Читать книгу Зондеркоманда Х. Колдовской проект Гиммлера - Андрей Васильченко - Страница 5

Авторы приведенных выше трактовок сути ведовства в стиле фёлькише принципиально придерживались романтической версии образа ведьмы, а потому их выводы совпадали в части того, что претендовали на обоснование германской религиозности. Надо отметить, что подобного рода религиозно-идеологические конструкции находили понимание отнюдь не у всех представителей фёлькише движения. Более того, подобный подход был отнюдь не единственной возможностью использования ведовской тематики среди фёлькише. Против ариософской эзотерики и сексуально-магических спекуляций выступали не только представители фёлькише движения, которые продолжали придерживаться христианства, но также сторонники «новых» немецких культов, которые намеревались очистить германскую религиозность от всевозможных проявлений оккультизма, суеверий, а потому они никак не могли смириться с предложенным образом ведьмы. Многие из этих авторов, несмотря на однозначную религиозную ориентированность, тем не менее придерживались достаточно рационалистичных интерпретаций. В данном случае изучение ведовства было связано с так называемой «нордической идеей», у которой было множество сторонников в фёлькише движении. Основная мысль этого направления в фёлькише движении сводилась к тому, что провозглашалась «высшая ценность» «нордической расы», представителями которой являлись отнюдь не все немцы и германцы. При этом предполагаемое превосходство «нордической расы» обнаруживалось не только в биологических и антропологических критериях, но даже в культуре. В рамках данной теории северные народы объявлялись «создателями истинной культуры». Если говорить об антропологическом направлении «нордической мысли», то его ярчайшими представителями являлись Ганс Гюнтер (1891–1968), ставший при национал-социалистах одним из ведущих специалистов по расоведению, а также Людвиг Фердинанд Клаус (1892–1974). Однако в рамках данной книги нас должны в первую очередь интересовать представители «духовного направления», к которым можно отнести Германа Вирта (1885–1981) и Бернхарда Куммера (1897–1962).

Бернхард Куммер[6] с 20-х годов XX века являлся одним из важнейших авторов в Издательстве Адольфа Кляйна (Лейпциг), которое предпринимало активные меры по распространению «нордических идей» в среде фёлькише движения. В отличие от многих авторов из фёлькише среды Бернхард Куммер был очень образованным человеком и профессиональным историком. Он имел ученую степень по германистике, а также в качестве специалиста по скандинавской мифологии занимался изучением дохристианских культов, существовавших на территории Северной Европы. Именно эти изыскания были положены в основу многочисленных работ и статей Кум-мера. В изображении германцев он придерживался традиционных для XIX века взглядов. Он давал на страницах своих книг образ нетронутого пороками мира, мирного и естественного уклада жизни нордических германцев, который был обусловлен традициями, обычаями, понятиями о чести и добродетели. В этом нордическом мире служение общественным идеалам не воспринималось как тяжкое исполнение долга, но базировалось на принципе «внутренней свободы». Если принимать во внимание изображение этих мнимых качеств нордических германцев вместе с радикальным неприятием католических догм и законов Моисея, то станет ясно, что формирование идей Куммера происходило в протестантской среде Пруссии.

Если говорить о содержании книг Бернхарда Куммера, то большинство из них являлись вариациями его диссертационного исследования «Закат Мидгарда», которое было опубликовано в 1927 году. Уже из названия диссертации видно, что Куммера очень впечатлила работа Освальда Шпенглера «Закат Европы». Однако Куммер говорил не обо всей Европе, а лишь о драматическом упадке древнего германского мира, утрате германской религиозности, что имело для немецкого народа роковые последствия. Опираясь на тезисы датского исследователя Вильгельма Грёнбеха (1873–1948), Куммер проводил различия между Мидгардом и Утградом. В этом противопоставлении Куммер изобразил фундаментальные противоречия между миролюбивым внутренним миром и агрессивной внешней средой. То есть Мидгард являл собой «действующую изнутри, вдохновленную жизненную силу», а Утгард, напротив, представлял собой «вмешивающуюся снаружи разрушительную силу». В описании Утгарда читались присущие фёлькише движению характеристики, которые давались христианству, имевшему восточные (еврейские) корни. Подобно многим авторам, происходившим из среды немецких националистов, Бернхард Куммер в изображении двойственной структуры мира опирался на некоторые гностические источники. Так, например, он указывал, что «германская двойственность» была родственной «дуализму древних персов». По его мнению, «оба явления исходили из основополагающего деления мира на две части: содействующую жизни и враждебную жизни».

