Читать книгу Дороги судеб - Андрей Васильев - Страница 2

– Тор, Перстень, Фрейя – дозорная группа, – скомандовал Наемник, как только мы поднялись на холм, возвышавшийся за стенами замка. – Отрыв от основной группы – не менее километра, в случае обнаружения потенциальной опасности по возможности свое присутствие не обозначать, в огневой контакт не вступать. Фан, Крепыш, Тюлень, Рыкун – замыкающие. На остальных – сопровождение и защита гражданских лиц.

Когда Наемник узнал, что именно ему предстоит командовать группой сопровождения в рейде, он сначала просто удивился, а после, подумав, очень-очень удивился.

– А как же?.. – Он не закончил фразу, многозначительно глянув на меня.

– А что я? – Мне оставалось только пожать плечами. – В настоящий момент лидер группы ты, я же, скажем, офицер, и не более того. Ну если только не случится чего-то эдакого… Но, надеюсь, не случится.

– Это как-то неправильно. – Наемник пощелкал пальцами. – Субординация…

– Если ты заставишь меня отжиматься, это, конечно, будет перебор, – ответил ему я. – И на одной ноге стоять, на предмет улучшения равновесия, я тоже не соглашусь, хоть дело, в принципе, полезное. Ты пойми: «волчата» еще учатся, этот рейд для них – словно экзамен в начальной школе. Как писать научились, как считать. И готовили их в первую очередь ты и Жека, так что вам экзамен и принимать. Ну в данном случае – только тебе. А я на это все посмотрю со стороны. Да и потом, я с них ведь как с бойцов начну спрашивать просто по привычке, а они пока ни разу не бойцы, так что неправильно это… А вот с вас, между прочим, спрошу по полной, если после первой серьезной стычки «двухсотых»[2] будет много. За ветеранов не спрошу – за Настю, Арама, Павлика, с ними все ясно, они живут по другим правилам, они у вас не учились. За Одессита даже приплачу тому красавцу, который ему голову прострелит. А вот за «волчат» отвечать придется.

Насчет другого спроса с тех, кто пришел когда-то в эту крепость первыми, я загнул, но в принципе рациональное зерно здесь было. Я сознательно не стал отправлять никого из ветеранов (уже ветеранов!) на обучение, хотя кое-кто из них просил меня об этом. Я не хотел, чтобы между «волчатами» были какие-то отличия, чтобы про кого-то в учебной группе говорили «он из тех, из первых». Будущие бойцы семьи все должны быть равны, по крайней мере, на стартовой черте. Понятное дело, что потом все равно будет деление на тех, кто лучше стреляет, и тех, кто лучше думает, на стратегов и исполнителей. Но это потом. А сейчас они одно целое, они стая равных.

И, надо заметить, такой подход давал свои плоды. Сейчас ребята действительно смотрелись как нечто целое. А самое главное, у них появились зачатки кастовости, когда я это заметил, то с удовольствием потер руки. Мысленно, разумеется.

Кстати, в тот же день, как я это углядел, у меня как раз случился один очень интересный разговор с Дарьей. Она, как баба умная и прямая, тоже заметила то, что «волчата» уже и едят отдельно, да и вообще особо не стремятся к общению с другими соплеменниками. Это ее встревожило, да и не ее одну. Но пришла ко мне именно она, наверное, потому, что относилась к той породе людей, для которых важно все происходящее вокруг, независимо от того, где именно и с кем что-то случилось. И еще потому, что не любила откладывать волнующие ее темы на потом.

Придя ко мне вечером, она сразу же, от порога, начала пенять на все вышеперечисленное. Я очень внимательно ее выслушал, а после сообщил, что не вижу в этом ничего плохого. То, что армия и народ едины, выдумали политики в двадцатом – двадцать втором веках и популяризировали этот лозунг всякий раз, когда сокращали численность армейского аппарата, пока не угробили его вовсе.

