Читать книгу Из Бобруйска в Сомали - Андрей Скоробогатов - Страница 7

Утро 17 мая 2010 года.

Я приехал в военкомат, по совпадению – тот же самый, в который я первый раз принёс свою странную на тот момент идею: служить в армии. Идея обросла действием и первым результатом: в компании ещё нескольких человек я топтался в ожидании отправки.

У меня с собой было минимум вещей: пара блокнотов, пара авторучек, одноразовые бритвы, пена для бритья, крем для обуви, иголки, нитки, трусы, носки – в общем, ничего примечательного и запрещённого, кроме документов, по которым меня должны были отправить на ТОФ. Думаю, что так основательно к походу в военкомат мало кто готовился и таких бумаг не было ни у кого, даже похожих. Денег брал с собой рублей пятьсот. Так, на всякий случай. А зачем они мне? Теперь обо мне позаботится Родина. А я о ней. К тому же меня предупреждали старшие товарищи, что лучше при себе вообще ничего не иметь с гражданки. Во-первых, могут отнять, а во-вторых, так самому проще – не иметь никаких привязанностей.

Мы сидели и ждали служебный пазик, который должен был отвезти нас в центральный распределитель города Санкт-Петербурга. Ждали около часа, а потом выяснилось, что автобус всё это время тоже ждал нас у ворот. Загрузились в машину и стали смотреть в окна на девушек, провожавших некоторых из нас. Погода стояла тёплая, но моросил мелкий дождь, похожий больше на повисшие в воздухе слёзы провожающих. Время как будто тоже повисло. Пазик тарахтел, но не двигался с места, заставляя нас продолжать смотреть, как плачут подруги. Махать им руками в окно – самый дурацкий способ помочь облегчить минуты расставания. Наблюдать эту картину со стороны вряд ли было приятно; оказаться на их месте и вовсе не хотелось. Но внутри автобуса никто из нас не мог ничего сделать. Нельзя было выйти и успокоить их. Да и толку-то? Всё равно надо будет зайти обратно, и тогда всё по новой. Душераздирающая картина.

Не могу сказать за всех, кто был со мной в машине, но я думал лишь о том, что лучше скорее отправиться в неизвестность, чем наблюдать эту застывшую зыбь. Автобус стоит, как будто желает вытянуть все слёзы из девчонок. Все, досуха. Словно это его топливо.

Мы подъехали к распределителю, зданию, известному каждому призывнику. Именно оттуда я провожал нескольких своих питерских друзей на службу, не имея в голове ни намёка на мысль, что когда-то сам тут окажусь. Машина въехала на территорию военной части, и ворота закрылись. «Ага, чтобы не сбежали. Птички в клетке», – подумал я. Приключения начинаются. То есть продолжаются.

Мы вышли из машины. Я спросил у сопровождавшего нас прапорщика:

– Каков дальнейший план наших действий?

– Да покурите пока.

Спорить не стали. У меня была с собой початая пачка сигарет. Осталась с проводов. Стабильно никогда не курил, так, баловался, что называется. Но я чётко понимал, что лучше не брать с собой эту привычку на службу. Там и так придётся терпеть тяготы и лишения, так зачем мне к этому набору добавлять ещё и постоянное желание курить? Я достал одну сигарету и оставшуюся пачку отдал парню, который, как выяснилось из разговора на перекуре, бросать не собирался. Ну ладно, на здоровье. У меня с этим вопрос был решён.

После того как все подышали тёплым майским воздухом, мы пошли оформлять документы и получать военную форму. Документами занимался сопровождающий, а с формой каждый разбирался самостоятельно. Ещё на проводах дома мой инструктор по туризму сказал, чтобы я обязательно постарался получить или выменять каким-либо образом одежду, а главное – обувь своего размера, ведь в ней придётся ходить весь срок службы. Форму-то подшить под себя можно, а вот обувь подшить сложнее. Я получил свой комплект и пошёл переодеваться. Форма была велика, а берцы малы. Подошёл к кладовщикам:

– Парни, надо всё поменять.

– Зачем?

– Ну как зачем. Всё не по размеру.

– У всех так.

– Мне не надо как у всех, мне надо по размеру.

– Да не парься ты, потом поменяешься с кем-нибудь.

– Да, да. Знаю я эту историю, потом мучиться всю службу. Если есть мой размер, то давайте всё-таки поменяем. Вам, может, надо чего? У меня есть немного денег.

– Смотри, настырный какой. Все надевали, что им выдавали, и больше не возвращались, а этому надо, чтобы всё как положено было. Ты откуда такой? Из города или области?