Куммер заявлял, что «германский дуализм» уже в языческие времена был подвержен сторонним влияниям (это было главным тезисом всех построений Куммера). По этой причине для исследователя пересказанная в Эдде нордическая мифология не являлась отражением оригинальной германской религиозности. С одной стороны, в ней обнаруживались следы виляния христианства. С другой стороны, мифология Эдды во многом относилась к вере в Одина, что якобы было проявлением языческого влияния Утгарда. Именно эти сторонние влияния, по мнению Куммера, и привели к закату истинной германской религиозности. Он полагал, что распространение веры в божества Утгарда вызвало внутренний раскол в мироощущениях германцев, что и стало предпосылкой для последующей успешной христианизации Северной Европы и предопределило окончательный «закат Мидгарда». Результатом этой трансформации стало появление так называемого «фаустовского человека», который обладал двумя душами, разрывавшими его между «беспокойными страстями мира и стремлением к отказу от мирской суеты». Конструкция Бернхарда Куммера нашла понимание в наиболее радикальных сегментах фёлькише движения, где как раз занимались проблемой (вос)создания германской религиозности. Исходным пунктом в этих построениях было обвинение христианства (в первую очередь католичества) в крайней нетерпимости, что обнаруживало себя в войнах против саксов, которые вел Карл Великий, в событиях Крестьянской войны, Реформации и, конечно же, в процессах над ведьмами. Куммер изначально готов был выражать симпатии всем тем, кто пытался хоть как-то противостоять «инородной религии». Однако он был убежден, что истинная германская история была закончена после того, как «мятежная немецкая кровь была изведена на десятках тысяч костров, полыхавших по всей Европе».

Однако не стоит полагать, что обвинения, брошенные Куммером в адрес церкви, автоматически означали, что он разделял примитивную веру в ведьм. Внутри фёлькише движения он занимал позиции, которые во многом были противопоставлены ариософии. Если ариософы и фёлькише эзотерики верили в магию, ведовство, тайное расовое учение, то Куммер видел в этом чуждые для изначальной германской религиозности элементы. По его мнению, они были привнесены под вилянием христианства, способствуя формированию того, что и стало назваться германским язычеством. Куммер выдвигал тезис о том, что именно проникновение суеверий и веры в ведьм способствовало упадку Мидгарда. А вера в Одина стала связующим звеном между «настоящим немецким благочестием» и «христианскими представлениями о демонах». Именно вера в Одина якобы положила конец «истинной нордической религиозности». Куммер говорил о том, что изначальная германская религия придерживалась принципа «божества внутри нас», в то время как трансцендентный Бог-создатель был порождением иудео-христианской «инородной религии».

Попытки рассуждать о ведьмах в рационально-антиклерикальном ключе не всегда приводили к тому, что Куммер отказывался от традиционных романтических представлений. Он заимствовал по меньшей мере несколько элементов «романтической мифологии». Так, например, он говорил о жрицах и прорицательницах древних германцев, однако четко отграничивал этих персонажей от ведьм и колдуний. В данном случае Куммер обосновывал это разграничение следующим образом: прорицательницы опирались на присущие им от природы способности, в то время как ведьмы обретали их только после изучения колдовства. То есть даже в этом вопросе находило отражение противопоставление Мидгарда и Утгарда. После того как усилилось влияние христианства, что стало началом «эпохи упадка», в мире Утгарда уже была распространена вера в волшебство, которая была предназначена для «неполноценных». В этом тезисе явно читались антицыганские настроения, так как, по мнению Куммера, данное «волшебство» со временем трансформировалось в «платные предсказания цыган», а затем и вовсе скатилось до низшего уровня – веру в ведьм. Автор диссертации полагал, что «нордический героизм» изначально «противился проникновению чуждых волшебников». Позже, когда Мидгард находился на закате, католическая церковь смогла использовать этот «здоровый инстинкт» в своих собственных целях.

