Читать книгу Путь гангстера. Кто не рискует, тот не побеждает - Андрей Таркинский - Страница 5

Квартира Эйдриана; «Адская кухня»

13 сентября, 9:07

Ночь, в кои-то веки, выдалась спокойная, без каких-либо происшествий. Эйдриан, стоял на балконе, любуясь утренним видом просыпающегося города и выпуская густой дым престижных сигарет. С каждой новой затяжкой голова становилась яснее, и сон довольно быстро покидал сознание. Качественный табак оставлял приятное послевкусие на губах. Лёгкие уже давно перестали протестовать при затяжке в себя, поэтому курение больше не причиняло абсолютно никаких неудобств. Эйдриан кинул окурок с балкона и достал вторую сигарету. Он предпочитал ловить момент, когда пачка ещё свежая, а курить новые сигареты было особенно приятно.

День сегодня обещал быть долгим. Буквально через несколько минут Эйд должен будет уйти из дома, а вот когда вернётся – неизвестно. Кроме того, он сегодня хотел навестить маму и сестёр. Эйдриан не виделся с семьёй больше двух недель, они наверняка волнуются.

Докурив сигарету, итальянец закрыл балкон и подошёл к шкафу. Одеться сегодня надо было достойно. Помимо работы и визита к родным, сегодня у Эйда намечалась встреча с девушкой, а при ней нельзя показывать себя несостоятельным или неопрятным. Конечно, кто-то говорит: это, мол, не главное, но кого эти люди пытаются обмануть? Женщины, в первую очередь, любят глазами. Конечно, не так, как мужчины, нет. Если мужчины смотрят в первую очередь на внешность, то для женщин гораздо важнее поведение, которое они видят перед собой. Эйдриан всегда открыто говорил людям, которые уверены, что внешность и состояние не главное, что они идиоты. Глупо было отрицать очевидный факт.

Пока рассуждения о женщинах мелькали в мыслях Эйда, он уже застёгивал позолоченные запонки на рукавах бледно-жёлтой рубашки. Подтянув ремень на тёмно-синих брюках, итальянец надел пиджак того же цвета, подкрутил золотые карманные часы и приготовился к выходу. У самой двери ему на глаза попалась приоткрытая тумбочка, из которой виднелся поблёскивающий корпус верного пистолета «Кольт 1911». Недолго думая, Эйдриан быстро надел наплечную кобуру, затем полностью открыл тумбочку, взял оружие и сунул за пазуху. С пистолетом он чувствовал себя в разы увереннее.

Первым делом Эйдриан направился к знакомому бывшему медвежатнику, который ныне жил тем, что добывал информацию. Он должен был добыть сведения об одном персонаже. Итальянец не сомневался в информаторе – он был надёжным человеком. Добудет любую информацию о любом. Не бесплатно, разумеется. Но для Эйдриана деньги перестали быть проблемой уже давно, так что, если ему нужно было что-то знать о какой-нибудь, пусть даже неприметной, личности – Эйд всегда знал, куда идти.

Времени у итальянца было предостаточно, и он решил пройтись пешком. Благо, информатор жил не слишком далеко. Эйдриан уже порядком отвык от прогулок. В последнее время он чаще разъезжал на машинах. Своего автомобиля у него не было, а угонять ему не хотелось. Он объяснял это слишком долгой вознёй с документами.

Дорога до информатора заняла у Эйдриана около пятнадцати минут. В течение всего пути итальянец думал о работе, которую ему поручил дон Бользано. В девять часов вечера он должен встретиться с одним ирландцем – человеком Бена Даумана. Эйд в последнее время всё чаще слышит об этом ирландском главаре, причём не слишком добрые слова. В основном они, конечно, идут от Кампанеллы, который ведёт с ними войну вот уже около трёх недель. Лично Эйдриан очень не хотел влезать в эти дела, потому что нейтралитет, которого дон Бользано пока умудрялся придерживаться, его вполне устраивал. Если Бользано вмешается в войну, то в любом случае у его семьи появится новый враг: либо в лице сильного мафиозного клана, либо в виде нескольких ирландских банд. В том, что за смерть Даумана будут мстить не только его люди, итальянец не сомневался. Но приказы не обсуждались, и Эйд будет сегодня в девять в ресторане «Британс делишес».

Эйдриан поднялся на нужный этаж и позвонил. Информатор жил в обычной многоэтажке. Он предпочитал не выделяться из толпы, и Эйд его понимал. Так гораздо меньше шансов, что тебя найдут, и в случае чего всегда есть пожарная лестница, как путь отступления. Наконец, скрежетнула щеколда, и дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий, полноватый человек. Серые, непреклонные глаза смотрели на пришедшего поверх очков-половинок. Он был одет в красную рубашку, рукава которой были закатаны до локтя, и светлые брюки на подтяжках.

– Всё узнал? – вместо приветствия спросил Эйдриан.

– Угу, – кивнул информатор. – Заходи.

Эйд вошёл в квартиру вслед за хозяином. Обставлено всё было небогато, да и само помещение было однокомнатным. Основная часть мебели находилась в гостиной, которая по совместительству являлась и спальней. Книжный шкаф, занимавший одну из стен практически полностью, был забит в основном толстыми папками. Эйдриан понятия не имел, что в них находится. При нём информатор ещё ни разу не обращался к содержимому шкафа. Однако Эйд был почти уверен, что в сейфе, который был встроен в стену, рядом со шкафом, находились что-то вроде досье на самых известных людей Нью-Йорка. Со стопроцентной вероятностью можно было сказать, что оба мафиозных дона занимали почётное место в этом сейфе.