На самом деле армия, особенно если она профессиональная, а не народная, – это отдельная статья. И в государстве, и в обществе, и даже в судопроизводстве. Это общность людей, которые умирают ради того, чтобы жили другие. А, стало быть, с них и спрос другой, и образ жизни у них от остальных отличен. И это я про образ мыслей молчу. Проще говоря, это именно каста, со своими законами и правилами.

Дарья, выслушав меня, помолчала, а после опасливо сказала:

– Да это-то все понятно. Мы все понимаем: войско растишь, защиту нам и все такое. В большинстве своем народ рад, что скоро можно будет спать спокойно. Только некоторым вот страшно немного становится. Сейчас-то они защита, а потом?

– Даш, ты это бросай. – Я понял, что она имела в виду. – Точнее, вы это бросайте.

– Чего бросайте? – поджала губы женщина.

– Голову себе ерундой забивать. И парламентеров слать. – Я добавил в голос стали. – Всполошились, понимаете ли, они. Переговорщики, тоже мне.

– Всполошились, – не стала увиливать Дарья. – Это ты их «волчатами» с любовью называешь, а люди вот бояться начинают и слово это потихоньку со страхом начинают произносить. А ну как эти «волчата»… Они же убивать учатся! Да с таким прилежанием, я же видела!

– Так! – Я стукнул кулаком по столу. – Дарья, не пори чушь. Да, ребят тренируют на совесть. Да, их будущее – не пахать землю, не ковать железо и не выращивать виноград. Я этого и не скрываю. Да, их учат убивать. Но ты сама подумай: а как без них? Даже не конкретно без них, а без тех, кто сумеет защитить других? Как в прошлый раз – народное ополчение собирать и надеяться, что тех, кто придет за нашими головами, будет меньше и вооружены они будут хуже?

– Да это тоже все понятно. – Дарья явно маялась. – Но… повернуться ведь по-всякому может?

– Так давай тем людям, которым страшно, объясним, что никто их в крепостные переводить не собирается, – устало попросил парламентершу я. – И клеймить не станет. Я тебе больше скажу: есть у меня серьезное подозрение, что большинство «волчат» скоро будет наведываться в крепость лишь время от времени – передохнуть от рейдов и отчеты с трофеями сдать. И еще, вернусь к другой теме, – это что такое? Почему ко мне уже начали выборных присылать? Почему просто не поговорить об этом за ужином, я же ем с вами вместе?

Дарья потупилась и покраснела, это было довольно странно видеть. Я, по крайней мере, впервые созерцал нашу хозяйственницу смущенной.

– Так что скажи тем, кто тебя послал, чтобы они заканчивали дурака валять. – Я пальцами поднял ее подбородок и глянул ей в глаза. – Причем по всем пунктам сразу. Мы все – одно целое, у нас тут симбиоз, и никакого сословного расслоения не предвидится. Да, есть начальники и подчиненные, ты вот тоже руководитель. Но что это меняет? Ничего. Даш, нам жить надо. Хотя какое там… Выживать еще пока, не жить даже. А вы такой дурью маетесь! И еще – если узнаю, что где-то какие-то шушуканья и разговоры идут, то найду того, кто это все начал, и из крепости вышвырну. Невзирая на лица. Или попросту расстреляю, образцово-показательно. Ты меня знаешь, я могу.

Надо думать, разговор был доведен до наиболее пугливой части общества, и ненужные разговоры прекратились полностью. Я так думаю, что этих опасливых граждан и было-то всего ничего. Я, по крайней мере, совершенно не заметил, чтобы «волчат» кто-то боялся, особенно слабая половина человечества, из тех, кто помоложе. Наоборот, девчата ими усиленно интересовались.

Отряд бодро шагал по равнине, крепость давно скрылась из виду. Погода, как и всегда, радовала – небо синее, солнце яркое, а воздух еще не растерял утренней свежести.

