Читать книгу Нарывы пространства - Андрей Владимирович Останин - Страница 2

Рассказ

– Ну что, Малыш, страшно?

Сержант зловеще ухмыльнулся, сверкнул двумя рядами стальных пластин – они заменили старому вояке давно потерянные зубы. Конечно, можно придать звериному оскалу и более цивилизованный вид, но, похоже, воинственный и угрожающий блеск стали, более соответствует эстетическим запросам сержанта. Малыш скорчил унылую гримасу – что оказалось совсем несложно, при нынешнем настроении. Неопределённо пожал плечами, хрустнул бронепластинами.

– Пока ещё не понял, – проговорил вполголоса.

– Ладно, хоть не врешь, – одобрительно качнул тяжёлой головой сержант. – Героев недоделанных я уже насмотрелся.

– А что случилось-то, командир? – буркнул кто-то из полумрака. Не очень заинтересованно, судя по тусклому, бесцветному голосу. Лишь бы время чем-нибудь занять; вот, командира хоть послушать. От нечего делать, что называется.

– Внимание, слушать всем! – с готовностью отозвался командир. – Два часа назад грузовой челнок нашей компании атаковали с поверхности планеты. Рухнула посудина где-то возле подножия горного хребта – того, что к Базе поближе. Челнок гражданский, поэтому ни защититься, ни определить тип оружия они не смогли. Пока падали, успели передать аварийный сигнал, но, понятно, ничего толкового сказать не сумели. Да и не успели.

Сержант помолчал пару секунд. Не то сочувствующе, не то укоризненно. Да и то сказать – мало ли, что гражданские? Должны были успеть, не маленькие.

– Задача группы – отыскать обломки, оказать помощь экипажу, если кто жив остался. Ну и, ясное дело, изловить этих чёртовых зенитчиков, будь они неладны. Окажут сопротивление – уничтожить на месте. Не окажут… тоже. Мороки меньше. Не хватало ещё башку подставлять, чтобы эту падаль живой захватить. Нам за пленных отдельно не доплачивают. Вопросы есть?

– В челноке опять какую-нибудь гадость тащили? Подходить-то к нему можно или лучше не нужно?

По характерному, гнусавому голосу Малыш без труда опознал сапёра группы. В одной из многочисленных, пьяных драк, которые сапёр никогда не пропускал, ему основательно поломали, и без того неприглядный нос. Теперь, даже при неважнецком качестве связи, голос бойца звучал бесподобно и узнаваемо. Интерес сапёра тоже вполне понятен – обследовать обломки первым предстоит ему, по должности. Заинтересуешься тут.

– Нет, обычный груз, – успокоил командир, но при этом, почему-то, поморщился. – Генераторы, запчасти, ещё какая-то железная требуха. Ничего особенного. По крайней мере, мне так сказали.

– Ну да, они скажут! – от гнусавого дребезжания сапёра, настроение прокисло у всех окружающих. Вполне и контакты в схемах катера окислиться могли, а это чревато.

– Ладно, не пыли, землеройка! – с досадой рявкнул сержант, зыркнул в полумрак неприязненно. – Прилетим, разберёмся. Кстати, наш новичок сегодня впервые в деле. Поздравляю с боевым крещением, Малыш!

Хора поздравлений не последовало. Лишь недавний, равнодушный голос поубавил Малышу радости – а той и так негусто было.

– На обратном пути поздравим. Если будет кого. И кому.

Малыш не успел ещё настолько хорошо узнать группу, чтобы по голосу определить доброго человека. А впрочем… В любого, не глядя, пальцем ткни – добрее некуда.