Эйдриан сел на диван. Ему на глаза попалась какая-то бумага с печатью, которая лежала на столе, стоящем рядом с диваном. Эйд взял её в руки и прочёл. Это были поддельные документы на машину, на имя Адама Гриваса, очень высокого качества сходства. Информатор всегда небрежно относился к документам на собственное имя. По правде говоря, итальянец бы ни за что и не догадался, что документы липовые, если бы не знал, что Адам занимается поддельными бумагами.

– Напомни-ка имя чувака, которого ты искал, – попросил Гривас, выходя из кухни с двумя чашками чая.

Эйдриан взял чашку и отпил немного, прежде чем ответить.

– Джон Фонтейн, – наконец произнёс итальянец.

Эйдриан уже многое знал об этом человеке, благодаря тому же Адаму, но сейчас ему требовались более свежие сведения. Гривас пошарил в небольшой стопке бумаг и, спустя некоторое время, вытащил нужные листы, соединённые скрепкой. Пробежав глазами по бумагам, удовлетворённо кивнул и протянул их Эйдриану.

– Сколько? – спросил Эйд, беря скреплённые листы.

– Восемьсот, – не замедлил с ответом Адам, попивая свой чай.

Эйдриан полез во внутренний карман, достал деньги, пересчитал и протянул Гривасу. Тот их принял, вновь пересчитал и убрал в бумажник.

– Где он сейчас? – спросил итальянец, изучая бумаги, вручённые информатором.

– Должен быть дома, – ответил Адам, вновь делая глоток. – Вроде как собирался сегодня в бар заглянуть. Большего не знаю.

– Какой бар?

– Лайк ин Итали.

«Так, а вот это хорошо, – подумал Эйдриан. – Этот бар мы знаем».

«Лайк ин Итали» был весьма значимым местом для итальянца. Именно там Эйд получал свои первые задания. Именно там ему сообщили, что его принимают в мафиозный клан. Именно там он провёл полтора года почти безвылазно, получая заработанные деньги, узнавая последние новости и любуясь симпатичными официантками.

Кроме того, Эйдриан хорошо знал тамошнего бармена, Лекса Картера, хоть и не видел его почти три года. Какое-то время они даже вместе работали, но их пути разошлись, когда Эйд поступил на службу к дону Бользано. Лекс не мог туда вступить, потому что у него не было сицилийских корней, и некоторое время он работал на крёстного отца Бользано, но потом он резко решил завязать с криминалом. Эйдриан отчего-то думал, что к уходу Картера приложила руку его девушка Кэтрин, с которой он, вроде бы, до сих пор встречается. Но итальянец не судил бармена за это. Эйд понимал, что Лекс не хочет подвергать свою девушку опасности.

– Он обокрал Шульца? – удивлённо произнёс Эйдриан, читая второй лист. – Серьёзно что ли?

– Да, – кивнул Адам. – Типа разозлился, что Шульц ему ни хрена не платит.

– Да он бессмертный, по ходу, – сказал итальянец, возвращаясь к чтению. – Совсем долбанулся.

– И не говори. Голландец его убьёт нахер. А перед этим трахнет.

Эйдриан усмехнулся и продолжил читать. Пожалуй, факт ограбления Голландца Шульца был самым интересным из всей информации, что добыл Гривас. Надо сказать, что полным идиотом Фонтейн не был, потому что сразу после этого он залёг на дно и целый месяц нигде не светился. Разве что, выходил пару раз в ближайший магазин. Выходит, что сегодня первый день, когда Фонтейн открыто выйдет из дома.

– Разреши вопрос, – проговорил Эйдриан, откладывая прочитанные бумаги в сторону, и, получив безмолвный кивок, продолжил. – Как ты узнал, что Фонтейн сегодня собрался в бар?

– У него очень болтливая соседка, – ответил Адам, допив свой чай. – Она вчера его встретила, спросила что-то насчёт квартплаты. Короче, они разговорились, и он мимолётом обронил, что собирается сегодня заглянуть в бар «Лайк ин Итали».

– Угу, – пробормотал Эйд и опустошил свою чашку. – Спасибо за информацию, Адам. По гроб жизни обязан.

– Да нет проблем, – ответил информатор. – Любой каприз за твои деньги.

Итальянец пожал Гривасу руку на прощанье и покинул квартиру. С одним делом было покончено, впереди встреча с девушкой, и это, пожалуй, самая трудная задача на сегодня. Даже ирландцы Эйда волновали в разы меньше, нежели предстоящее свидание. От ирландцев он, хотя бы знал, чего ожидать. Убивать его они точно не будут: даже ирландцы не настолько тупы, чтобы застрелить солдата мафиозного клана, с которым они не воевали. Если нападения одного крёстного отца они худо-бедно отбивают (по крайней мере, Кампанелла несёт бо́льшие потери по сравнению с Дауманом), то два босса их просто раздавят.

Несмотря на сложность предстоящего свидания, по дороге к девушке Эйдриан думал больше о встрече с ирландцами. Хотя, скорее всего, ирландец будет один. Итальянец даже не мог объяснить, откуда взялось это предположение. Наверняка, дон Бользано заранее обговорил это условие, потому что иначе Эйдриан вряд ли отправился бы на встречу в одиночку. Эйд не думал о том, что он будет делать, если ирландцев окажется больше, чем один. Но одно он знал точно – шанс того, что они договорятся, будет очень невелик.

Подойдя к нужному дому, Эйдриан купил букет цветов в магазине, что находился неподалёку. Итальянец уже не раз отмечал удобство расположения этого магазина. Эйд не знал, догадывается ли получательница цветов о том, что закупается он буквально перед самым приходом. Наверняка она подозревает это, но довольную мордашку всегда делает очень умело.

