Читать книгу Красный анклав - Андрей Валерьевич Грачёв - Страница 6

В сопровождении роботов два грузовика пересекли портал взрывозащитного шлюза, оказавшись в огромном рукотворном бетонном зале треугольной формы. Один из углов этого треугольника венчал другой бронированный шлюз, из которого появились гости. От него расходились под острым углом серые бетонные стены, упираясь метров через четыреста в тупик крепости, ощетинившейся бойницами, ДОТами, пандусами и башенками. Многочисленные орудия различных калибров безучастно смотрели в зажатый сходящимися стенами пятачок единственного входа. Сама крепость была образцом советского монументального дизайна: мужественные лица защитников Родины взирали с гигантских барельефов на монструозных колоннах, пятидесятиметровые звёзды из бронзы и рубинового стекла выступали из стен центральной композиции, полотнища красных знамён горделиво застыли на скатах усиливающих конструкцию рёбер. Помпезность и кричащая гордость монументального сооружения были прямым следствием многолетней консервации коммунистической идеологии без контактов с внешним миром.

По мере продвижения к крепостной стене Васнецов опытным глазом отмечал все новые детали оборонительных рубежей – дорога всё время петляла, а рельеф был сформирован таким образом, чтобы с одной стороны препятствовать скоростному рывку техники противника, а с другой – не давать достаточного укрытия, которое бы могло помешать простреливать каждый метр. Под крепостной стеной в капонирах стояли танки необычной конструкции. Майор видел когда-то прототип подобных: две парные гусеницы, обеспечивающие низкое давление на грунт, приплюснутый и скруглённый как блин корпус, пушка большого калибра. Да, это определённо было развитие идей проекта «Объект 279». У этих танков за счёт более плоской и, возможно, необитаемой башни появился более низкий, чем у прототипа, силуэт. Башня была утыкана различным радио-оптическим оборудованием, от чего танк стал похож на многоглазого паука.

У стены делегацию встретил солдат, проворно указавший водителям места, где припарковать грузовики. Сопровождающие машины роботы разошлись по своим позициям.

Люди Речного заглушили моторы и сейчас, пока они разминали конечности после долгого пути, глазея на эпические виды оборонительных рубежей, Васнецов поспешил к солдату выяснить дальнейшие шаги.

– Здравия желаю, майор Васнецов, – он коротко отдал воинское приветствие. – Почему мы остановились?

Солдат, поколебавшись секунду или две, поприветствовал старшего по званию:

– Здравия желаю, товарищ майор, – рядовой поёжился в шинели, в огромном зале было совсем не жарко. – Здесь будете пересаживаться, вашему транспорту дальше хода нет.

– И скоро будет автобус?

– Как разомнёте ноги, идите на КПП, там примем ваше оружие и дальше уже на экспрессе по проспекту Мира домчим куда надо.

Васнецов вернулся к группе, все уже как раз выгрузились и помогали спуститься из кунга Речному. Возраст давал о себе знать – дальняя поездка утомила старика. Майор сделал объявление:

– Нас ждут на КПП, берём всё с собой, но оружие придётся сдать – такие тут порядки, дальше хозяева обеспечат нам доставку до места назначения.

Продолжая разглядывать монументальные оборонительные сооружения, отряд пешком двинулся в сторону ещё одной большой гермодвери, рядом с которой был открытый дверной проём. Над проёмом призывно горела зелёная лампа. Внутри, помимо дежурного, их встречал старший офицер караульной службы. Оглядев вошедших, он сухо обратился к ним:

– Ваши документы и оружие. Пистолеты, если есть, можете оставить при себе.

На столе перед дежурным люди Речного начали раскладывать охотничьи винтовки и карабины, не особо заботясь об их сохранности – в конце концов, это был лишь реквизит для соответствия легенде и защиты от несущественного противника. Их рабочее оружие было куда серьёзнее, но оно осталось дома, на базе. Дежурный, напротив, отнёсся к оружию со всей ответственностью и по каждой единице составил подробную опись, чем несколько затянул процесс прохождения контроля. Закончив с бумагами, визитёры прошли в просторное помещение, которое можно было бы назвать автовокзалом – здесь был и зал ожидания, и платформы для посадки в автобусы, кругом царили чистота и порядок.

