которое для борьбы с десантом направило до двух полков пехоты с артиллерией. Гитлеровцы жестоко расправились со 150 десантниками, у которых кончились боеприпасы, и заодно расстреляли около 3 тыс. мирного мужского населения. Свою бесчеловечность они оправдывали впоследствии тем, что в Евпатории вспыхнуло восстание. Ту же цель – отвлечь силы врага с Керченского полуострова – преследовала и высадка в течение января двух полков 83-й горно-стрелковой дивизии в районе Судака. Десант захватил плацдарм и выполнил свою задачу по его удержанию[153].

Вот что пишет историк Ю. Майстер об этих событиях: «Подготовка русских десантных операций зимой 1941–1942 года не осталась секретом для находившихся в Крыму немецких частей и командования. Однако верховное главнокомандование вооруженными силами Германии все же не верило, что русские, терпевшие до этого поражения, могли бы решиться на такую операцию. Из-за слабости немецкой разведки и обороны, а также из-за близости русских передовых баз во многих районах русскими была достигнута тактическая внезапность». Признание Майстера, основанное на документах и материалах гитлеровского командования, служит доказательством тому, что наличие сведений у противника о подготовке десантной операции не лишило нас возможности воспользоваться фактором внезапности. Ведь даже боновые ворота, предназначенные для заграждения входа в Феодосийский порт, оказались открытыми[154].

Зимой 1941/42 года с переходом советских войск в контрнаступление под Москвой и на других участках фронта советское Верховное главнокомандование использовало любую возможность для нанесения удара по врагу с целью развития успеха. Превосходство Советского флота на Черном и Азовском морях, стойкая оборона Севастополя и резервы войск Закавказского фронта создавали благоприятные условия для проведения десантной операции в Крыму и создания предпосылок для его полного освобождения. Поэтому Ставка ВГК одобрила предложение командования Закавказского фронта от 26 ноября 1941 года о высадке десанта на Керченский полуостров[155].

Высадка 44-й армии в районе Феодосии проходила более успешно. Она началась в 4 часа утра 29 декабря после короткой артиллерийской подготовки. Благодаря достигнутой внезапности штурмовые отряды быстро овладели важными объектами порта и создали благоприятные условия для действий войск первого эшелона. В короткий срок были переброшены десантные подразделения с крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ», с эсминца «Шаумян» и других боевых кораблей. Одновременно эти корабли поддерживали огнем своих орудий действия десанта на берегу[156].

Таким образом, первыми в порт в 4 ч. 12. мин ворвались и начали высадку непосредственно сторожевые катера. Крейсер «Красный Крым» стал на якорь у Феодосийского маяка и начал высадку с помощью катеров. Успешно вошли в порт и начали высадку людей и разгрузку вооружения непосредственно на причалы эскадренные миноносцы. К 7 ч. 00 мин. они ее закончили. Крейсер «Красный Кавказ» в 5 часов подошел с внешней стороны к широкому молу. Но завершить швартовку и подать сходни из-за шестибалльного отжимного ветра ему удалось лишь через два часа. Крейсер ввиду усилившегося артиллерийского и минометного огня и налетов авиации противника был вынужден отойти от мола. Материальную часть пришлось выгружать с помощью высадочных средств. Успешно высадил и выгрузил на причал технику транспорт «Кубань», закончив эту работу к 11 ч. 30 мин.[157].

Таким образом, основной состав первого броска десанта был высажен обоими за 7 ч. 20 мин. Средний темп высадки – 12 человек в минуту, достигнутый в сложных погодных условиях, потребовал значительных усилий личного состава. В целом высадка в Феодосии непосредственно на причалы порта показала, что такой способ позволяет обеспечить необходимый темп высадки при условии надежного прикрытия ее с воздуха и подавления огневых средств противника. Этот опыт учитывался при подготовке последующих десантных операций (Новороссийской, Керченско-Эльтигенской и др.). Стремительность высадки на берег являлась одной из характеристик и важных черт десантных действий в годы Великой Отечественной войны[158].

Намечавшаяся высадка воздушного десанта во Владиславовке, куда должна была перебазироваться истребительная авиация, не состоялась. Поэтому надежного авиационного прикрытия войска и корабли не получили. Около полудня начались налеты немецкой авиации. За день она совершила свыше 240 самолето-вылетов. К утру 30 декабря город Феодосия и прилегающие к нему высоты были очищены от врага. Высадка главных сил 44-й армии была завершена к полудню 31 декабря. В тот же день в районе Арабата был выброшен воздушный десант в составе батальона с целью не допустить отхода керченской группировки по Арабатской стрелке[159].

Фашистское командование, чтобы избежать окружения своих войск на Керченском полуострове, приняло срочные меры к отводу их на запад, за Ак-Монайский перешеек. Ценой больших потерь гитлеровцам удалось выйти из-под удара. Командование 51-й армии намеревалось перерезать пути их отхода высадкой морского десанта в районе Ак-Моная, но суда с войсками были затерты льдами и до места назначения не дошли. Противник был вынужден прекратить наступление на Севастополь и перебросить оттуда на помощь керченской группировке две пехотные дивизии. Продвижение 51-й армии приостановилось на рубеже Киет, Новая Покровка, Коктебель[160].

Следует отметить, что Керченско-Феодосийская десантная операция – это первая значительная десантная операция советских войск во время Великой Отечественной войны. В общей сложности корабли Черноморского флота, Азовской военной флотилии 26–31 декабря высадили на севере и востоке Керченского полуострова около 40 тыс. человек, 43 танка, 434 орудия и миномета. Керченская группировка противника составляла 25 тыс. человек – основные немецкие силы в Крыму были сосредоточены под Севастополем. Первоначальная сила удара наших войск была внушительной[161].

Крайне важным является тот факт, что столь стремительная высадка наших войск серьезно напугала командование вермахта. В частности, Манштейн в своих мемуарах отмечает следующее: «Это была смертельная опасность для армии в момент, когда все ее силы, за исключением одной немецкой дивизии и двух румынских бригад, вели бой за Севастополь. Было совершенно ясно, что необходимо срочно перебросить силы из-под Севастополя на угрожаемые участки. Всякое промедление было пагубно»[162]. Другой представитель вермахта Гальдер привел умозаключения, свидетельствующие об общем росте напряженности у всего немецко-фашистского руководства из-за советской десантной операции: «Снова тяжелый день! В Крыму после высадки десанта противника в Феодосии сложилась очень сложная оперативная обстановка. Тем не менее командование группы армий приняло решение продолжать штурм Севастополя… Нервы на пределе!»[163].

Керченско-Феодосийская десантная операция завершилась захватом важного оперативного плацдарма в Крыму. Керченская группировка противника понесла большие потери. Эти результаты были достигнуты благодаря героическим действиям сухопутных войск и флота. Операция, проводившаяся как часть контрнаступления Советской армии, развернувшегося в декабре 1941 года, была самой крупной морской десантной операцией в ходе Великой Отечественной войны. Главное ее значение заключалось в том, что противник лишился возможности использовать Керченский полуостров как плацдарм для проникновения на Кавказ. Вместе с тем она отвлекла часть сил гитлеровцев из-под Севастополя, облегчив защитникам города отражение второго вражеского штурма[164].

Азовская военная флотилия под командованием контр-адмирала С.Г. Горшкова смогла осуществить высадку частей 51-й армии генерал-лейтенанта В.Н. Львова (свыше 6 тыс. человек) на северное побережье Керченского полуострова. В свою очередь корабли Керченской военно-морской базы под командованием контр-адмирала А.С. Фролова сумели высадить часть войск 51-й армии (свыше 11 тыс. человек) на восточное побережье Керченского полуострова в районах Камыш-Бурун, Эльтиген, Старый Карантин. После упорных боев 30 декабря войска 51-й армии освободили Керчь[165].

Операция дала ценный опыт высадки войск с моря в условиях сильного противодействия врага. Успеху десанта способствовал высокий наступательный порыв советских воинов. В партийные и комсомольские организации частей и кораблей в те дни поступили сотни заявлений от бойцов и командиров, от моряков флота с просьбой принять их в свои ряды. К недостаткам, допущенным при проведении операции, следует отнести отсутствие четкого руководства силами десанта и недооценку сложных метеорологических условий[166].

Общеизвестно, что создание советской морской пехоты началось формированием на Краснознаменном Балтийском флоте в 1940 году 1-й отдельной бригады морской пехоты (обрмп). С началом Великой Отечественной войны стали создаваться бригады, полки и отдельные батальоны морской пехоты, различные по своему составу. На их вооружении имелось ограниченное количество артиллерии и совершенно не было танков[167].

Если учесть, что морская пехота комплектовалась из личного состава кораблей и береговых частей флота, не имевшего необходимой полевой выучки, станут очевидными трудности ее становления, проходившего в жестоких боях с немецко-фашистскими захватчиками[168].

Следует отметить, что в годы войны на базе частей и соединений морской пехоты иногда создавались такие временные оперативные объединения, как оборонительные районы (Севастопольский и Северный оборонительные районы), а также некоторые оперативно-тактические объединения (корпуса). Недолгим, но героическим был путь многих частей и соединений морской пехоты Черноморского флота, понесших невосполнимые потери и расформированных в 1942 году после окончания обороны Севастополя[169].

Ведение наступательных операций зимой 1941/42 года одновременно на всех стратегических направлениях советско-германского фронта привело к распылению сил, вследствие чего фронтовым объединениям приходилось наступать в неглубоком, одноэшелонном построении[170].

Формирование соединений и частей морской пехоты и морских стрелковых бригад осуществлялось в широких масштабах. Только для защиты Ленинграда Краснознаменный Балтийский флот создал 9 бригад. В соответствии с Постановлением ГКО к концу 1941 года из личного состава флотов и флотилий было скомплектовано 25 морских стрелковых бригад. Под Таллином и Одессой, Москвой и Сталинградом, у стен Севастополя и в скалистых горах Заполярья, на Керченском полуострове и у Новороссийска моряки показывали пример беззаветного служения Родине. Храбрость и отвагу, высокий боевой дух и упорство проявляли они в десантах[171].

Следует отметить, что в первые месяцы войны борьба на море носила ограниченный характер и была связана главным образом с обеспечением внутренних морских коммуникаций. Краснознаменный Балтийский, Северный и Черноморский флоты в тот период вели действия в основном совместно с сухопутными войсками по обороне приморских районов, в которые входили военно-морские базы, прибрежные опорные пункты и острова. Они высаживали морские десанты, участвовали в противовоздушной обороне побережий, осуществляли эвакуацию советских войск с оставляемых участков, поддерживали армейские части и соединения огнем морской артиллерии и действием своей авиации[172].

Для первых десантов морской пехоты характерны срочность их формирования, обусловливаемая резкими изменениями обстановки на сухопутном фронте и необходимостью быстрого реагирования на них, несоответствие состава и вооружения десанта поставленным боевым задачам[173].

К трудностям, порождаемым объективными причинами, добавлялись организационные недостатки. Общее руководство перевозками осуществлял фронт, флот отвечал только за морские перевозки. Фронт планировал объем перевозок на всех участках фронтовых коммуникаций, подвоз грузов к портам погрузки, выделял рабочие команды для погрузочно-разгрузочных работ в портах, инженерные части для восстановления и ремонта причалов. Все грузы для армий Крымского фронта поступали в порты Керчь и Камыш-Бурун. В начале операции выгрузка лимитировалась недостатком рабочих команд и причалов. В дальнейшем эти недочеты удалось устранить[174].

Сложнее было обеспечить высокие темпы высадки крупных десантов, включавших значительные контингенты войск с артиллерией, танками и другой боевой техникой, а также обозами и имуществом тылового обеспечения. Это в особенности трудно, когда десант высаживался в пунктах, значительно удаленных от места посадки. Такие десанты требовали больше времени, осуществлялись по схеме «берег – транспортное судно (корабль) – высадочные средства – берег». Но и в них часть сил может быть высажена способом «берег – берег». Примером такого рода служит высадка штурмового отряда морской пехоты и первый бросок в Феодосийский порт 29 декабря 1941 года в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции[175].

Планирование и подготовка производились совместно штабами Черноморского флота и Закавказского фронта. Численность и состав десантных войск как первого броска, так и последующих эшелонов были согласованы со штабом 44-й армии исходя из возможности погрузки на корабли. Отдельные части пришлось переформировать, сократить за счет обоза (главным образом лошадей) и частично за счет артиллерии. Это коснулось частей, следовавших на крейсерах и эскадренных миноносцах, которые могли принять лишь ограниченное количество боевой техники. Все же на боевые корабли удалось погрузить 15 автомашин, 15 орудий и минометов. Примерно столько же доставило транспортное судно. При подготовке к операции штабами флота и корабельных соединений значительное внимание было уделено учениям по высадке десантников. Из опытных морских пехотинцев сформировали штурмовые отряды, которые высаживались с малых охотников, уже неоднократно зарекомендовавших себя в десантах[176].