Поднявшись на нужный этаж, Эйдриан немного поправил воротник и позвонил. Он не смотрел на часы, но знал, что пришёл точно вовремя. В квартире послышался торопливый стук каблуков и спустя несколько мгновений дверь открылась.

Она стояла у самого порога, прекрасная, как и всегда. Когда Эйдриан впервые увидел Сандру Тёрнер, у него даже не возникало вопроса: почему Фонтейн выбрал именно эту девушку. Её ярко-рыжие волосы едва касались плеч, но в распущенном виде они опустились бы ниже. Тёмно-красные губы соблазнительно улыбались. От этой улыбки можно было просто сойти с ума. Но игривый взгляд ярко-синих глаз, окаймлённых длинными чёрными ресницами, притягивал Эйдриана больше всего остального. Когда он смотрел Сандре в глаза, ему хотелось утонуть в них. Эта девушка было красива не только лицом. Её стройную фигуру прекрасно подчёркивало тёмное платье до колен, открывающее вид на соблазнительные, длинные ноги, обутые в туфли на невысоком каблучке. Ещё большую элегантность придавали чёрные перчатки до локтя – последний штрих её сегодняшнего портрета. Хотя Эйдриан мог бы описывать эту девушку вечно.

– Это тебе, – улыбнувшись, проговорил Эйд, протягивая Сандре букет.

– О, спасибо большое, – лёгким, томным голосом поблагодарила девушка на британском английском. Родной говор, из-за которого речь Сандры казалась слегка надменной, придавал ей ещё больше шарма. – Правда, не стоило.

«Ещё как стоило, – подумал про себя Эйдриан. – Знаю я вас. Не подаришь один раз – всё, финита ля комедия. До секса точно дело не дойдёт».

Кто-то мог сказать итальянцу, что он преувеличивает. Отчасти так оно и было, но девушки стали очень привередливо относиться к своим кавалерам. Сейчас именно девушки выбирали себе спутников. Много ли надо, чтобы соблазнить мужчину? Порой одного лукавого взгляда хватает с лихвой. Но с женщиной – ситуация совершенно другая. Им иногда даже самых геройских подвигов бывает недостаточно. С другой стороны, есть ли сейчас эти самые «герои», чтобы совершать «геройские» подвиги? Эйдриан предпочёл не отвечать на этот вопрос. Да и нужен ли был этот ответ?

Сандра поставила цветы в вазу, взяла сумочку, и они, наконец, могли выйти из дома. Эйдриан предложил ей на этот раз просто прогуляться. Как ни странно, она согласилась. Возможно, ей тоже надоели походы в рестораны. Другой причины Эйдриан просто не мог придумать. Хотя она могла быть абсолютно какой угодно, за последние годы итальянец убедился, что от женщин можно ожидать всего.

Эйдриан повёл Сандру в Центральный парк. Он считал это лучшим местом для прогулок. Эйдриан в очередной раз ловил себя на мысли, что просто смотрит на Сандру, не отрываясь. Она была само очарование. Эйд не мог сопротивляться её магии, но он заставлял себя не поддаваться. Его целью была месть Джону Фонтейну, а влюбляться в Сандру в его планы не входило. Но эта девушка была ослепительна. Её речи хотелось слушать снова и снова, а в её глаза смотреть неотрывно. Ради её улыбки итальянец был готов на всё, даже встать на сторону ирландцев.

Одного Эйдриан никак не мог взять в толк: зачем это нужно Сандре? Фактически молодой человек у неё был, пусть даже они и не виделись целый месяц. Похоже, что её это не особо волновало. Более того, Эйдриан буквально чувствовал, что Сандра получает удовольствие от их встреч. Возможно, конечно, она была превосходной актрисой, но итальянец верил ей. А может быть, ему просто хотелось верить этой красотке-сердцеедке. Эйд долгое время думал о Сандре, о том, что же она всё-таки значит для него… и не приходил к окончательному ответу.

Вдруг Эйдриан заметил высокого темноволосого парня, который шёл прямиком к ним. Он был одет в зелёную рубашку, рукава которой были слегка закатаны, тёмные штаны и чёрные ботинки. Сандра чуть улыбнулась ему, когда он подошёл, и приблизилась к Эйдриану. Итальянец догадался, кто сейчас стоит перед ним. Они встретились немного раньше, чем планировалось, но так было даже лучше.

– Привет, Джон, – произнесла Сандра, подтвердив мысли Эйдриана. Её томным голосом нельзя было не восхищаться, а британский говор стал особенно хорошо слышен.

– Привет, милая, – ответил ей Фонтейн. – Вижу, ты даром времени не теряла.

Эйд еле удержался от того, чтобы не поджать губы от настолько грубого и исковерканного произношения. Английский ему тоже не был родным, но итальянец, по крайней мере, старался соблюдать все нормы чужого языка. Разумеется, полностью избавиться от акцента ему не удастся никогда, для этого нужно было родиться в англоговорящей стране. Но Эйдриана поражало то, что Фонтейн даже не старался хоть как-то замаскировать свой французский говор. Что он пытается этим показать – непонятно.

Кроме того Эйд заметил, что Фонтейн пустил на лицо фальшивую ухмылку. Итальянец был уверен, что за этой ухмылкой скрывается ярость, однако надо сказать, что гнев он прятал довольно умело. Смотря прямо Фонтейну в глаза Эйдриан тоже слегка улыбнулся.

– Ну что поделать, – игриво сказала Сандра. – Ты больше месяца ко мне не заходил. Мне стало скучно. Не с кем поговорить, не с кем провести тёплые летние вечера… и ночи.

