Читать книгу Искусство падения - Андрей Умин, Андрей Валерьевич Умин - Страница 2

Незнакомый женский голос будит посреди особенно сладкого утреннего сна, делая прохладное утро еще холоднее своим равнодушным тоном. Пассажиры суетливо ерзают на узких сидениях, и салон самолета наполняется предпосадочным шорохом, возвращая к жизни после томного перелета. Командирский голос в колонках советует открыть шторки иллюминаторов, и с каждым послушным щелчком по левую сторону салона раздаются возгласы восхищения. Все хватаются за фотоаппараты и телефоны, подносят своих детей ближе к стеклу, за которым видят настоящее чудо – сверкающий Манхеттен с высоты птичьего полета. Самолет кренится влево под звуки «вау». Проснувшийся человек наконец открывает свою шторку иллюминатора и разглядывает по правую сторону пустынный утренний Лонг-Айленд с одинокими жилыми высотками перед залитой солнцем гладью бесконечного океана. Восточная сторона ослепляет, она же прогоняет усталость и сон. Начинается самый лучший день в жизни тех, кто им живет. По левому борту все восхищаются прелестями великого города, наедаются его фотографической красотой и перегорают, а человек, сидящий по правую сторону, без этого чудесного вида, лишь неспешно готовится, у него есть шанс выжить, он мотылек, облетающий пламя.

Человек идет по аэропорту имени Джона Кеннеди, миновав таможню, он ищет бюджетный AirTrain прямо за выдачей багажа, аналог «Аэроэкспресса» на американский манер. «Добро пожаловать в Нью-Йорк!» – гласит надпись на шаттле, который визгливо гонит к пересадочной станции «Ямайка» с бесконечными брошюрами на каждом шагу, презентующими вечный город. Человек жадно глотает их, выезжая из аэропорта, пролистывая скучные трущобы Куинса, здесь нечем любоваться. Да не особо и хочется, когда впереди такая заветная цель, реклама лучшей жизни из нашего подсознания, йогурт из «99 франков». 99 шагов сделано, остался один, поэтому Бруклина и Куинса для человека не существует, нельзя рисковать на финише. Брошюра листается все быстрее, он делает пересадку, погружаясь в бесконечные тоннели метро с его черепашками ниндзя и привидениями. Заколдованные поезда ездят не по привычным нам цветным линиям, а по разным маршрутам, перескакивая с одной линии на другую, как игрок в Subway Surf. Садясь на станции одной ветки, неосмотрительный пассажир может выйти на совершенно другой станции чужого района. И ему придется вновь крутить рулетку и ездить по бесконечным лабиринтам в поисках нужной платформы. Но в самой запутанной подземке мира сделали снисхождение для туристов – от станции «Ямайка» вас везут прямо в центр. Человек выходит из-под земли, жадно вдыхая воздух Пятой авеню, той самой, fully original.

Он попадает в сердце одного из самых привлекательных городов в мире, именно с центра его надо исследовать, оставив Нью-Джерси и Бруклины для всяких беженцев и нелегалов. Можно годами искать американскую мечту на задворках общества, как пионеры Керуак и Берроуз, а можно выйти на Пятой авеню, поднять голову и вдохнуть ее полной грудью. Она опаснее, чем кислород, через пять минут от воя машин и блеска небоскребов кружится голова, через десять людской поток закручивает воронкой, а через двадцать минут пересекаешь порог реальности и наблюдаешь за собою со стороны. Человек медленно движется на запад по 53-й стрит, проходит мимо Музея современного искусства и упирается в ослепительный шум и оглушающие огни Бродвея. Это лишь один из миллиона туристических маршрутов Большого яблока, но самый завораживающий. Без заселения в отели, без поиска зоны комфорта, сразу из аэропорта и с рюкзаком за спиной. Бродвей – вылитый наркотический рай для тех, кто в настоящий рай никогда не попадет, кто вопреки Библии решил построить его на земле по образу и подобию желаний своих. Керуак и Берроуз были здесь, осталось понять почему они пустились в бега.

Бродвей – односторонняя улица, идущая с севера на юг, с выделенной полосой для велосипедистов. В направлении против движения потока находится Columbus Circle – площадь Колумба, вход в Центральный парк и чуть дальше Линкольн-центр с Метрополитен-оперой, но самое интересное располагается в сторону движения автомобилей, на юг. Человек идет вдоль театров, затмевающих даже садящееся на западе солнце и тамошний Голливуд, проходит мимо афиш с актерами, на которых мы выросли, мимо очередей с миллионом счастливых лиц и попадает на Таймс-сквер. В точке, где Бродвей пересекает 7-ю авеню, он наконец останавливается. И переводит перехватившее еще в самолете дыхание.