Серая утроба десантного катера навевала уныние и, даже вполне здорового человека, могла легко довести до клаустрофобии. Восемь бойцов уселись по четыре вдоль бортов, одинаковые, неуклюжие фигуры, сливаются с окраской стен. Упакованные в броню тела щедро изуродованы множеством бронепластин, подвесок, подсумков и разных приспособлений, применения которым гражданский человек за всю жизнь не придумает. Да и не всякий военный тоже. Лица закрыты масками с респираторами и бойцы одинаково-бессмысленно таращатся на мир круглыми, стеклянными глазами, слегка подёрнутыми туманной дымкой поляризационной плёнки. Без лупоглазых намордников, к сожалению, погулять не выйдет. Атмосфера на планете вполне соответствует запросам человека, а вот погода не балует и частые, мощные бури постоянно держат в воздухе тонны песка и пыли. Вот с этой наждачной радостью респираторы и борются, с трудом, но справляются. По крайней мере, часа на два работы на свежем воздухе их хватает. Универсальные энергетические винтовки, что крепко облапили тёртые бойцы, составляют единственное вооружение группы. Да другого и не требуется. Это оружие может работать и как винтовка, и как пулемёт. А если добавить мощности – то и вместо гранатомёта ухнет – добавки не потребуется. Одним словом – универсал.

На спине у Малыша, уродливым горбом встопорщился ящик из бронепластика – так называемый коммуникационный куб. Портативный гроб обеспечивает группе связь с Базой, ориентировку в любой точке планеты, находит свои и чужие биологические объекты. А ещё забит под завязку массой карт, изображений и сведений, которые могут помочь группе при выполнении задания. Золотая коробочка, если коротко, хоть и цвету серого. Конечно, конструкторы постарались сделать комкуб как можно более компактным, но всё равно, гроб получился изрядный: громоздкий, неудобный, увесистый.

Малышу неподьёмная радость досталась по одной причине – больше никто в группе не мог этой аппаратурой управлять. Собственно, это единственная причина, почему зелёный новичок вообще в боевую группу угодил. По всем остальным параметрам, делать ему здесь абсолютно нечего. Неимоверно дорогой имплант на затылке, называемый так же цефаллоразъёмом, обеспечивал прямое соединение с электронными мозгами любой современной техники, но именно он и сожрал все сбережения Малыша. В той ещё, гражданской жизни. Следовало каким-то образом восстанавливать личный бюджет, и это уже причина того, что Малыш оказался на забытой богом планете. Служба в охранных группах различных компаний и фирм приносит немалый доход – тому, кто доживёт до конца контракта. Но, если для Малыша это необходимая, но временная работа, то остальные бойцы группы только этим в жизни и занимаются.

Малыш чувствовал себя среди них зайчонком, в окружении матёрых волков. Проще говоря, именно малышом себя и чувствовал.

– Малыш, хватит пялиться на Дикобраза! – рявкнул сержант громоподобным голосом. – Не дай бог тебе его без маски разглядеть. Подключись к внешним камерам, осмотрись там, за бортом.

Малыш с удовольствием выполнил приказ. Подключиться напрямую к системам катера – единственная возможность сбежать из мрачной, затхлой коробки. Не в прямом смысле, конечно, бренное тело останется внутри. Но душа…

Лёгкий щелчок в одно мгновение избавил его от нудного полёта внутри стального брюха машины. Теперь он воспринимал мир всеми камерами и сенсорами десантного катера – он сам стал катером. Именно так пилоты управляют летающей машиной – как собственным телом. Шероховатые, песчаные струи шлифуют кожу-обшивку, перекатываясь от носа к хвосту, яростные порывы ветра ударяют в бока, напрасно силясь сбить с курса. Теперь он стал мощной, боевой птицей, способной не обращать внимания на погодные мелочи. Он летел. Правда, Малышова птица может чувствовать, слышать и видеть, а вот управляют ею пилоты, только у них допуск имеется. Интересно, – подумал Малыш и улыбнулся, – пилоты чувствуют щекотку, от песчаных струй? Вон, как они катер облизывают – что псина косточку. Забавное, наверно, чувство.

– Малыш, раздолбай, не увлекайся! – ворвался в идиллический мир стальной голос командира. – Доложи обстановку.

Эх, сержант, как же можно этим не увлекаться?! – молча подивился Малыш. Не понять тебе, владеющему только своим, не особо совершенным, человеческим телом.

– За бортом относительно слабенькая буря, – доложил не по уставу. – По поверхности даже ходить можно, не унесёт. Горная гряда – справа по курсу, дистанция метров восемьсот. Стоп! Командир, вижу грузовой челнок, дистанция полтора километра.

