Читать книгу Тараканы - Андрей Vilesik - Страница 7

Хардкор начался под утро! Находиться в общаге стало совсем невыносимо, и я набрал сотовый телефон бати.

– Пап, приезжай, забери меня! – попросил я дрожащим голосом.

Батя не на шутку испугался.

– Мне на работу завтра с утра, – сбивчиво сказал он.

– Забери меня, а то мне конец! – канючил я в трубку.

Батя сказал, что приедет…

Мне тяжело писать об этом. Я помню всё с точностью до минут даже сейчас.

Было утро. Я одел осеннюю лёгонькую курточку… хотя на улице был приличный минус, положил в карман нож и подошёл к дверям. Услышал щелчок замка соседнего блока, в голове пронеслась мысль: вот он момент. Рванул дверь и вышел из блока. Из соседней двери вышел Миша Квартников. Я побрёл с ним по коридору. Голоса не прекращались.

Я сказал: «Конец мне. Ножи по мне точат…»

– Кто? – спросил Миша.

– Соседи… – ответил я. – Из 401-й…

– Да перестань, – сказал Миша, – я с ними поговорю!

Квартников пнул входную дверь, и мы вышли из общаги. Я решил – дойду до главного здания, там меня не тронут. Отсижусь и дождусь батю.

Миша пошёл на маршрутку до центра. А я рванул к главному зданию. Зашёл и сел в вестибюле…

Меня окружали лица людей, готовых напасть, готовых трахнуть и убить меня… я слышал каждое их слово… или мне это только казалось. Напряжение нарастало. Хотелось бежать, но я знал, что дождусь отца. И я дождался. Бросился к нему, мы поймали маршрутку, на ней – до вокзала. Оттуда я покинул город, в котором учился, покинул на долгих два года. Мне было холодно, и я хотел есть, но больше всего хотел спать. Я лёг на лавку в электроне и уснул нервным, неспокойным сном. Мне снился мой враг, самый главный внутренний враг. Внешних врагов победить можно, нельзя победить своего Тори. Сразу оговорюсь, что этот внутренний страх не имеет ничего общего с персонажем из книги Ильи Чёрта, хотя слово я, не претендуя на оригинальность, позаимствовал именно оттуда. Нельзя победить самого себя… Приехав домой, я спал несколько дней. А голоса стали слышаться из-за стен соседних квартир… из подъезда. Все эти дни у соседей играли попеременно только две темы «Мы не носим цепи, мы простые пацаны» и «Дайда» (припев из клипа «Эминема»)… изо дня в день, каждый день, на протяжении нескольких недель только эти две песни… Находиться в квартире было всё сложнее, голоса усиливались. Последний каплей стал стук в дверь ночью.

Батя подошёл к двери и спросил: «Кто?»

– Милиция, – ответили из-за двери.

– Утром приходите, – сказал отец.

Это не была милиция. Я знал… Они пришли ко мне.

Я отвернулся лицом к стене. На следующий день мы перебрались к бабушке.

Мои родители пытались выяснить, была ли агрессия в мой адрес и что произошло на самом деле. Вскоре они пришли к выводу, что я двинулся рассудком… Я начал уходить один из дома. Потерял телефон и сим-карту. Точнее, голос приказал выкинуть сотовый. И я на ходу разобрал его, вынул сим-карту, выбросил её и следом отправил в сугроб по частям сам сотовый. За этим последовала любопытная цепь событий, о которой я не рассказывал ни одному живому человеку… Голос указывал, куда мне идти и что делать. Я приведу только несколько примеров. Хотя изобретательности его не было границ.

Я пошёл на телевышку, залез на высоту третьего этажа и спрыгнул вниз. Внизу был сугроб, в который я попал. Залез снова и снова спрыгнул. И так трижды. Я на самом деле страшно боюсь высоты и в нормальном состоянии никогда бы такого не сделал. Сторожевая шавка кусала меня за ноги, когда полз обратно к забору. Слабо и без особого азарта я отпинывался от твари. Когда лез через забор, разорвал штаны. Голос сказал, куда мне идти. Он вёл меня в дом, где я не был ни разу в жизни. Вошёл в подъезд и постучал в деревянную дверь. Мне не сразу, но открыла женщина.

– Что надо?

– Нитки и иголку, – попросил я.

Она с презрением посмотрела на меня и сказала: «Знаешь, я не могу тебе этого дать!»