Что примечательно: за все время нашего нахождения в новом мире так здесь ни разу не шел дождь. Изредка на небе появлялись облачка, легкие и прозрачные, но этим дело и заканчивалось. Такое природное явление очень удивляло наших умников и печалило тех, кто занимался сельским хозяйством. Они предрекали большие неприятности в том случае, если подобная погода является здесь нормой, совершенно не желая принимать во внимание тот факт, что реальность, где мы очутились, не совсем настоящая.

– Ветер есть? Есть! – экспрессивно отгибал пальцы итальянец-виноградарь в одной беседе со мной. – Солнце жарит, как сборщик налогов! Вода? Ее много, но она далеко, а поливочных систем у нас нет! Такими темпами скоро солнце высушит траву, а ветер выдует землю! Finita!

Как по мне, наш эмоциональный друг немного сгустил краски, но Проф, почесав затылок, сказал мне чуть позже:

– Меня пугает не столько то, что дождя нет, как то, что может случиться, если он начнется. А если здесь погода сезонная? Как в джунглях? Сначала солнце, потом дождь или, что того хуже, снег, да еще и на пару-тройку месяцев? Представь себе: снег, который безостановочно валит пару месяцев. Это же ужас! Как ты помнишь, Сват, тут все смешалось, и погода этому миру могла достаться, например, от постапокалиптической реальности, с определенными нюансами, само собой. Как вариант, без ядерной зимы и радиоактивных осадков, но зато перевернутая шиворот-навыворот.

Не знаю, прав Проф или нет, но мы уже почти месяц тут живем, а дождя ни разу не видели. Впрочем, в прежнем мире такое летом тоже случалось. Я помню один год, когда осадков не было с июля по ноябрь. Вообще никаких. А потом, в ноябре, как влупил снег и шел три дня подряд, засыпав пол-России и пол-Европы, причем даже в тех странах, где до этого он являлся экзотикой. Правда, нашу покойную Землю так колбасило, что подобное не слишком кого-то удивило.

– Суслик. – Милена ткнула пальцем в представителя местной фауны, который застыл столбиком шагах в десяти от нас, забавно шевеля усами и сверкая черными пуговками глаз. – Какой смешной!

– Жирненький балпак, – причмокнул Джебе, один из «волчат».

Он был уроженцем казахских степей и, надо полагать, знал в сусликах толк.

– А что? – засмеялась Фира. – Хорошее может выйти блюдо – суслик, запеченный столбиком!

– И фаршированный зерном, – немедленно уточнил Одессит. – Так сытнее будет.

Джебе задумчиво смотрел на грызуна и похлопывал себя по бедрам, в его взгляде явно читалась мысль о том, что суслик – это еда.

– Не надо, – возмутилась Милена, которая явно предугадывала последующие действия «волчонка». – Не трожь его!

Наша магесса-модельер была все так же мягкосердечна к созданиям живой природы. Но при этом людей, судя по всему, она частью природы больше не считала, и виной тому был все тот же вооруженный конфликт.

Уже на следующий день после столкновения с рейдерами она изъявила желание максимально усилиться как маг и окончательно добила меня требованием в случае военных действий или чего-то такого непременно включать ее состав боевых групп.

Я тогда мысленно стер со лба трудовой пот. На самом деле я очень переживал за то, что все три обладательницы магических талантов как-то не слишком стремились их развивать. Это было обидно, это были незадействованные ресурсы. И если юная француженка как боевой маг была не слишком полезна, то Милена очень бы нам пригодилась. Да и пригодится еще, я в этом уверен.

– Оставь ты его, пусть живет. – Одессит показал на Милену, которая, нахмурив брови, грозно смотрела на Джебе. – Что с него приварка? Я тебя умоляю. Дойдем до леса – зайца добудем или кого посерьезней.