– Характер повреждений? – зазвенел голос сержанта. Словно стальные пластины во рту завибрировали.

– Не разобрать, из камней один хвост торчит. Раскидало качественно, обломки по всей округе валяются.

– Живые есть?

– Аппаратура не фиксирует, но вряд ли, – Малыш запнулся, помолчал секунду. – Видел бы ты, командир, в какую лепёшку его расплющило. Но даже если и выжил кто – отошёл подальше от места крушения.

– Понятно, – хмуро пробормотал сержант. – А мёртвые?

– На виду нет. Придётся ножками идти, проверять.

– Поучи меня ещё! – привычно вызверился командир. – Сколько до челнока?

– Мы уже практически над ним, переходим в режим зависания.

Мощный, зубодробильный удар едва не вышиб дух из бедного Малыша. Пропустив оглушительный, боковой удар в челюсть, тяжёлый, бронированный катер волчком завертелся в воздухе и Малыш, не успевший выйти из соединения с сенсорами обнаружил, что боевой птице оторвало голову. На месте кабины управления, где только что сидели пилот и штурман, не осталось ничего, кроме пучков оборванных кабелей и проводов. Они отчаянно и жалко мотались на ветру, словно разорванные сухожилия, артерии и вены обезглавленного существа. И тотчас, словно сработал неведомый, защитный механизм психики, соединение со смертельно раненным катером прервалось само собой. Малыш вновь очутился в спёртом пространстве десантного отделения, вернулся из внешнего ада во внутренний. Сержант уже успел напялить маску и судорожно сжимал в руках винтовку.

– Малыш, обстановка?! – промычал сдавлено.

– Катер без управления! – придушенно выдохнул Малыш. – Падаем! Срочная эвакуация!!!

– Это мои слова, щенок! – взревел командир обозлённо. – Всем покинуть катер!

Напрочь забыв, что может активировать катапульту простым мысленным усилием, Малыш нащупал рукоятку, вцепился и , что есть силы, рванул вверх. Резкий толчок, больше напоминающий пинок под зад, вышиб его из катера вместе с креслом. Внутренности тут же слиплись в большой, бесформенный ком, развернулись и связались между собой двойным узлом. И вернулись на места – только, похоже, не на свои. Перед глазами, словно в бешеном калейдоскопе, мелькали попеременно горы, песчаные дюны, чьи-то болтающиеся ноги – вероятно, собственные. Никаких умных мыслей в голове Малыша в этот момент не роилось, а потому спасением жизни занималась автоматика кресла. Сработали стабилизирующие хлопушки, останавливая беспорядочное вращение, вслед за ними взвыли посадочные тормоза и кресло, в правильном положении, с маху воткнулось в песок, погрузившись в зыбучую массу едва ли не на треть. Каким образом не рассыпался в прах слабенький, человеческий позвоночник, оставалось только догадываться. Приехали. Ошарашенный бешеным вращением Малыш потерянно хлопал глазами, медленно приходя в себя.

– Внимание группа, доклад! – не заставил себя ждать голос сержанта.

Малыш – носитель самой ценной аппаратуры, без которой существование группы становится сомнительным и вообще бессмысленным. А потому на этот приказ обязан отзываться первым.

– Комкуб в норме! – просипел придушенным голосом, надеясь, что сержант, если и не разберёт слов, то, по крайней мере поймёт, что боец жив. Следом послышались такие же неестественные голоса, сообщавшие, что и они приземлились нормально. Из восьми откликнулось четверо, но пока это ничего не значит – при такой сумасшедшей посадке бойцы вполне могли просто потерять сознание. Сержант подождал ещё минуту, но в эфире лишь назойливо шуршали атмосферные помехи.

– Всё! – гаркнул решительно. – Сбор группы на мой маячок. И пошевеливайтесь, уроды, нам ещё воевать! Наверняка ведь решили, что это было самое страшное? А всё только начинается!

* * *

Группа привычно развернулась в жиденькую боевую цепочку. Людей осталось так мало, что Малышу не пришлось даже сканировать всю территорию – бойцы уместились в пределах одного мимолётного, электронного взгляда.

– Малыш, перед нами гряда, – рявкнул сержант звенящим в боевом напряжении голосом. – Откуда стреляли?

