Читать книгу После конца. Книга I. Дневник Алисы - Андрей Сталин - Страница 3

Глава первая

Оглавление

Встреча.

День первый.

Я стояла на краю очень высокой скалы и смотрела на рассвет, солнце уже поднялось над горизонтом, казалось, что вся природа очнулась от ночного сна, наступал новый день. В воздухе летало ощущение чего-то неизвестного, вокруг не было ни души, ни намёка на человека. Казалось, что так и должно быть. Везде царила неописуемая гармония и тишина. Было очень легко на душе, играла приятная классическая музыка, временами переходя в мелодичные церковные напевы. Их часто включала моя бабушка, когда я подарила ей MP3 плейер со сборниками этих самых мелодий и научила им пользоваться. Она их очень любила и включала их мне постоянно, когда я к ней заходила.

Вдруг я поняла, что сплю, а музыка играет у меня в ушах. Картина рассвета быстро удалялась, меня как будто вытаскивало из сна. Я открыла глаза, в ушах у меня были наушники, а рядом лежал тот самый плейер. Реальность пахла ужасно, как будто что-то протухло, и протухло давно, вонь была неописуемая. Я лежала на больничной койке, подключенная к капельнице, всё тело было облеплено пластырями с электродами и проводами.

– Это что, такой прикол? Эй… кто-нибудь!!! Люди!!!

Я хотела пошевелиться, но не могла, ощущение было такое, как будто я нахожусь в свинцовом скафандре. Я наверно потратила около часа, чтоб пошевелить кистью, тело было как чужое, оно не слушалось меня. Ощущения возвращались очень медленно, когда я смогла шевелить рукой, я убрала часть пластырей и вытащила капельницу. Было очень больно, но это помогло мне почувствовать мое тело.

– Эй!!! Помогите!

Вокруг стояла гробовая тишина. Мне вдруг стало жутко. На тумбочке справа от меня стояла рамка с фотографией меня и бабушки, рядом лежал пожелтевший конверт, я смогла дотянуться до него. Он был подписан бабушкой, я тут же его открыла:

– Дорогая внученька, я стала плохо себя чувствовать. Наверно я «уйду» и не дождусь, пока ты поправишься. Но ты не расстраивайся, я всегда буду рядом. Я каждый день к тебе приходила и включала музыку, которую ты мне подарила, в надежде, что это поможет тебе быстрее проснуться. Твой папа обещал, когда меня не станет, он будет делать это за меня.

Я заплакала…

– Алиса, мы с тобой еще обязательно встретимся! Твоя Бабушка 25.09.10г.

Я лежала и плакала еще около часа, всё болело, как будто я попала под пресс. Последнее, что я могла вспомнить, это как мы всей семьей отдыхали на берегу Оби, за городом, жарили шашлык и купались. Вечером, когда мы поехали домой, папа очень торопился, я сидела на пассажирском сиденье и уговаривала его ехать медленнее. Вдруг на дорогу выскочила собака, отец захотел ее обрулить… Похоже мы попали в аварию…

Меня как током ударило:

– Сколько же я пролежала? Эй… кто-нибудь!!! Да где же все?

Когда я смогла сесть, я убрала оставшиеся пластыри. Я попробовала слезть с койки, чуть не упала, хотела убрать шторку вокруг нее, но оторвать руку от кровати не решалась. Стоять было очень тяжело. Я медленно ходила вокруг кровати, держась за нее. В тумбочке я нашла пакет с четырьмя яблоками, наверно его оставили родные. Я попробовала откусить одно, меня тут же стошнило на пол. Я больше не могла ходить и забралась на койку. Хотелось есть, я откусила ещё раз, не проглатывая, я держала кусок во рту и очень медленно его жевала, таким образом, я съела два яблока. Я очень устала, пыталась вспомнить еще что-нибудь со дня аварии, ничего не получалось. Вспомнила бабушку, как мы с ней часто гуляли по городскому парку и набережной, я снова заплакала, я так устала, что не заметила, как заснула…


День второй.

Я проснулась на больничной койке, в нос сразу ударил ужасный запах, к нему невозможно привыкнуть. Никто так и не пришёл. Я решила, что ждать бесполезно, надо выбираться самой. Я сделала еще кругов десять вокруг койки. Тело все еще с трудом мне подчинялось. Держась за тумбочку, я дотянулась до шторки.

Я смогла ее чуть-чуть приоткрыть и, онемев, упала на пол. В углу на полу лежал мертвый человек, весь в крови и в изорванной одежде. Вонь была от него. Было похоже, что на него напал хищный зверь. Весь пол был залит кровью.

– Помогите! Помогите…

Бесполезно, казалось, что я осталась одна в целом мире, и нет никого, даже насекомых. На шее у трупа я увидела знакомый амулет. Передвигая перед собой тумбочку, я подошла поближе. «Нет, не может быть!» Это был мой отец.

Я отключилась.


День третий.