Да, в лесу и в степи появилась живность. Все происходило так, как когда-то предвещали два наших умника. Сначала в реке заплескалась рыба, потом в воздухе начали жужжать насекомые и порхать птицы, причем сначала всякая мелочь, вроде малиновок и скворцов, а после и серьезные представители пернатых. Я видел сокола и аиста, Настя же говорила, что заприметила даже орла.

За птицами пожаловали и животные, причем по тому же принципу. Сначала мы увидели грызунов, и самый первый их представитель, попискивая, сразу же направился на кухню, видимо, движимый вечным инстинктом. Он плюнул на то, что на дворе был день и кухня у нас расположена под открытым небом. И даже на то, что там сроду не найти ни круп, ни сыра.

Я в жизни бы не подумал, что Генриетта умеет так кричать. Это был даже не крик, это был рев парохода в тумане, это был трубный зов, который мог бы сбить с панталыка слоновье стадо, заставив его заподозрить, что вожака вызывает на бой более молодой и сильный соперник. Нашу фрау главного повара испугала мышь. И не просто испугала – хвостатая гостья загнала ее на лавку.

Хотя, ради правды, мышь была знатная. Серая, здоровая. И наглая, как танк!

Впрочем, радоваться ей долго не пришлось. Нет, тогда она убежала, надо полагать, думая, что она теперь здесь царь и бог. Как бы не так!

Эволюция погнала животный мир на этой планете таким галопом, что мы только диву давались. Путь от крупного до великого, от мыши до медведя был пройден дней за десять или около того. Медведя, правда, мы не видели, но Аллочка, у которой в заднице было шило, что постоянно гнало ее куда-то подальше от замка, утверждала, будто слышала его рев.

В один из таких дней, когда Аллочка гуляла за крепостными стенами, у нас и появилось мышиное горе. Впрочем, горе явно не только мышиное, поскольку если раньше я грызуна считал наглым, то я ошибался. Куда ему было до Бандолеро[3], сокращенно Банди.

Этого камышового кота в крепость приперла все та же Аллочка, которая с женщинами наведывалась в лес у Дальнего мыса, она же и придумала имя, которое шло безобразнику до невозможности. Она утверждала, что это не чистокровный камышовый кот, что он метис, но, глядя на желтоглазую усатую и мелкоуголовную рожу Бандолеро, становилось ясно – нет в нем домашней крови. И он точно гуляет сам по себе.

Но, как ни странно, он никому лицо не расцарапал, в первую же ночь передушил кучу мышей, надо думать, чтобы доказать свою полезность, поскольку жрать он их не стал, а выложил рядком неподалеку от кухни. В конце концов он покинул Аллочку, предпочтя ей в качестве хозяйки Генриетту. С того момента только она могла его гладить и только ее он хоть как-то слушал.

Я врать не буду – стороной его обходил. У него же под шерстью не мышцы – стальные канаты. А когти какие… Да и не люблю я кошек и котов. И никогда не любил.

Апофеозом же прогресса животного мира у нас пока считался лось. Ох и здоровая была зверюга! С чего он вылез из леса – неизвестно, по идее, его голоса наших женщин должны были спугнуть, а не приманить. Но он вылез. Себе на беду, поскольку Перстень, один из «волчат», поджарый парень родом из Прибалтики, не оправдал распространенного в народе мнения о некоторой заторможенности уроженцев тех мест и всадил в него очередь из автомата.

Нести эту зверюгу в лагерь было нелегко, но каким же этот лось оказался вкусным!

И что примечательно – все звери были аналогами земных. За все это время мы не увидели ни одного мутанта. Да что мутанта – даже просто неведомых зверушек не встречали.

А ведь они есть. Даже если забыть про ту нечисть болотную, то можно просто открыть Свод и почитать о том, какая фауна, кроме привычных нам видов, тут обитает. Синебрюх усатый, шишкунчик ильюшестый, сумчатник. Ну и памятный мне шушпанчик из рецепта. Если они в Своде есть, то и в мире быть должны. Вопрос только: где они ошиваются? Нам пока все это звериное изобилие не встречалось. Может, и к лучшему. Я, конечно, не знаю, насколько опасен шишкунчик ильюшестый, хотя мне почему-то кажется, что существо это на редкость пакостное и зловредное. Да и от синебрюха усатого я бы точно ничего хорошего не ждал.