Самый популярный в истории перекресток таит в себе целый мир. Вдоль тротуаров стоят уличные музыканты, аниматоры в костюмах сказочных персонажей, героев мультфильмов, трубачи и танцоры, окружающие кафе под открытым небом, чтобы ими могли любоваться и платить звонкой монетой. Узкой дорожкой тянется небо, закрываемое с шести сторон небоскребами, покрытыми баннерами с рекламой всего на свете, разноцветными огнями, которые мелькают по очереди и невпопад, отображая десятки брендов на каждом квадратном миллиметре зрачка. Реклама на фоне рекламы. Человеку, не смотрящему телевизор, здесь лучше не появляться. В точке, которую посещает миллион человек в день, все сделано для того, чтобы втемяшиться в голову и сидеть в ней как можно дольше. Триумф искусственной красоты, доступной каждому смертному. Помимо прочего здесь стоят церковь сайентологии, церковь Пресвятой Девы Марии и лютеранская церковь. Есть и синагоги, мечети, но они чуть дальше. Есть и человек в одеянии Иисуса, который фотографируется за деньги, купаясь в море улыбок с рекламных баннеров и со всех без исключения лиц прохожих. Лучшее место, чтобы выбрать себе подходящего бога. Рай в представлении современного человека – это ад в представлении Мартина Лютера.

Разумеется, сидя с клубничным дайкири за комфортабельным столиком в тени нескольких сот небоскребов посреди Таймс-сквер, не вспоминаешь, что раньше Манхеттен, как и вся Америка, принадлежал индейцам, а Бродвей был дорогой войны между их племенами, пересекая которую они проливали кровь. В память об этом здесь через край проливаются напитки, музыка, человеческие амбиции, слезы горя и радости. В путеводителях все это сказано, надо лишь постигнуть американский язык. Тот самый, который не удалось понять англичанам в пресловутом споре о независимости своих заокеанских колоний.

Здесь не покажется инфантильным сделать даже парочку селфи, разместить куда надо и, посмотрев на часы, вспомнить о времени. Никто, кроме туристов, не забывает о нем ни на секунду. Даже по развлекательному Таймс-сквер, не чураясь статуса, носятся бизнесмены, клерки, политики, полицейские и курьеры. Для них не стыдно казаться простым, стыдно показаться лентяем. Уже несколько часов пребывания на Манхеттене заставляют ускориться, чтобы не выбиваться из бешеного ритма жизни местных обитателей. Рядовые американцы чертовски работящи, не размениваются по мелочам и стараются продать себя как можно дороже. Время для них – самый ценный продукт, поставленный в ранг Абсолюта. С его помощью можно учиться, зарабатывать, доминировать, чем быстрее, тем успешнее. Первые часы такая скорость кажется местной фишкой, забавным аттракционом, а затем открывает глаза: в городе всех мировых религий время – единственное, во что верят.

Вот и человек уже движется с потоком людей и машин вдоль по Бродвею, на манящий силуэт знаменитого Empire State Building, построенного в 1931 году вопреки Великой депрессии. Он до сих пор является королем среди небоскребов, самым узнаваемым среди них и обязательным к посещению всеми туристами. Расстояния в Нью-Йорке огромные, поэтому путешественники и богатые местные жители пользуются такси, а все остальные подземкой. Иметь свой автомобиль в этом городе непрактично, десятки часов в неделю уйдут на стояние в пробках и еще столько же на поиск свободного клочка земли для парковки. С тех пор как Рудольф Джулиани в начале 90-х победил катастрофическую преступность в метро, иной альтернативы этому доступному транспорту не осталось. Но человеку некогда рассчитывать свои силы и спускаться в подземку, его манят бесконечные ряды небоскребов с узкими проходами, как лабиринты, квартал за кварталом, с каждым новым зеленым сигналом светофора и дорогим бутиком он продвигается вместе с толпами местных жителей, такими интересными, улыбчивыми и злыми, занятыми, живыми. Там, откуда он родом, мало живых людей. А тут все обитатели сохранили свою жизненную искру, пусть и ценой потери души, отданной холодному, тяжелому, сковывающему городу, частью которого они отныне являются. Оживляют его ценой своих жизней, переставших быть вечными с того момента, как люди надкусили Большое яблоко. Такова цена порока из библейских источников, мотивы которых встречаются на каждом шагу.