Эйдриан снова восхищался ею. Она тоже видела, что Фонтейн злится и умело этим пользовалась. Сандра знала, что говорить и как говорить, поэтому она заставляла француза злиться ещё сильнее. Эйд посмотрел на Фонтейна прямым, холодным взглядом, продолжая слегка ухмыляться. Итальянец видел в собеседнике попытку противостояния. Француз как будто говорил своим взглядом в ответ, что просто так он не сдастся. Эйду мигом захотелось его припугнуть, и он даже знал, как это сделать, но пока он себя сдерживал. Было слишком рано для этого. Нельзя было показывать, что Эйдриану много о нём известно.

– Познакомься, это Эйдриан, – внезапно представила Сандра своего спутника.

– Очень приятно, сэр, – нарочито учтиво произнёс Эйд, не убирая улыбку с лица.

– Взаимно, – кивнул в ответ Фонтейн. Их безмолвная схватка взглядами продолжалась до сих пор. Эйдриан за своей ухмылкой скрывал злорадство, а француз за своей – ярость.

– Неплохой ствол, – итальянец на миг оторвал взгляд от глаз собеседника, пробежав им по оружию Фонтейна, вернее по рукоятке пистолета, торчавшей из-под левой подмышки.

– Спасибо, – ответил француз.

– Зачем тебе пушка? – поинтересовалась Сандра. Эйдриану послышались нотки тревоги в её голосе, которые ей спрятать не удалось, хотя она старалась.

– Издержки профессии, – казалось, Сандра вообще потеряла интерес для Фонтейна, по крайней мере, как девушка. Сейчас она была лишь неким символом, за который он, так же как и Эйдриан, боролся. Только цели были разные.

– Ты опять куда-то вляпался? – настаивала Сандра, и Эйд разочарованно заметил, что она переживает за этого француза. Итальянец решил, что всеми силами постарается избавиться даже от малейшего знака внимания Фонтейну со стороны девушки.

– Никуда я не вляпался, – Эйдриану отчего-то показалось, что эти слова француз проговорил каким-то победным голосом. Дескать, Сандра о нём беспокоится. Эйд очень хотел загнать Фонтейна обратно в его нору, чтобы он боялся, чтобы превосходство итальянца было очевидно. Соблазн был настолько велик, что удержаться было невозможно.

– Тут, кстати говоря, пробежал слушок, – как бы, между прочим, сказал Эйдриан. – Вроде как, Голландец Шульц ищет, как он выразился, ублюдка, который его обокрал.

– Ну и? Я-то здесь причём? – невозмутимо спросил Фонтейн.

«Ещё как причём, мать твою, – мысленно проговорил Эйдриан, продолжая неустанно смотреть на собеседника. – Только ты мог додуматься до такой идиотской затеи».

– Говорят, что парень, который его обокрал, был французом, – не торопясь продолжал Эйд. – По крайней мере, акцент у него был очень сильный.

«Прям как у тебя», – про себя закончил он.

– К чему ты клонишь? – видимо, нервы у француза были на пределе, раз он решил больше не юлить.

– К тому, что этот француз полнейший придурок, – даже «заочное» оскорбление личности Фонтейна было достаточно приятно.

– И почему же? – Эйдриан наслаждался тем, как Фонтейн злится. Даже Сандра потихоньку отошла на второй план. Всё свелось к обычной перепалке, типа «кто кого оскорбит». По правде говоря, оскорблял сейчас лишь Эйдриан – Фонтейн пытался отразить выпады итальянца призмой безразличия.

– Ты можешь оскорбить девушку Голландца, плюнуть ему в лицо, ударить, его это только позабавит. Но даже не пытайся украсть хотя бы доллар с его стола. Сделал это – ты покойник.

Эйдриан проговаривал каждое слово с чёткой расстановкой, чтобы Фонтейн напрягся ещё больше. Однако на лице читалась скорее задумчивость. В какой-то момент Эйд решил, что француз догадался о том, что итальянец под него копает. Но эти мысли быстро развеялись, потому что Фонтейн после небольшой паузы продолжал защищаться:

– Не думаю, что у того вора не было запасного варианта на случай разоблачения.

– Несомненно, – кивнул Эйдриан.

После этого итальянец решил, что с француза пока хватит потрясений, и он поспешил ретироваться. Не придумав ничего лучше, Эйд достал свои часы и сделал вид, что ему пора уходить. Уже находясь на приличном расстоянии, итальянец оглянулся.

Эйдриан остался доволен собой, со злорадством отмечая, что парочка ругается. На выходе из парка Эйд достал пачку сигарет, закурил и взял курс на бар «Лайк ин Итали». В голове снова мелькнула мысль: а не слишком ли рано итальянец упомянул о том, что «кто-то» обокрал Голландца Шульца? Эйдриан поспешил себя успокоить тем, что Фонтейн наверняка не обратил внимания на его подозрительную осведомлённость. Слишком ярким был страх в его глазах, пусть и показавшийся там на мгновение.

Вообще, идти в бар было довольно рискованно, ирландцы всё ещё держали его, а завязывать войну с ними Эйдриану хотелось меньше всего. Играть в стрелялки с «трилистниками» – это в стиле дона Кампанеллы. Семья Бользано же, в которой и состоял Эйдриан, предпочитала в этих делах особо не пачкаться. Но итальянец соврал бы сам себе, если бы утверждал, что с ирландцами сохранялся негласный нейтралитет. Как-никак, народная солидарность делала своё дело. Слишком много его соотечественников полегло от пуль «трилистников».