Правда, наша профессура была склонна считать, что те ходячие пеньки на болоте тоже были частью фауны, но я в этом не был уверен. Не тянули они на животных, никак не тянули. Впрочем, со временем мы их проведаем и тогда точно выясним, кто они на самом деле. Индикатор проверки прост по своей сути. Если тело исчезает, значит, не животный мир.

Но в целом появление животных обрадовало нас до невозможности. С ними жить веселее. И сытнее. Мясо – это мясо, это тебе не сушеная рыба, тут стратегические запасы можно начинать заготавливать. Собственно, мы уже начали.

– Вон в той рощице есть родник, – оторвал меня от воспоминаний звонкий голос Милены. – Насть, помнишь это место?

– Мы тут Профа подобрали, – отозвалась Настя, улыбнувшись.

Да, это была та самая рощица, где мы в свое время устраивали привал, когда шли из леса к предполагаемой реке. Вроде как вчера было. Хотя что такое в масштабах Вселенной месяц? Миг. А ведь сколько всего произошло за это время.

– Привал полчаса, – скомандовал Наемник и по привычке поднес руку к уху – искал микрофон, чтобы сообщить об этом группе наблюдения.

Привычки вообще пока еще нас не покинули. Я, например, просыпаясь, всякий раз хочу стукнуть по кнопке будильника, Настя, когда над чем-то думает, инстинктивно ищет наладонник, шаря рукой у пояса, а одна женщина, которую совершенно не мучают головные боли, потому что их тут нет, периодически трет виски и жалуется на мигрень. Рефлексы.

– Вот черт. – Наемник, обернувшись, глянул на меня. – Не продумал я этот момент.

– Нормально, – успокоил его я. – Мы только нарабатываем опыт. Я бы тоже только-только об этом сообразил. Да оно так и есть на самом деле. Ничего, пошли кого-нибудь за ними. И охрану выстави, от греха.

Не скажу, чтобы я очень боялся нападения. Точнее, я все время был настороже, видимо, со временем это должно было стать моим привычным состоянием, но здесь и сейчас… Степь – она ровная как стол, видно далеко. И потом, без лишней скромности, мы достаточно крупный отряд, вооруженный если не до зубов, то очень неплохо по меркам этого мира. Не думаю, что вот так, без подготовки, кто-то на нас рискнет навалиться. Но бдительность терять нельзя.

Поисковики в разное время засекли несколько групп, которые они идентифицировали как «потенциально опасные». Разведчики сразу понимали, что это не кучка растерявшихся и неприкаянных людей, которые ищут еду и пристанище, а именно организованные группы, идущие куда-то с конкретными целями. Из снаряжения у них было преимущественно дреколье, то есть то, что можно найти в свободном доступе. Но не у всех. Один из наших поисковых отрядов, охотясь на Окуня, видел людей, вооруженных и огнестрелом, причем группа была немаленькой, человек в десять, и стволов у них было немало. Наши видели их издалека, опознать стволы было проблематично, а приказа «схватить и отобрать» не поступало. Напротив, был прямой запрет на огневой контакт, ну, при условии, что перестрелка не будет носить защитный, оборонительный характер. Вооруженные люди какое-то время шли вдоль кромки леса, а после углубились в чащу.

После того как я это услышал, сразу же отдал распоряжение еще больше усилить группы сопровождения людей, которые ходят в лес у Дальнего утеса. На всякий случай, от греха подальше. Был еще соблазн встать «на след» той группы и их всех перебить, стволы – это стволы, но потом я передумал. И времени прошло немало, поди их догони, да и народ еще у меня не настолько натаскан на подобное. И технически, и морально. Вот обучим как следует, выбьем ненужные принципы и либеральные земные замашки до конца, и тогда…

А в рощице ничего не изменилось. Деревья шуршат листвой, негромко что-то лепечет родник и все так же приятно-прохладно в теньке.