В Керченско-Феодосийской десантной операции (декабрь 1941 года) морская пехота использовалась в виде передовых отрядов (батальонов 83 брмп) для качественного усиления сухопутных войск 51-й армии в бою за высадку на необорудованное побережье Керченского полуострова. Тогда же 350 морских пехотинцев действовали в качестве штурмового отряда при высадке войск 44-й армии в Феодосийский порт. Передовые отряды, выделенные 83 брмп, в силу ряда причин десантировались в светлое время и при штормовой погоде в условиях беспрерывных налетов авиации противника и сильного противодействия с берега. Бой на берегу велся с преобладанием прямолинейных атак огневых точек противника, мешавших продвижению десанта в глубину (не закреплялись берег и фланги пунктов высадки). Это в дальнейшем ставило морских пехотинцев в трудное положение. Высадке штурмового отряда в Феодосийский порт, осуществленной в ночь на 29 декабря, предшествовала огневая подготовка, во время которой были также высажены воздушный и небольшой диверсионный десанты. Штурмовой отряд в бою в условиях порта действовал стремительно, его атаки носили решительный характер. После захвата штурмовым отрядом причалов с боевых кораблей началась высадка двух горно-стрелковых полков[177].

Для активизации помощи советскому десанту в ходе проведения Керченско-Феодосийской операции 1941 года командующий Кавказским фронтом отдал приказ партизанам Крыма начать немедленные активные действия по тылам и коммуникациям фашистов, определить дислокацию и нумерацию вражеских частей, осуществить ночные налеты на аэродромы противника в районе Карасубазара, Симферополя и Сарабуза с целью уничтожения его авиации. Основные же боевые действия партизан предписывалось направить в районы: Старый Крым, Салы, Карасубазар, Бахчисарай и Симферополь[178].

Материальное обеспечение в зависимости от масштаба операции, состава и принадлежности десантных частей осуществлялось тылом флота (ВМБ) самостоятельно или совместно с тылом армии. Обычно десант при высадке обеспечивался материальными запасами на 3–5 дней боя, после чего организовывался их подвоз морем. С учетом того, что большинство десантов, особенно их первые эшелоны, высаживались без транспортных средств, такое обеспечение следует признать нормальным, но напряженный характер боя, потери материальных средств при высадке и на берегу создавали затруднения в снабжении уже в первые дни, вызывая необходимость в подвозе ранее планируемого срока. Так, в Керченско-Феодосийской операции в декабре 1941 года десантники обеспечивались 2–3 сутодачами сухого пайка (на бойца) и 1–1,5 боекомплектами. Кроме того, вместе с десантом на суда погружено 2 боекомплекта боеприпасов и 2 сутодачи продовольствия[179].

Согласно замыслу командования Черноморского флота высадку десанта намечалось произвести непосредственно на причалы Феодосийского порта. При посадке десанта на борт предусматривалось такое размещение личного состава и техники, которое отвечало бы последовательности их высадки и разгрузки. Расположение кораблей у причалов Новороссийского порта, где принимались подразделения первого броска, было согласовано с командованием армии и доведено до командиров десантируемых частей. Примерно из 5000 десантников первого броска около 3500 человек приняли крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», около тысячи – эскадренные миноносцы «Шаумян», «Незаможник» и «Железняков», а остальных бойцов и значительную часть боеприпасов, пушек, лошадей, продфуража и других грузов – транспорт «Кубань»[180].

В конце сентября 1941 года на юге нашей страны создалась очень сложная обстановка. Враг угрожал Донбассу и Крыму. Над Крымом нависла большая опасность. 28 сентября 51-я отдельная армия под ударами вражеских войск отошла на слабо подготовленные Ишуньские позиции. Отдельная Приморская армия продолжала оборону Одессы[181].

Успех обороны Одессы и Севастополя организационно обеспечивался созданием единого командования, возложенного в Одессе на командира ВМБ, а в Севастополе – на командующего флотом. Все морские, сухопутные и воздушные силы, выделенные для их обороны, были объединены в специальном формировании – оборонительном районе[182].

Следует отметить, что в результате активизации сил Одесского оборонительного района в 20-х числах сентября 1941 года противник, по существу, потерял уверенность в успехе и готовился к зимней кампании под Одессой. Действия сил Севастопольского оборонительного района после Керченско-Феодосийской операции вынудили врага свернуть свою активность на срок с января по май 1942 года. Как показывает опыт обороны этих баз, действенным средством снижения темпов наступательных усилий противника являлись морские десанты как оперативного, так и тактического масштаба[183].

В свою очередь, захват Одессы немецко-фашистское командование возложило на 4-ю румынскую армию, в составе которой на 10 августа имелось 12 дивизий и 7 бригад. К 20 августа она была усилена еще пятью румынскими дивизиями. В течение месяца шли упорные бои. Защитники Одессы остановили врага на главном рубеже обороны. В огневой поддержке сухопутных войск активное участие принимала корабельная артиллерия. Успешно наносили удары по врагу авиационные части Приморской армии и Черноморского флота. Несмотря на господство в воздухе вражеской авиации, которая в августе была пополнена пикирующими бомбардировщиками и торпедоносцами, переброшенными со Средиземноморского театра, а также на тяжелые условия базирования, летчики уничтожили и вывели из строя большое количество танков, автомашин, артиллерийских орудий и личного состава румынских войск. Девять наиболее отличившихся в те дни летчиков были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Все попытки противника захватить Одессу терпели провал. Однако обстановка на Украине все более осложнялась. Группа армий «Юг» угрожала прорывом в Донбасс и Крым[184].

Для захвата Крыма гитлеровское командование выделило 11-ю армию. Владея Крымом, противник сделал бы невозможным поддержку обороны Одессы кораблями и авиацией флота, базировавшихся на крымские порты и аэродромы. В связи с неблагоприятно сложившейся обстановкой для Крыма и Одессы Военный совет Черноморского флота (командующий вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, член Военного совета дивизионный комиссар Н.М. Кулаков, начальник штаба контр-адмирал И.Д. Елисеев) 29 сентября 1941 года вынужден был обратиться в Ставку Верховного главнокомандования с предложением оставить Одессу и за счет сил и средств войск Одесского оборонительного района (ООР) усилить отдельную 51-ю армию, подвергавшуюся ударам противника на Перекопском и Чонгарском перешейках. При этом высказывалась уверенность в том, что эвакуацию войск морем в существующих условиях еще возможно провести организованно и без значительных потерь. Ставка согласилась с предложением Военного совета Черноморского флота[185].

Шел суровый октябрь 1941 года. На южном крыле советско-германского фронта войска 11-й немецкой армии и румынского горного корпуса ворвались в Крым. Ослабленные тяжелыми изнурительными боями в Северном Крыму, части 51-й Отдельной и прибывшей из Одессы Приморской армий были вынуждены отходить: первая – на Керченский полуостров, вторая – на Севастополь[186].

В ночь на 1 октября 1941 года в Одессу прибыли заместитель наркома Военно-морского флота вице-адмирал Г.И. Левченко и начальник оперативного отдела штаба Черноморского флота капитан 2 ранга О.С. Жуковский. Они привезли директиву Ставки Верховного главнокомандования от 30 сентября 1941 года об эвакуации Одессы. Сразу же после их прибытия собрался Военный совет ООР. Председательствующий Г.В. Жуков сообщил, что заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Г.И. Левченко вручил ему директиву Ставки Верховного главнокомандования об эвакуации Одессы, в которой указывалось: «В связи с угрозой потери Крымского полуострова, представляющего главную базу Черноморского флота, и ввиду того, что в настоящее время армия не в состоянии одновременно оборонять Крымский полуостров и Одесский оборонительный район, Ставка Верховного главнокомандования решила эвакуировать Одесский район и за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова»[187].

Караван Одесса – Севастополь собрал около 120 судов различных размеров и назначений. Движение судов и транспортов конвоя Приморской армии прикрывали военные корабли Черноморского флота. Из Севастополя были дополнительно высланы в охранение транспортов 11 сторожевых катеров. Всего в обеспечении перехода Одесса – Севастополь участвовало: 2 крейсера, 4 эсминца, 4 тральщика, 13 торпедных катеров, 34 сторожевых катера, 2 канонерки. В противовоздушной обороне каравана приняло участие 56 истребителей с крымских аэродромов[188].

Прежде всего требовалось подготовить и развернуть значительные силы флота для прикрытия отвода войск с оборонительных рубежей, их посадки, погрузки и на переходе морем. Нужно было также подготовить и послать в Одессу необходимое число транспортов и боевых кораблей для приема одним эшелоном войск (примерно 35 тыс. человек) с их вооружением и боевой техникой. Чтобы приблизить истребительную авиацию флота к путям отхода из Одессы кораблей, как это приказал нарком ВМФ, требовалось срочно оборудовать аэродромы в западной части Крыма[189].

План эвакуации Одессы был разработан в начале октября 1941 года штабом Приморской армии. Штаб Приморской армии разработал лишь ту часть плана, которая относилась только к сухопутным войскам, то есть организацию и обеспечение вывода из боя и отвода войск в порт на посадку. Другая его часть, охватывавшая вопросы организации и обеспечения оперативного прикрытия эвакуации (отвода войск, их посадки и погрузки, перехода морем, высадки в Крыму, своевременной подачи транспортов и кораблей в Одессу, приведение в действие всех сил флота для выполнения задач операции прикрытия) со всеми видами боевого обеспечения, разрабатывалась командованием и штабом Черноморского флота и Одесского оборонительного района[190].

В 19.00 17 октября караван, вышедший из Одессы, прибыл в Севастополь и ошвартовался в Стрелецкой бухте. В состав войск, оборонявших Крым, вошла целая армия – 35 тыс. бойцов и командиров с вооружением и техникой. Всего с 1 по 16 октября из Одесского района было вывезено 86 тыс. солдат и офицеров, 15 тыс. человек гражданского населения. В Севастополь было доставлено около 30 танков и бронемашин, 462 различных орудия, 163 трактора, 1158 автомашин, 3625 лошадей, 25 тыс. т оборудования одесских заводов, 20 тыс. т боеприпасов. С помощью плавдока морем были вывезены 84 паровоза, 29 тендеров и 44 груженых вагона. Эвакуация была осуществлена 152 рейсами на боевых кораблях и 129 рейсами на транспортных судах[191].

Таким образом, эвакуация Одесского оборонительного района была осуществлена с 1 по 16 октября 1941 года скрытно и без потерь. Но прибывшие в Крым дивизии Приморской армии под командованием генерала И.Е. Петрова не успели занять оборону на Перекопском и Чонгарском перешейках. 18 октября противник возобновил наступление. Сосредоточенные здесь 30-й, 42-й и 54-й немецкие армейские корпуса и румынский горный корпус в течение десяти дней прорывали оборону. Командующий 11-й немецкой армией Э. Манштейн впоследствии писал: «С беспокойством я видел, как падает боеспособность. Ведь дивизии, вынужденные вести это трудное наступление, понесли тяжелые потери еще раньше, у Перекопа, а также в сражении у Азовского моря. Наступил момент, когда возник вопрос: может ли это сражение за перешейки завершиться успехом, и, если удастся прорваться через перешейки, хватит ли сил, чтобы добиться в бою с усиливающимся противником решительной победы – занять Крым?»[192].

Таким образом, в октябре врагу удалось захватить значительную территорию. На Западном направлении он вошел в пределы Московской области и оказался менее чем в 100 км от столицы, на юге овладел почти всем Донбассом и блокировал наши войска, оборонявшие Крым. Но решительного результата, ожидавшегося от этого наступления, противник не достиг. Советская армия по-прежнему не была уничтожена. Наоборот, несмотря на тяжелое положение, сопротивление и устойчивость советских войск, все более овладевавших боевым опытом борьбы с сильным противником, с каждым днем возрастали[193].

17–23 октября эвакуированная из Одессы Отдельная Приморская армия была передана в подчинение 51-й Отдельной армии и также переброшена на Ишуньские позиции. Для объединения действий сухопутных войск и Черноморского флота Ставка создала командование войск Крыма во главе с вице-адмиралом Г.И. Левченко. Его заместителем по сухопутным войскам был назначен командующий 51-й Отдельной армией генерал-лейтенант П.И. Батов. 24–29 октября войска Крыма были разделены на две группы: первая – 9-й СК в составе четырех стрелковых и одной кавалерийской дивизии; вторая – Отдельная Приморская армия, включавшая четыре стрелковых и три кавалерийских дивизии[194].

25 октября указанные соединения перешли в наступление с целью восстановления утраченных позиций. Однако на следующий день противник ввел в бой резервы, и измотанные в предшествующих боях соединения этих групп вынуждены были начать отход. Не смогла изменить положение и выдвинутая из Севастополя 7-я бригада морской пехоты. К 29 октября противник вырвался на оперативный простор Крымского п-ова. Войска 11-й немецкой армии вели наступление в трех направлениях: 42-й армейский корпус (73-я, 46-я, 170-я ПД) преследовал отходившую в направлении Феодосия – Керчь 51-ю Отдельную армию; 54-й армейский корпус (50-я, 132-я ПД, моторизованная бригада Циглера) наступал в направлении на Бахчисарай – Севастополь; 30-й армейский корпус (22-я, 72-я ПД) должен был воспрепятствовать войскам Приморской армии удержать рубежи в отрогах Крымских гор и перерезать прибрежную дорогу Алушта – Севастополь. 30 октября противник вышел на дальние подступы к Севастополю[195].

Причем противник перешел в наступление 18 октября, когда Приморская армия только еще начала прибывать из Одессы. В ходе напряженных кровопролитных боев вражеские войска 20 октября прорвали Ишуньские позиции. Советские дивизии оказались в тяжелом положении. В степной части Крыма не было подготовленных в инженерном отношении рубежей, на которых можно было бы закрепиться. Чтобы выправить положение, Ставка объединяла действовавшие в Крыму сухопутные и морские силы, создав 22 октября командование войск Крыма во главе с вице-адмиралом Г.И. Левченко. Ему были подчинены 51-я, Приморская армии и Черноморский флот. Ведя непрерывные бои с наступавшим противником, Приморская армия отступила к южному побережью, 51-я армия не смогла остановить врага на Керченском полуострове, отошла к Керчи и 16 ноября была эвакуирована на Таманский полуостров[196].