Дойдя до бара, Эйдриан всмотрелся внутрь помещения через витрину. В баре было не слишком людно. Итальянец взял себя в руки, хоть это и было нелегко: всё-таки ирландцы – народ темпераментный, любой из них мог запросто наплевать на здравый смысл и пристрелить Эйдриана на месте, невзирая на то, что это чистейшей воды самоубийство. Но оставалась довольно крепкая надежда на то, что Лекс сумеет образумить своих посетителей. Однако всё же стоило заметить, что рассчитывать только на помощь Лекса было так же рискованно, как и идти в бар. Уж очень долго они не виделись, многое могло измениться.

Сделав глубокий вдох, Эйдриан вошёл в бар. Он изо всех сил старался не придавать никакого выражения своему лицу, не позволял ни одной эмоции проявить себя. А самое главное, итальянец не задерживал свой взгляд ни на одном из ирландцев. Хотя сами ирландцы вовсю сверлили глазами вошедшего. Все без исключения видели в нём врага. Кто-то смотрел на Эйдриана с ненавистью, а кто-то с недоумением, и сам Эйдриан понимал, почему. Если бы он увидел итальянца, зашедшего в бар, наполненный ирландцами, он бы точно решил, что перед ним сумасшедший. Эйдриан буквально чувствовал каждый взгляд, направленный в его сторону. Подумать только, ведь когда-то ситуация была прямо противоположная. Тогда Эйдриан ещё только знакомился с криминальным миром, а бутылки с виски можно было достать чуть ли не на каждом углу.

– Ты чё, макаронник, совсем страх потерял? – прозвучал грубый голос слева от итальянца.

Эйдриан медленно повернулся, держа себя в руках, что было делать всё труднее. Перед ним стояло четверо здоровых ирландцев, явно настроенных на драку. Драться Эйдриану не хотелось, шансы были слишком неравными. Он не отказался бы пригрозить ирландцам оружием, находившимся у него под пиджаком, но это опять же был бы дохлый номер – враги его пристрелят на месте. Эйдриан хотел уже было ответить, как из-за барной стойки донёсся голос Лекса:

– Хлебало прикрой, будь любезен.

– Не понял, – один из ирландцев повернулся к бармену.

– Вы и так воюете с одним из итальянских донов. Хочешь добавить себе в список ещё одного крёстного отца?

Ирландец видимо решил, что и одного дона ему будет вполне достаточно, и сел обратно за стол. Эйдриан тем временем облегчённо вздохнул про себя и подошёл к барной стойке.

– Ну, здравствуй, Лекс, – поприветствовал итальянец бармена.

– Привет, Эйд, – улыбнулся в ответ Лекс, и они пожали друг другу руки.

Ирландцы по-прежнему смотрели в спину Эйдриана с лютой ненавистью, даже несмотря на то, что, по сути, он не являлся для них врагом. Хотя чего греха таить, ирландцы видели врагов во всех итальянцах, точно так же, как и каждый итальянец считал, что ирландские банды надо уничтожать под корень. Эйдриан и сам с превеликим удовольствием перестрелял бы каждого ирландца в этом баре, будь у него возможность.

– Рад тебя видеть, – сказал Лекс после рукопожатия. – Сколько мы не виделись? Года два?

– Почти три, – усмехнулся Эйд. – С тех пор, как ты решил завязать с нашей «работой». Ну и как тебе новая должность?

– Да так, знаешь ли. На жизнь хватает. По крайней мере, теперь я не беспокоюсь, что меня пристрелят.

– В том, что тебя пристрелят, есть своя романтика, и ты это знаешь не хуже меня.

Эйдриан знал, о чём говорил. Пару раз они с Лексом попадали в серьёзные передряги. Несмотря на то, что в живых они остались лишь чудом, оба вспоминали об этом с некоторой долей ностальгии. Но Лекс решил, что такая жизнь не для него, потому что, в отличие от Эйдриана, вступить в мафиозную семью он не мог. Лекс не имел сицилийских корней, что и закрывало ему дорогу в клан.

– Романтика есть, конечно, но на кой хрен она мне будет нужна, если меня пристрелят? – ухмыльнулся в ответ Лекс. – Выпить хочешь?

– Если только бокал виски, – махнул рукой Эйдриан. – Мне ещё к родным заезжать, не хочу, чтобы меня шатало по дороге.

Бармен налил себе и итальянцу по бокалу, и они выпили. Эйдриан в шутку упрекнул Лекса в том, что тот пьёт на работе. Лекс в свою очередь ответил, что не каждый день приходится увидеть старого друга. Эйд был приятно удивлён тем, что бармен по-прежнему считает его другом и, отсалютовав бокалом собеседнику, допил остатки виски.

– Как мама твоя поживает? – поинтересовался Лекс, тоже закончив со своим бокалом.

– Неплохо, – пожал плечами Эйдриан. – Вроде уже совсем отошла от смерти отца, даже говорить о нём теперь не отказывается.

– Сестрёнки как? Маленькая Диана уже ходит в школу?

– Ага, в третьем классе уж.

Лекс уже не в первый раз замечает, что Эйдриан непроизвольно начинает слегка улыбаться при мысли о своей семье, причём улыбаться искренне. Это была не злорадная ухмылка или гримаса наслаждения. Чистая, человеческая радость при мысли о том, что есть на свете люди, которые будут любить его несмотря ни на что, даже закроют глаза на преступную деятельность. Хотя, признаться, и мама, и сёстры (кроме Дианы, самой младшей, ей ничего не рассказывали) очень негативно относились к тому, чем занимается Эйдриан. Лекс не раз слышал от итальянца жалобы на то, что родня не может просто взять деньги, которые он им отдаёт, без лишних вопросов. С другой стороны, глупо сетовать на то, что твои родные предпочитают не связываться с криминалом.