– Не спать! – зычно гаркнул Наемник. – Полчаса – и идем дальше. Наша цель – до темноты добраться до леса.

– Дойдем, – заверил я его. – Как раз к темноте и дойдем.

Как мне помнилось, мы тогда, вчетвером, еще с покойным (для нас) Трифоном, покинули лес сильно за полдень и дошлепали до этой рощицы часа за полтора до заката. Стало быть, и в обратную сторону идти столько же. А то и быстрее.

Заночуем еще все вместе, ну а после все будет просто. «Волчата» обшарят лес в радиусе пары-тройки километров, чтобы убедиться, что там нет никого, кто может повредить нашим изыскателям, после отряд разделится. Мы пойдем своей дорогой. Ну а те, кому предстоит исследовать бункер, останутся еще на день-два, в зависимости от результатов.

К этой вылазке готовились давно. Не все, конечно, а отдельные граждане нашего поселения. И как же некоторые из них сквернословили, когда узнали, что никуда не идут. Некоторые – это Рэнди и Проф.

Я все понимал. Именно они носились с этой идеей больше других, именно они планировали поход и именно им я запретил в него отправляться. Слишком много рисков. Слишком далеко. И еще – они слишком нужны семье, слишком много для нее значат. Я бы и Голда не брал, но его фиг остановишь.

Как же они (Проф и Рэнди) на меня злобно смотрели после того, как я им сообщил о своем решении! Испанец прошипел мне в спину какое-то ругательство на родном языке и вроде как даже плюнул мне вслед. Понимаю его чувства и не обижаюсь. Пусть ругаются. Зато они живы останутся, если что.

Хотя «если что» я постарался свести к минимуму, поскольку и тех, кто пошел, мне терять совершенно не хотелось. Даже не то что не хотелось, слова-то какие неправильные. Недопустимо было их терять.

От ученых с нами отправился Герман. Рэнди же делегировал свои полномочия Фире, с которой он нашел общий язык. Он, кстати, был категорически против того, что ее определили к «волчатам». Нет, потом я объяснил ему причины этого решения, и он с моими доводами даже согласился, хотя все равно расстроился. Эмоциональная нация, что поделаешь. А Лена, которую он уже называл «mi esposa»[4], напротив, искренне этому порадовалась. Оно и понятно: рыжая, зеленоглазая и очень симпатичная Фира была серьезной проверкой на крепость молодой интернациональной семьи. А если учесть взрывной характер испанца, помноженный на врожденную страстность…

Ладно, это все лирика. Эти двое по факту были главными в группе изыскателей. Еще в группу входили Арам и изрядно заматеревший за это время Кин, который, по сути, и был командиром над ними всеми. Плюс в поисковую группу вошло трое «волчат». Формально они подчинялись Кину, но при этом получили лично от меня определенные инструкции, которые они были обязаны выполнить в случае серьезной опасности. Кину я, правда, про это говорить не стал. Чего человеку голову забивать всякой ненужной информацией?

Ну и еще в группе было трое мужчин, к которым подходило слово «разнорабочий».

По моим прикидкам, пять хорошо вооруженных бойцов (и это если не считать Фиру) должны были защитить изыскателей, главное, чтобы они не забывали караулы выставлять и не дрыхли на посту. Ну и не слишком афишировали свое местонахождение криками, воплями и стрельбой.