30 октября 1941 года, когда войска немецкой 11-й армии генерал-полковника Э. Манштейна вырвались на оперативный простор Крымского полуострова, а авангард 54-го армейского корпуса – механизированная бригада Циглера вышла на дальние подступы к Севастополю, создалась реальная угроза овладения противником главной базой Черноморского флота. В этой критической для Севастополя обстановке, усугублявшейся отсутствием здесь отходивших с боями через Крымские горы войск Приморской армии, морская пехота Черноморского флота отразила попытку противника с ходу овладеть городом[197].

Немецко-фашистская армия, коммуникации которой очень сильно растянулись, начала испытывать большие затруднения в снабжении, особенно горючим. Подвоз, часто нарушаемый партизанами, не обеспечивал потребности войск. Из-за больших потерь укомплектованность дивизий, как пехотных, так и танковых, снизилась. Начавшаяся распутица, а затем ранние морозы также очень беспокоили немецко-фашистское командование, так как оно рассчитывало закончить войну до наступления зимы[198].

Таким образом, в кризисный этап борьбы Приморская армия не смогла усилить оборону на севере полуострова. После 35 дней ожесточенных боев советские войска вынуждены были оставить Перекопские и Ишуньские позиции. Приморская армия отошла к Севастополю и заняла подготовленные позиции на подступах к главной базе Черноморского флота. 30 октября 1941 года началась героическая оборона Севастополя. 51-я армия, ведя сдерживающие бои, отошла на Керченский полуостров. 4 ноября был образован Керченский оборонительный район под командованием П.И. Батова, в который вошли соединения 51-й армии и Керченская военно-морская база. Ожесточенные бои на Акмонайских позициях, у древнего Турецкого вала, в районе Семи Колодезей, на окраине Керчи не позволили надолго остановить противника. Превосходящие силы вражеской авиации непрерывно бомбили оборону советских войск, горела и дымилась Керчь. После тяжелых боев 16–17 ноября 1941 года советские войска эвакуировались через Керченский пролив на Таманский полуостров[199].

На этом закончился первый этап борьбы за Крым. И хотя советские войска вынуждены были оставить большую часть полуострова, противник не достиг всех намеченных целей. Черноморский флот и соединения Приморской армии удержали Севастополь и надолго сковали 11-ю немецкую армию на подступах к базе флота. В течение октября – ноября 1941 года была осуществлена частичная эвакуация Крыма. Через Севастополь, Феодосию, Керчь и другие порты было вывезено свыше 100 тыс. человек, 56 тыс. т зерна, 1,7 тыс. т вина, 275 тыс. голов скота, 72 тыс. т заводского оборудования, 10 тыс. т готовой продукции и много другого имущества. Путь на Кавказ через Керченский пролив для противника был закрыт Азовской флотилией и войсками, занявшими оборону Таманского полуострова. Черноморский флот удерживал господство на море и вместе с войсками Закавказского фронта сохранил возможность активных действий в борьбе за Крым[200].

Переброска войск Приморской армии и Одесской военно-морской базы морем в Крым явилась примером успешно осуществленного оперативно-стратегического маневра сил на приморском направлении. Следует отметить, что такая эвакуация большой массы войск и боевой техники осталась непревзойденной до конца Великой Отечественной войны[201].

Из-за недостатка морских транспортов и полного отсутствия десантных судов почти все транспорты и суда вынуждены были работать с перегрузом. Так, теплоход «Украина», рассчитанный на 578 пассажиров, перевез за один рейс в Севастополь 2782 человека, 34 орудия, 34 миномета, 37 станковых пулеметов, 1166 винтовок и 150 т боеприпасов. На значительной части транспортов не имелось погрузочно-разгрузочных средств большой грузоподъемности, что не позволило взять некоторое количество автомашин, тракторов, артиллерийских орудий и другой тяжелой боевой техники. Их пришлось уничтожить[202].

Таким образом, попытки немецких и румынских войск 30–31 октября и в первых числах ноября с ходу захватить Севастополь были отражены его гарнизоном, состоявшим преимущественно из частей и подразделений морской пехоты, курсантов военно-морских училищ и других учебных подразделений[203].

Большую помощь защитникам города оказывала береговая и корабельная артиллерия. В артиллерийской поддержке с моря приняли участие десятки кораблей, в том числе линкор «Парижская коммуна», 5 крейсеров, 2 лидера и 11 миноносцев. 4 ноября части, защищавшие главную базу флота, были объединены в Севастопольский оборонительный район (СОР). 9 ноября командующим войсками района был назначен вице-адмирал Ф.С. Октябрьский. В состав СОРа влилась Приморская армия, вышедшая к Севастополю по южному берегу Крыма. Это увеличило общую численность его защитников до 50 тыс. человек. На аэродромы Севастопольского оборонительного района базировалось до 90–100 самолетов. Противовоздушная оборона СОРа в начале ноября насчитывала 60 зенитных орудий и 30 пулеметов[204].

В Крыму в середине октября 1941 года 51-я Отдельная армия (командующий генерал Ф.И. Кузнецов) и прибывавшая туда Приморская армия (командующий генерал И.Е. Петров) насчитывали 12 стрелковых и 4 кавалерийские дивизии. Из них на наиболее опасном, северном направлении – на перешейках занимали оборону только пять дивизий: четыре на Ишуньских позициях и одна на Чонгарском перешейке. Для наступления на Крым немецко-фашистское командование выделило 7 пехотных дивизий 11-й армии, перебросив их с мариупольского направления, и румынский корпус (2 бригады)[205].

В конце октября 1941 года в район Севастополя была срочно переброшена из Новороссийска морем только что сформированная 8-я отдельная бригада морской пехоты (командир бригады полковник В.Л. Вильшанский). Подразделения бригады были укомплектованы сравнительно малообученным контингентом и не прошли еще достаточной подготовки. Бригада имела пять батальонов, управление и тылы с общей численностью 4344 человека. На вооружении ее, помимо винтовок, было 24 ручных и 5 станковых пулеметов и 42 50-мм миномета. Своей артиллерии бригада не имела, но ей была придана одна зенитная батарея (4 76-мм орудия). Поддерживала ее одна батарея 152-мм орудий, а также периодически две стационарные береговые батареи (4 203-мм и 4 305-мм орудия)[206].

В начале обороны Севастополя 8-я бригада морской пехоты ЧФ насчитывала 37 444 чел., имела 3252 винтовки, 16 станковых, 20 ручных пулеметов и 42 миномета. Имеющиеся в бригаде средства связи, вследствие ограниченного количества кабеля и телефонных аппаратов, могли обеспечить проводную связь только между штабом бригады и штабами батальонов[207].

Бригада уже к 7 часам 31 октября 1941 года заняла оборону на 9-километровом участке фронта северо-восточнее Севастополя, между двумя широкими долинами – Бельбекской и Качинской. Ее подразделения перекрыли кратчайшие и наиболее удобные пути движения вражеских войск к Севастополю. Правее бригады занимал оборону 3-й полк морской пехоты; левее, до берега моря, – два батальона местного стрелкового полка. Местность в расположении противника представляла собой выгодный тактический рубеж с группой господствующих высот (220,6; 162,8; 165,4; 158,7), с которых просматривалась большая часть боевого порядка бригады, тогда как с нашей стороны не везде были видны передний край и глубина неприятельской обороны[208].

В крайне сжатые сроки, кроме имевшихся в составе Севастопольского гарнизона 8-й брмп, 2-го и 3-го Черноморских полков морской пехоты, местного стрелкового полка, 16, 17, 18, 19-го батальонов морской пехоты и батальона морской пехоты Дунайской военной флотилии, из личного состава береговых, авиационных частей и военно-учебных заведений было сформировано еще 14 батальонов морской пехоты (всего 32 батальона численностью около 23 тыс. чел.). Следует отметить, что к началу боев за Севастополь некоторые из перечисленных частей еще не прибыли в базу или не закончили формирование. Позднее в состав Севастопольского гарнизона вошла понесшая значительные потери, но все же насчитывавшая около 2 тыс. чел. и сохранившая артиллерию 7-я брмп[209].

Силами личного состава частей гарнизона, военных строителей 178-го инженерного батальона и граждан Севастополя к 1 ноября 1941 года на трех сухопутных рубежах было построено 75 артиллерийских дотов, 232 пулеметных дота и дзота, противотанковый ров длиной 32,5 км; установлено 9576 противотанковых и противопехотных мин, произведено много других инженерных работ[210].

Итак, в начале ноября 1941 года немецкие войска начали первый штурм Севастополя. В ночь на 1 ноября у станции Альма вступили в бой курсанты батальона ВМУ БО им. ЛКСМУ. Утром 1 ноября моторизованные части противника атаковали Бахчисарай. Так началась героическая оборона Севастополя. По характеру боевых действий ее можно разделить на три этапа: первый (с 30 октября по 21 ноября 1941 года) – отражение первого (ноябрьского) наступления противника; второй (с 22 ноября по 31 декабря 1941 года) – отражение второго (декабрьского) наступления немецких войск; третий (с 1 января по 4 июня 1942 года) – относительное затишье в связи с боевыми действиями на Керченском полуострове и отражение третьего (июньского) наступления противника. 4 ноября 1941 года был создан Севастопольский оборонительный район (СОР) в составе Приморской армии, частей и подразделений береговой обороны главной базы, морской пехоты и некоторых частей авиации Черноморского флота[211].

Перед защитниками Севастополя стояла исключительно трудная задача – в условиях морской и воздушной блокады оборонять город в течение максимально длительного времени и в упорных боях уничтожить как можно больше войск наступавшего врага, сковать его 11-ю армию и не позволить противнику использовать ее для наступления на других участках советско-германского фронта. Поэтому немецко-фашистским войскам приходилось с большими потерями преодолевать нашу оборону[212].

Самые ожесточенные бои в первые дни немецкого наступления развернулись на Дуванкойском направлении. Стремясь овладеть Дуванкойским узлом обороны, командование 11-й армии рассчитывало выйти в долину реки Бельбек, нанести удар в направлении Северной бухты и, таким образом, расчленить оборонявшие город войска с целью их последующего уничтожения по частям. Дуванкойский узел обороняли 2-й батальон 8-й бригады (командир Е.И. Леонов), 17-й батальон морской пехоты (командир – ст. лейтенант Л.С. Унгур) и 18-й батальон морской пехоты (командир – капитан А.Ф. Егоров). Кровопролитные бои велись за каждый рубеж, каждый метр севастопольской земли. Вводя в бой новые резервы, противник создал огромный перевес над войсками СОР. Сравнительно малочисленные части морской пехоты медленно отходили, оказывая упорное сопротивление. В этот период активные и решительные действия 8-й бригады морской пехоты способствовали срыву первого наступления немецко-фашистских войск на Севастополь[213].

7 ноября 1941 года Ставка определила главной задачей флота активную оборону Севастополя и Керченского полуострова всеми силами, сковывание противника в Крыму, отражение его попыток выйти к Кавказу через Таманский полуостров[214].

В ноябрьских боях 1941 года большую поддержку сражавшимся на суше морякам оказали батареи береговой артиллерии и кораблей Черноморского флота. Орудия 31 корабля, в том числе линкора «Парижская Коммуна», 5 крейсеров, 2 лидеров и 11 эскадренных миноносцев, провели 407 стрельб по целям противника. В результате активных действий войск СОРа противник 21 ноября был вынужден перейти к обороне[215].

В период с 1 по 7 ноября 1941 года у командира и штаба бригады не имелось достаточно проверенных сведений о противнике. Авиационная разведка и наблюдение не могли дать нужные сведения о противнике. Наиболее достоверные данные о нем могли быть добыты только разведкой боем и захватом и удержанием в его расположении некоторых высот, особенно выс. 158, 7, откуда можно было бы просматривать вражескую оборону на значительную глубину. Для получения необходимых сведений о противнике и захвата выгодных высот на левом фланге командир бригады решил провести 7 ноября 1941 года разведку боем на всем участке обороны бригады, для чего было выделено пять стрелковых рот с пулеметами[216].

Задача заключалась в том, чтобы силами выделенных подразделений на рассвете внезапно атаковать противника и выбить его с высот 165,4, 158,7 и 132,3, захватить пленных и с наступлением темноты частью подразделений отойти на свои прежние позиции. Подразделения, которым ставилась задача овладеть высотами 158,7 и 132,3, должны были удерживать их. В ходе боя намечалось уточнить передний край обороны противника, расположение его живой силы и огневых средств, систему артиллерийского и минометного огня, характер инженерных сооружений и заграждений; установить стыки и фланги подразделений и частей противника и их обеспечение огнем; по возможности добыть сведения о районах расположения вторых эшелонов; захватить документы[217].

5 ноября 1941 года командир бригады совместно с командирами батальонов провел рекогносцировку, на которой были уточнены задачи и направления наступления подразделений, выделенных для ведения разведки. Подразделения 2-го батальона под командованием старшего лейтенанта Котенева В.Н. должны были выбить противника с выс. 165, 4, захватить пленных и трофеи и с наступлением темноты отойти в исходное положение[218].