– А Кандида и Сьюзан? – вновь спросил Лекс.

– Кандида в городском колледже учится, – ответил Эйдриан. – Сьюзан работает… хрен её знает, где она работает. С бухгалтерией что-то связано.

Эйдриан потихоньку подбирался к истинной цели встречи с Лексом, но он не мог просто так взять и сказать. Нужен какой-то повод, хотя бы малейший. Хотя бы мимолётное упоминание о Франции. И вот он его получил. За столиком неподалёку ирландцы достаточно громко говорили о том, что сегодня в бар заходил некий француз, вроде как, знакомый бармена.

– О каком это французе они говорят? – как бы невзначай спросил Эйдриан.

– Да так, заходил сегодня один, – будто нехотя ответил Лекс. – Не важно.

– Кстати говоря, – Эйд придал непринуждённый вид своему лицу. – Мне тут сорока на хвосте донесла, дескать, кто-то прикарманил денежки Голландца Шульца.

– Да ладно-ка? – удивился Лекс. – Кто-то ограбил Шульца? По ходу, он вообще с головой не дружит.

– Я это почему вспомнил-то, – продолжал итальянец в той же манере, доставая пачку сигарет. – Говорят, это сделал некий француз.

Вот тут Лекс буквально застыл на пару мгновений. Эйдриан с удовольствием отметил про себя, что в глазах бармена пробежало нечто, похожее на волнение, и чиркнул спичкой. Лекс тоже попросил сигарету.

– Француз, говоришь, – Лекс пытался говорить нейтрально, но Эйдриан заметил лёгкую дрожь в голосе собеседника. – Ты уверен?

– Да, ребята сказали, что акцент был очень сильным, – кивнул Эйдриан.

– И как давно это было? – вновь спросил Лекс, выпуская облако дыма.

– Пару месяцев назад, – ответил итальянец. Про себя он отметил, что бармен почти незаметно облегчённо вздохнул. – А, нет, тогда он только начал работать с Шульцем. А бабло стырил с месяц назад.

Лицо Лекса опять стало мрачным. Эйдриан нарочно сначала сказал неверную дату, чтобы понаблюдать за реакцией собеседника и не прогадал. Адам был прав насчёт бармена – он действительно знаком с Джоном Фонтейном.

Из-за нового приступа волнения Лекс задымил энергичнее обычного. Эйдриан ещё только добрался до половины, когда от сигареты бармена остался лишь окурок. Эйд не мог припомнить, когда в последний раз курил с таким удовольствием, как сейчас. Итальянец был уверен, что Лекс оповестит француза при первой же возможности, и что-то Эйдриану подсказывало, что Фонтейн вернётся в это заведение очень скоро. Работы у француза нет, наниматься ни к одному из крёстных отцов он точно не будет – оба дона были в неплохих отношениях с Голландцем Шульцем – следовательно, Фонтейн попытает счастья у ирландцев, больше идти ему некуда. Ну а единственным местом, где он мог выйти на ирландского заказчика, был бар «Лайк ин Итали», так как Лекс наверняка уже всё разузнал про здешних посетителей и сможет помочь с работой. Где-то в глубине души Эйдриан надеялся, что француз станет работать на Бена Даумана, а какая-нибудь шальная пуля человека Кампанеллы его случайно заденет.

– Твою ж мать, – проговорил Лекс после короткой паузы. – Вот идиот.

– И не говори, – поддакнул Эйд, потушив сигарету в пепельнице. – Я бы на его месте свалил отсюда куда подальше. Можно было бы, конечно, и на дно залечь, но Шульц не из тех людей, что быстро сдаются.

Итальянец решил, что на сегодня с Фонтейна хватит и, попрощавшись с Лексом, через несколько минут покинул бар.

***

– Эйдриан!

Радостный возглас матери, Анжелики, и последующие тёплые объятия выдернули Эйдриана из мрачных мыслей о предстоящей встрече с ирландцами. Сейчас он находился, как будто, в другом мире, в котором не было ни грязи, в которую итальянец нырял с головой чуть ли не каждый день, ни криминала. Лишь семейная атмосфера, распространяющаяся, к сожалению, только на эту квартиру. На вопрос, дома ли сёстры, Анжелика ответила, что нет только Сьюзан. Эйдриан тем временем протянул маме пачку денег.

– Эйдриан, не стоило, – скомкано проговорила Анжелика.

Итальянец привык к такой реакции. Она не менялась на протяжении нескольких лет. Мать никогда не могла спокойно взять деньги, которые зарабатывались незаконным путём. Эйдриан уже ловил себя на мысли, что сетовать на это глупо, Анжелика просто не хочет касаться того мира, в котором он уже по уши увяз. Эйд и сам был бы рад, если бы его родных это никак не задевало, но, к сожалению, это было невозможно. Разве что, Диана не знала о «работе» своего старшего брата, и на том спасибо.

– Мам, давай без этого, хотя бы один раз, – умоляющим тоном сказал Эйдриан. – Пожалуйста.

Оставив мать наедине с деньгами, итальянец направился в комнату, где играла младшая сестра. Увидев брата, Диана с радостным криком кинулась к нему. Эйдриан не упускал шанса взять её на руки, пока возраст это позволял, а сестра этим пользовалась. Поставив её на пол, итальянец полез за пазуху и достал оттуда небольшую куклу. Диана засияла и принялась благодарить брата за подарок. Эйд решил не мешать ей и вышел. Как только он прикрыл дверь, к нему на шею кинулась Кандида. Она выглядела старше своих девятнадцати лет, но стоило с ней хотя бы чуть-чуть пообщаться и становилось понятно, что Кандида только хочет казаться взрослой: в душе она бы с удовольствием позволяла себе быть ребёнком гораздо чаще, как при встрече со старшим братом.