Признаться, я всерьез подумывал о том, чтобы провести целый день с поисковиками, дав им вволю пошарить в бункере и в окопах, после переночевать под нашей охраной и с утра пораньше отправиться в обратный путь. Мы же помашем им ладошками вслед и со спокойным сердцем пойдем своей дорогой. С одной стороны, в степи не так опасно, как в лесу, там риск куда более умеренный, особенно с неплохой огневой мощью, там за них можно почти не волноваться. С другой – времени жалко, это лишние сутки как-никак.

Полчаса миновали быстро, даже слишком, и уже скоро мы снова двинулись в путь. В какой-то момент, часа через два хода, я заметил, что Джебе, шагавший рядом со мной, время от времени оглядывается назад, поднося ладонь ко лбу.

– Чего высматриваешь? – спросил я у него и тоже глянул в том направлении, которое его заинтересовало, правда, ничего и никого там не увидел.

– А вон. – Джебе показал мне на небо, где далеко, буквально на линии горизонта, виднелись небольшие облачка. – Я такое дома видел.

– Тоже мне, удивил. – Настя, которая привычно шагала рядом со мной, фыркнула. – Кто такого не видел? Облака и облака.

– Такое бывает перед тем, как приходит, – и тут Джебе сказал какое-то слово на родном языке. – Как бы это так перевести… Перед песчаной бурей.

Остановившись, я более пристально вгляделся в горизонт, то же самое сделал и Герман, который слышал наш разговор.

– А парень прав, – внезапно поддержал «волчонка» ученый. – Таких облаков я до этого не видел. Смотри, они не хаотичные, они идут фронтом. Нет, песчаной буре здесь взяться неоткуда, а вот просто гроза… Почему нет?

– Песчаная буря – очень страшно. – Джебе был крайне серьезен. – И это очень на нее похоже. Смотрите, как быстро они движутся.

И правда, поговорили-то мы всего-ничего, а между тем облака как будто спрессовались и были видны куда лучше. Невесть откуда налетел ветерок, довольно прохладный.

– Очень похоже, – покрутил головой Джебе. – Очень.

– Наемник, – окликнул я американца. – Давай-ка шагу прибавим. Не дело, если нас эта мокрота тут прихватит. В лесу, разумеется, это тоже не сильно в радость, но там бункер, в котором хоть и темно, но, по крайней мере, сухо. Опять же, костерок запалить можно.

Уже через час стало очевидно, что «волчонок» все предсказал верно. Облака по мере приближения к нам сначала превратились в серо-белую густую массу, а после налились нехорошим темно-синим цветом. И еще мы заметили белые спиралеобразные сполохи.

– Ох не нравится мне это дело, – бормотал Герман, тяжело дыша, – мы двигались уже не размеренным шагом, а почти бегом, спеша до начала грозы (а может, и бури, об этом говорили шквалистые порывы ветра, такие сильные, что чуть ли не сбивали нас с ног) добраться до леса.

Мне это тоже не нравилось, я даже пару раз ругнулся в душе на себя самого. Вот, подумал о том, что дождя нет, – получи результат. Даже с процентами. Сглазил.

Когда мы вбежали в лес, все вокруг уже стало мрачно-темным. Огромных размеров туча закрыла синеву неба и поглотила солнце, над нами раздавался мрачный мерный рокот, и мне эти звуки напоминали дальнюю канонаду. «Волчата», те, которые были отправлены в головной дозор и пришли в лес раньше нас, чуть ли не с открытыми ртами смотрели на эту природную вакханалию. Оно и понятно – они не выступали участниками картины «Дети, бегущие от грозы», чего не посмотреть?

– Можете поднять меня на смех, можете говорить что угодно, но нам надо срочно искать убежище, – прокричал Герман, пытаясь заглушить скрип качающихся деревьев. – Я не знаю почему, но оставаться просто под открытым небом не стоит. Интуиция, понимаете?

– Да это все понимают, – ответил ему Наемник. – Сват, где бункер?

Чего спрашивать? Я и так вертел головой, пытаясь вспомнить, в какой он стороне. Понятное дело, что мы вошли в лес не там, где когда-то из него выходили, а ориентиров особых тут не было. Деревья да кусты… Кусты. Точно-точно.