Человек покупает билет на обзорную площадку Empire State, пропуск на 86-й этаж стоит порядка 40 долларов, а на 102-й этаж в два раза больше. Зато какой вид открывается с высоты птичьего полета! Отсюда виден Нью-Джерси, Лонг-Айленд. Гудзон и Ист-Ривер. Центральный парк и нижний Манхеттен со своим биржевым центром силы. Голубое небо, яркое солнце, серые небоскребы, желтые такси повсюду, грузовики, лимузины и самолеты над всем этим чудом. Триста метров над уровнем счастья. У многих на площадке кружится голова, некоторым сносит крышу, единицы теряют рассудок. Вид сполна стоит своих 80 долларов за вход. Людей на верхушке очень много, они перекрикивают ветер и щелчки дорогих фотоаппаратов, создавая уникальный саундтрек города, лежащего как на ладони. А над всеми возвышается непокоренный шпиль небоскреба, идущий куда-то в космос, ноги подкашиваются, если смотреть на него с обзорной площадки. Через десять минут хочется заткнуть уши от бесконечного стрекотания фотокамер. Очередное селфи с подписью «Здесь был Кинг-Конг» и лифтер советует возвращаться с небес на землю.

Внизу вновь сносит крышу от вида мощного здания и бесконечных лиц прохожих, человек делает паузу и спускается в метро. Конечно, здесь лучше иметь безлимитный проездной, если хочешь везде успеть. Ездить придется много, даже прилетев на неделю. В подземке можно почитать книгу, посидеть в интернете, даже провести видеоконференцию с подчиненными, в то время как по вагонам ходят бродячие артисты с песнями и танцевальными трюками в надежде получить пару долларов на горячий обед. В перерывах между всем этим можно спокойно вздремнуть, пока не настанет пора возвращаться наверх. В нижнем Манхеттене располагается широко известная по фильмам и книгам Маленькая Италия. Именно здесь происходили события «Крестного отца» Марио Пьюзо. Нет ничего лучше, чем пообедать изысканной пастой в настоящем итальянском ресторане, послушать южно-европейскую музыку и отдохнуть от суеты окружающего район города. Через дорогу отсюда начинается огромный Чайна-таун, растущий во всех направлениях китайский квартал. Человек переходит дорогу и оказывается в другой стороне света, без виз и утомительных перелетов. Нет ничего лучше, чем пообедать во второй раз, настоящей китайской, вьетнамской или тайской лапшой с яйцом или морепродуктами в изысканном зале настоящего этнического ресторана. Никаких загвоздок, единственный вопрос – к лимиту кредитной карточки, который возникает на каждом шагу. В этом городе слишком много вещей, за которые хочется отдать деньги. Но пока банкомат выдает хрустящие купюры, волноваться не стоит. Конечно, китайский квартал намного разнообразнее итальянского, времена европейского романтизма 20-го века сменились тотальным азиатским превосходством века 21-го. Кругом ходят азиаты, почти такие же добрые и улыбчивые, как у себя на родине, им пытаешься улыбаться в ответ. Человеку хочется попробовать блюда всех местных ресторанов, но время торопит бежать дальше.

Он возвращается на Бродвей и попадает в район Сохо с его шикарными бутиками, художественными галереями, самыми дорогими в мире лофтами, переделанными из чердаков старых фабрик. От гламура и пафоса пестрит в глазах, особенно после этнической скромности азиатов. Здесь в магазины хочется заходить как в музеи. Каждый из них – это произведение искусства, с бесплатным входом и улыбчивым швейцаром в дверях. Самые дорогие линии одежды, самые новые телефоны, самые мягкие галстуки. Это как московский ГУМ, только со вкусом, признанным эталонным. Вот где находится палата мер и весов международной торговли. Даже если здесь появляется нечто уродливое, оно автоматически считается красивым, шикарным, апогеем торжества современного стиля, и весь мир начинает это копировать. Невозможно отказать себе в радости купить пару шмоток с чеком и этикеткой на память, которые всю жизнь будут украшать эту вещь на стене вашей квартиры.

