Читать книгу Поэмицы - Андрей Шалгунов - Страница 3

Л. Бар.

Мужик – не молодой, не старый,

Наивный в меру, в меру бравый,

Хохмач? – а то! Пошляк? – чуть-чуть… —

Осуществлял привычный путь

От места жительства до службы,

Насквозь обрыдлой и натужной.

Доходной в прошлые года,

Но не любимой никогда.

Катил трамвай, за ним пейзажи

Тянулись смазанным коллажем,

Заученным давным-давно,

Как титры старого кино.

Вдоль рыхлых уличных обочин

Кусты, похожие на кочки,

Торчали бурою грядой;

Над ними тополиный строй

Качал поникшими ветвями

И землю осыпал листами.

Глядели хмуро сквозь туман

Щербинами окон дома.

Моргали грозно светофоры,

И пешеходы, словно воры,

Украдкой шли по мостовым.

Из подворотни сизый дым

Валил зловонною спиралью

И застилал округу гарью.

…Мужик, пригревшись на сиденье,

Привычно впал в оцепененье,

И сладкой полудремы тьма

Всплыла со дна его ума.

Сквозь гулкий морок гласом вещим

Скрипел визгливый гомон женщин.

Мальчишек смех и матерки

Лились журчанием реки.

Девчонки тайнами звенели,

Как мартовской капели трели.

Сырой вагонный сквознячок

Настырно тыкался в плечо.

…Так день за днем, за годом годы,

То на работу, то с работы,

В трамвайной кутерьме мужик

Катался. Он давно привык

К житейской суете и скуке —

Любил жену, ходил к подруге,

На службе был весьма ценим,

Не числилось грехов за ним.

Хотя он слыл среди знакомых

Умельцем строить злые хохмы,

Бывало, что в гостях пошлил,

Был все ж приятен. Даже – мил.

Он сына обожал и дочку,

Отцом казался строгим; впрочем,

Терпел геройски детский гам

И не зудел по пустякам.

На сон грядущий он лениво

Листал страницы детектива,

А по ночам смотрел футбол…

Был часто раздражен и зол…

Но он умел таить печали…

И лишь бессонными ночами

Сквозь дым вонючих сигарет

Он клял себя и белый свет.

За то, что тяга к сытой жизни

Его толкнула в вуз престижный,

Что душу подчинял уму

И рад был своему ярму.

Что, как огня страшась напастей,

Он почитал покой за счастье…

…Седой и скрюченный монах,

Всю жизнь в обительских стенах

Влачивший годы средь постов,

Обетов и молитв, и бдений,

Творца благословлять готов

За долголетье без волнений,

За ночи без тревожных снов

И без телесных вожделений,

И за безрадостные дни,

Что лишь спокойствием полны.

За то, что так давно уже

Нет грез в зачахнувшей душе

И мыслей в ссохшихся мозгах,

И жара в ледяных глазах.

Но как-нибудь, кладя поклон

Иль взгромождаясь на амвон,

Искрою памяти смущен,

Невольно вспоминает он,

Что был и молод, и влюблен,

Красив и строен, и умен,

Девиц собой смущать умел,

Мог быть непринужден и смел…

Но Божьей воли алчный рок

В расцвете лет его увлек

Слащавой пышной пустотой.

И, не довольный сам собой,

Своей загубленной судьбой,

Творца он проклинать готов

За звон и тяжесть кандалов,

Навязанных ему Христом,

За мрак, владеющий умом,

И за бестрепетность души

В тиши обительской глуши.

За жизнь, похожую на бред,

Которую так много лет

Он тянет долго, без конца

В канонах нудного Творца…

Вагон качнулся, лязгнул, стих.

Разверзлись двери, и сквозь них

Служивый люд различных поприщ

Волною заспанных чудовищ,

Дробясь на ручейки, потек