– Из города. Центральный район.

– О, Сань, с твоего района чел. Ладно, давай сделаем нормально. Денег нам твоих точно не надо. Самому пригодятся. У нас всё есть. Скоро самим домой.

Забрав одежду и обувь, солдат ушёл на склад. Вернувшись, сказал:

– Вот тебе камуфляж старого образца. Таких на складах осталось буквально пару штук. Они хороши тем, что материал в них плотнее. А ещё со временем краска выстирывается, выцветает, и он становится похож на старую советскую гимнастёрку песчаного цвета. У меня как раз такая. Берцы лучше меряй с тёплым носком.

Я поблагодарил и пошёл переодеваться. На этот раз все было как по мне шито. Радость, восторг, комфорт. Гражданскую одежду надо было либо отдать провожающим, либо выбросить в специальный бак, а потом её сожгут. Я знал об этом и специально надел то, что не жаль будет выкинуть. Расставание с одеждой превратилось в ритуальное жертвоприношение. Гори оно всё синим пламенем. Пожелал парням скорейшего окончания службы и пошёл выяснять, кто и когда меня должен отправить на флот.

Про мой флот никто ничего не знал, зато появилась возможность прогуляться по улице. Такая удача выпала тем, кого назначили ответственными за обеспечение обеда. Я вызвался сам, поскольку без дела сидеть совсем не умею, а тут какой-то новый опыт. Нам нужно было взять армейские термосы и отправиться в соседнюю часть за едой, потому как своей кухни в нашем призывном пункте не было. Старшими с нами отправили троих лейтенантов. Вышли, построились. Разобрались по двое. Идём, а вокруг всё другое. Город другой. Воздух другой. Небо другое. «Как так?» – подумал я. И понял. Это я теперь другой. Сейчас по городу шёл совсем не тот человек, который прибыл сегодня утром в призывной пункт. Шёл не один или, как обычно, со своими друзьями раздолбайской походкой, а в строю и с совершенно незнакомыми людьми, да ещё и с армейскими термосами за плечами. Это был человек в новой, ещё пахнущей сырым складом форме. В новой форме себя самого. Потому и вокруг всё было непривычным. Те, кто служил, знают, что такое военная форма. Надеваешь её и чувствуешь себя совсем иначе. Если кто-то не в курсе, то чисто для эксперимента можно надеть на себя деловой костюм. Сразу уловите отчётливые перемены в сознании, которые, конечно, никоим образом не сравнятся с ощущениями от формы военной. Особенно если это не просто примерка, а всё по-взрослому, по-настоящему – надел и пошёл исполнять долг.

Мы добрались до части. Набрали в термосы гречневую кашу, суп, чай. Как опытный турист, я подставил свой термос под кашу. Термосы были старые, крышки у них прилегали не плотно, и потому можно было наплескать себе за шиворот часть содержимого. А кашу не прольёшь, хоть по горам бегай. Пока шли обратно, то, чего я опасался, как раз и случилось с одним из бойцов, который нёс суп. Хорошо, суп был не сильно горячий, но приятного всё равно мало. Только получил форму со склада, и уже нужно стирать.

В тот день был ещё один медосмотр. Нас отправили в большую комнату, где по периметру стояли столы с сидящими за ними врачами. Призывники в трусах и тапочках по очереди подходили к первому столу, говорили: «Жалоб нет» – и шли к следующему столу сказать то же самое. В этой толпе я заметил одного совсем молодого парня.

Мы-то там, конечно, все не старики были, но этот явно только школу окончил. Опять же, тех, кто только что окончили школу, было много, но это был самый шустрый. Как я уже говорил, форма одежды была «трусы-тапочки», но в нужный момент у этого парня из-под мышки появлялся телефон, в котором он кому-то писал, или быстро отвечал на звонок. А потом так же ловко прятал его у себя под мышкой. Всё это происходило так быстро, что было похоже на фокус. Кроме меня, этого не видел никто. После осмотра я подошёл к нему:

– Ловко ты это с телефоном.

– С каким? – прикинулся тапком пацан.

– Который ты прятал в подмышке.

– Сильно заметно было? – расстроился он.

– Вроде, кроме меня, никто не видел. Но ты поосторожнее. Запрещено же.

– Я думал, что никто не видит. А, в принципе, пофиг. Что они сделают? Мы ещё присягу не приняли.

– Ну да, не приняли. Накосячишь – будешь её принимать в хреновой части. Тебя когда отправляют?

– Не знаю. Пока ничего не понятно. А тебя?

– Должны были сегодня, но, видимо, уже не сегодня.

– А, ну, значит, вместе и отправят.

