Читать книгу Царица гор - Андрей Сметанкин - Страница 71

Во мне забылся давний разговор.

Зачем кричать? Терпеть нужду, не боле.

Но всё ж, останусь я писать, по воле,

И покорять предел парнасских гор.

Квартира пусть не станется по нраву,

Но каждый день ко мне приходит друг,

Весёлый Пан, в душе тая дубраву,

Забылся давний разговор.

Не вдруг.

Что разговор? Других талантов нет

Во мне, как лишь трудить стихами руку

И продлевать с читателем разлуку —

Меня он не читает много лет.

Я в «Одноклассники» воображенье

Своё несу, и сайт меня зовёт,

Коль ведаю читателю служенье,

И гонорар меня нигде не ждёт.

Пускай!

Впитала краски синевы

Моя душа, она свой час пирует,

Слова, чужие рифмы не ворует,

В сто первый раз забыв про вкус халвы.

Не знаю я ни должности, ни лычки —

Вот разговор.

Босяк, но я – поэт.

Пусть нет меня на братской перекличке,

Но всё ж, второго я, надеюсь, нет.

От ног до головы я весь – поэт,

Вам не найти, читатель, недомолвки,

Как с головы до ног чарует свет

Своим дерзанием пиит наш ловкий.

Ещё не срок стоять мне над могилой

И в Душанбе на языке родном

Пишу стихи.

Хоть край, по жизни, милый,

Меня не видит край – забылся сном.

Я каждый день зову к себе друзей —

Ко мне приходят музы и сатиры,

И Аполлон спешит звучаньем лиры:

Ещё мне рано думать про музей.

Меня ведёт парнасская дорога

За пятьдесят,

Но я пишу стихи.

Кричу тебе, читатель, я с порога:

«Мои стихи, надеюсь, не плохи?»

Отказываю я себе в еде,

Чтоб книгу написать, издать мне, право.

Никто не говорит по дружбе: «Браво!»

Никто мне руку не подаст в беде.

Пускай!

Я буду жить на белом свете —

Писать стихи, каких не видел глаз.

Что разговор?

Мой дух поныне светел,

Мой разум ныне крепок, как алмаз.

Не обещают мне стихи доход.

Не содержать никак судьбу-индейку?

Приму и не сочту за прохиндейку —

Поэт, читатель, здесь не врёт;

Уж полон рот забот.

Полна мгновений

Душа, полна неписанных стихов —

Пусть невелик собой мой скромный гений,

Не тороплюсь в учебник, я – таков.

Зачем писать, когда, по сути, голь?

Таджикистан тебя никак не видит.

Как неумеха он ещё обидит,

Ведь русский я. и, значит, – ноль.

Лежит в забвении «Дорога к сыну»,

Уже покрылись пылью «Чудеса».

Иль прямиком отправлюсь в небеса,

Иль разум свой из головы я выну?

Молчит давно таджикская страна,

Молчит Россия ей вдогонку —

На мясо дней забила конку

И равнодушна к творчеству она,

Что выпускает литератор русский.

Видать, на мне одном лежит вина:

Моя душа в бинокль не видна,

Когда запрос страны сегодня узкий?

Вот разговор.

Богач всегда в цене,

Хотя его душа все дни во мраке.

Но ходит при деньгах, во фраке

И знает толк он в марочном вине.

А что поэт?

Копейки получает —

Семье и детям, книгам отдаёт,

От синяков он практикует йод

И в творчестве своём души не чает.

Поэт не станет для людей грозой,

Самим собой останется он в марте

Под знаком Рыб и станет жить в азарте —

Счастливый человек, хоть и босой.

Он в Душанбе стихи писать продолжит,

Хоть стянет он потуже пояса.

Пройдёт, как сон, и эта полоса,

И малый свой талант стихами сложит.

А пишет он, жены когда нет дома.

Кричит жена: «Давай быстрее чай —

Пусть злая я, того не замечай —

Со мной случилась дикая истома.

Ты приберись быстрей, помой посуду

И постирай бельё, и за – массаж:

Устала я гулять – такой пассаж.

Тебя, мой друг, по смерти не забуду…»

Я для супруги вовсе не поэт,

И книг моих нисколько не читала.

«Писать стихи, – твердит, – заботы мало:

Ты брось писать и сделай винегрет».

И под откос стремится вдохновенье —

Стоит жена тираном над душой, —

Летит к чертям парнасский мир большой;

Я чертыхаюсь каждое мгновенье.

Ну, хорошо, готовлю винегрет —

Лежат в забвении перо, бумага,

Без долгих слёз, обид сгорает сага

Моих стихов;

В тиши дубрав – секрет.

Когда приходит в разум свой жена,

То совесть ей тихонько душу гложет,

Когда стихи – мне роскоши дороже.

Спасибо, поняла… сейчас она.