Определяющее значение работа Куммера имела хотя бы в силу тех обстоятельств, что ее автор, в стиле многочисленных предшественников из XIX и XX веков, установил изначальную причину преследования ведьм в женоненавистничестве, якобы присущему христианству. Корни этого явления, по мнению Куммера, уходили в Ветхий Завет. Он указывал, что соблазнение Адама Евой стало библейской «основой для уничтожения ведьм». Куммер говорил об иудео-христианском презрении к женщине, которое было полностью противопоставлено древнегерманскому общественному строю, в котором «признавалась равноценность и мужчин, и женщин». Вне всякого сомнения, Куммер со своим провозглашением «равенства полов» не всегда мог найти понимание в фёлькише движении, часть которого придерживалась антифеминистических и даже женоненавистнических установок. Однако построения Куммера базируются на более основательном осознании различия полов, нежели это делалось в «романтической мифологии» или фёлькише эзотерике. Он высказывал мысль о том, что религиозное предназначение германской женщины было утрачено именно в тот момент, когда стала формироваться вера в ведьм. Связь христианской концепции, предполагавшей существование демонов, с германской верой в «нордических прорицательниц» для Куммера была несомненной, так как подобное негативное восприятие германских женщин было связано иудео-христианской традицией изображения женщин вообще как «матери прегрешений». При этом Куммер не видел противоречия в том, что в христианстве существовал двойственный образ женщины: с одной стороны, недостижимая Дева Мария, с другой – утратившая человеческий облик ведьма. Куммер полагал, что противопоставление было иллюзорным, то есть «культ Мадонны и вера в ведьм были двумя сторонами одной и той же медали». В качестве вывода Куммер провозглашал, что настоящая германская женщина была «растерта между жерновами ликов Мадонны и костров, на которых сжигали ведьм». Он писал по этому поводу: «Христианские монахи и монахини унизили германскую женщину, потенциальную мать, породив богомольную мещаночку, Гретхен, которая стыдится своего природного предназначения и просит прощения у Марии за свое материнство».

Как видим, Куммер придерживался весьма специфической точки зрения, полагая, что ведьмы в германской культуре были «чужеродным явлением» и преодоление веры в них являлось предпосылкой для «возрождения настоящей германской религии». В этом изображении для нас важным является то, что «германское равноправие полов» противопоставлялось «иудео-христианскому преследованию ведьм».

В рамках идеологии фёлькише движения утверждения Куммера о том, что Эдда являлась документом «низшего уровня», который свидетельствовал об упадке находящейся под патриархальным влиянием германской религиозности, не всегда находили понимание. Однако эти тезисы были активно поддержаны германским исследователем голландского происхождения Германом Виртом. Вирт, который считал себя специалистом по духовной истории древности, являлся одним из центральных персонажей в среде «нордических теоретиков». Подобно Бернхарду Куммеру, он имел университетское образование, получил ученую степень как германист. В годы Первой мировой войны Герман Вирт являлся активистом радикальных фламандских националистических организаций, которые выступали за союз с Германией. В 20-е годы XX века он переселился в Марбург, где очень скоро установил контакты с немецкими фёлькише. В основу своих научных построений, касавшихся истории и религии, он положил такой источник, как «Хроника Ура-Линда», которая вызывал немало вопросов в академической среде. Изданная в 1933 году с обильными комментариями, эта хроника не всегда воспринималась всерьез даже националистами.