– Я ничего не фиксирую, – растерянно отозвался Малыш.

– Тебе что, студент, мозги при посадке прищемило? – вызверился сержант. – Энергетическое оружие обязательно оставляет след.

– Как и любое другое, – Малыш суматошно менял диапазоны систем наблюдения, но так ничего и не обнаружил. – У меня чисто во всех диапазонах.

Сержант прошипел что-то злобное и непонятное. Хотя, чего уж тут не понять?

– У меня не только следов выстрелов нет, – добил его окончательно Малыш. – Техника и самого противника не фиксирует.

Малыш отключился от электроники и взглянул на окружающий мир своими глазами. Оптика не в счёт. Песок и пыль, пыль, пыль… Бойцы группы, заботливо прикрытые камуфляжем, растворились в этой пыли и разглядеть получилось только смутные очертания самого ближнего. Он сейчас превратился в уродливый, бесформенный валун, из которого торчит странная палка – ствол энергетической винтовки. Несколько мгновений оружие старательно обнюхивалось, точно кобель охотничий, а затем замерло, в струнку вытянулось. На конце ствола пространство исказилось, словно от камешка, брошенного в стоячую воду; хорошо заметный, ослепительно-белый шарик метнулся в сторону каменистой гряды и вспыхнул яркой кляксой на шершавой поверхности. В эфире просипел довольный голос.

– Обнаружил вход в пещеру, метку поставил. Больше тут прятаться негде. Там этот урод засел!

Малыш в этот момент смотрел прямо в сгорбленную спину бойца и поэтому не пропустил ничего. Безо всякой видимой причины человека подкинуло и разметало в мелкие клочья; куски снаряжения и брони плеснули веером с такой скоростью, словно имели собственные двигатели; от бойца не осталось вообще ничего, даже мокрого пятна в пушистой пыли. Малыш и сам не понял, как оказался лежащим на животе, придавленный громоздким ящиком. Дыхание перехватило, словно от хорошего пинка в живот и только в этот момент осознал, что падать со всего маху в полной боевой экипировке себе дороже. Ничего профессионального в стремительном падении не было – исключительно инстинкт самосохранения. Голос сержанта в эфире провыл уже даже не злобно – затравленно. Да и то: кому понравится работать беспомощной мишенью в тире?

– Малыш, гадёныш, ориентируй уже на цель!

– Тип оружия не определён, следов выстрела нет! – пропыхтел тот насколько смог внятно. – Но стреляли точно из меченой пещеры.

– Как определил?

– По вектору… По брызгам.

Горло Малыша надёжно запечатало спазмом – подобных слов о человеке говорить ещё не приходилось. О бывшем, теперь уж, человеке. Да и вообще, всё происходящее мало напоминало рутинное патрулирование, о котором так много написано в контракте. Там, к примеру, даже не упоминается о том, что целую боевую группу, вместе с бронекатером, могут уничтожить вот так, походя: неизвестно кто и непонятно чем. Да и просто – зачем? Ладно бы военный объект охраняли, или загогулину какую секретную. Хотя, поди знай, что там за их спинами строят?

– Всем уцелевшим – огонь по пещере! – взревел сержант, отчаявшись хоть что-то понять.

Малыш старательно попытался выполнить приказ, завозился, словно жук в сыпучем песке, изо всех сил поволок из-под себя оружие. Как и у всякого неумелого солдата, в самый нужный момент, что-то намертво зацепилось, срослось и смёрзлось. Очень скоро понял, что старается отодрать от живота винтовку вместе с бронещитками, перевернулся на бок и оружие отвалилось от тела само.

– Вот же зараза! – выдохнул с досадой.

Только сейчас вспомнил про свою основную обязанность, включился в электронную систему слежения и замер, опешив от увиденного. Сканер не показал ни одной метки, которыми обозначались бойцы группы. На самом краешке поля зрения сканера высветилась единственная точка – метка командира.

– Сержант! – взвизгнул истончившимся вдруг голосочком. – У нас все убиты! Все убиты!!!

– Да что ж такое? – потеряно отозвался командир. – Когда мы уже завалим эту тварь?! Укройся где-нибудь, не отсвечивай!