1-я рота 4-го батальона со взводом 2-й роты и приданным пулеметным взводом во взаимодействии с 1-й ротой 3-го батальона должна была овладеть выс. 158, 7 и удерживать ее до особого распоряжения. Этими подразделениями было поручено командовать одному из наиболее смелых и находчивых командиров взводов лейтенанту Удодову А.С. 1-я рота 3-го батальона, которой командовал старший лейтенант Тимофеев П.В., получила задачу ударом с юга содействовать подразделениям 4-го батальона в овладении выс. 158, 7, захватить там пленных и закрепиться на ее юго-восточных скатах. 3-я рота 5-го батальона под командованием старшего лейтенанта Пригоды Д.С. должна была наступать за 1-й ротой 4-го батальона в готовности развить ее успех[219].

1-я рота 1-го батальона, усиленная 3-м взводом 2-й роты и счетверенной пулеметной установкой, получила задачу выбить противника с выс. 132, 3, овладеть ею и удерживать ее как позицию для боевого охранения 1-го батальона. Эти подразделения возглавлял начальник штаба батальона капитан Карпенко В.А. Для артиллерийской поддержки подразделений были назначены зенитная батарея (четыре 76-мм), батарея 265-го корпусного артиллерийского полка (четыре 152-мм орудия) и два 203-мм орудия береговой батареи № 10. Командирам батальонов было приказано на период боя выдвинуть наибольшее количество огневых средств на передний край с целью усиления нашей обороны в случае неуспеха разведки боем или контратаки противника[220].

Наблюдение за ходом разведки и действиями противника было организовано с командно-наблюдательных пунктов батальонов, которые располагались в 200–300 м от переднего края, и с наблюдательного пункта бригады, находившегося на горе Азиз-Оба[221].

Для подразделений бригады предстоял первый наступательный бой, к которому они в течение 6 ноября 1941 года усиленно готовились. Командиры батальонов совместно с командирами рот и взводов провели рекогносцировку, а последние с командирами отделений. На рекогносцировке были уточнены пути выхода на исходное положение для наступления, намечены направления наступления для каждого взвода, изучены объекты, которыми следовало овладеть, уточнены задачи огневым средствам поддержки. Каждой наступавшей роте выделили для поддержки артиллерию. Ввиду отсутствия радиосредств им придали по отделению линейной связи, которые должны были поддерживать связь со штабом бригады через командно-наблюдательные пункты батальонов[222].

Для обеспечения выхода на исходные позиции с наступлением темноты 6 ноября 1941 года усилили боевое охранение. В промежутки между подразделениями боевого охранения выслали разведчиков, а впереди исходных позиций установили полевые караулы[223].

На рассвете 7 ноября 1941 года наша артиллерия провела короткую артиллерийскую подготовку, вслед за которой все выделенные от батальонов подразделения начали наступление. Нужно сказать, что эта артподготовка, проведенная еще до рассвета по неразведанной обороне противника, не только не дала какого-либо ощутительного результата, но, наоборот, всполошила немцев, раскрыла им начало нашего наступления[224].

Стремительное движение наших подразделений в атаку в трех направлениях (к намеченным высотам) создавало впечатление наступления наших войск по всему 9-километровому фронту. Наиболее напряженный бой в этот день разгорелся за выс. 158, 7. Подразделения 3-го и 4-го батальонов уже через 20–30 минут после начала наступления приблизились к немецким окопам, но вынуждены были остановиться из-за сильного огня противника, подавить который наша артиллерия не могла из-за опасности поразить свои войска. Движение наших войск также сильно затруднялось крутым подъемом на высоту и гололедицей[225].

1-я рота 4-го батальона, встреченная сильным огнем с западных скатов выс. 158, 7, вынуждена была замедлить движение. 1-й взвод 2-й роты этого же батальона и 1-я рота 3-го батальона встретили меньшее сопротивление. Лейтенант Удодов, связавшись по телефону с командиром батальона майором Линником Ф.И., попросил его открыть артиллерийский и минометный огонь по высоте и ее северным скатам, а через посыльного приказал 1-му взводу 2-й роты ускорить движение. Левофланговые подразделения 1-й роты 3-го батальона также ускорили свое движение вперед, а затем быстро стала продвигаться и вся рота, наступая в обход высоты с юго-востока. Этот маневр и взаимная поддержка подразделений 3-го и 4-го батальонов заставили немцев ослабить огонь против 1-й роты 4-го батальона. На выс. 158, 7 началось передвижение вражеских солдат и перетаскивание минометов. Воспользовавшись этим, лейтенант Удодов поднял подразделения 4-го батальона в атаку, которые дружно атаковали противника в окопах на западных скатах высоты. Вслед за ними с юга атаковала врага и 1-я рота 3-го батальона[226].

Уже через час после начала наступления все подразделения 3-го и 4-го батальонов вели бой в окопах на западных и юго-западных скатах этой высоты. В завязавшемся рукопашном бою наиболее умело и храбро действовали подразделения лейтенанта Удодова. Сам он уничтожил и ранил несколько немцев. Воины, следуя примеру своего командира, дрались самоотверженно. Отличилось и отделение сержанта Чулкова, которое, быстро выйдя на южные скаты выс. 158, 7, способствовало атаке высоты другими подразделениями. Сержант Чулков и краснофлотец Волков, умело действуя оружием, уничтожили до десятка немцев. Его отделение захватило несколько пленных. Отличились и другие солдаты, сержанты и офицеры[227].

Следует отметить, что морские пехотинцы, уничтожая врага, должны были действовать быстро и стремительно. Скажем, все морские пехотинцы отряда Куникова освоили тактику ведения ночного боя небольшими группами, научились блокировать и штурмовать огневые точки противника, взбираться на скалистые обрывы, маскироваться в горных расщелинах, поддерживать визуальную связь, преодолевать препятствия в темное время суток, и особенно в дождливую и ветреную погоду. Каждый краснофлотец знал устройство мин противника, умел их обнаруживать и обезвреживать. Кроме автомата и ручных гранат, десантники имели выкованные из вагонных рессор и заостренные на ручном точиле кинжалы. Это изготовленное по инициативе Куникова холодное оружие предназначалось не только для рукопашного боя, но и для метания в цель. Этим приемом отлично владел сам командир. Следует отметить, что в отряде были почти все виды трофейного стрелкового оружия и даже немецкое орудие. При этом майор Куников добивался, чтобы весь личный состав, включая медиков и радистов, владел оружием противника[228].

Силы оказались примерно равными, поэтому немцы, несмотря на большие потери, упорно сопротивлялись и стремились во что бы то ни стало удержать высоту. Но уже через 40–50 минут к месту боя подошла рота старшего лейтенанта Пригоды Д.С., которая с ходу атаковала противника на выс. 158, 7, вышла на ее восточные скаты и тем самым решила исход боя в нашу пользу. Около 10 часов утра бой на этой высоте закончился. 1-я рота 3-го батальона вышла на юго-восточные, а 1-я рота 4-го батальона – на северные скаты высоты, где и закрепились. 1-й взвод 2-й роты был отведен в исходное положение[229].

В результате боя выяснилось, что высоту обороняло не менее двух рот с минометами. На поле боя осталось свыше 200 убитых и тяжелораненых вражеских солдат и офицеров. В течение всего дня 7 ноября 1941 года до наступления темноты противник вел по высоте сильный артиллерийский и минометный огонь и, используя овраги, выдвигал свои подразделения со стороны Калымтая к выс. 158, 7. Наступавшая на выс. 165, 4 рота 2-го батальона была встречена сильным огнем противника. С наступлением полного рассвета она смогла продвигаться только после того, как подавлялся огонь противника на высотах 165,4 и 220,6. И лишь к полудню выс. 165, 4 была очищена от противника. В районе высоты немцы оставили около двух десятков убитых. Выполнив задачу, рота в 22 часа отошла на свои позиции. Очень умело организовал капитан Карпенко атаку противника на выс. 132, 3. Рота 1-го батальона атаковала врага, применив обход главным образом с северо-запада и частью сил с юго-запада. Ее продвижение хорошо поддерживалось огнем артиллерийской батареи и минометов. К 10 часам она выбила противника с выс. 132, 3, оборонявшейся вражескими подразделениями. Противник на этой высоте оставил около 30 убитых солдат[230].

Таким образом, в результате боя противник был выбит с важных в тактическом отношении высот, потеряв при этом убитыми около 250 солдат и офицеров. Подразделениями бригады были захвачены пленные и взяты три 37-мм орудия, шесть 81-мм минометов, четыре 50-мм миномета, 20 ручных пулеметов, 150 винтовок, 4 телефонных аппарата и 15 ящиков с боеприпасами. Боем было установлено, что перед фронтом бригады обороняются разведывательные и передовые подразделения 132-й немецкой пехотной дивизии. Как после было выявлено, в этом районе находилась также часть сил моторизованной бригады Циглера. В состав этой бригады входили румынский моторизованный полк, немецкие разведывательные батальоны, противотанковые и моторизованные дивизионы[231].

С утра 8 ноября 1941 года и до полудня противник вел сильный минометный и артиллерийский огонь по оставленной нами выс. 165, 4. Во второй половине дня под прикрытием минометного огня около двух взводов пехоты противника начали наступление на эту высоту, но, попав под огонь нашей артиллерии, отошли на исходные позиции. По выс. 132, 3 в течение дня противник вел редкий минометный огонь. Наиболее сильный артиллерийско-минометный огонь противник открыл по выс. 158, 7. С 15 часов его батальон при поддержке артиллерийско-минометного огня начал наступать в направлении выс. 158, 7. Первые атаки его были отбиты, но после ряда повторных атак численно превосходящего противника наши подразделения, понесшие в бою 7 ноября 1941 года потери, вынуждены были отойти на свои прежние позиции[232].

По ответным действиям противника 8 ноября 1941 года можно было видеть, что наше короткое наступление, которое преследовало ограниченные, местные цели, сильно всполошило немцев, они стали принимать срочные меры, чтобы вернуть утраченные высоты. Однако результаты боевых действий бригады 7 и 8 ноября 1941 года оказались значительно большими, чем получение сведений о противнике и захват двух господствующих высот. Они существенно повлияли на последующие боевые действия врага[233].

С 8 ноября на подступах к Севастополю вступили в бой пробившаяся к городу и сохранившая обоз и артиллерию 7-я бригада морской пехоты (командир бригады – полковник Е.И. Жидилов) и два полка Приморской армии. 8 ноября бригада совместно с батальоном военно-морского училища береговой обороны атаковала противника, занимавшего хутор Мекензи. Атаку поддержали береговые батареи, авиация, корабельная артиллерия крейсеров «Червона Украина» и «Красный Крым». Преодолевая сильное сопротивление, морские пехотинцы прорвались к хутору Мекензия. Кровопролитные бои шли весь день, но хутор так и не удалось взять. Противник, введя в бой танки и полк пехоты, остановил наступление частей морской пехоты[234].

С утра 9 ноября разгорелись ожесточенные бои в долине Кара-Кобя и в районе Верхняя Чоргунь. Атаки противника в долине Кара-Кобя были отражены батальоном морской пехоты Дунайской флотилии (командир батальона – капитан А.Г. Петровский). Противнику не удалось прорвать здесь фронт ни на одном участке обороны. К вечеру 9 ноября к Севастополю подошли войска Приморской армии. Таким образом, план немецкого командования овладеть городом с ходу провалился. Приморская армия, в состав которой вошли некоторые части морской пехоты, заняла оборонительные рубежи на подступах к Севастополю. Преимущество немецких войск, вышедших на подступы к Севастополю раньше Приморской армии, было ликвидировано[235].

10 ноября 1941 года руководство обороной г. Севастополя и главной военно-морской базы Черноморского флота Ставка Верховного главнокомандования возложила на вице-адмирала Ф.С. Октябрьского. Командование сухопутными войсками в обороне Севастополя возлагалось на командующего Приморской армией генерал-майора т. Петрова. Организация порядка в пределах гарнизона г. Севастополя возлагалась на коменданта береговой обороны Главной базы и начальника гарнизона генерал-майора береговой службы т. Моргунова. Начальнику гарнизона было предписано организовать по городским районам комендантов из старших войсковых начальников для дальнейшего подчинения последним воинских частей флота, армии, войск НКВД, милиции и вооруженных отрядов народного ополчения. Для охраны объектов тыла выделялось два батальона от 1-го местного стрелкового полка. Охрана правительственных учреждений (телеграф, телефон, банк, электростанция) была возложена на войска НКВД с подчинением их в вопросах гарнизонной службы коменданту города. Помимо этого, шпионов и провокаторов приказывалось расстреливать на месте, весь неблагонадежный элемент населения предписывалось немедленно выселить из пределов Севастопольского района на кавказское побережье. Одновременно с этим на коменданта 24-й Отдельной погранкомендатуры войск НКВД и милицию города Севастополя возлагались несение усиленной круглосуточной дозорной службы и борьба с «пятой колонной» противника, для чего было выделено от кавполка Приморской армии два отделения лучших бойцов конных разведчиков в количестве 20 человек[236].

Для борьбы с диверсионными группами и парашютными десантами противника были организованы в городских районах истребительные отряды из лучших людей. От ОКРа и ОХРа ГБ в составе 40 человек, от 24-й Отдельной погранкомендатуры – 80 человек, от 1-го местного стрелкового полка – 40 человек, от запасного артполка – 40 человек, от хозяйственного батальона тыла ЧФ – 40 человек, от 25-го строительного батальона – 40 человек. Истребительные отряды были вооружены винтовками, ручными пулеметами и гранатами. За действия представленных в отряды людей персонально отвечали командиры и военкомы частей и соединений. В распоряжение коменданта города ежедневно выделялось начальником тыла ЧФ к 20.00 по 10 грузовых автомашин для переброски истребительных отрядов в ночное время. Следует отметить, что незамедлительные меры были приняты для усиления воздушного и наземного наблюдения за врагом в каждом городском районе путем организации дополнительных круглосуточных наблюдательных постов[237].