Человек заходит в магазин Apple, когда-то он хотел выстоять в длинной очереди, чтобы купить их новинку, теперь лишь вздыхает напротив витрин и уходит прочь. Мимо главных в мире бутиков Prada, Versace, Louis Vuitton, Ralph Lauren, Dior и прочих, и прочих. Если у какого-то бренда или модельного дома нет центрального бутика в Сохо, то они производят не вещи, а тряпки для мытья пола. Такие слова витают в воздухе, которым больше не хочется дышать, и человек убегает на север, квартал за кварталом, пока магазинов не становится меньше и не закончится приступ ненависти к искусственной материи, названной красотой. Он пытается отдышаться свободным от пафоса воздухом с выхлопными газами обычного рабочего квартала Нью-Йорка, не погрязшего в лицемерии ложных ценностей. Он испытывает побочный эффект этого города на закате нахлынувшей радости и неописуемого восторга. Реальность превзошла ожидание, а потом вмиг растворилась при случайном сравнении с натуральной красотой. Попсовые ожидания приводят к соответствующим им пустотам в душе и разочарованию. Солнце быстро садится, и человек торопится заселиться в гостиницу, чтобы расслабиться и забыть все, что он видел.

Самые дешевые хостелы в центральной части острова стоят сто долларов, включая городские налоги, отели – все двести. Даже если сумма при регистрации кажется низкой, обязательно стоит прибавить к ней чаевые и оплату налога в казну штата, итоговая стоимость будет вполовину дороже. Вокруг Центрального парка, особенно на значительном расстоянии от него, цены гораздо ниже, и турист средней категории может даже позволить себе студенческий хостел на недельку-другую.

Люди постепенно расходятся по барам и клубам, чтобы снять дневной стресс и приготовиться к затяжным выходным, освобождая вагоны метро и делая его опаснее. Человек доедает уличный хот-дог и едет на нужную станцию. Ближе к полуночи он заходит в отель Hudson возле площади Колумба, у Центрального парка. Отель достаточно бюджетный, если это слово применимо к Манхеттену, не теряется среди его пафоса, гламура и красоты. Весь отделанный деревом, с дизайнерским интерьером в популярном сейчас стиле лофт, отлично подходящим для ценителей творчества и спокойной работы с ноутбуком посреди городской суеты. Человек заходит в свой номер, бросает рюкзак у входной двери, принимает долгожданный успокаивающий душ и заползает в мягкую постель.

Короткая ночь, полная душевных переживаний, континентальный завтрак, очередной элемент американского патриотизма с таким приятным домашним вкусом, утренняя прогулка по деревянной веранде и нежданное осознание, как же сильно этот город меняет людей! В какую сторону – зависит от внутреннего содержания человека. В лучшую или худшую – каждый решает сам. Если вы поняли, что уже готовы к ребёфингу, перерождению, обязательно прилетайте в Нью-Йорк.

Субботнее утро в районе Центрального парка ничем не отличается от начала других дней недели. Может быть в Бронксе или Джерси можно отделить рабочие будни от безмятежных выходных, когда улицы пустеют, редкие прохожие никуда не спешат и светят улыбками всем вокруг. Снимают шляпы, проходя мимо соседей, учат детей кататься на велосипеде, едят мороженое и так далее. На Манхеттене все дни недели одинаковы – толпы студентов, рабочих и бизнесменов, несущихся по делам, перемешиваются с множеством отдыхающих, неспешно бродящих по городу либо же занимающихся активными видами спорта в Центральном парке. Туда и направляется человек прямиком из отеля неподалеку, щеголяя белоснежными кроссовками, черными джоггерами и обтягивающей желтой футболкой. Ему часто доводилось бегать марафоны, и теперь он собирается оценить уровень удобства местных беговых трасс, пристраиваясь за группой китайских рабочих, устроивших себе спортивный корпоратив, один из тех, которые они традиционно проводят у себя в Поднебесной. По соседней дорожке едет велосипедная команда Фордемского университета. Этот парк является одним из самых больших в мире по площади и точно самым крупным по числу ежедневно занимающихся спортом миллионеров – любая квартира поблизости стоит семизначную сумму долларов и выше. В парке всегда каникулы, будь то красочная суббота или сырой понедельник.