Герман Вирт со своей супругой в стилизованных средневековых костюмах

В отличие от Куммера Герман Вирт ни в коем случае не ограничивался традиционными для «германской идеологии» письменными источниками, датированными временем предположительного язычества. По большому счету Вирт пытался в характерной для гностицизма манере установить «связь между наукой и познанием Бога на основе исторического развития». Именно по этой причине Вирт пытался представить свои изыскания как формирование особой научной дисциплины – духовной истории древности. На ее основе он планировал не более и не менее как возрождение «древнего сообщества» и проторелигии с целью «освобождения человечества от проклятия цивилизации». В рамках фёлькише движения это могло трактоваться исключительно как «возрождение нордической расы». Сам же Вирт осознавал свой проект как исключительно «немецкую миссию», так его «религия избавления» должна была привести к «обожествлению немецкого человека света». В своей работе «Что является немецким?» Герман Вирт писал: «Немецкое – это значит “происходящее от Бога”, “жизнь Бога”. Эта жизнь порождена светом, который происходит от Бога. Тот, кто является немцем, происходит от Бога, несет в себе частичку Божественного света, как проявления вечности, передающегося из поколения в поколение».

Формируя еще одну новую научную дисциплину, которую Вирт назвал «изучением древних символов» (точный перевод едва ли возможен – можно также использовать термины «протосимволоведение» или «археосемиотика»), он изложил свои идеи в таких фундаментальных трудах, как «Происхождение человечества» и «Священная протописьменность человечества». В этих работах Герман Вирт изучал и трактовал такие древние изображения, как «колесообразные кресты», руны, скальные надписи. Во всех них он видел отражение «священной протописьменности», при помощи которой можно было постичь смысл древнейшей религии (прарелигии). Не все представители фёлькише движения могли согласиться с результатами исследований Германа Вирта. Некоторых смущали его методы работы, а некоторых – именно полученные результаты. Дело в том, что Вирт в своих работах показывал, что изначальная «нордическая религия» была по своей сути монотеистичной, в которой имелось напоминающее классическую Троицу божество: Бог-Отец, Мать и Сын. Для поборников националистического язычества подобные выводы казались кощунственными, то есть «слишком христианскими». Вирт писал: «Мы обретаем уверенность в законах жизни через раскрывавшееся нам во многообразии богатое наследие, через божественное мировоззрение наших предков, через космическое учение Отца Вседержителя и его Сына… Благодаря которым мы можем рождаться и возрождаться из материнских вод, коими окропляется священная Мать-Земля… Осознание этого и обновление духа в нашей крови позволит нам снова стать светоносными Спасителями мира».

Герман Вирт с культовой символикой в руках

В центр космического мифа о Спасителе, который сводился к циклическому бытию – исчезновению, смерти и возрождению божественного Сына, – Герман Вирт поместил фигуру (арийского) «культурного героя», который должен был стать основой для формирования новой религиозности. Если обобщить религиозно-исторические построения Германа Вирта, то его мифический герой должен был как бы проходить ежегодный цикл, состоящий из рождения, смерти, возрождения, что само по себе являлось архетипической схемой. Вершиной этого цикла должно было стать зимнее солнцестояние, когда людям возвещалось о возвращении нордического героя, отпрыска Матери-Земли. Подобные религиозные представления были положены Германом Виртом в его концепцию матриархата, которая несколько отличалась от предложенной Бахофеном теории. Вирт предполагал наличие некой нордическо-матриархальной стадии развития в истории человечества, эпохи «матерей народа». Надо отметить, что матриархально-мифические идеи Вирта, подобно расовой теории равенства полов, выдвинутой Куммером, никогда не воспринимались в фёлькише движении как непреложные истины. Несмотря на то что Герман Вирт пытался использовать сугубо научные средства для доказательства своих предположений, он все-таки использовал некоторые элементы «романтической мифологии». В частности, это касалось представлений о «мудрых женщинах», которых он под названием «прорицательниц» или «жриц Всематери-Земли» делал центральными фигурами культового матриархата. Герман Вирт писал: «Когда-то женщина была выразительницей и хранительницей нашей древней Божественной свободы… В соответствии с этим мировоззрением и богопознанием мы должны признать, что она носила в себе частицу божественного знания». Словно опираясь на романтические образы ведьм, Герман Вирт писал о «жрицах Всематери-Земли» как о «врачевательницах и акушерках», «хранительницах самых священных преданий».