Предпринятая подразделениями 8-й отдельной бригады морской пехоты разведка боем в условиях обороны оказалась неожиданной для противника. Командование 11-й немецкой армии, расценив эту разведку как начало нашего наступления севернее Севастополя, уже 8 ноября 1941 года изъяло 22-ю «храбрую, саксонскую» (как ее оценивал бывший командующий 11-й немецкой армией Манштейн) пехотную дивизию из 30-го армейского корпуса, повернуло ее назад и направило через Мамут-Султан и Симферополь на усиление 54-го армейского корпуса. Перед 8-й бригадой она появилась 13 ноября 1941 года. С уходом 22-й пехотной дивизии 30-й армейский корпус, силами которого при первом наступлении враг намечал нанести главный удар на Севастополь вдоль Ялтинского шоссе, смог наступать только одной 72-й пехотной дивизией. Наступление этой дивизии успеха не имело[238].

Военный совет Черноморского флота поставил перед командованием береговой обороны задачу по организации обороны Севастополя с сухопутного направления. На основе опыта штабных и войсковых учений было составлено введенное в действие приказом командующего Черноморским флотом от 27 мая 1941 года специальное наставление по борьбе с воздушным десантом и обороне главной базы флота с суши. Однако эти запоздалые полумеры уже не могли радикальным образом изменить существующее положение дел[239].

Сражение за Севастополь начали артиллеристы 54-й батареи, расположенной у деревни Николаевка (в 40 км севернее Севастополя). В полдень 30 октября 1941 года эта батарея под командованием старшего лейтенанта И.И. Заики открыла огонь по вражеской колонне, двигавшейся по шоссе на Севастополь. В течение трех дней ее воины вели неравный бой, задержав здесь почти целую фашистскую дивизию. 1 ноября 1941 года в бой вступила башенная 305-мм батарея № 30 (командир – капитан Г.А. Александер), расположенная на морском берегу в районе Любимовки. Она вела огонь по скоплению войск в районе Бахчисарая. Чем ближе подходили немецко-фашистские войска к главной базе флота, тем большее число береговых батарей вступало в бой[240].

Созданный в конце октября городской комитет обороны Севастополя опубликовал обращение, в котором гарнизон и все население города призывались встать грудью на защиту Севастополя. 3 ноября 1941 года Военный совет Черноморского флота обратился к морякам с призывом: «…Военные моряки Черноморского флота! Деритесь так, как дерутся бойцы Красной армии на подступах к Москве, как дерутся славные моряки Кронштадта, полуострова Ханко и на подступах к Ленинграду». Эти слова были восприняты как призыв до конца отстаивать свою Родину, они звали севастопольцев на подвиги во имя защиты родного города[241]. В частности, начальник штаба береговой обороны полковник И.Ф. Кабалюк являлся с 5 ноября 1941 года заместителем начальника штаба Приморской армии. Этот мужественный человек остался со своими артиллеристами до конца и погиб на башенной батарее, взорванной ее защитниками, когда на нее прорвались немцы. И его боевая жизнь и его смерть, как и многих других защитников Севастополя, служат лучшим доказательством того, что армейцы и моряки дружно сражались за общее дело в Севастополе[242].

Среди защитников Севастополя получило широкое развитие снайперское движение. Своими подвигами прославились снайперы Ной Адамия, политрук В.Е. Гладких, младший лейтенант К.А. Бжеленко, младший политрук С.М. Фомин, сержанты Д.А. Ермолов, И.Т. Дроботун, старшина 1 статьи О.К. Кожаринов, В.П. Рыбалко и многие другие. Ной Адамия уничтожил 250 фашистов. Он был удостоен звания Героя Советского Союза. Кавалерами Золотой Звезды стали также снайперы Людмила Павличенко и Иван Богатырь[243].

Сухопутная оборона Севастополя к началу ноября 1941 года имела три оборонительных рубежа: передовой, главный и тыловой. Однако рубежи в инженерном отношении к моменту выхода противника на подступы к городу были еще не оборудованы и их совершенствование пришлось усиленно продолжать уже в ходе начавшихся боев. Не хватало средств противовоздушной обороны, гарнизон базы был малочисленным: он состоял из нескольких бригад, батальонов и отрядов морской пехоты. А войска Приморской армии в эти критические дни начала ноября пробивались к Севастополю трудными горными дорогами через Алушту и Ялту. Первые ее части появились в городе 3 ноября. Но пока эта армия вышла и заняла соответствующие оборонительные рубежи, прошло около недели. Это были тревожные дни, так как попытки врага с ходу захватить Севастополь пришлось отражать в основном наскоро сколоченными батальонами и отрядами. На передовом рубеже возникали горячие схватки, полные драматизма и геройства. Известен бессмертный подвиг пяти отважных воинов 18-го батальона морской пехоты. 7 ноября 1941 года советские матросы Иван Красносельский, Даниил Одинцов, Юрий Паршин и Василий Цыбулько во главе с политруком Николаем Фильченковым у селения Дуванкой вступили в неравный бой с немецкими танками, рвавшимися к Севастополю вдоль Бельбекской долины. Красносельский и Цыбулько связками гранат подорвали головные танки, но и сами они получили смертельные ранения. Воспользовавшись замешательством противника, их товарищи гранатами и бутылками с горючей жидкостью продолжали уничтожать вражеские машины. Когда кончились боеприпасы, Фильченков, а за ним матросы Паршин и Одинцов обвязались гранатами и бросились под танки. Ценою своей жизни моряки не пропустили врага. Здесь он потерял десять танков. Родина высоко оценила подвиг отважных черноморцев: им присвоено звание Героя Советского Союза, а на месте героического подвига воздвигнут памятник[244].

Основной ударной силе противника – авиации – нечего было противопоставить, так как к тому времени Черноморский флот имел всего 160 исправных самолетов, большая часть которых базировалась на кавказских аэродромах. Усиление Севастопольского оборонительного района и всех коммуникаций между Крымом и Кавказом нашими ВВС и ПВО не предвиделось по ряду важных причин. Поэтому эвакуация более чем 100-тысячного гарнизона СОРа практически исключалась. В то же время борьбу за Севастополь можно было бы продолжать, пока не прекратится подвоз снабжения и пополнения, а также если бы имелся необходимый запас снарядов для ведения длительной, более месяца, обороны. Фактически накануне последнего, третьего, штурма немцев СОР имел в наличии в среднем всего два боекомплекта снарядов для артиллерии вместо необходимых шести[245].

СОРу по заявке нужно было в среднем 300 тонн боезапаса и 125 тонн продовольствия, в том числе 25 тонн для населения, а также 90 тонн бензина и 1000 бойцов маршевого пополнения в сутки. Недодача груза – 200 тонн, бензина 30 тонн, бойцов 455 человек[246].

К началу обороны Севастополя до прибытия войск Приморской армии в гарнизоне города имелись только части и одно соединение морской пехоты в составе: 8-й БРМП, 2-го и 3-го Черноморских полков; 16, 17, 18, 19-го батальонов морской пехоты, батальона морской пехоты Дунайской военной флотилии и 14 батальонов морской пехоты, срочно сформированных из личного состава береговых, авиационных и др. частей, а также военно-морских учебных заведений (всего 32 батальона морской пехоты общей численностью около 23 тыс. человек)[247].

Придавая большое значение удержанию Севастополя, Ставка Верховного главнокомандования 7 ноября 1941 года приказала: «Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами». По ее указаниям был создан Севастопольский оборонительный район. Военным советом оборонительного района, городскими партийными и советскими организациями была проведена большая работа по усилению и совершенствованию обороны. Для удобства управления войсками оборонительный район был разделен на четыре сектора[248].

9 ноября 1941 года был организован Севастопольский оборонительный район СОР, включавший теперь четыре сектора обороны, в каждом из которых действовали соединения и части морской пехоты. Первый сектор оборонял 383-й стрелковый полк. 1-й батальон полка был укомплектован курсантами школы пограничных войск, 2-й – личным составом запасного артиллерийского полка флота, а 3-й – моряками школы береговой обороны. Второй сектор обороняла 172-я стрелковая дивизия. В ее состав входили: 514-й стрелковый полк, 2-й Черноморский полк морской пехоты, 31-й стрелковый полк 25-й стрелковой дивизии и 1-й Севастопольский полк морской пехоты, в котором 1-й батальон был сформирован из личного состава 1-го Перекопского отряда морской пехоты, 2-й – из личного состава батальона морской пехоты Дунайской флотилии, а 3-й – из моряков школы оружия и объединенной школы учебного отряда флота. Третий сектор обороняла 25-я стрелковая дивизия (без 31-го полка), 3-й Черноморский полк морской пехоты (командир – полковник С.Р. Гусаров) и 7-я бригада морской пехоты. В 287-м полку 25-й стрелковой дивизии 2-й батальон состоял из 16-го, а 3-й – из 15-го батальонов морской пехоты. В ноябре 1941 года был сформирован 2-й Перекопский полк морской пехоты (трехбатальонного состава, командир – майор И.И. Кулагин, с 20 февраля – подполковник Н.Н. Таран). В четвертом секторе оборону занимала 95-я стрелковая дивизия в составе 90-го и 161-го полков, 8-я бригада морской пехоты пятибатальонного состава и местный стрелковый полк. В 161-м полку один батальон и в 90-м полку два батальона были укомплектованы личным составом флота. Общая численность войск СОРа, включая тыловые части и подразделения, насчитывала около 55 тыс. человек. Таким образом, в ноябре 1941 года в четырех секторах обороны Севастополя вели боевые действия 32 батальона морской пехоты (без учета армейского резерва и гарнизона дотов и дзотов). Таким образом, почти половину войск Севастопольского оборонительного района составляли морские пехотинцы[249].

После неудачной попытки захватить Севастополь с ходу противник подтянул свежие силы и 11 ноября 1941 года организовал наступление на всем фронте, нанося главный удар вдоль Ялтинского шоссе в направлении Варнутка, Кадыковка. Однако к тому времени оборонительные рубежи уже были заняты соединениями и частями Приморской армии. Все попытки врага прорвать оборону окончились провалом. Понеся большие потери, 21 ноября он прекратил наступление и сам перешел к обороне. Однако советское командование хорошо понимало, что наступившее затишье будет временным, и поэтому готовилось дать отпор в случае нового наступления. Ноябрьские бои выявили ряд слабых сторон в нашей обороне. В частности, оборонительные рубежи не были достаточно оборудованы и снабжены противотанковыми средствами, мало было укрытий и убежищ для личного состава, слабо были оборудованы командные и наблюдательные пункты. Большие недостатки были и в организации связи. Вследствие того, что до войны недооценивалась необходимость создания заблаговременной обороны базы со стороны суши и артиллерия береговой обороны готовилась только к борьбе с противником с моря, а обстановка заставила использовать ее для стрельбы по сухопутным целям, необходимо было срочно отрабатывать пристрелку и налаживать взаимодействие ее с полевой артиллерией, пехотой и авиацией[250].

12 ноября во исполнение решения Ставки основной состав штаба флота во главе с контр-адмиралом И.Д. Елисеевым и членом Военного совета флота дивизионным комиссаром И.И. Азаровым командующий Черноморским флотом и СОР перевел на Кавказ, куда передислоцировались основные силы подводного и надводного флота и авиации[251].

Приморская армия ко времени вступления в Севастополь насчитывала не более 8000 чел. и нуждалась в пополнении. После включения в ее состав отдельных частей и подразделений морской пехоты численность армии к 15 ноября 1941 года возросла до 19 522 человек. В это же время в соединениях и частях морской пехоты и береговой артиллерии, не входивших в состав Приморской армии, насчитывалось 14 366 чел. Приведенные данные свидетельствуют о том, что в первые месяцы обороны города морская пехота, даже после прибытия войск Приморской армии, составляла основную часть защитников Севастополя[252].

Всего в ноябре транспортные суда в охранении боевых кораблей совершили 178 рейсов в Севастополь с войсками, вооружением, боеприпасами и продовольствием, было вывезено оттуда более 26 тыс. жителей города и раненых воинов, 25,6 тыс. тонн грузов[253].

Конец ноября и первая половина декабря 1941 года были использованы для пополнения войск новыми частями и соединениями с целью усилить сухопутные рубежи. В это время были скомплектованы группы истребителей танков, отрыты противотанковые рвы, сплошные окопы и траншеи от Балаклавы до устья реки Бельбек. Общая протяженность траншей составила около 150 км. Оборонительные сооружения и ходы сообщения развивались в глубину и вдоль фронта. Было построено около 60 артиллерийских и до 230 пулеметных дотов и дзотов, установлено свыше 52 тыс. мин. Из морских орудий базы и снятых с крейсера «Червона Украина» и эскадренного миноносца «Совершенный» было установлено восемь новых береговых стационарных батарей; значительно упорядочены система огня, организация управления; устанавливалась более надежная связь; улучшалась разведка всех видов. Велась большая работа по устройству тыла, в частности по материально-техническому обеспечению войск, созданию ремонтных мастерских, формированию госпиталей. На обслуживание нужд фронта переключались все предприятия. Местное население, включая женщин, стариков и подростков, под руководством партийных организаций работало круглосуточно, обеспечивая войска продовольствием, обмундированием, боеприпасами. Созданная в начале боевых действий авиационная группа оборонительного района была значительно усилена, главным образом за счет истребительной авиации. Это укрепило противовоздушную оборону севастопольского плацдарма. Все эти меры в короткие сроки упрочили оборону города[254].