Мать позвала Эйдриана к столу, когда вернулась его старшая сестра Сьюзан. Во время обеда Анжелика старалась не говорить с сыном о его «работе», однако она не могла скрыть своего страха. Эйдриан не мог её за это винить, какая мать не будет переживать за своего сына? Анжелика уже смирилась с тем, что Эйд давно не мальчик и что он сам в состоянии о себе позаботиться. Но с чем она никогда не смирится, так это с родом деятельности. Эйдриан и тут мог её понять. Признаться, он сам переживал за родных не меньше, чем они за него. Страх того, что его враги будут использовать семью, как средство шантажа, был очень силён. Но вместе с тем, итальянец твёрдо решил для себя, что он убьёт каждого, кто причинит боль его семье.

Сам Эйдриан так же, как и его мама, не любил говорить с родными о том, чем он занимается. Если они будут знать слишком много, ничего хорошего из этого точно не выйдет. Но почти никто из семьи даже не заикался насчёт подробностей дел итальянца, и это его только радовало. Проще всего было, разумеется, с Дианой – она вообще не знала о криминальных делах брата. С его матерью особых проблем тоже не было. Анжелика просто не хотела этого знать. Она всегда говорила, что даже если узнает, то легче ей вряд ли станет.

Со старшей сестрой было посложнее. Сьюзан была категорически против того, чем занимается Эйдриан. Когда он рассказал семье, что стал солдатом семьи Бользано, Сьюзан во всей красе выразила своё удивление. Ссоры как таковой не было, но какое-то время сестра не желала видеть Эйдриана. Однако спустя примерно месяц Сьюзан смирилась с тем, что её брат уже не изменит свой образ жизни. Она стала общаться с ним, как и прежде, но не упускала ни единого случая, чтобы напомнить Эйду о том, насколько опасно его занятие.

Из всей семьи только Кандида восхищалась жизнью гангстера, которую вёл Эйдриан. Итальянец был уверен, что на неё так повлияли бульварные романы3, которых сейчас было достаточно много. Эйду не нравились эти книжонки. Слишком много выдумок там печаталось. Хотя, попадались интересные работы, но и они были сильно приукрашены. Однако стоит заметить, что Кандида никогда особо и не верила бульварным романам. Но послушать о делах брата она очень любила. Эти рассказы приводили её в восторг, особенно если Эйдриан начнёт говорить об опасных моментах своей работы. В эти минуты она ещё больше становилась похожа на маленькую девочку. Реакция Кандиды была, по меньшей мере, удивительна. Если у матери в глазах пробегал ужас от этих историй, а Сьюзан пускалась в нравоучения (именно таким образом она скрывала свой страх), то у Кандиды загорались глаза при одном упоминании о стрельбе. Эйд много раз спрашивал, почему же она не переживает за него. Кандида отвечала: «Я бы, безусловно, переживала за тебя, если бы находилась рядом. А сейчас-то что толку переживать? Ты же жив и здоров».

Кандида была единственной, с кем Эйдриан свободно говорил о своей работе. Она была достаточно взрослой, чтобы помочь дельным советом, и не такая впечатлительная как Анжелика и Сьюзан. Кандида даже как-то раз пришла на помощь Эйдриану, когда мать и старшая сестра в очередной раз отчитывали его за незаконный доход. Дискуссию пришлось прервать из-за прихода Дианы, но последнее слово осталось за Кандидой.

– Ну, что интересного было? – с огоньком в глазах спросила Кандида, когда они с Эйдрианом остались одни в её комнате.

– Да ничего интересного, в основном плату собирал, – отмахнулся Эйд.

– Как это? У вас же какие-то «разногласия» с ирландцами, – вскинула брови сестра. – В газетах только об этом и пишут.

– В газетах пишут о семье Кампанелла, – просто ответил Эйдриан. – Мы предпочитаем в это дело не лезть. И так слишком много хлопот с теми же копами, не хватало ещё с ирландцами бойню устраивать.

– Но рано или поздно вас тоже в это втянут, – заметила Кандида. – Слово дона Бользано имеет немалый вес, как-никак.

Эйдриан усмехнулся про себя. Её догадки всегда оказывались близки к истине и сегодняшняя – не была исключением.

– Ну… тут ты попала в яблочко, – проговорил итальянец. – Босс хочет, чтобы я сегодня встретился с каким-то ирландцем. По ходу, Дауману надоело отстреливаться от Кампанеллы в одиночку.

Кандида резко поменялась в лице. Живой интерес сменился страхом, отчётливо отразившимся в её глазах. Она никогда не ужасалась, если брат рассказывал о перестрелках или драках. Но когда Эйдриан говорил об опасном деле, на которое ему ещё только предстоит пойти, Кандида реагировала точно так же, как Анжелика и Сьюзан.

– И ты пойдёшь? – чуть ли не дрожащим голосом спросила она.

– Да меня, понимаешь ли, никто и не спрашивал, – усмехнулся Эйд. – Босс говорит – я выполняю.

Взволнованность сестры передалась и ему. Эйдриану захотелось перекурить, и он распахнул окно. Он никогда не понимал, как именно сигарета помогает справиться с волнением или мрачными мыслями. Да ему было всё равно по большей части. Некое облегчение после сигареты не что иное, как обычная зависимость от табака.

– Дай мне тоже, – попросила Кандида, видя, что Эйдриан достаёт свою пачку.