Брошюры на английском языке рассказывают, что раньше здесь был частный жилой сектор с редкими малоэтажными холупками, но затем власти города решили отдать огромный прямоугольный участок земли под Центральный парк. Вот так просто в городе с самой дорогущей землей на планете решили сделать искусственный парк размером с Уэльс. Вырыли озера, навалили земли в дизайнерские холмы, посадили всюду деревья, проложили дорожки. Спустя сотни лет после этого понимаешь, что в Большом яблоке даже природа с ее обманчивыми зелеными красками – не настоящая. Центральный парк – такая же искусственная красота, как высокие бетонные здания, просторные бутики, длинные полки с одеждой, сверкающие автомобили, толстые ягодицы и корсеты от Кардашьян, фиолетовые глаза «Шанель» и сумки из чьей-то кожи. Красота ли все это? Ответ дают вещи из прошлогодней коллекции, которая захватывала умы покупателей, теперь просто выброшенные на свалку или отправленные в переработку, чтобы из них сшили нечто новое, что будет считаться красивым следующие пару минут.

Человек отрывается от группы китайцев, стараясь убежать от изменившейся правды. Где-то в глубине души он понимает, истинная красота совсем в другом. Не в искусственном и рукотворном, не в устаревающем на глазах. Она в природе, которая появилась сама по себе, не по чьей-то корыстной воле. Знание освобождает от ложных целей, а на горизонте маячит знаменитая Музейная миля на 5-й авеню с восточной стороны от Центрального парка. Собрание крупнейших и знаменитых музеев на одной улице. Огромный Метрополитен-музей в гуще парка, затем Новая галерея с немецким и австрийским искусством, далее Музей Соломона Гуггенхайма, Национальная академия дизайна и несколько более мелких учреждений.

Метрополитен, наверное, самый известный в Америке и второй по популярности после Лувра. Именно он присутствует в одном миллионе фильмов, игр и книг. События блокбастера «Ночь в музее» с Беном Стиллером происходят именно там. Платите доллар и уверенно заходите, здесь действует система «Заплати сколько позволяет совесть». Есть постоянные залы, разделенные по эпохам и частям света, – античный зал, средневековый, азиатский, африканский, американский и так далее, подобно московскому Пушкинскому музею. Греческий зал, китайский дворик – в Нью-Йорке можно побывать в любой точке света несколько раз за день, экономные путешественники оценят этот факт по достоинству. В Метрополитен-музее помимо долговременных и постоянных выставочных залов есть и обновляемые, с живописью и фотографией. Лучше покупать самый полный билет сроком на несколько дней, к нему выдается подушка для сна и поисковый маяк для охраны. По большей части это классический, традиционный музей, в котором экспонаты годами стоят на месте. Если хочется чего-то более свежего и современного, идите в Музей Соломона Гуггенхайма. Запредельный арт-хаус и погружение в потаенные уголки сознания гарантированы. Все здание – одна сплошная галерея, закрученная в катушку. Человек начинает осмотр выставки сверху вниз, таковы правила, постепенно спускается по спиральной лестнице без ступеней, одновременно погружаясь внутрь себя. Эта особенность музея делает его уникально-магическим. На каждом шагу попадаются картины за гранью уродства и красоты. В настоящем искусстве она всегда размывается, а в современном ее никогда и не существовало. Человеку кажется, что он попал на другую планету. Неудивительно, что «Люди в черном» снимались именно здесь.

Национальная академия дизайна, расположенная неподалеку, содержит более популярные и красочные полотна, подойдет всем любителям закупаться в «ИКЕА», рисовать и мастерить что-то на собственный вкус. Она куда сильнее отвечает критериям популярного искусства и состоит из нескольких отдельно оплачиваемых выставок, каждая из которых является трендом современного мастерства. Ну а вишенкой на торте человеческого творчества является Нью-Йоркский музей современного искусства. Он стоит особняком, на углу 5-й авеню и 53-й стрит, возле красивой церкви святого Фомы. Кстати, вертикальные улицы на картах многих американских городов называются авеню, а горизонтальные – стрит. И пронумерованы поочередно одна за другой, очень удобно и практично. Человек поворачивает на нужной улице и оказывается у входа в Музей современного искусства. Невозможно описать все его составляющие. Он содержит дизайнерские интерьеры, различные предметы декора, изобретения и, наконец, картины. Посещение всех этих музеев обойдется в круглую сумму, но побывать там необходимо. Продать телефон, детей, почку, но побывать. Иначе можно лишиться гораздо большего.