С того места, где сержант изображал из себя серый камень, в сторону пещеры неспешно потянулась цепочка из пяти багровых шаров, раза в два крупнее энергетического сгустка обычного выстрела. Малыш разок видел на полигоне, как взрывается плазмограната, а потому шустро, словно перепуганная ящерка, шмыгнул к ближайшему валуну. Камень мог хоть как-то защитить от того, что произойдёт сейчас. Внезапно погасла и метка сержанта – невидимый, но очень удачливый стрелок, успел достать его раньше, чем гранаты долетели до пещеры. Теперь на поле боя не осталось ни одного профессионала. Студент-недоучка против врага-невидимки. Впрочем, Малышу сейчас стало совсем не до этого.

С оглушающим щелчком вырубилась вся электроника, Малыш ослеп и оглох одновременно, лишь телом ощутил мощный толчок снизу, словно угодил в зону землетрясения. Волна тяжеловесного жара прокатилась по спине, успел подумать, что валун сумел-таки его частично защитить – иначе ничего бы и подумать не успел. Да уже и нечем было бы. Респиратор, не способный охлаждать воздух, плеснул в горло раскалённую пульпу из того, чем раньше можно было дышать и Малыш едва не захлебнулся. Точно щенок грязной водой в половодье. А неистовая, песчаная буря, рождённая взрывами пяти гранат, бешено хватала зубами его, торчащие из-за укрытия, ноги и норовила уволочь с собой, в коричнево-серую, пыльную мглу.

Так же неожиданно, как и началась, адская свистопляска разом стихла. Словно кто-то её просто выключил. Малыш осторожно высунул голову из-за валуна, но мир вокруг ничуть не изменился, словно и не заметил приключившегося катаклизма. Песчаное болото сожрало брошенный в него камень и сделало вид, что ничего не было. Хотя, Малыш прекрасно понимал: вся группа погибла и нападавший точно убит – не может никто выжить в эпицентре взрыва плазмогранаты.

Просто этому миру на всё наплевать.

Малыш отстранённо подумал о том, что слишком уж спокойно воспринимает происходящее. Смерть стольких людей точно должна шокировать вчерашнего студента. Ну, не стальной же он, в самом деле? Впервые с ним такое. Тяжело перебирая ногами в вязком, вездесущем песке, не сразу, но понял причину ненормального спокойствия.

Нет трупов. Знание о смерти многих людей, осталось лишь знанием, без видимого подтверждения. И сознание просто зафиксировало чью-то смерть, как простую, очередную новость о страшном, но далёком происшествии. Которое не имеет к нему лично никакого отношения. Привычно всё, без ужаса. А доведись по разорванным кишкам шагать – недалеко бы ушагал.

Мучительно-медленно добрёл до места последнего боя сержанта и огляделся. От командира осталось больше, чем от всех остальных, вместе взятых. Недалеко от командирской позиции, из песка вздымался корявый каменный палец, словно грозивший кому-то, или обличавший в чем-то. Именно на его бугристой поверхности распласталась гротескная, человеческая тень – в том месте, куда швырнуло сержанта крепким ударом неведомого оружия. И осталась от командира только эта вдавленная тень. Сам себе графическая эпитафия.

Малыш вздохнул, зачем-то поглядел по сторонам, словно могло здесь обнаружиться что-то, кроме вездесущего, мелкого песка. Искать живых точно не стоит – уж техник-то группы знает это лучше других. А ещё, хочешь – не хочешь, придётся идти в проклятую пещеру, всё там осматривать и документировать. Отчёт об операции всегда составляет техник, ему оборудование позволяет. Ну, а теперь и докладывать придётся тоже самому. Больше некому.

* * *

Загребая песок тяжёлыми ботинками, и оставляя за собой две борозды, словно вездеход, Малыш направился к чёрному зигзагу в скале – входу в пещеру. Винтовку зачем-то взял наизготовку, хотя и прекрасно понимал: нет в пещере никого, да и быть не может. Ещё в лагере боевой подготовки, на учебных стрельбах, один из инструкторов легкомысленно отнёсся к имитатору плазменной гранаты… Ботинки остались на месте. Ну, и что там в них поместилось, тоже. А всё остальное и собирать не пришлось – очень чистоплотное оружие, надо признать. А ведь всего лишь имитатор. Ну, а после пяти взорвавшихся боевых гранат, да в замкнутом пространстве, не то что ботинок – следов от них остаться не должно. Тут уж без вариантов.