Подобно тому как Куммер приписывал уничтожение германского равноправия полов инородному влиянию, так и Герман Вирт писал об утрате «мудрыми женщинами» и «матерями народа» своего влияния под воздействием внешних факторов. По его мнению, функцию «жриц Всематери-Земли» перехватили «кельтские шаманы, друиды, которые появились в ранние времена среди германских племен Западной Европы». Друиды были одержимы «оккультным стремлением превратить знания в тайну», что в итоге привело к возникновению «кровавых суеверий». Несмотря на то что Герман Вирт использовал в своих построениях некоторые элементы «романтической мифологии», он был обеспокоен тем, чтобы провести грань между выявленной им «прарелигией» и оккультными суевериями. По этой причине он не раз критиковал ариософию. По мнению Вирта, отказ от религиозного матриархата привел к «почитанию демонов» и использованию «фаллической культовой символики», что являлось признаками «религиозного и расового вырождения». Когда «суеверная церковь» вела борьбу против религиозного наследия «мудрых женщин», то она на самом деле занималась «работой по саморазрушению германцев», что в итоге и привело к преследованию ведьм. Он писал: «Полное изгнание женщины и матери из духовной жизни народа превратило их из равноправных спутниц мужчины в чахнущую служанку, однако в отличие от восточных и южных сестер ее отличали меньшая инстинктивность и большое стремление к одухотворенности».

Согласно Герману Вирту, предполагаемое «возрождение нордической расы» во многом зависело от «самоопределения немецкой женщины», так как «без повторного обретения ее божественного материнства, ее народного первородства любые устремления мужчин оставались бы безрезультатными». В отличие от многих представителей фёлькише движения, которые были противниками феминизма, Герман Вирт настаивал на возникновении «нордического женского движения», которое должно было превзойти феминизм по всем параметрам. Принимая во внимание эту установку, нет ничего удивительного в том, что Герман Вирт стал привлекать к своей деятельности женщин, входивших в фёлькише движение. Именно эти представительницы фёлькише движения пытались увязать воедино националистическую идеологию и требования, которые выдвигались феминистками. Поскольку далее пойдет речь о восприятии ведьм и колдуний так называемыми «нордическими феминистками», то необходимо подчеркнуть, что фёлькише движение было преимущественно мужским, наличие в нем женщин было скорее исключением, нежели правилом. По этой причине большинство и фёлькише группировок и союзов придерживались антифеминистских лозунгов, а в некоторых случаях даже исповедовали женоненавистническую идеологию. Поэтому нельзя говорить о «нордическом феминизме» как о каком-то широком движении, которое обладало специфическими чертами, существенно отличавшими его от прочих фелькише организаций. Но нельзя не заметить, что накануне Первой мировой войны в немецком националистическом движении и правых организациях стало появляться все больше женщин. Поначалу это, как правило, были жены и сестры активистов фёлькише движения. Однако ситуация стала меняться в годы Первой мировой войны. Первая «нордическая женская организация» возникла в 1917 году. Она была создана на основе «Общины немецкой веры», которой руководила Маргарет Хункель. Именно на базе этой общины появилось «Немецкое сестринство», располагавшееся в специальном фёлькише поселении Доннерсхаг. Это поселение возникло в качестве одной из практических мер по осуществлению идей Хенчеля (программа «Миттгарт»), которые, как мы помним, были ориентированы на расовую селекцию. Доннерсхаг возник как специальный поселок, в котором планировалось начать «возрождение германской расы». В программе «Немецкого сестринства» говорилось, что ее целью являлось «обеспечение активной духовной немецкой жизни», «забота о процветании кровной общности, которая должна пониматься как богослужение, предполагающее расширение возможностей для женщин реализовать свои расово-материнские функции». Однако надо отметить, что в данном случае ни слова не говорилось о равноправии полов.