У одной из платформ стоял большой автобус необычной формы, как если бы скрестить знакомый любому средних лет человеку автобус ЛиАЗ-677 с реактивным истребителем МиГ-21. Колёсная база вместительного транспорта состояла из двух сдвоенных поворотных осей, силуэт каплевидной обтекаемой формы сужался в сторону задней части, под кабиной водителя выступали две больших ноздри, забранные решётками. Высокооборотистый двигатель газотурбинного автобуса мягко посвистывал. Для снижения нагрузки на центральную фильтрующую систему выхлоп углекислого газа оседал в ячейках накопителя, которые по окончании смены опустошались. В автобусе было полдюжины людей в форме и при оружии, которые тщательно делали вид, что им очень скучно и всё происходящее -обыденность.

Интерьер не поражал роскошью, но каждое посадочное место было индивидуальным и очень похожим на авиакресло, разве что пятиточечные ремни смазывали образ. Автобус за раз перевозил более ста сидячих пассажиров, в нём было запрещено ездить стоя, о чём в салоне имелись предупреждающие надписи. Сопровождающие помогли гостям разместиться и пристегнуться, но общения избегали, да гости и сами не очень рвались. Обе группы казались друг другу пришельцами из других миров, хотя у каждого в документах значилось одинаковое гражданство – СССР. Когда все пристегнулись, на табло водителя загорелась индикация готовности к рейсу и машина плавно отошла от платформы.

Стремительно разгоняясь до крейсерских 250 км/ч, она влетела в чрево транспортного тоннеля. У бойцов Васнецова выдалось свободное время, и они использовали его для отдыха – тихонько переговариваясь, они не переставали осматривать и ощупывать диковинный транспорт, всё ещё находясь под впечатлением от этого удивительного места. По словам водителя, ехать было минут пятнадцать, а пейзажи не впечатляли разнообразием – путь пролегал внутри тоннеля, и лишь изредка навстречу по соседней изолированной полосе проносились такие же автобусы. Иногда их автобус съезжал на другой лепесток эстакады и вместе с направлением движения менял направление.

Выход из тоннеля напоминал прибытие поезда метро к платформе, и чувство усиливалось архитектурным сходством – отсутствие солнечного света и красивых природных видов создатели этого места компенсировали изысканной архитектурой и благородными материалами отделки, создающими восторженное настроение у всякого, кто оказывался здесь впервые. Массивные бронзовые люстры, резные статуи рабочих, инженеров и учёных, обязательная повсеместная советская символика – всё это внушало уверенность и заряжало позитивной энергией.

Различные сектора комплекса соединялись скоростными автобусными маршрутами, а сами они внутри были сугубо пешеходными, с большим количеством эскалаторов и движущихся дорожек. Везде стояла идеальная чистота, воздух не имел запаха, нигде не было тёмных углов или резкого света. Температура окружающей среды большую часть года была равна +16 градусам, но три месяца в году были «летом», когда температура поднималась до +22 и менялась форма одежды, открывались «городские пляжи» – большие оборудованные бассейны с песчаной насыпью, а в ларьках появлялось вкусное молочное мороженое. В секторе агрокомплекса даже был экспериментальный подземный лес – роскошь, которая была необходима людям, живущим десятилетиями под землёй в обстановке жёсткого дефицита и экономии.

На станции административного сектора их уже ждала встречающая делегация. Несмотря на внезапность визита, весь состав встречающих был в парадных мундирах, а на полу была постелена ковровая дорожка, вдоль которой по стойке «смирно» стоял почётный караул. Во главе встречающих нервничал крепкий седовласый мужчина лет шестидесяти, чьё квадратное пепельно-серое лицо едва сдерживало эмоции, а кулаки сжались так, что побелели костяшки. Прибывшую процессию возглавлял Речной, справа от него шёл майор Васнецов, остальные выстроились в колонну по двое, позади. Речной остановился прямо напротив генерала и не успел открыть рта, как был сжат в медвежьих объятьях:

– Лев! Сколько лет! Живой! – по щеке генерала скатилась скупая мужская слеза.