– Курить – здоровью вредить, – ухмыльнулся итальянец, протягивая ей сигареты.

– Не тебе мне об этом говорить, – парировала сестра, подходя к окну.

Эйдриан достал спички, закурил, потом поджёг сигарету Кандиде. Эйд заметил, что сестра не затягивается – просто заполняет дымом рот и выдыхает. Вспоминая, что и он когда-то так же начинал, итальянец наполнил свои лёгкие дымом до краёв и медленно, с наслаждением выдохнул.

– И что ты будешь делать? – спросила Кандида и, наткнувшись на удивлённый взгляд брата, добавила. – Ну, когда встретишься с этим ирландцем.

– Узнаю, чего он хочет, – ответил Эйд, вновь затягиваясь. – Потом боссу доложу, а он уже решит, как поступать дальше.

– Не думаешь, что это ловушка? – вновь задала вопрос сестра и тоже затянулась.

– Не-а, – покачал головой Эйдриан. – Зачем ирландцам ещё один враг? Я уверен, что им Кампанеллы вполне хватает. Этот сукин сын умеет доставить людям неприятности. Я всё-таки думаю, что они просто хотят заручиться поддержкой дона Бользано. Наивные.

Итальянец был уверен, что дон Бользано не выступит против Кампанеллы. И дело не в численном превосходстве, тут оба дона были примерно на равных. Это было бы немыслимо, если бы один из итальянских боссов начал войну против другого. Но в то же время, Эйдриан не отрицал, что между двумя крёстными отцами возникали кое-какие трения. Невозможно было точно сказать: кто прав, а кто виноват. Признаться, они оба друг друга стоили.

– Тебя ведь не только ирландцы волнуют? – резко сменила тему Кандида. – От тебя две недели вестей не было.

– Да так, – отмахнулся Эйд. – Есть там одно дело.

– Я надеюсь, это никак не связано с Джоном?

– С каким, нахрен, Джоном? – недоумённо спросил Эйдриан и выбросил окурок в окно.

– С Джоном Фонтейном.

«Так, одной сигаретой тут не отделаться», – мысленно произнёс итальянец и вновь достал пачку. Он не хотел, чтобы сестра знала. Хоть она и таяла от «гангстерских» баек, сама в них влезать, отнюдь не торопилась.

– Эйдриан? – позвала Кандида, прерывая несколько затянувшееся молчание.

– Почему тебя беспокоит этот ублюдок? – спросил в ответ Эйд, поджигая сигарету.

– Он меня не беспокоит, я просто не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, – бесстрастно ответила сестра, выкинув свой окурок.

– Даже такая мразь, как Фонтейн? – вскинул брови итальянец.

– Да, даже он, – резко сказала Кандида.

– Не понимаю я тебя, – Эйд затянулся в последний раз и вышвырнул второй окурок. – Он же тебя кинул, как шалаву последнюю.

– Я просто не хочу, чтобы ты убивал человека из-за меня.

«И всё-таки, женщины намного добрее мужчин», – подумал Эйдриан. Но сам он чувства сестры не разделял. Семья – это самое дорогое, что у него было, и Эйд никому не позволял причинить вред своим родным. Едва он услышал о том, как Джон Фонтейн обошёлся с его сестрой, итальянец был готов пристрелить подонка на месте. Эйдриан был уверен, что никогда не сможет понять: почему сестра отговаривает его от мести.

– Расслабься, я не буду его убивать, – итальянец постарался придать голосу безразличный тон, но не был уверен, что у него это получилось. – По своей воле.

– Я хочу, чтобы ты его ни при каких обстоятельствах не убивал, – так же резко говорила сестра.

– Босс прикажет – убью, – пожал плечами Эйдриан.

Кандида посмотрела на него с укором, но итальянца это не задело. Больше всего на свете Эйду хотелось заставить страдать человека, принёсшего боль его семье. Уговоры сестры на него не влияли, мысли о мести Фонтейну никуда не девались. Рано или поздно француз заплатит сполна, хочет Кандида этого или нет.

Эйдриан покинул квартиру матери, когда времени оставалось немного, как раз на дорогу до ресторана. Поймав такси и заплатив водителю заранее, Эйдриан стал пристально смотреть в окно. Внезапно пришли мысли о Сандре. Он не задавался вопросом о том, как она поговорила с Фонтейном. Он думал: в порядке ли она, не случилось ли с ней что-нибудь, потому что Эйд сильно сомневался, что француз будет подвозить её до дома, увидев с другим. И эти мысли пугали итальянца. Он был уверен, что не попадётся в сети этой девушки. Но всё вышло не так, как он планировал, и это могло создать серьёзные проблемы.

Уже входя в ресторан «Британс делишес», Эйдриан сразу начал осматривать помещение. Увидев человека в тёмных штанах и слегка запачканной светло-синей рубашке, Эйд сразу понял, что это нужный ему ирландец. Его одежда была слишком бедна для этого заведения. Ирландец был среднего роста, слегка полноватый, русоволосый. Особое внимание итальянца привлёк след от укола на левой щеке. Эйдриан сел к нему за стол.

– Ты человек Даумана? – спросил Эйд ирландца.

– Да, – изумлённо ответил тот. – Как ты меня узнал?

– Такие люди, как вы, обычно проводят время не здесь, – ответил Эйдриан, скептически осмотрев одежду ирландца.

– Ты ведь знаешь цель моего визита? – без отступлений спросил ирландец, что сразу понравилось Эйдриану.

– Знаю, – ответил итальянец, приготовившись к решающим переговорам между бандой Бена Даумана и семьёй Бользано.