Читать книгу Плач по Блейку - Андрей Тавров - Страница 28

Мимо автомобилей, фосфоресцирующих, как перегной,

человек-колодец раскрыт во все стороны плещущей глубиной.

Как ветер, парусник, парусами поймав, ведет,

иль чуткой бровью щекочет луну кот,

он ловит внутренний шум шорохов, гул пустот.

Космической станцией над тротуаром висит,

серебряный лабиринт, невесомый монстр,

живой головой в толпе шелестит,

уходит ручьем в овраг, под змеиный мост.

Сорок срубов он держит в себе, глубиной дрожа,

как штангу в рывке силач, если рвануть вовнутрь,

и стоит, словно черный джип средь стеклянного гаража,

и сыплется, хрупок, хрустален, как плот, пруд.

Кто ему песни пел, кто по нем горевал,

свечку кто задувал или к плечу приник?

Но стонет, Лаокоон, разведя себя змеем в провал,

чтобы шел, удлиняясь, в черную глубь крик.

Ему друг – заводная пуля, колодезный ангел, пес,

что сбежал с живодерни и роет в себе дыру,

да срамной Катулл, что хрипит и, как танкер, бос,

подыхая от полнолунья, полыхающего по нутру.

Человек-оркестр колодцами втянут, как

рояль что изогнут вовнутрь нарастающей тягой струн,

чтоб до сердца тонул моцартов вещий пятак,

человеком вставал неоплаканный в поле труп.

Он плывет по волнам, завязывая волну,

в узел жизни – солдат, земли нестерпимая ось,

от него лучу прямей и круглей холму,

и воздушному кораблю в свете играть насквозь.

Персефона тебе сестра, а брат закадычный – холм,

то-то тихую песнь поют, то-то бредит брод…

И стоишь ты в колодце лучей, нестерпим и гол,

и немая вода вяжет черный от вопля рот.