Не знаю сколько ещё прошло времени, до того, как я проснулась. Хотелось плакать, но не было сил, да и слез тоже. Никто так и не пришел. Я вспомнила слова отца: «Когда не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь». Он слышал их от какого-то известного спортсмена и очень любил их повторять. Дома у нас было две или три книги, написанные этим самым спортсменом, кажется он занимался каратэ, в те времена я не очень этим интересовалась. Отец даже сделал себе серебряный амулет с восточными иероглифами – девизом школы каратэ, основанной эти самым спортсменом. Я сняла этот амулет с шеи отца, руки у меня дрожали, я кое-как смогла одеть его на себя. Надпись на нем значила что-то вроде «никогда не сдавайся» или «идти до конца», отец мне говорил, что она значит, но я никак не могла запомнить.

Я уже могла медленно двигаться самостоятельно. За окном лежал снег, но на снаружи не казалось холодно, улицы были пусты. Я съела еще одно яблоко. Судя по солнцу, сейчас было где-то около полудня. В шкафу я нашла свою старую одежду, я удивительно легко вошла в свои старые джинсы, в которые раньше влезала с особыми уловками. Кофта тоже стала немного велика. В том же шкафу была моя синяя пуховая куртка, наверное, родители привезли в ожидании, что я вот-вот проснусь. В куртке мне стало легче, в палате было прохладно, и куртка была как нельзя кстати. А вот обувь они не догадались привезти. В тумбочке я нашла шерстяные носки, спасибо бабушке. Под койкой стояли тапочки. В кармане у отца я нашла сотовый телефон. Он включился, но пытаться позвонить было бесполезно. Связи не было. Посмотрела дату – завтра новый год. В голову пришла ужасная мысль:

– Где все? Что случилось? Война?

Дверь в палату была закрыта изнутри на защёлку и подперта стулом, наверное, отец это сделал, но зачем? За ремнем отец всегда носил небольшой нож, сделанный ему на заказ, я решила, что мне он может пригодиться и взяла его. Я держала нож в руке и медленно открыла дверь, в коридоре не было никого. Я с трудом перемещалась, зашла в соседнюю палату, там был жуткий беспорядок, все было перевернуто вверх дном. Там был кулер с водой, я как раз хотела пить. Я дошла до конца коридора, заходя в каждую палату, но везде была одна и та же картина – не было ни души. Ничего полезного в этих палатах я не нашла, все было разбито либо испорченно. В конце коридора, у лестницы примыкал еще один коридор, он был плохо освещен. На улице уже стемнело, идти дальше я не решилась. Я вернулась в палату и закрыла дверь, на всякий случай я её подпёрла стулом. Одеялом я накрыла отца. Задернула шторку, легла на койку в одежде и тихо заплакала…


День четвертый.

Когда я проснулась, было уже светло. Я набрала маму, никто не отвечал, связи по-прежнему не было, я набирала снова и снова. Телефон полностью разрядился. Надо было идти. Я полчаса посидела около отца, уже не плакала, но мне было очень плохо. Я съела последнее яблоко, уже могла нормально глотать небольшие кусочки. Достала нож и вышла из комнаты. Тело уже почти освоилось, и я довольно резво дошла до конца коридора.

– Эй! Эй вы там, помогите. Что случилось?

В конце второго коридора стояла женщина, я кричала ей, но она молчала и медленно приближалась ко мне. Лица было не различить, волосы все закрывали. Когда до меня оставалось метров 15, женщина вдруг зашипела, прогнулась в спине, как кошка, и побежала на меня. Я стояла и не могла пошевелиться, вся одежда на ней и руки были в крови. Не добегая метра три, она кинулась на меня, как дикий зверь и повалила меня на пол. Вдруг она заскулила и резко отскочила в сторону. Она лежала в углу, поскуливая и подергивая ногами. Около пяти минут я не могла шевелиться. Я молча смотрела на нее и не могла произнести ни звука, пока она не перестала подавать признаков жизни. Придя в себя, я подошла к ней. Под левой грудью у нее был воткнут отцовский нож. Не зря отец учил меня владеть ножом. Меня вдруг охватило чувство глубокой печали и благодарности. Часто, когда мы выезжали на природу, он учил меня им правильно бить. С отцом мы кидали нож в дерево на меткость, я постоянно выигрывала отца. Не думаю, что он мне поддавался, он всегда так переживал, когда проигрывал, но и одновременно гордился моими успехами.

Я выдернула нож и отодвинула волосы с лица этого существа. НЕТ! Это была моя мать. Все ее лицо было в крови. Она была похожа на обезумевшую: взгляд дикий, глаза стеклянные, как у злых бродячих собак. Я бросилась бежать вниз по лестнице, дверь, еще одна дверь, коридор, открытые центральные двери больницы, я бежала и ревела. В голове было все сразу отец, мать, бабушка. За что? Почему я? Что случилось с мамой? Мимо проносились дома, машины, брошенные прямо на дороге. Мне казалось, что я бегу очень быстро, слезы лились по лицу. Я устала, задыхалась, но не могла остановиться. Я хотела умереть, решила, что буду бежать, пока не упаду замертво. Не знаю, сколько я бежала, когда я заметила, что уже просто иду пешком, я упала на колени, нож выпал из руки, сил уже не было. Я стояла на коленях в центре Новосибирска перед маленькой часовенкой, мимо которой всегда ездила с отцом, но никак не могла зайти, постоянно откладывала на потом. Я начала молиться. Я не знала ни одной молитвы. Я просто плакала и просила у бога помощи. Просила, чтоб это оказалось сном, чтоб я проснулась, и все было, как раньше. Я очень долго стояла на коленях и, кажется, отключилась.