Я попрощался и вышел из подъезда на улицу. Зашёл в другой дом и попросил то же самое. Мне дали иголку и нитки. Я сел на ступеньки и зашил штаны…

Другой раз я, сняв ботинки и носки, босой бежал по снегу, это было в районе ж/д. Пробежал приличное расстояние и даже не заболел; чокнутые вообще меньше болеют, если что…

Я стал искать своего Тори. Мне стало всё равно, что он сделает со мной, лишь бы перестал мучить. Бродил один по городу, но, куда бы я ни приходил, меня ждали лишь пустота, пустые улицы, гаражи, леса… А однажды он сказал: «Возьми деньги, все, что у тебя есть, иди в магазин». Зашёл и купил самый дорогой торт. Голос приказал купить и шоколадку. У меня не хватало пары рублей, и я стал попрошайничать. Ходил по магазину и просил два рубля. Люди с удивлением смотрели, как здоровенный детина просит подаяния. Кто-то подал. Я купил шоколадку, развёл все деньги под ноль. Потом голос приказал идти в тот же деревянный дом, где просил ниток первый раз и мне отказали. Я пришёл. Постучал в дверь… открыла та же женщина. Посмотрела и впустила меня. Зашёл внутрь. Прошёл в комнату. На столе стояла водка. На диване рядом со стеной сидел человек. Он спросил, кто я, откуда. Предложил выпить. Я отказался. Предложил травы… на что хозяйка дома обругала его и сказала, что он охренел.

– Зачем ты пришёл? – спросила она – я думала, ты пришёл на день рождения моего сына! У моего сына сегодня день рождения!

– Я убил вашего сына, – ответил ей ни с того ни с сего и сам ошалел от такого поворота событий.

Она как будто даже не удивилась, не поверила мне.

Зашёл парень, которого я никогда раньше не видел. Задал мне какие-то вопросы. Знаю ли какого-то Александра. Я сказал, что не знаю.

Посидел. Одел обувь. Попрощался и вышел, дико извиняясь перед хозяйкой, что наследил. Задерживать меня никто не стал…

* * *

Переехал из своей квартиры на квартиру бабушки. Трэш продолжился там. Когда слышать то, что у меня внутри, становилось совсем невыносимо, я выходил на улицу, отпрашивался у родителей. Голос внутри меня вёл по моему городу, который я знал, кажется, на все сто, но никогда не знал его таким… Однажды я шёл через гаражи, и вдруг голос сказал: «Хуле, снимай ботинки». Я снял и пошёл босиком. Был снег, зима и холодно. Ноги мёрзли. Потом голос сказал: «Хуле, по дороге, иди, мразь, по сугробу». И я, зарываясь в снег по пояс, полз по сугробам босиком. Там, под снегом, пролегала сточная канава, и я иногда проваливался в неё голыми ногами. Хотелось схлестнуться с тем гадом, что сидел внутри меня, но это было невозможно, а жаль, ведь я искренне желал вырвать зубами его гнилое сердце.

Однажды ночью бился в бреду. Тори сказал: «Иди в туалет». Я пошёл. Потом он приказал мне сесть на толчок и опорожниться. А потом приказал мне жрать из унитаза, и я сделал это. Вкус дерьма во рту, на языке, в глотке, везде. Потом вернулся в комнату и пытался блевать. Блевал, а он приказал мне съесть это, Господи, и я сделал это. Глотал свою блевотину вместе со своими слезами и соплями…

Это был мой путь, которого не пожелаешь и врагу. Я шёл по нему, шел и не верил, что это не сон, что всё происходит со мной в реальности.

Я пытался молиться, но голос говорил, что Бога нет, что бог – это он, и я в его власти… А я хотел одного: выжить и остаться собой, и вот это ощущение, что я – это я, как бы ни было плохо, я – это я, маленькая наивная мыслишка – она одна радовала… Остаться собой? Много ли я хотел, трудно сейчас судить. Ещё меня интересовал вопрос: заслужил ли это, и в конце концов я пришёл к выводу, что да, заслужил, а раз заслужил – значит должен терпеть. Тогда подумывал о самоубийстве, но я всегда боялся смерти. Страшнее смерти нет ничего – как говаривал Михаил Юрьевич, хотя это не дословно. Тори повторял в таком случае всегда одно и то же: подумай об этом, подумай.

Перевезли в деревню, на родину моего отца. Я постоянно пытался убежать из дома, жрал спиртовые ватки от уколов и постоянно ревел…