– Насть! – окликнул я. – Это не тут мы ягоды собирали?

– Здесь, – подтвердила Настена, которая с непривычным для нее испугом смотрела на мрачную картину грядущего ненастья. – Сват, там лицо.

И она вытянула руку вперед, показывая на равнину, откуда мы только что пришли.

– Какое лицо? – не понял я и глянул в том направлении, куда она указывала.

Забавно. Тучи, наслаиваясь друг на друга, и впрямь сформировали нечто, похожее на гигантских размеров недовольное человеческое лицо.

– Девочка моя, тучи еще и не такое могут сделать. – Я потрепал Настю по плечу, отметив, что она дрожит, должно быть от холода. – Атмосферное явление, смешение фронтов.

– Хорошо, коли так, – негромко сказал Герман, очень пристально рассматривающий «атмосферное явление». Он это сказал негромко, даже тихо, но я его услышал.

– Бегом, бегом!

Только мистики мне и не хватало. Этой дряни только дай появиться – она как ржавчина всю группу разъест, потом мутирует в страшную байку и начнет по крепости ползать. Тучи это. Тучи. И все.

Ветер гнул деревья с такой мощью, что иногда я боялся, как бы они не сломались и не завалились на нас. И потому, когда наконец появился приметный холм, в котором был бункер, у меня возникло ощущение, что я попал домой.

– Вот он, – толкнул я в плечо Наемника, кричать уже почти не имело смысла – треск, свист и постоянные раскаты грома оглушали нас.

Тот понятливо кивнул раз, а потом еще раз, когда я жестом показал ему, что надо огибать холм и вход с той стороны, а времени у нас совсем не осталось.

Здесь явно так никто и не побывал, все без изменений. Яма, вода, черный провал входа.

– Дрова, – почти в ухо крикнул я Наемнику и прихватил крепкую лесину, которую, по-моему, сам когда-то сюда и принес.

И снова он меня понял, подхватив трухлявое бревно. «Волчата», глядя на него, тоже кинулись собирать ветки.

– Вниз, вниз, – заорал я и столкнул Германа в яму, следом за ним скатились Настя и Милена.

Оглушительные раскаты грома грохотали прямо над нами, как огромные барабаны, возникало ощущение, что они отбивают некий варварский ритм.

– Черт! – на грани слуха донесся до меня вопль Наемника, смотревшего в сторону равнины, которая проглядывала сквозь деревья. До нее было не так уж и близко, метров пятьсот, но лес редкий, а потому и видимость неплохая, даже несмотря на сгустившиеся сумерки.

Я подбежал к Наемнику и чуть не открыл рот.

Лицо в небесах никуда не делось. Оно все также кривило рот в недоброй усмешке, но теперь к ней добавилось еще кое-что. Из огромных клочьев туч, которые были похожи на глаза, срывались вниз огромные белые молнии. Они буквально впивались в землю, буровя ее одна за одной.

И там, куда била очередная молния, вздымались вверх огромные клубы пыли, комья земли, камни.

– Вниз! – пихнул я в плечо Наемника. – Вниз!

Я не знаю, что это, скорее всего – просто атмосферное явление. Но проверять я это не стану, ни к чему оно. Главное – есть убежище, где можно пересидеть. А там видно будет.

Мы были последними, кто нырнул в сырой провал входа.

И как только мы это сделали, за нами что-то гулко громыхнуло.

– Вовремя мы, – неожиданно спокойно сказал Герман. – Через пару минут здесь будет эпицентр этого… Этого явления.

– Пусть его, – хмыкнул я. – В бункере, как я и говорил, тепло и сухо. Народ, у кого есть фонари, посветите. И вот еще что – давайте сразу устроим перекличку, пока от входа далеко не ушли. А то, не ровен час, кто потерялся, а мы и не заметили?