Осторожно заглянул внутрь. Умная оптика быстро приспособилась к сумраку пещеры, вылавливая и усиливая редкие, слабые частички света. Тепловизор оказался совершенно бесполезен. После взрыва всё вокруг сочится одинаково горячим, багровым светом и Малыш тут же деактивировал прибор, чтобы не мешал. А вот глазам своим не грех и помочь. Отцепил от пояса портативный осветитель – серебристый шарик, без труда помещавшийся в ладони, сильно сжал и тут же подбросил, от греха подальше. Ослепительно вспыхнувшее мини-солнце взмыло к самому своду пещеры и зависло там, заливая всё вокруг мертвенным, синим светом. Оптика вновь поспешно перестроилась под изменившиеся условия, теперь уже отсекая лишний свет и оберегая глаза хозяина от повреждений. Оставалось только посочувствовать тем, у кого такой аппаратуры нет. Осветитель, кстати, применяют и как боевое оружие – в случае, если противник не располагает современной системой защиты зрения. На бережное отношение к людям этот свет не рассчитан. Впрочем, снаряжение, которым щедро увешала Малыша компания, вообще особой добротой не отличается. Не для проповедей придумано, гораздо убедительнее.

Пещера оказалась небольшой, почти круглой, метров тридцати в диаметре, но с очень высоким потолком. По крайней мере, рукотворное солнце до потолка не долетело и зависло где-то посерединке. Плазма старательно и равномерно обработала каменные стены и теперь на них не было ничего постороннего: ни живности, ни растительности – мёртвая, ровная чернота. Песок, лежавший на полу, расплавился, растёкся и застыл черным стеклом с серыми разводами, на котором ветерок закручивал смерчики чёрной же сажи. Картинка получилась фантастическая, а в искусственном свете военной аппаратуры и вовсе сюрреалистичная. Ну, да не до этого сейчас.

Врага не пришлось искать долго. Существо, поразительно напоминающее земную, только хорошо бронированную, гусеницу, оплавленное и безмолвное, лежало недалеко от входа в пещеру. Малыш замер, разглядывая странного врага. То, что оно хоть и сдохло, но не сгорело – практически невозможно. Плазма сжигает всё! А эту тварь только сверху опалило. Аппаратура мгновенно выдала габариты цели: длина три метра, высота в центральной части один метр. Рядом с существом прикорнуло ещё пять таких же, только совсем маленьких, по полметра в длину. Мелким досталось больше; хоть и остались целыми, но обуглились качественно. Малыш замер и лишь удивлённо хлопал ресницами – как здесь вообще могло хоть что-то уцелеть? А кроме того – из чего стреляли? Понятно, оружие сплавилось, но в любом механизме всегда есть хоть одна тугоплавкая деталь. Ну и где она? Аппаратура её бы точно опознала. Но не завалялось в пещере ничего, что сгодилось бы для опознания.

Только эти странные создания. Кто же тогда отсюда стрелял? И из чего?

И для чего?! Тоже интересно узнать.

Внезапно более крупное существо шевельнулось. От неожиданности Малыш дёрнулся, нажал на спусковой крючок и ослепительно-белый шарик плазмы пробуравил каменную стену, увяз где-то в её глубинах. Боец попятился, споткнулся о собственную ногу и позорно плюхнулся на мягкий, небронированный зад. Винтовка громыхнула по зеркальному полу, куб с аппаратурой упёрся одним углом в спину, другим в пол, удержал тело в сидячем положении – спас от окончательного конфуза. Открыв рот и не в силах пошевелиться, Малыш наблюдал, как из-под гусеницы выдвинулись четыре толстых лапы и заскребли по полу хищно изогнутыми когтями – по три штуки на каждой. Зверюге, как тут же окрестил существо Малыш, сильно досталось в недавнем бою. Подняться никак не выходило и она лишь беспомощно царапала стекло пола. Малыш с ужасом подумал, что она пытается добраться до него и закончить бой полной победой, но быстро понял, что у той и мыслей таких не было. Зверюга упорно ползла к пяти обугленным комочкам. Причём, теперь стало хорошо видно, что одна её оконечность – это малоподвижный, толстый хвост, а другая – морда зверя. Как только существо начало двигаться, окалина и пепел ссыпались со шкуры и стало понятно, что её поверхность вовсе не пострадала. Шершавая, серая, такое впечатление, что бронированная – она оказалась всё-таки живая и…целая! Это после плазмы-то!

