Читать книгу Конец киноэпохи. Заметки кинематографиста - Андрей Вечер - Страница 4

В советские времена кино выполняло функции инструмента пропаганды. В те годы в внутри идеологии творчества был адаптирован социалистический реализм, и всякие отступления от «генеральной линии» не поощрялись.

Роль продюсера исполняло государство, а с ним не поспоришь. Государственная идеология определяла тематику, бюджет, прокатную политику и фестивальную судьбу кинокартин. Это была целая Система, а потом…

В 1991 году грянула реформа. Грянула, как в звуковой системе Dolby Surround. Неожиданно, гулко и протяжно, чтобы все вздрогнули. И все, действительно, вздрогнули. Вся страна. Потом эхом по всей планете. Услышал народ и побежал в разные стороны. Кто – за границу, кто – в кооператоры, а кто – снимать кино.

Эхом гремели в умах гневные выкрики с трибун V Съезда кинематографистов, который «разоблачил», «искоренил» и «освободил». Как кузни, накалились монтажные на студиях, «выпаривая» из еще сырых негативов кооперативные деньги. Щелкали ножницы, летели в стороны куски целлулоида и рождалось склеенное липкими кусками скотча: «Новое русское…», «Великое российское…», а главное – «свободное…» кино.

Свободное от всего: цензуры, студийного контроля, старой идеологии и… профессионализма. Были, разумеется, и настоящие Откровения, но это у Мастеров. Их были единицы из тысяч фильмов, собранных монтажными страны за эти славные годы. Тогда по производству кино мы обогнали Индию и чрезвычайно этим гордились.

Кино снимали все, «кому не лень». В режиссеры шли ассистенты и каскадеры, бывшие осветители становились директорами картин. Жены, любовницы и дочери «новых русских» снимались в главных ролях фильмов, которые финансировались их мужьями, любовниками и отцами. Система проката превратилась в «чесальный» комбинат.

Расхватав с копировальных фабрик еще влажные копии картин, разъезжались по стране лже-кинематографисты. Крутилось по всей стране «кооперативное» кино: в заплеванных ведомственных клубах и дряхлеющих кинотеатрах.

Зрителей заманивали приглашенными «киношниками», которые перед сеансом рассказывали небылицы и анекдоты. Летела на пол шелуха семечек, катились пустые бутылки, гасились о кресла окурки. Страна смотрела на свою новую нравственность, светившуюся размытым цветным пятном на сероватой от пыли поверхности экрана.

Того самого, на котором еще недавно летел в крылатой бурке «Чапаев»; в вальсе берез валился на землю Борис смотреть, как «Летят журавли»; щурился на «Белое солнце пустыни» товарищ Сухов; и брел, согнувшись от душевной ноши, «Андрей Рублев». Было, все это было. Сам видел. Совсем недавно…

«Умирало» старое государство, превращались в автосалоны кинотеатры, новые чужие герои что-то кричали зрителю с маленьких выпуклых телеэкранов в «гнусавом» переводе легендарного Володарского. «Умирало» советское кино, однако русское кино «выжило» и ушло в подполье. Долгое и глубокое, как у Кустурицы. Потом оно вернулось, но уже другим.