Человек говорит с посетителями о красоте, на своем беглом английском пытаясь выразить невыразимое. Общение очень важно в таких поездках, оно помогает быстрее вскрыть толстую шкуру местных жителей. Оказывается, они лишь со стороны кажутся пассивными потребителями. А на деле в каждом царит стихия познания, глубокое видение и самоопределение. Стоит поинтересоваться парой мнений, и возникают бурные споры с аргументами, подкрепленными редчайшими фактами. Посетители выставок рады, когда человек обращается за их мнением, все ценители упиваются этим. Несколько дней общения в нью-йоркских музеях дают степень бакалавра изобразительных искусств и магистра истории.

Наполненный потоком новых эмоций на улицах, полных открытий, которые в свое время практически здесь же, только на другом континенте, совершал Христофор Колумб, и живя в отеле на площади его имени, человек отключает свой фотоаппарат и даже смартфон. Невозможно поместить все в эту маленькую коробочку, даже толика увиденного очарования не влезет в нее. Перенасыщение обманчивыми впечатлениями в городе контрастов освобождает от привязанностей и дает свободу любить. Можно замечать лишь безумие человеческих пороков и бесконечную гонку низменных страстей, а можно найти красоту и природу даже в самом искусственном городе на планете – Нью-Йорке. Под его лживой маской спрятано самое великое и достойное изящество мира. Ведь место, где красота не спрятана под одеждой, зовется борделем.

Человек возвращается на уже полюбившийся Бродвей, прямиком в театр «Маджестик» на «Призрак оперы». Билеты на лучшие места надо покупать заранее и в очередной раз выделять из бюджета поездки солидную сумму. Зато зрелище того стоит, оригинальный мюзикл с чарующим маскарадом. Тот самый призрак Нью-Йорка под маской, ведущий двойную игру и раскрываемый лишь избранными. Конечно, постановку эту все знают и все хотят посетить. Тем более что перезапуск «Отверженных» Гюго в театре «Империал» так и не состоялся, а из других бессмертных произведений ставят лишь «Евгения Онегина» в Метрополитен-опера. Все остальные постановки либо шекспировские, либо столь современны, что невозможно браться оценивать их. В любом случае носителям английского языка будет куда потратить свои сбережения, ведь все дороги ведут на Бродвей опьяняющий.

Устав от песен и плясок, человек с кучкой таких же утомленных неоновым солнцем, как он, отправляется на самый юг города в ясную погоду с голубым небом и кружащими, как чайки, самолетами. В порту их встречает паром до острова Либерти со знаменитой статуей Свободы, подаренной французами в 19-м веке. По пути видно два других острова, панораму Манхеттена, Бруклина, Джерси, место впадения Гудзона в Атлантический океан. Эта картина открывалась перед глазами десятков миллионов мигрантов, прибывавших в Америку сто лет назад. Символ новой жизни, освобождения от старых оков. Будь то железные кандалы помещиков или же образные оковы собственного сознания, плененного ненавистью к человеческой страсти, которая все это построила и продолжает штамповать моду на все низменные людские потребности.

Экскурсия на острове, конечно, неинтересная, но дорога к нему, очаровательный вид того стоят. Не забудьте купить полный билет на паром и посещение статуи, иначе придется сидеть на берегу и считать чаек, пока остальные забираются на монумент. Хотя постоять в голове статуи, как охотники за приведениями, – это, безусловно, известная мечта детства, но выглянуть из короны наружу, увы, невозможно, да и подниматься по лестнице довольно высоко, в общем, занятие на любителя.

Поездка занимает весь день, охватывает несколько островов и гармонично завершает турне по Большому яблоку. Человек сидит на берегу Аппер-Бей, доедая последний хот-дог, делает несколько снимков вечернего Нью-Йорка с необычного ракурса посреди морского залива и беззаботно мечтает. Попасть сюда снова, пройти многодневный путь осознания собственных ценностей, прорваться через культ потребления к себе истинному и к природе, которая способна существовать даже в гуще каменных джунглей. Бутики, небоскребы, доллары – это лишь маска, упаковочная коробка, на которой многие останавливаются. Но обязательно стоит копать дальше, разворачивая слои, срывая каменную одежду, хотя бы попробовать это сделать. Впечатления будут незабываемыми, такие не купить в туристическом агентстве по интернету.

Над человеком, садящимся на паром, пролетает очередной самолет, именно он заберет его обратно. Последние часы всегда самые запоминающиеся. Они как улыбки на фотографиях в домашнем альбоме. Все так красиво и романтично, несомненно, это стоит покупки билета на самолет, хотя бы в один конец, все равно всех потом депортируют.