Зверюга доскреблась-таки до своей цели, замерла на секунду и издала скрежещущий звук. Не громкий, не противный – зовущий, непонимающий. Жалобный? Поочерёдно тыкалась носом в обугленные комочки, двигала их, переворачивала… Затем повернула морду в сторону сидевшего на полу Малыша, замерла, точно каменное изваяние. Тому крайне не понравилось её жуткое внимание и он начал тихонько отодвигаться подальше. Благо по зеркальному полу задница скользит без труда. В это время на морде зверя, по бокам, образовались две длинные складки; медленно, словно нехотя, превратились в щели, а затем и в два больших глаза без век, без зрачков. Просто два больших, чёрных яблока. Но зверюга смотрела прямо на Малыша и видела его – он это совершенно точно знал. Смотрела долго, не моргая, а затем ещё раз жалобно проскулила и опустила тяжёлую голову на пол. Малыш понял, что нападать она и не собиралась.

Но ведь это она сбила транспортник, а затем и десантный катер! Она уничтожила целую группу наёмников! Конечно она, больше тут и некому.

И вдруг Малыш понял. Посмотрел на полную отчаяния позу зверюги, и словно озарило окаменевшие от страха мозги. Всё сразу встало на свои места.

– Так это твои детёныши были? – пробормотал понимающе. – Мы твоих детишек спалили, выходит?

Зверюга безмолвно уставилась на него бездонными, чёрными глазищами. Наверно, у неё просто нет слёзных желез, потому, что сейчас она точно плачет – без слёз. Но Малыш так остро почувствовал боль странного существа, словно увидел эти слёзы наяву.

– Ну ты, мать! – он осторожно поднялся, закинул винтовку на плечо и поднял вверх ладони в красноречивом жесте непонимания.

– Зачем же ты на наших напала-то, дура!? Испугалась? Они же просто мимо пролетали, знать не знали, что ты тут со своим выводком обитаешь. А теперь посмотри, что вышло – одни покойники! И ваши и наши.

Зверюга не ответила, закрыла глаза и замерла так, словно тоже решила умереть. Или действительно умерла – поди знай. Подходить и пульс щупать желания как-то не возникло. Да и в каком месте щупать? Поискать ещё придётся. Малыш вновь посмотрел на жалкие, обугленные тельца зверюгиных детишек. Видимо, не успели нарастить шкуру непробиваемую, как у мамаши, вот и досталось по полной программе. Хотя, даже и с детской кожицей, полностью не сгорели, а это о многом говорит.

Малыш понял, что бой закончен, убивать его не станут. Повернулся к выходу, и зашагал, настраиваясь на связь с Базой.

* * *

Спиртное на Базе не запрещалось, и неофициально даже приветствовалось. Если ты не на боевом дежурстве – так хоть вовсе из бара не вылезай. Всё Компании прибыль, и не малая. Малыш так и поступил – не вылезал из бара уже второй день. Ну, не то, чтобы подряд… После первого дня проснулся в каком-то малопосещаемом и малопочтенном месте, но, едва только ноги признали главенство мозга, отправился обратно в бар, за тот же столик. То, что всё это время валялся без чувств, Малыша не волновало ничуть. Потеряться на автономной Базе проблематично, а уж обокрасть человека и вовсе невозможно, пускай даже и пьяного в лоскуты. Деньги давным-давно обитают в виртуальном мире и кочуют со счёта на счёт в воображаемом пространстве. Потными, человеческими ладошками высокомерно брезгуют. А платёжеспособность клиента определяет сканер на входе в бар. Если пропустил – значит есть ещё, на что выпить. Да и как не быть, коли на Базе и деньги-то больше потратить не на что?