Основной задачей своих войск на зимний период гитлеровское командование считало удержание занимаемых рубежей с целью выиграть время на подготовку новых резервов, необходимых для возобновления наступления весной 1942 года. Ближайшие оперативные задачи сводились к следующему. Группа армий «Север» должна была закрепиться на рубеже реки Волхов и линии железной дороги, проходящей от станции Волхов на северо-запад. Приказ от 16 декабря 1941 года обязывал ее «оборонять указанный рубеж до последнего солдата, не отступать больше ни на шаг и тем самым продолжать осуществление блокады Ленинграда». Группе армий «Центр» предписывалось любой ценой удерживать треугольник Ржев, Брянск, Смоленск, рокадную железную дорогу Ржев – Вязьма – Брянск и важнейшую коммуникацию Гжатск – Смоленск. На группу армий «Юг» была возложена задача, прочно удерживая занимаемые рубежи, «добиваться взятия Севастополя, для того чтобы высвободить резервы и перебросить их из Крыма на другие участки фронта группы армий». Одновременно в самой Германии, говорилось в приказе, «должны быть мобилизованы все силы, способные строить, нести охранную службу или участвовать в боях…». В результате этих мер сопротивление противника начало возрастать[255].

В зимний период трудностей в осуществлении морских перевозок прибавилось. Из-за частых штормов пришлось сократить использование в конвоях малых боевых кораблей. Кроме того, в конце декабря – начале января большая часть корабельного состава флота привлекалась к участию в Керченско-Феодосийской десантной операции. Из-за нехватки боевых кораблей транспорты в Севастополь направлялись со слабым охранением или вообще без него. Так, из 161 судна, прибывшего в декабре в Севастополь, 50 следовали самостоятельно[256].

В декабре 1941 года в один из сложных для обороны главной базы флота периодов для усиления сухопутной обороны и создания резервов из частей береговой обороны было дополнительно сформировано пять батальонов и три отдельных роты. 20 декабря 1941 года, согласно директиве Ставки ВГК, из Новороссийска в Севастополь были перевезены морем 79-я морская стрелковая бригада и 9-я бригада морской пехоты (1500 человек)[257].

Схема 3. Отражение второго наступления немецко-фашистских войск под Севастополем (17–31 декабря 1941 г.)

Командованию флота в организации перевозок приходилось идти и на другие крайние меры. Когда защитникам Севастополя требовалась немедленная помощь, особенно во время отражения вражеских штурмов, для переброски подкреплений использовались и быстроходные боевые корабли. Так, с 7 по 13 декабря 1941 года – перед очередным наступлением противника – 2 крейсера, 6 транспортов, 2 миноносца и тральщик доставили в Севастополь 388-ю стрелковую дивизию; с 20 по 23 декабря, когда обстановка в этом районе вновь обострилась, из Новороссийска на крейсерах и эсминцах была переброшена отдельная морская стрелковая бригада и из Туапсе – стрелковая дивизия. Всего в декабре транспорты и боевые корабли доставили в Севастополь 34 тыс. человек, 26 танков, 78 орудий, 178 автомашин и свыше 23 тыс. тонн грузов; вывезено было 10 630 тонн грузов и около 13 тыс. жителей города и раненых воинов[258].

Почти месяц гитлеровское командование готовилось к новому штурму. Подтягивались горные части, тяжелая артиллерия, войска усиливались специальными инженерными и дорожными частями. 17 декабря 1941 года, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, немецко-фашистские войска перешли в новое наступление, стремясь расчленить оборону на три изолированных района с тем, чтобы окружить и уничтожить наши войска по частям. В этом «решающем» штурме, как именовало его командование 11-й немецкой армии, участвовало семь пехотных дивизий и две горно-стрелковые бригады, 150 танков, до 300 самолетов и крупные силы артиллерии. Главный удар наносился на четырехкилометровом участке в стык между третьим и четвертым секторами, вдоль реки Бельбек[259].

Однако враг натолкнулся на упорное сопротивление наших войск. Декабрьские бои носили особенно ожесточенный характер. Нередко наши воины контратаковали гитлеровцев врукопашную. Некоторые части отбивали в день по 10–15 атак. На ряде участков создавалось критическое положение для защитников города. По указанию Ставки с Кавказа в Севастополь на боевых кораблях и транспортах были спешно переброшены 345-я стрелковая дивизия и 79-я отдельная бригада морской пехоты. Принятые меры позволили приостановить наступление гитлеровцев[260].

Исключительно важную роль в этих боях сыграла артиллерия всех видов: полевая, береговая, корабельная и даже зенитная. В артиллерийской поддержке войск оборонительного района приняли участие 17 кораблей Черноморского флота, которые в декабре провели 222 стрельбы, израсходовав 6293 снаряда[261].

Успешному отражению второго штурма главной базы флота способствовала Керченско-Феодосийская десантная операция, проведенная силами Закавказского фронта и Черноморского флота в конце декабря 1941 года – начале января 1942 года. Враг был вынужден снять из-под Севастополя часть своих сил и перебросить в район Керченского полуострова. В результате двухнедельных непрерывных боев противник понес большие потери и снова перешел к обороне[262].

Почти одновременно с целью поддержки запланированного наступления войск 44-й армии Кавказского фронта было принято решение высадить тактический десант в районе Судака. Первостепенной задачей десанта являлось отвлечение сил противника от района Феодосии. В состав десанта выделялся усиленный батальон 226-го полка 83-й горно-стрелковой дивизии 44-й армии[263].

Основным средством нарушения вражеских коммуникаций на Черном море являлись подводные лодки. На 1 января 1942 года в составе Черноморского флота их насчитывалось 43, в том числе 19 малых. Однако результаты действий лодок оставались скромными – противник по-прежнему использовал для перевозок малотоннажные суда, которые совершали короткие переходы в прибрежных водах: Бургас – Варна (50 миль), Варна – Констанца (80 миль), Констанца – Сулина (80 миль), Сулина – Бугаз (70 миль)[264].

Следует отметить, что советское Верховное главнокомандование понимало, что известная растерянность гитлеровского руководства и психологический шок немецко-фашистских войск не будут длиться бесконечно. К тому же общее соотношение сил на фронте, несмотря на понесенные противником крупные потери, не давало решающего преимущества Красной армии. Всего к 1 января 1942 года на советско-германском фронте сухопутные войска фашистской Германии и ее союзников насчитывали 3909 тыс. человек, около 35 тыс. орудий и минометов и 1500 танков. В сухопутных войсках действующей армии Советских Вооруженных Сил к этому времени было 4199 тыс. человек, 27,7 тыс. орудий и минометов, 1784 танков (в том числе 506 тяжелых и средних). Следовательно, общее соотношение сил (без учета резервов Ставки советского Верховного главнокомандования и резервов ОКХ) было примерно равным[265].

После завершения Керченско-Феодосийской десантной операции Ставка Верховного главнокомандования планировала наступление с целью деблокады войск Севастопольского оборонительного района и полного освобождения Крыма. 2 января 1942 года она утвердила представленный командованием Кавказского фронта план дальнейших действий войск и указала, что эта задача должна решаться главными силами на направлении Джанкой, Перекоп, Чонгар. Наступлением одной армии на Симферополь и высадкой морских десантов в районах Алушты, Ялты, Перекопа и Евпатории. Одновременно Ставка потребовала ускорить сосредоточение войск на Керченском полуострове, максимально используя для этого корабли Черноморского флота и гражданские суда. Однако немецко-фашистскому командованию удалось упредить советские войска. Усилив в начале января 11-ю армию двумя пехотными дивизиями, оно через две недели предприняло наступление на Керченском полуострове. Захват фашистами Феодосии значительно ухудшил условия подготовки наступательной операции советских войск по освобождению Крыма и вынудил изменить ее первоначальный план[266].

Следует отметить, что командование 11-й немецкой армии не хотело мириться с поражением, так как считало, «что после оставления Керченского полуострова сложится такая обстановка, справиться с которой нашей армии будет не по силам». Подтянув войска (в том числе и из-под Севастополя), оно 15 января 1942 года начало наступление. Гитлеровцам все же удалось захватить важный для развития последующей борьбы порт Феодосию и потеснить советские войска на Акмонайские позиции. На этом рубеже они были остановлены. Продолжая наращивать войска на Керченском плацдарме, Ставка ВГК 28 января 1942 года образовала там новый Крымский фронт. В течение трех месяцев стороны пытались сбить друг друга с занимаемых позиций и развить наступление, но ожесточенные бои свидетельствовали о равновесии сил. В середине апреля наступило затишье. Противники накапливали силы и готовились к новому наступлению[267].

28 января 1942 года по решению Ставки Кавказский фронт бы разделен на Крымский фронт и Закавказский военный округ. В состав нового фронта вошли войска, находившиеся на Керченском и Таманском полуостровах, в районе Краснодара. Ему были подчинены силы Севастопольского оборонительного района, Черноморский флот, Азовская военная флотилия и Керченская военно-морская база. В тот же день перед Крымским фронтом была поставлена задача оказать помощь войскам Севастопольского оборонительного района, нанеся главный удар на Карасубазар. Наступление было назначено на 13 февраля. К этому времени фронт был усилен тремя стрелковыми дивизиями. Подготовка затянулась, и операция началась только 27 февраля. Но все же она оказалась недостаточно подготовленной и ожидаемых результатов не принесла. После незначительного продвижения войска фронта вынуждены были перейти к обороне. В марте и в первой половине апреля они вновь попытались прорвать вражеские позиции, но успеха не добились[268].

Таким образом, в ходе зимней кампании 1941/42 года в Крыму возросло количество вооруженных сил сторон, но ни одна из них не достигла намеченных стратегических целей. К маю 1942 года там сохранялась обоюдоострая обстановка. На Севастопольском и Керченском плацдармах находились крупные группировки советских войск. Черноморский флот обеспечивал надежную коммуникацию с ними и в случае наступления мог оказать им эффективную поддержку. Гитлеровцы имели технически более оснащенную армию, превосходившую войска Крымского фронта в боевом опыте. Враг имел возможность в короткое время создать подавляющее превосходство в воздухе[269].

При организации обороны военно-морских баз немалое значение приобрела инициатива морского командования. Хорошим примером служит оборона Одессы и Севастополя, особенно последнего, где Военный совет Черноморского флота еще до подхода немецко-фашистских войск организовал оборону главной базы с суши, приступив к оборудованию трех оборонительных рубежей вокруг города. Первые атаки противника под Севастополем морской гарнизон отразил при участии кораблей и авиации флота еще до подхода частей Приморской армии[270].

Следует отметить, что в ходе обороны Севастополя некоторые части и соединения, вследствие значительных потерь, расформировывались, переформировывались или создавались вновь. Так, расформированная 10 января 8-я брмп (1-го формирования) была сформирована 20 января 1942 года на базе 1-го Севастопольского полка морской пехоты. 14 января 1942 года был сформирован 2-й, 15 июля – 3-й Черноморские полки морской пехоты. После оставления Севастополя 17 июля 1942 года закончился короткий, но славный боевой путь 7-й и 8-й (2-го формирования), а двумя днями раньше – 9-й бригад морской пехоты[271].

Активно действовали партизаны в Крыму, помогая защитникам Севастополя и десантникам. Зимой 1941/42 года они провели сотни боевых операций, главным образом на коммуникациях противника. По признанию бывшего командующего 11-й немецкой армией Манштейна, борьба партизан на территории Крыма развернулась с первых дней его оккупации и представляла собой постоянную серьезную угрозу для немецких и румынских войск. Наибольшую опасность партизаны создавали на коммуникациях[272].

Так, в связи с осуществлением высадки морского десанта в Судаке не позднее 21 января 1942 года противник силою до батальона мотопехоты (200–250 чел.) с двумя танкетками и двумя батальонными пушками стал концентрироваться в районе деревень Суук-Су – Аджибай, имея задачу действовать против высадившегося десанта частей Красной армии[273].

В январе – феврале 1942 года напряженность на севастопольской коммуникации снизилась. Керченско-Феодосийская десантная операция приковала главное внимание сторон к Керченскому полуострову. Транспортный флот и боевые корабли были заняты преимущественно перевозкой войск и грузов в этот район для Крымского фронта[274].

Как Евпаторийский, так и другие тактические десанты, высаженные на значительном удалении от линии фронта, оказались изолированными и почти полностью уничтоженными. Только некоторой части десантников удалось прорваться к партизанам. Одной из основных причин гибели успешно высаженных Черноморским флотом тактических десантов является то, что войска Крымской группы Кавказского фронта, в интересах которых высаживались десанты, не перешли, как это намечалось, в наступление[275].

13–19 марта наступление Крымского фронта возобновилось. Завязались упорные бои. Несмотря на все усилия, добиться решающего успеха не удалось и на этот раз[276].

Знаменательно, что в период относительного затишья, наступившего весной 1942 года, некоторые из эвакуировавшихся без вызова и разрешения стали возвращаться в Севастополь. Такова была сила любви севастопольцев к своему городу, их уверенность в победе над врагом[277].