– Да, наверно. Как зовут?

– Рома.

– Андрей. Тут это, есть возможность на улицу выйти.

– В смысле? Нас же уже, считай, закрыли.

– Три раза в день здесь ходят в другую часть за едой, так как своей столовой нет. Надо вписаться в ответственных за доставку, и в одно и то же время будешь идти по городу. Раз ты на связи, то можешь позвонить друзьям. Если захотят с тобой встретиться, то есть такой вариант.

– Круто! Спасибо!

– Я в следующий раз обязательно пойду.

– Тогда и я тоже.

Днём мы, как и планировали, пошли за едой в соседнюю часть.

День был солнечный. С нами отправились всё те же лейтенанты, однако, увидев на выходе кого-то из наших с Ромой подруг, они напряглись. «Ну пришли подруги повидаться, ну да, вместе сходим за едой. Что вам жалко, что ли? Надо вот пальцы позагибать? Не увидимся же год, а то и больше. Как можно этого не понять?» – думали мы. Подруги-то с нами так и прогулялись, а вот лейтенанты вели себя несколько неадекватно. Видно было, что молодые ещё. Хотели понтануться перед девчонками, показать свою власть, в попытках нас застроить. Одному из них прям так и хотелось дать в морду, потому как больше всех возмущался и настраивал своих сослуживцев против нас. Мы конфликтовать не стали. Ещё вся служба впереди.

После обеда я снова пошёл выяснять, что с моей отправкой. После хождения по кабинетам стало понятно, что за мной никто не приедет, несмотря на устные и письменные договоренности с Тихоокеанским флотом. Удалось выяснить, что только через два дня планируется отправка на Балтийский флот и, скорее всего, меня отправят туда. Мне было важно попасть именно на корабль, поэтому я доставал вопросами всех, кого мог. Мне объяснили, что за отправку на корабль здесь не отвечают. Если повезёт на дальнейших этапах отбора, то попаду, а нет – так нет.

Конечно, я был немного расстроен и выбит из колеи. Всё шло по плану, но, к сожалению, не по моему. Однако жизнь продолжалась, и надо было чем-то себя занимать. Взял вещмешок и решил его подписать. Помню, с таким вещмешком в юности ходил в походы и регулярно ездил на велосипедах с отцом на огород. Отец-то мне и поведал, зачем в этом вещмешке кожаная рамка с прозрачной защитной плёнкой. Чтобы его можно было подписать. Указать содержимое, номер либо фамилию бойца, отвечавшего за него. Упаковавшись как следует, оставив в мешке всё своё имущество, я вырвал из блокнота небольшой лист бумаги. Написал на нём свою фамилию, вложил в тот самый карман и поставил в ряд с другими такими же мешками, только без опознавательных знаков. Посмотрел и остался доволен результатом.

Тем, кого не забрали в этот день, выделили койки и тумбочки для ночлега. Было полно свободного времени, и я пошёл разведывать обстановку. У меня был с собой зефир из дома, осталось раздобыть чай. Зашёл в столовую, встретил там дежурного и спросил, нет ли чая. Оказалось, что есть, но только для тех, кому не лень проявить настойчивость. Разговорились, я предложил к чаю зефир. Он отказался, объяснив это тем, что через пару месяцев будет уже дома и давно скучает по нормальной домашней еде, а не по баланде, что тут дают, и всякой сладкой ерунде. Мимо проходил один из лейтенантов, с которыми мы ходили за обедом. Увидев меня, он удивился:

– Ни фига себе, ты уже тут чай пьёшь!

– Ну да.

– Быстро освоился.

– Стараюсь.

Закончив с чаем, пошёл спать. Весь этот странный нервный день сильно утомил меня, я быстро уснул в незнакомом месте. Проснувшись, с удивлением ощутил привычность происходящего: всё, я здесь, это моя новая реальность.

День службы прошёл. Впереди ещё один точно такой же. Приходили новые призывники, им так же выдавали одежду, вещмешки и прочее. Кого-то куда-то отправляли, а нас, прибывших вчера, ещё нет. И вот очередной группе скомандовали: «С вещами на выход!» Парни похватали мешки и двинули в сторону выхода. Смотрю, что-то знакомое мелькнуло в проходе. То, что отличалось от всего вокруг одинакового. Мой вещмешок! Какой-то парень взял его по ошибке, просто из кучи одинаковых. Я метнулся на выход, останавливаю его:

– Это мой мешок!

– Да с хера ли?

– Бирку видишь? Это моя фамилия.

– А где тогда мой?

– Понятия не имею. Иди ищи.