Когда я снова очнулась уже стемнело. Вдруг за спиной я ощутила чье-то надрывное дыхание, переходящее в хрип. От испуга я резко повернулась и упала на бок. Голодными звериными глазами на меня смотрел огромный мужчина в одних трико, с волосатой грудью. Он хрипел и медленно приближался ко мне, все лицо и руки у него были в крови. Я отчетливо ощущала себя добычей, но ничего не могла сделать. Я медленно пятилась к часовне, пытаясь найти отцовский нож, но он остался лежать у ног этого зверя. Осознание того, что он хочет меня пришло очень быстро и я приготовилась умирать. И последний момент в моей голове промелькнула мысль: «Ну, вот вышла из комы, бабушка мы встретимся быстрее, чем ты думала».

Когда я уже приготовилась встретиться с бабушкой и родителями, у зверя неожиданно оторвало голову. Кровь ударила фонтаном, тело упало, на снегу образовалась целая лужа крови, наполняющаяся последними затухающими толчками сердца. Когда я оторвала глаза от этой ужасной картины, передо мной стоял человек в белой камуфлированной одежде, ростом около метра восьмидесяти пяти, широкоплечий с рюкзаком за спиной и огромным ножом в руке, по которому стекала кровь. Не дожидаясь пока, я встану, он схватил меня под руку и заволок в часовню. Там он снял рюкзак и положил на алтарь с иконами нож. Он все делал молча, а я все еще не могла говорить.

– Рано к родным собралась – проронил он и вышел из часовни.

Я услышала, как завелась машина, сквозь открытые двери я увидела, что он подогнал машину к трупу. Он положил тело и голову в багажник, достал канистру и залил всю кровь на снегу бензином, потом облил им машину и ее салон, взял какую-то палку из багажника и что-то сделал на месте водителя, после этого машина с визгом уехала вперед. Он поднял мой нож и вернулся в часовню. Когда незнакомец отдал мне нож я смогла разглядеть его. Мой спаситель был очень коротко стрижен, почти лысый, на вид ему было лет двадцать семь, добрые черты лица и безумно красивые синие глаза.

– Больше не теряй. Нож тебе еще пригодится.

– Хорошо… – дрожащими руками я взяла нож.


Он взял с прилавка большой железный крест и запер им деверь так, чтоб снаружи нельзя было открыть. Стало темно, через витражи немного проникал лунный свет, было мало что видно. Из рюкзака он достал свечку и зажег её. Вдруг где-то вдалеке прогремел взрыв.

– О, доехала… – с чувством удовлетворения отметил незнакомец.

– А зачем ты это сделал? – недоумевая спросила я.

– С каждым днем нюх у них все лучше. Учатся. Нам же не нужны утром голодные гости.

– Учатся? Их много? Утром? Мы будем здесь ночевать?

– Много… В темноте ходить опасно. Да и отдохнуть надо, завтра тяжелый день.

Он отстегнул от рюкзака спальный мешок и дал его мне.

– С Новым Годом! Вот… повезло же тебе, проспала все самое интересное…

– Но откуда…?

– Завтра… все завтра…

Он положил под голову рюкзак, что-то достал из него и протянул мне. Это был мандарин, я взяла его. От страха я даже не заметила, как хотела есть, я залезла в спальный мешок, и почти сразу съела угощенье. Он протянул мне еще один.

– Последний, все что осталось… С Новым годом. С новой эрой… завтра найдем что съесть.

– Я Алиса, а тебя как зовут?

– А теперь все равно, как ни назови, хочешь сама придумай…

– Но как…?

– Да вот так, нет у меня имени. Оно там осталось, в прошлом…

– Тогда я буду звать тебя Артуром, так моего папу звали.

– Да хоть самоваром назови…

Мы с ним улыбнулись. Это была первая позитивная нотка за целую вечность. Удивительно, но я не чувствовала от него опасности, а скорее наоборот испытывала чувство абсолютной защищенности. Я все еще надеялась, что это сон, и завтра я проснусь дома, и всё будет хорошо.

– Все будет хорошо, но не завтра, а чуть позже…

– Это сон! Я знаю, это сон. Такого в реальности не бывает. Это все напоминает Голливудские фильмы. За что мне это, мне всего девятнадцать, я и пожить то еще не успела…

– Уже двадцать пять, а пожить ты еще успеешь…

– Но…

– Завтра… все завтра…

Он задул свечку. Стало совсем темно. Я закуталась глубже в спальник и тихо заплакала. Он был прав, получалось, что еще четыре месяца назад пятнадцатого августа, мне исполнилось двадцать пять лет. Я жалела себя, папу, маму, бабушку, все казалось нереальным. Я так сильно устала, что не заметила, как уснула.

После конца. Книга I. Дневник Алисы

Подняться наверх