Овладение Крымом обе стороны считали необходимым предварительным условием достижения целей летней кампании 1942 года. Манштейн писал: «Пока Советы, имея господство на море, стояли одной ногой в Крыму, о переброске части армии через Керчь не могло быть и речи». Советское командование весной 1942 года планировало осуществить операцию с целью освобождения всего Крыма. Оно усилило Крымский фронт, дополнительно перевезя на Керченский полуостров 47-ю армию. Гитлеровское командование начало действия с завоевания господства в воздухе и блокады морских подступов к Севастополю и Керчи, сосредоточив для этого основные силы 4-го воздушного флота и 8-й авиакорпус Рихтгофена (всего свыше 600 самолетов), а также итальянские подводные лодки и торпедные катера, немецкие торпедные катера, корабли румынского флота. 8 мая 1942 года после массированного удара авиацией враг перешел в наступление на Керченском полуострове. С этого и начался новый – третий этап борьбы за Крым[278].

Не выполнив до конца указаний ставки ВГК об усилении обороны, войска Крымского фронта оставались в наступательной группировке. Их высокая плотность и скученность на ограниченном плацдарме повышали уязвимость от ударов авиации противника. Командование войсками фронта (а также и армий) не сумело организовать отпор фашистам и вынуждено было отвести войска с Керченского полуострова. В Керченском проливе перевозку войск осуществляли около 100 сейнеров, барж, буксиров и свыше 30 кораблей и катеров. Под ударами авиации им удалось переправить на Таманский полуостров около 120 тыс. человек и небольшое число военной техники. Часть личного состава соединений перешла к партизанским действиям. Особенно героически действовали подразделения и группы, укрывшиеся в Аджимушкайских каменоломнях[279].

Командование Северо-Кавказского фронта, 47-й армии, оборонявшей Таманский полуостров, и Керченской военно-морской базы в период с 22 мая по 5 июня 1942 года неоднократно предпринимало попытки высадить группы разведчиков на Керченский полуостров, чтобы установить связь с блокированными в Аджимушкайских каменоломнях воинами. Но из-за сильного противодействия противника решить эту задачу не удалось. Пробиться на соединение со своими войсками гарнизон также не мог. До Севастополя было далеко, и его плотно блокировал противник. Отход на Тамань с форсированием Керченского пролива также был бесперспективен. Для этого надо было не только преодолеть сильную оборону, организованную немцами на крымском берегу пролива, но и перебраться на другой берег. А переправочных средств никаких не было. Поэтому гарнизон был вынужден укрываться в каменоломнях, ожидая улучшения обстановки и освобождения извне[280].

Однако обстановка на южном крыле советско-германского фронта все более для нас ухудшалась. В связи с начавшимся в начале июня штурмом Севастополя усилия Черноморского флота были брошены на его поддержку и о новой высадке десанта на Керченский полуостров в это время не могло быть и речи. Потом началось немецкое наступление на юге, в ходе которого наши войска с Таманского полуострова были оттеснены противником в предгорья Кавказа[281].

Немецкие варвары с целью умерщвления людей путем лишения их воды взорвали колодец и засыпали его землей и камнями. Оставшиеся без воды люди начали собирать ее каплями с потолков катакомб и устанавливать строгий режим расходования. Группа по водоснабжению, ведя тщательную работу по ее сбору, вела строгий учет каждой капли, выдавала 100 г воды в день на 3 человека. В таких ужасающих условиях с первых же чисел июня умирают люди, а в августе смертность увеличивается многократно. Обессилевших людей немецкие варвары решили удушить отравляющими веществами – газами. Немцы закрыли все входы и систематически пускали колоссальное количество отравляющих газов. Ужас охватывал людей, умирали женщины, грудные дети, мужчины, и все-таки, не теряя присутствия духа, с целью спасения жизни от газов они примитивным способом построили газоубежище и пользовались противогазами[282].

Только в центральной каменоломне находилось не менее 5000 человек. Больше половины находившихся там советских воинов погибло от газа в страшный день – 24 мая 1942 года. Отрезанные от всего мира, терзаемые голодом, жаждой и болезнями, задыхаясь от газов, советские воины мужественно сражались не только за свою жизнь, но и за жизнь сотен женщин, детей и стариков, укрывшихся в каменоломнях[283].

Опыт обороны ВМБ говорит об огромном значении морских сообщений. Морские сообщения Севастополя с Новороссийском и базами на Кавказском побережье до весны 1942 года в еще большей мере способствовали устойчивости Севастопольского оборонительного района. В течение 8 месяцев севастопольской обороны транспорты в охранении боевых кораблей в обоих направлениях сделали 513 рейсов[284].

Следует отметить, что на юге зависимость сухопутных группировок от моря была значительной. Особенно это было характерно для советских войск. Им пришлось вести здесь боевые действия на территории с недостаточно развитой сетью железных и шоссейных дорог. Поэтому они широко использовали морские коммуникации, проходившие вдоль Кавказского побережья. По морю войска получали боеприпасы, горючее и продовольствие. Блокированный с суши Севастополь снабжался исключительно морским путем, главным образом через Новороссийск[285].

С марта 1942 года действия флота по защите коммуникаций, как правило, планировались и проводились как операции, к которым привлекались десятки корабельных и авиационных соединений и частей. В 1941–1942 годах для конвоирования корабли произвели более 1200 выходов, авиация совершила свыше 1700 самолето-вылетов[286].

На протяжении всей зимы Черноморский флот активно помогал и содействовал войскам Севастопольского оборонительного района. С 1 ноября 1941 года по 1 мая 1942 года корабли и суда доставили в Севастополь 77 726 человек, 405 автомашин, 19 тыс. тонн боеприпасов, 21 тыс. тонн продовольствия и фуража, 78 орудий, 628 минометов, другие грузы и вооружение. Кроме того, взаимодействуя с войсками Кавказского (Крымского) фронта, флот и Азовская флотилия с 29 декабря 1941 года по 13 мая 1942 года перебросили в порты Камыш-Бурун и Керчь свыше 260 тыс. человек, 1596 орудий, 629 танков, 8128 автомашин, тракторов, прицепов и другие грузы. Наряду с доставкой войск и грузов в районы Севастополя и Керченского полуострова Черноморский флот прикрывал с моря южный фланг советских армий, вел борьбу на морских коммуникациях противника[287].

Керченско-Феодосийская десантная операция является примером целенаправленной и эффективной боевой подготовки частей и соединений морской пехоты, в которой приняли участие 83-я отдельная морская стрелковая бригада и штурмовой отряд 9-й бригады морской пехоты Черноморского флота. Важная задача по овладению портом в Феодосии возлагалась на отряд особого назначения под командованием старшего лейтенанта А.Ф. Айдинова, сформированный из наиболее подготовленных краснофлотцев 9-й бригады морской пехоты. Штурмовые группы отряда, как и подразделения 83-й омсбр, прошли усиленную подготовку, что обеспечило успешные действия морской пехоты Черноморского флота в Керченско-Феодосийской операции[288].

Таким образом, в состав десанта были включены шесть стрелковых дивизий, две стрелковые бригады и два горно-стрелковых полка – всего 41 930 человек, 198 орудий и 256 минометов, 348 автомашин и тракторов, 43 танка, 1802 лошади. К участию в операции планировалось привлечь свыше 250 кораблей и судов, в том числе 8 боевых кораблей основных классов и 52 сторожевых и торпедных катера. Специальных десантных судов флот не имел. Боевые возможности катеров в зимний период были ограниченны. Для поддержки и прикрытия десанта выделялось около 500 самолетов фронтовой авиации и 161 самолет из состава военно-воздушных сил Черноморского флота[289].

В ходе борьбы за Крым переправа войск и боевой техники по льду через Керченский пролив в январе 1942 года имела важное значение. Организация и подготовка ледовой переправы потребовала от инженерных войск Закавказского фронта больших усилий, изобретательности и инициативы. В декабре 1941 года 51-я армия Закавказского фронта получила задачу, форсировав Керченский пролив, высадиться на побережье Керченского полуострова, разгромить керченскую группировку противника и овладеть городом Керчь. (30 декабря 1941 года Закавказский фронт был переименован в Кавказский фронт.) В дальнейшем армия должна была выйти к Турецкому валу и, наступая в направлении станции Ак-Монай, овладеть северной частью ак-монайских позиций. Высадка войск армии возлагалась на Азовскую военную флотилию и Керченскую военно-морскую базу[290].

Керченская группировка противника состояла из частей 46-й пехотной дивизии 11-й немецкой армии, 8-й румынской кавалерийской бригады, двух танковых батальонов, двух полков полевой артиллерии и пяти зенитных артиллерийских дивизионов. К началу января 1942 года группировка врага была усилена 73-й пехотной дивизией. Общая численность ее не превышала 25 тыс. человек. С воздуха эти войска прикрывались двумя авиагруппами. Учитывалось, что с началом операции противник может перебросить на Керченский полуостров подкрепления из-под Севастополя. Основу вражеской обороны составляли опорные пункты, имевшие между собой огневую связь. Особенно сильно укреплены были город Феодосия и порт[291].

Керченская десантная операция в декабре 1941 – январе 1942 года проходила в исключительно сложных метеорологических условиях. Накануне высадки стала резко ухудшаться погода. Прогноз на ближайшую неделю был неблагоприятный, но командующий фронтом генерал-лейтенант Д.Т. Козлов и командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский решили не откладывать операцию из-за крайне тяжелого положения Севастополя. При этом имелось в виду, что осуществление десанта в штормовую погоду хотя и создает дополнительные трудности, но зато повышает элемент внезапности[292].

Для обеспечения внезапности командование ЧФ и Закавказского фронта провело ряд мероприятий по оперативной маскировке. Весьма существенную роль при этом сыграла рассредоточенная посадка войск, которая осуществлялась во многих пунктах, находившихся на большом удалении друг от друга – Темрюк, Анапа, Новороссийск, Туапсе. Посадка проводилась только в темное время суток, что затрудняло воздушной разведке противника выявить состав десанта и его вооружение[293].

Следует отметить, что объем и порядок организации и проведения мероприятий материального обеспечения зависели от целей и количества сил и средств, привлекаемых к десантной операции, сроков ее подготовки, географических особенностей района высадки, его удаленности от исходного района и ряда других факторов. За материальное обеспечение в зависимости от целей и масштабов десанта отвечали соответствующие начальники тыла (фронта, флота, армии, флотилии, ВМБ). Единого органа руководства материальным обеспечением десантной операции не создавалось. Каждый орган оперативного тыла того или иного вида Вооруженных сил обеспечивал, как правило, свои войска и силы. Порядок и напряженность работы тыловых органов зависели от количества участвовавших в десантах сил и средств, от продолжительности десантных операций[294].

Высадка ночью на широком фронте способствовала дезориентации врага в определении направления главного удара, состава сил, лишала его возможности своевременно осуществлять маневр. Выбор времени нанесения главного удара также был очень удачным. Он производился в то время, когда основные силы противника вели ожесточенный штурм Севастополя и не могли быть своевременно переброшены на Керченский полуостров. К тому же высадка десанта ночью 29 декабря 1941 года в Феодосию производилась тогда, когда группировка вражеских войск оказалась полностью втянутой в борьбу с высаженным на побережье Керченского полуострова 26 декабря 1941 года нашим десантом. Тот факт, что даже боновые ворота, предназначенные для заграждения входа в Феодосийский порт, оказались открытыми, свидетельствует, что противник был застигнут врасплох и командованию десантной операцией удалось достигнуть полной оперативной внезапности[295].

Начало операции было назначено на 21 декабря 1941 года, но его пришлось перенести. 17 декабря фашисты предприняли второе крупное наступление на Севастополь, и оборонительному району потребовалось немедленная помощь. 21 декабря туда была направлена часть сил, предназначавшихся для десантирования. В связи с этим план десантной операции подвергся корректировке: теперь было решено 26 декабря высадить 51-ю армию на северо-восточное побережье острова и десантный отряд у горы Опук, а через три дня – 44-ю армию в Феодосии[296].

Посадка на суда началась с вечера 25 декабря 1941 года при все ухудшающейся погоде. В 22 ч 20 мин командир Керченской военно-морской базы контр-адмирал А.С. Фролов донес о состоянии погоды командующему 51-й армией генерал-лейтенанту В.Н. Львову: ветер 14 м/сек; море 5–6 баллов. Одновременно о погоде было сообщено и начальнику штаба Черноморского флота контр-адмиралу И.Д. Елисееву. Несмотря на ухудшение погоды, в 23 ч 10 мин командующий 51-й армией и начальник штаба Черноморского флота дали указание произвести высадку войск[297].

Развертывание сил нередко осуществлялось из передовых и маневренных баз флота, расположенных в непосредственной близости к району высадки, а также с малооборудованного или необорудованного побережья, только что освобожденного от противника. Такое положение объяснялось недостатком транспортных средств, преимущественным использованием катеров и плавсредств с ограниченной дальностью плавания и скоростью. Близость пунктов посадки к району высадки позволяла производить повторные рейсы для наращивания сил на плацдарме. Это во многом определяло и условия работы тыла. В местах постоянного базирования тыл флота (ВМБ) имел возможность организовывать материальное обеспечение, используя штатные органы и подразделения, склады и производственные предприятия. В этих случаях организация тыла не подвергалась изменениям, дополнительные его группировки не создавались. В передовых же базах тыл нередко приходилось усиливать[298].

