Читать книгу Я уезжаю в Канаду! Что меня там ждет? - Андрей Снегов - Страница 3

Лет двадцать назад один из моих монреальских знакомых, появившийся в Канаде года за два-три до того, при каждом удобном случае любил повторять, что его ближайшая цель – приобрести «канадскую ментальность». Что именно он имел в виду под «канадской ментальностью», мне до сих пор не очень понятно, однако в последние годы я подобных заявлений от него уже не слышал. Возможно, он ее и приобрел, чем черт не шутит!

Вспомнил я про этого приятеля, поскольку хочу немного рассказать о своей, так сказать, первой встрече с «канадской ментальностью», а также о встрече самой «канадской ментальности» с «ментальностью российской».

Дело было в Москве, в 1998 году – юбилейном для нашего академического института, где я работал научным сотрудником. Не помню уж сколько именно стукнуло ему, но дата была очень круглая, а посему годовщина ознаменовалась целой чередой праздничных мероприятий. По окончании торжественного заседания, когда я вместе с шефом нашей лаборатории сидел в фойе актового зала, к нам неожиданно подошел замдиректора института в сопровождении незнакомца. «Знакомьтесь, – произнес он, – это профессор А. из Канады, Президент международной научной Федерации такой-то.»

Мы пожали друг другу руки, и замдиректора продолжил: «Развлеките нашего гостя, а мне надо по делу отлучиться, я скоро вернусь.»

Ну мы и начали развлекать. Пять минут развлекаем, десять, а замдиректора все нет и нет. Через полчаса до нас дошло, что дорогого гостя просто спихнули на нас и никто за ним возвращаться в ближайшее время не намерен. А нас же давно ждут в лаборатории, где по случаю праздника накрыта поляна!

Делать нечего. Говорим тогда заморскому гостю, пошли, дескать, с нами, разделите с нами нашу радость по поводу юбилея. Тот отнекиваться не стал и вечер прошел во вполне праздничном настроении. По окончании застолья я в компании с сотрудницей отправился проводить гостя до гостиницы Академии наук. Однако, не доходя до места назначения профессор вдруг заявил: «Я тоже хочу вас угостить, давайте зайдем в ресторан!» Мы – только-только из-за стола – принялись отказываться. Но он уперся: «Ну хотя бы выпьем немного».

Ладно, зашли в ресторан. Профессор спрашивает меня, какая, мол, наилучшая закуска для водки в России. Мне не пришло в голову ничего умнее, как ответить: «Самая лучшая закуска для водки – это селедка с луком!» Недолго думая, радушный теперь уже хозяин заказывает бутылку водки и порцию селедки. Уж не знаю, понравилось ли ему подобное сочетание, но могу сказать, что, к примеру, для большинства (если не для всех) канадцев пить пиво вприкуску с соленой рыбой – вполне себе дикость. Пиво с чипсами или солеными орешками – это пожалуйста, но с соленой рыбой – б-р-р-р!

Как бы то ни было, наш вечер, наконец, подошел к концу, и мы расстались, пожелав друг другу спокойной ночи.

На следующий день весь институт в полном составе отправился на праздничное заседание в Центральном Доме ученых. Профессора посадили в президиум, мы, само собой, расположились в зале. Из другого зала через коридор до нас доносился стук тарелок и звон бокалов. Там накрывали столы, впрочем, особых иллюзий мы не питали. Как мы и предполагали, по окончании заседания всем рядовым сотрудникам пожелали доброго дня и народ стал рассасываться. Я увидел, как профессор А., заметив меня, поспешил в нашу сторону, но его тут же перехватил кто-то из институтской администрации и повлек в сторону банкетного зала. Тот только беспомощно и растеряно оглядывался.

На следующий день я вновь повстречал его на территории института. Тот с виноватым видом принялся извиняться и оправдываться: «Извините… Я не смог подойти… Я совсем не предполагал… У нас так не принято… Если организуется праздничный банкет, то непременно для всех сотрудников без исключения…. Администрация никогда не будет устраивать что-то подобное только для себя…»

И так далее. Я как мог успокаивал его: да ладно, не переживай так, здесь это норма, мы к этому привыкли, ну и все в таком роде. Однако он все не успокаивался: нет-нет, у нас такое невозможно, у нас так не принято. Было совершенно очевидно, что для него случившееся было полным шоком.

Эх, думал, я, да мало ли что у вас там принято или не принято!

На этом я и расстался со своим новым знакомым. Но история встречи канадской и российской «ментальностей» не закончилась.

Сложилось так, что через некоторое время я оказался в Монреале и начал работать над проектом с тем самым профессором А., с коим познакомился в Москве. Разумеется, в Канаде у меня появилось достаточно возможностей для сравнения канадской и российской «ментальностей». Кстати, беру это слово в кавычки лишь потому, что в моем языке устойчивое словосочетание «канадская ментальность» закрепилось благодаря приятелю, упомянутому выше. Так что я просто цитирую.

В первый же год работы над проектом, когда я готовил свою первую статью для конференции, естественно, встал вопрос – в каком порядке следует указывать всех ее авторов. Я обратился к А. и пояснил: «В России на первом месте стоит руководитель, потом уже его подопечный – аспирант или научный сотрудник. И чем выше должность руководителя, тем, так сказать, „первее“ размещается его имя. К примеру, если статья готовится для публикации в серьезном журнале, то сначала вполне может быть имя директора института, потом завлаб, затем непосредственный руководитель, и в конце – сам исследователь. Так что если хотите узнать, кто автор статьи, смотрите в конец списка…»

Профессор А. немало изумился. «Нет, не может быть! У нас совсем не так! На первом месте всегда стоит автор – студент или аспирант, а руководитель всегда в конце списка!»

Ну что ж, подумал я, вот тебе и еще один пример канадской ментальности. Точнее, североамериканской.

Закончу же я свою историю небольшой вишенкой на торте. Я уже упоминал, что во время моего знакомства с А. в Москве тот являлся президентом одной из международных научных Федераций. Здесь следует пояснить, что многие университетские профессора время от времени избираются на всякие переходящие должности как в масштабах университетов, так и на национальном или мировом уровне. Ну, всякими там президентами, председателями, главами комиссий или советов, и тому подобное. Должности эти хотя и почетные, однако требуют немалых затрат времени и сил, которых у университетской профессуры и так постоянная нехватка. Поэтому, когда срок указанных полномочий подходит к концу, все занимающие эти должности профессора, без исключения, вздыхают с огромным облегчением: наконец-то могу заняться своими делами! За годы работы в университете я неоднократно становился свидетелем именно такой реакции коллег, включая А.

Итак, возвращаюсь к рассказу. Примерно через год работы в Монреале я приехал в Москву в отпуск. Зашел и в свой институт, где меня увидел замдиректора, тот самый, что нежно под ручку водил А. по институту год назад. Узнав, что я приехал из Канады, он поинтересовался: «А с кем ты там работаешь?» Я ответил: «Работаю с А.»

Надо было видеть его реакцию! Он презрительно скривился и через губу процедил: «Он скоро уже не будет президентом Федерации… Его срок заканчивается!» И мгновенно потерял всяческий интерес к А., а заодно и к моей скромной персоне.

Полагаю, что он бы немало изумился, если бы ему довелось услышать вздох облегчения А., сбрасывающего с плеч почетное «ярмо». Эх, «ментальность»…