Читать книгу Мир земной - Андрей Томский - Страница 4

Уже изрядно потрепав себе нервы, я забрел в одно место, которое среди своих известно как легендарная лавка Бертона! Славится своими вкусными пирожками из мяса, вдобавок здесь продаются всяко-разные ништяки. Люблю здесь находиться, посетители в основном старших возрастов, и все они безумно молчаливые: к моему счастью, заходят, заказывают себе фирменные пирожки и сидят, склонившись над книгами. Лавку Бертона редко посещают дети, хотя тут и не продают спиртные напитки, что очень странно для заведений, работающих в столь позднее время, но, тем не менее, так и было. Сам Бертон человек-загадка и всезнайка. Заблудился? Спроси у Бертона дорогу, он наверняка знает твой маршрут. Его голос для меня звучал, как колыбельная, успокаивающая до такой степени, что можно было с легкостью уснуть за столиком. «Эй, мистер Бертон!» «Полностью к вашим услугам», – слышалось в ответ. Тому, как этот добродушный мистер умело двигал пальцами рук по клавишам пианино, да с такой легкостью, что почти не касался самого инструмента, мог бы позавидовать сам Рэй Чарльз. Был всегда одет с ног до головы во все белое, как чернокожие, которые поют только джаз. И все-таки не зря говорят, что джаз – это музыка для умных. Заведение полностью в его распоряжении, он здесь и повар, и директор, одним словом, человек-трудоголик, работу любит, как, впрочем, и себя. Заходишь, он стоит, протирает чашки и всегда так тепло улыбается тебе, что можно лишиться дара речи, «Мой дом – ваш дом» – висит табличка возле парадной со времен его работы. Да, и он чернокожий.

Заказывая себе пирожки, сажусь возле двери парадной, все потому что люблю, когда люди заходят и вместе с ними проносится свежий воздух. Доев сногсшибательные пирожки, я хотел было купить хлопья «Старс», которые продавались только здесь и имели такой специфический вкус, что делало их особенно идеальными, да и готовить разного рода завтраки не входило в мои планы. Более чем довольный своей покупкой, я уже собирался уходить, как одна на вид шестнадцатилетняя беременная девушка усмехнулась и спросила:

– Тебе сколько лет, мужчина?

А рядом стоявший юноша, на вид четырнадцатилетний, посмотрев на нее, сказал:

– Достаточно, чтобы знать, как не забеременеть в столь раннем возрасте.

Минуту простояли, не проронив ни слова, как вдруг прояснилось, что девочка стала такой красной как помидор, либо она это от злости, либо от смущения. Не прояснив, вышел из лавки, интересная картина. Дети обычно не ходят в лавку Бертона, а тут сразу двое детей, у которых язык острее ножа, как вдруг замечаю, что этот мальчик вышел вслед за мной.

– Здорово я ее, а?

– Не знаю, здорово ли получилось, но она была явна в бешенстве.

– Да-да, верно сказано, она на меня чуть не набросилась и даже царапину оставила на руке, еле как остановили.

– Нужно быть немного сдержаннее, языком можно и убить человека!

– Я ведь просто хотел вам помочь!

– Не надо было так высказывать насчет нее, да и никто не знает, как она забеременела, есть много предположений, может, даже кто-нибудь надругался над ней.

Скорая машина так быстро пролетела в сантиметре от нас, что я почувствовал сильный и теплый ветерок выхлопа машины, что сопровождал взглядом.

– Каждый раз, когда вижу по улице проезжающую машину скорой помощи, желаю скорейшего выздоровления тому человеку, к которому едет эта машина.

– А ты, оказывается, умный мальчишка, не то что на первый взгляд.

– Просто у меня родители умные. Вот только одного не могу понять: почему небо голубое?

Интересно, как зовут родителей этого мальчика, может, мои родители знают их?

– Не знаю, почему оно голубое, но одно могу сказать точно. Солнце с каждым днем остывает все больше и больше, и мы с тобой мало-помалу смиримся с приближением сурового холода.

– Осень все-таки. Как вас зовут, мистер?

– Марк Тэйлор.

– Приятно познакомиться, мистер Тэйлор! А меня Роберт.

– Роберт, значит, как и моего коллегу по работе.

Протянув маленькие руки, он стоял и улыбался, глядя на удивительные облака, проплывавшие все быстрее и быстрее. Удивительный мальчишка, кудряво-рыжие волосы двигались по велению ветра, словно трава, растущая на дне океана, глаза сияли и сверкали, как ясный летний день. Чем-то был похож на меня.