Таким образом, Керченская десантная операция началась в крайне неблагоприятных условиях. Буксируемые средства высадки (шлюпки, баркасы) заливало водой и отрывало от буксиров. Буксирные суда вынуждены были уменьшить ход. 26 декабря отряды высадили десанты в Камыш-Буруне и в Старом Карантине, а также в районе мыс Зюк – мыс Хрони. Некоторые отряды с десантом не смогли подойти к местам высадки и возвратились обратно. Получив данные о действиях десантов, командующий 51-й армией генерал-лейтенант Львов и командующий фронтом генерал-лейтенант Козлов потребовали, невзирая на погоду, высадить войска в местах, где уже заняты плацдармы. Отряды судов вышли в море, но высадить десант удалось только в районе Камыш-Буруна и Эльтигена[299].

В крупных и продолжительных по времени десантных операциях проблемой являлся подвоз материальных средств. Помимо недостатка в транспорте, трудностью в организации морских перевозок на Керченско-Феодосийский плацдарм было слабое оборудование портов погрузки и выгрузки (кроме Новороссийска). Невыгодными были также и климатические условия. Зима 1941/42 года оказалась суровой и на юге: замерз Керченский пролив и порты. Суда вынуждены были разгружаться у кромки льда, не имея возможности зайти в порт. Штормовая погода часто срывала планы перевозок. Малые глубины у причалов Таманского полуострова и портов Керчь и Камыш-Бурун ограничивали использование крупнотоннажных судов, которые загружались лишь на 50–60 % грузоподъемности[300].

27 декабря 1941 года погода еще больше ухудшилась, шторм усилился и не дал возможности продолжать высадку. На следующий день погода улучшилась, что позволило возобновить десантирование, и оно продолжалось до 30 декабря. За этот период корабли и суда Азовской военной флотилии высадили часть сил 224-й стрелковой дивизии (около 6000 человек), перебросили 9 танков, 10 орудий, 28 минометов и 204 т боеприпасов. Средствами Керченской военно-морской базы было высажено 11 225 человек, 47 орудий, 229 пулеметов, 198 минометов, 12 автомашин и 210 лошадей. На Таманском полуострове оставались часть сил первого эшелона армии – 224-й и 302-й стрелковых дивизий и почти вся их артиллерия, а также полностью второй эшелон 51-й армии (390-я и 396-я стрелковые дивизии и 12-я стрелковая бригада)[301].

28 декабря 1941 года корабли и суда Черноморского флота, приняв десант (соединения 44-й армии), вышли в море и ночью 29 декабря высадили его в Феодосийском порту. В результате высадки войск 44-й армии в Феодосии противник начал отвод своих войск с Керченского полуострова. Но плохие метеорологические условия не позволили Азовской военной флотилии быстро нарастить силы 51-й армии[302].

В то же время авиация не смогла оказать поддержку из-за отсутствия бензина. На море бушевал шторм. У берега образовалась кромка льда, препятствующая подходу судов, вследствие чего морским пехотинцам пришлось прыгать в ледяную воду. Тем не менее морская пехота выполнила поставленную задачу и захватила три плацдарма на берегу. В передовом отряде основного десанта в Феодосии с катеров высадился хорошо подготовленный штурмовой отряд 9-й бригады морской пехоты в количестве 300 человек, который также овладел плацдармом на берегу, что обеспечило успешную высадку частей и соединений 44-й армии[303].

Учитывая, что успех десанта во многом зависит от специальной подготовки людей, командиры и штабы использовали любую возможность для обучения бойцов быстрой посадке на корабли и суда и высадке с них на берег. В подготовительный период особое внимание уделялось разведке, которая велась преимущественно самолетами и подводными лодками. Но полностью вскрыть систему обороны противника на Керченском полуострове не удалось. Из-за плохой погоды воздушная разведка района Феодосии не велась[304].

В результате высадки десантов в район Керчи и Феодосии для керченской группировки врага создалось угрожающее положение. В ночь на 30 декабря она начала отход с Керченского полуострова в Крым. Для его обеспечения противник срочно снял часть своих войск из-под Севастополя и бросил к Феодосии[305].

Огневое обеспечение высадки на северное побережье Керченского полуострова было слабым (всего 3 канонерские лодки). Высадку на восточное побережье обеспечивали батареи береговой и полевой артиллерии, расположенные на Таманском полуострове. Наиболее мощным было артиллерийское обеспечение высадки в Феодосии. Отряду корабельной поддержки (ОКП – 2 крейсера и 3 эсминца) ставилась задача: во время боя за высадку произвести мощную артиллерийскую подготовку, прикрыть высадку десанта, подавляя огневые точки противника, а затем оказать огневое содействие высадившимся частям. По району порта и городу Феодосия с 3 ч 45 мин 29 декабря было выпущено 132 снаряда среднего калибра и 320 45-мм снарядов. Во время высадки первого броска за 22 минуты крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым» и эсминец «Железняков» выпустило 500 снарядов среднего калибра и 522 45-мм снаряда. После этого корабли вышли на рейд и вели стрельбу на ходу, израсходовав 1127 снарядов 180 – 76-мм калибра и 1122 снаряда 45-мм калибра. Стрельба велась главным образом по видимым целям или по площадям. В первую очередь надо отметить, что мощная артиллерийская подготовка, как это ставилось в задаче, не удалась. Тех 132 снарядов среднего и 320 малого калибра оказалось явно недостаточно, чтобы подавить огневые точки и деморализовать противника, который оказал сильное противодействие высадке десанта. Несмотря на это, Керченско-Феодосийская десантная операция завершилась захватом оперативного плацдарма в Крыму, на котором в дальнейшем развернулись войска Крымского фронта. Керченская группировка противника потерпела поражение. Возможность вторжения врага на Кавказ через Таманский полуостров была предотвращена. Он ослабил силы, наступавшие на Севастополь, бросив часть их против наших десантных войск[306].

30 декабря 1941 года в штаб фронта стали поступать данные о начале ледохода в Керченском проливе, но суда еще продолжали совершать рейсы. В ночь на 31 декабря в штаб фронта пришло телеграфное донесение начальника инженерных войск 51-й армии полковника В.П. Шурыгина о начавшемся интенсивном ледоходе в проливе. Суда, попавшие в ледоход, стали неуправляемыми, начали дрейф вместе со льдом, некоторые из них прибило к берегам. Наутро это сообщение было подтверждено донесением флота. В нем сообщалось, что транспорты и суда, находящиеся в портах и причалах Таманского полуострова, выйти не могут; принимаются меры по оказанию помощи судам с войсками, совершающим переход морем[307].

Многое делалось по навигационно-гидрографическому обеспечению операции: на таманском побережье устанавливались створные огни, готовились к развертыванию навигационные знаки ограждения в Керченском проливе. Заблаговременно были высланы в море три подводные лодки, которым отводилась роль навигационных ориентиров на подходах к Феодосии и горе Опук[308].

Учитывая сложившуюся обстановку, командующий фронтом потребовал организовать тщательное наблюдение за ледовой обстановкой и подготовиться к переправе по льду, хотя бы пехоты. Начальник инженерных войск 51-й армии полковник Шурыгин В.П. со своим штабом организовал инженерную разведку льда в проливе и одновременно начал сбор подручных средств для оборудования переправ по льду. Кроме того, штаб инженерных войск армии срочно разработал и разослал войскам чертежи для изготовления на месте ледоступов, лыж, салазок, саней для передвижения людей по льду и перевозки материальной части. К централизованной заготовке этих средств были привлечены части управления военно-полевого строительства. Фронтовые части, 132-й мотоинженерный батальон и 6-й мотопонтонный батальон были поставлены на обеспечение переправ по льду[309].

Инженерная разведка армии и фронта тщательно вела наблюдение за состоянием льда и следила за ледоставом. 3 и 4 января 1942 года были особенно напряженными для инженерной разведки. Наличие на льду трещин, разводий, майн создавало большие трудности для разведчиков. Обвязав себя веревками, саперы двигались гуськом, измеряя толщину льда, продвигая за собой доски для перекрытия трещин и разводий. Разведчики действовали непрерывно до 5 января. Благодаря хорошей организации и принятым мерам предосторожности, несмотря на трудные условия работы и сильные морозы с северо-восточными ветрами, среди разведчиков и переправлявшихся войск не было потерь и обмороженных[310].

В то время как саперы вели разведку льда в проливе, войска заготавливали доски, плетни, веревки. За несколько дней было сделано свыше полутора тысяч лыж, ледоступов и несколько десятков волокуш и саней. Инженерные войска прокладывали пути через пролив, обозначали их вехами, производили усиление льда и регулировали движение войск по ледовой переправе. Неокрепший лед, его недостаточная толщина и появление трещин от нагрузки заставляли саперов по нескольку раз в сутки менять маршруты переправ[311].

Пехота переправлялась в строю по одному с дистанцией 5–7 м. Из материальной части можно было переправлять только пулеметы на волокушах. Артиллерию по льду из-за его непрочности пока нельзя было переправлять. К 6 января 1942 года удалось переправить около 13 тыс. человек из состава 302-й и 244-й стрелковых дивизий, несколько подразделений 396-й стрелковой дивизии и основные силы 12-й стрелковой бригады. При ведении инженерной разведки ледовой переправы и пропуске пехоты по ней особо отличился 132-й мотоинженерный батальон под руководством командира батальона капитана П.Н. Никонорова[312].

Отсутствие полного ледостава не давало возможности сооружать переправы по льду для пропуска всех грузов. Поэтому командующий фронтом решил временно приостановить переправу по льду, а остававшиеся на Таманском берегу части соединений первого эшелона 51-й армии и ее второй эшелон переправлять на плавсредствах с южной части Таманского полуострова, а второй эшелон фронта (47-ю армию и кавалерийскую дивизию кубанских казаков) направить в Анапу и Новороссийск, откуда средствами Черноморского флота доставить на Крымское побережье. Общее руководство инженерным обеспечением перегруппировки второго эшелона фронта было возложено на начальника инженерных войск 47-й армии полковника С.В. Холодова[313].

При подготовке и в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции (25 декабря 1941 – 2 января 1942) удачно сочетались централизация управления (Ставка, фронт, флот) и децентрализация управления в тактическом звене (командиры высадки, десантных отрядов и групп). Прежде чем принять решение о десанте, Генеральный штаб в начале декабря запросил для доклада Ставке соображения командующего флотом о возможности его высадки. Военный совет ЧФ немедленно доложил: «Такая операция возможна, флот ее выполнит». И он представил предложения по ее проведению[314].

В эти дни остро встал вопрос о руководстве переправами войск и грузов с Таманского полуострова. В 51-й армии его осуществляли офицеры штаба, находившиеся в портах отправки. Общего централизованного плана перевозок не имелось. На Таманском же берегу пролива находилось свыше 50 тыс. личного состава армии и основные средства ее артиллерийского вооружения и боеприпасы. Командующий фронтом принял решение возложить руководство перевозками из портов Северо-Кавказского побережья Черного моря на заместителя командующего фронтом начальника тыла генерал-лейтенанта В.К. Мордвинова, а организацию переправ 51-й армии – на А. Смирнова-Несвицкого, как начальника инженерных войск фронта. А. Смирнов-Несвицкий был назначен начальником переправ 51-й армии и одновременно начальником выгрузки частей 44-й армии в районе Камыш-Буруна. Ему было дано указание в течение 8–10 января 1942 года переправить как можно больше артиллерии и боеприпасов средствами Азовской военной флотилии и принять все меры к тому, чтобы при первой возможности организовать переправу вооружения и техники по льду[315].

В результате перехода управления переправами в руки фронтового командования командующие 51-й и 44-й армий освобождались от управления войсками, которые перебрасывались на Керченский полуостров или ожидали переправы. Все их внимание обращалось теперь на управление высадившимися войсками и ведение боя с противником. Это позволило выдвинуть штаб 51-й армии из Керчи ближе к линии фронта. Для увязки всех вопросов по переправе вторых эшелонов в Керчи был оставлен начальник оперативного отдела 51-й армии генерал-майор Н.И. Дубинин[316].

Новая организация переправы исключала путаницу при переправе войск и облегчала планирование и определение последовательности переправы соединений и частей. Командующие армиями требовали доставить им в ближайшие 3–4 дня артиллерийские части и боеприпасы, части связи и инженерные части как переправившегося первого эшелона армии, так и армейские, а затем уже вторые эшелоны. Эти требования были выполнены. За три дня с южной части Таманского полуострова на Керченский полуостров на плавсредствах было переброшено 8250 человек, 120 автомобилей, 113 орудий, 40 минометов и другие грузы. Полностью была переправлена полковая артиллерия 105-го горно-стрелкового полка, 302-й и 390-й стрелковых дивизий, частично 224-й и 396-й стрелковых дивизий и 12-й стрелковой бригады[317].

В связи с ледоставом в проливе часть причалов на Керченском полуострове была разрушена льдами, а некоторые из причалов находились во льдах, поэтому фронт разгрузки 51-й армии резко сузился. Для разгрузки ее войск могли использоваться причалы в Еникале, Керчи и Камыш-Буруне, но они неоднократно разрушались авиацией противника. Работа инженерных войск по восстановлению причалов велась круглосуточно, однако темпы разгрузки судов были столь низкими, что переправу вторых эшелонов 51-й армии, по нашим расчетам, можно было завершить лишь к середине февраля. Ускорить ее можно было только с началом полного ледостава. С 14 по 18 января 1942 года температура упала до –18–20. В южной части пролива от Керчи до Еникале и далее в пределах видимости была чистая вода. В районе же рыбацкого поселка Жуковка лед сковал пролив, но по нему еще никто не ходил[318].