В баре едва слышно мурлыкала спокойная музыка, двое таких же бедолаг даже внимания не обратили на ввалившегося Малыша – так и не подняли носов от своих бокалов. Гибель целой группы наёмников – событие редкое, и для кого-то даже грустное, но отнюдь не чрезвычайное. Именно за риск им деньги и платят. Ну, а то, что единственный выживший пьёт не просыхая и вовсе не удивительно. Любой на его месте мимо бара бы не прошёл. Кое-кто и не выходил бы, на спать и тут можно, на полу. Будет мешать бренное тело – задвинут в угол.

– Ты, боец, в душ бы сходил! – угрюмо буркнул бармен, брякнул донышком бутылки о стойку.

– Ты сам бы сходил! – хрипло отозвался Малыш, и не стесняясь указал конкретное направление. Бармен, понятно, никуда не пошёл, на работе как-никак, но и с указаниями больше не лез. Не дурной. Малыш тяжело опустился на стул, не задумываясь закинул в организм рюмку крепкого и посидел минутку с закрытыми глазами – усваивал. А когда открыл глаза, обнаружил, что обзавёлся собутыльником. Тот припёрся со своей бутылкой, что во все времена и на любой планете, извиняло появление без приглашения.

Этого наёмника Малыш немного знал. Так, в лицо и издалека. Общаться, к счастью, не приходилось, до этой минуты. Крепкий, решительный, жестокий и к своим и к чужим – обычный командир группы, других у наёмников не водится. В отличие от Малыша – профессионал. То есть, только этим делом и занимается в жизни. Людей, подавшихся в наёмники от безысходности, а уж тем более таких вот студентов, на учёбу зарабатывающих, он считал людьми никчёмными и даже, для дела, вредными. Откровенно презирал, если уж говорить прямо, и не думал это скрывать. Его имя мало кто знал. На Базе старого наёмника уважительно величали Мастером и всех это устраивало. Самого Мастера в первую очередь. Похоже, льстило такое отношение.

– Значит, живой, Малыш? – просипел Мастер придушенным голосом. Горло его давненько уже повредило, то ли осколком гранаты, то ли осколком бутылки – теперь уж и не упомнить, за давностью лет. Малыш промолчал, поскольку это и не вопрос был вовсе. Так, констатация удивительного факта.

– Никогда этого не понимал, – Мастер покачал бритой головой. – Боевая группа, все опытные бойцы, командир – золото. И ни одного выжившего! А ты – дохлятина, первый раз в серьёзном деле, ни на что не годен – и вот, живой. Сидишь тут, крепенькое лакаешь, как будто из всех только один этого достоин. Отчего же так-то, а?

– Я не выбирал, кому жить, кому умирать, – пробормотал Малыш. Разговаривать не было желания, но и промолчать невозможно – не тот собеседник, что бы не замечать.

– А по моему – выбирал!

Мастер закинул в рот небольшой орешек и презрительно скривил тонкие, бескровные губы.

– Я не поленился, поинтересовался у оружейника твоей винтовочкой. За весь бой ты выстрелил один раз. Один! В бою вся группа погибла, а ты соизволил один раз пальнуть. Да и то, так, что противник живой остался. Знаешь, как это бывает? Когда за собственную задницу очень страшно! Залёг ты, Малыш, в укромное местечко и пролежал там, пока бой не закончился. Лживая и трусливая тварь!

Малыш поднял на Мастера изрядно пьяные глаза, криво усмехнулся в ответ.

– А ты откуда об этом так хорошо знаешь? По себе, что ли, судишь? Не потому ли живой до сих пор?

От этих слов Мастер опешил, а Малыш мгновенно протрезвел. В мыслях не было такое сказать, но очень уж царапнул несправедливый упрёк. Глаза Мастера медленно заволокло багровой, смертельной пеленой и он начал подниматься, уперев мощные кулаки в жалобно скрипнувший столик. В этот момент на плечо старого наёмника опустилась массивная дубинка-шокер.