Не знаю, нашёл он его или нет. Вряд ли. Интересно, сколько ещё таких историй случалось? Ладно мешки, детей иногда в роддомах путают. Но в мешке были все мои документы, по которым я должен был попасть на Тихий океан, а ещё был блокнот с адресами и переписанными номерами из телефона на случай, если телефон отожмут. Вот это была бы потеря. Отправят фиг знает куда, и никому не сообщишь, потому как телефонов наизусть я не помнил, как не помню и сейчас. Отцовское пояснение о том, зачем этот кармашек с плёнкой, в итоге помогло сохранить самое ценное.

Наблюдавший за этой ситуацией Рома молча встал и пошёл подписывать свой мешок.

После обеда объявили время отдыха. Я немного офигел. Что это такое – время для отдыха? Тихий час? Как в детском саду? Спать мне, конечно же, не хотелось. Пытаясь занять себя, нашёл книжную полку, но на ней было всего две книги. Первая была каким-то детективом, а вторая про ангелов. Я, как человек верующий, заинтересовался второй. Название точно не вспомню, но было что-то вроде «Небесные заступники воинства». Начал читать. Увлёкся. В книге говорилось о том, что у каждого из нас есть как минимум четыре заступника-архангела: справа нас защищает Михаил, слева Гавриил, впереди Рафаил и позади Уриил. Для каждого воина важно знать, что он не один, что есть кто-то, кто подставит плечо. Мне это было важно. Я в принципе и так знал, что все мы под одним небом ходим и что за нами приглядывают сверху, но, чтобы вот так с четырёх сторон была защита, узнал впервые. Признаться, меня это несколько потрясло. Также было сказано, какой архангел за что ответственный:

· Архистратиг Михаил – первый и самый главный заступник христианина от извечного зла. К нему прибегают в тех случаях, когда опасаются нападения вечного врага, а также перед отправлением в путешествие, в болезнях и в иных житейских трудностях.

· К архангелу Гавриилу обращаются в тех случаях, когда нужно принять какое-либо сложное решение или наставить на истинный путь «споткнувшегося» человека.

· Рафаилу молятся те, кто ждёт исцеления от хворей, кто отправляется в далёкое путешествие, кто столкнулся с какой-нибудь сложной проблемой.

· К Уриилу обращаются с молитвами об «озарении», просвещении умов тех, кто ещё не уверовал, о наставлении на праведный путь тех, кто сбился с него. Помогает он также и тем, кто учится и постигает науки.

Прочитав это, я почувствовал присутствие архангелов рядом. Обратился к каждому отдельно и ко всем вместе за помощью в своей службе. План мой по отправке на Тихий океан рушился, поэтому надеяться больше мне было не на кого, кроме как на высшие силы.

Стрижка

Дело было к отбою. Было понятно, что завтра нашу группу должны куда-то отправить. Куда – пока неизвестно. Но вспоминая слова военкома, что обязательно отправят на флот, было как-то немного спокойнее. Флот и флот – какая теперь разница.

У меня на тот момент была короткая, но всё же гражданская стрижка. И кто-то из старших, с кем я успел за эти два дня подружиться, сказал:

– Слушай, а давай-ка я тебя подстригу. Приедешь в часть, будешь уже готов, и тебя там сразу нормально примут.

– А это так важно?

– Ну конечно. Если ты лысый, то уже на один повод меньше, чтобы до тебя доебаться.

– Да? Ну тогда, конечно, давай!

Впервые за всю свою жизнь я подстригся налысо.

Я смотрел на себя в зеркало, с удивлением узнавая и одновременно не узнавая человека в отражении. Нового меня делали не какие-то наращивания и приобретения – нет. Нового меня делали вычитания: вот я лишился дома, потом одежды, теперь – волос. Постепенно от меня отнималось всё наживное, оставался только я сам. Было непривычно, но что-то в этом было. Мне нравилось. Глядя на меня, и Рома подсуетился, обратившись к старослужащему, который только что меня подстриг:

– Слушай, а меня можешь подстричь?

– Вообще-то, не планировал.

– Ну что ты, зря машинку, что ли, доставал?

– Нет, не зря. Вот, бойца подстриг.

– Ну подстриги, пожалуйста, и меня. Я всё уберу и подмету тут.

– Ну ладно. Садись.

Потом был отбой, и совсем не спалось, потому как следующий день был полной неизвестностью. Я лежал в темноте, а в голове крутились всевозможные варианты развития событий. Но что я тогда мог знать, что мог прогнозировать? Ничего. Скорее бы завтра, пусть всё начнёт происходить само, как оно будет.