Читать книгу Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин - Страница 7

– Это похоже на банальное сведение счетов, – выслушав Михаила, сказал Дорогин.

Он придвинул к себе только что принесенную официанткой тарелку с горячим и стал аккуратно резать мясо. Михаил тоже отрезал кусочек, пожевал и кивнул:

– Есть можно. Ты знаешь, до сегодняшнего вечера я тоже так думал. И все голову ломал: кому же это я мог так насолить? А сегодня прихожу домой, а из квартиры все ценное какие-то сволочи вынесли. Дверь, само собой, взломана, а на столе в кухне – вот это.

Расстегнув рубашку, он швырнул на стол слегка помявшийся желтый конверт. Пока он приводил в порядок одежду, Дорогин успел открыть конверт. В конверте лежало десятка полтора фотографий – цветных, очень качественных. Знавший толк в скрытом фотографировании Дорогин сразу сообразил, что снимки делали с приличного расстояния и с большим увеличением, что, с учетом современного уровня развития техники, сегодня мог сделать любой дурак, у которого хватило денег на приличную цифровую камеру.

На всех фотографиях были изображены миловидная молодая женщина и симпатичная девчушка лет десяти-одиннадцати. Снимки были сделаны в разных местах – на улице, на детской площадке, в парке, во дворе со снеговиком, а один даже в кафе, где девочка, несмотря на зимнее время, с удовольствием уплетала мороженое, а женщина тянула через соломинку нечто, похожее на молочный коктейль.

– Твои? – поинтересовался Дорогин, один за другим переворачивая снимки, чтобы посмотреть, нет ли надписей на обороте. Надписей не было, если не считать таковыми оттиснутое на бумаге название фирмы – производителя фотографических принадлежностей.

– Мои, – кивнул Шахов.

– У тебя хороший вкус, – похвалил Дорогин. – А дочка – просто красавица. Будет очень обидно, если с ней произойдет что-нибудь плохое.

– Обидно? – переспросил Михаил таким тоном, словно впервые слышал это слово и даже не догадывался об его значении. Занятый собственными переживаниями, он не заметил, какое лицо сделалось у Дорогина при виде фотографий. Впрочем, выражение внезапно прорвавшейся наружу боли исчезло, едва успев появиться, и лицо Дорогина снова приобрело обычный вид. – Обидно… Да если их хотя бы пальцем тронут, я этих сволочей из-под земли достану и обратно в землю вобью! По самые, мать их, ноздри!

– Не кричи, люди оглядываются, – сказал Дорогин. – И поверь моему опыту: никакая месть не может воскресить мертвых. Поэтому лучше беречь живых. С твоего позволения, я оставлю снимки себе.

– Зачем? – устало спросил Шахов.

– Для работы. Стало быть, мы имеем дело с шантажом. Чего от тебя требуют?

– Пока ничего. Это похоже не столько на шантаж, сколько на предупреждение: готовься, парень, неприятности вот-вот начнутся.

– Странный способ шантажировать человека, давая ему время на подготовку контрмер…

– Да в том-то и дело, – с горечью воскликнул Михаил, – что никаких контрмер я подготовить не могу! И зря я тебе позвонил, и ты зря согласился со мной встретиться. Только неприятности наживешь, и ничего больше.

– Платок тебе дать? – спросил Дорогин, отрезая очередной кусочек отбивной.

– Зачем?

– Сопли вытереть.

– Ничего-то ты не понимаешь, – вздохнул Михаил.

– Конечно, не понимаю, – спокойно согласился Дорогин. – Откуда взяться пониманию, если ты только заламываешь руки и ничего толком не объясняешь? Насколько я смог уяснить, денег они у тебя не требовали…

– Все, что можно было у меня потребовать, они уже преспокойно украли, – напомнил Шахов. – Кстати, я как-то не подумал, чем стану с тобой расплачиваться. Денег-то у меня в обрез, от получки до получки, а твоих детективов, поди, кормить надо.

Дорогин небрежно отмахнулся вилкой.

– Одно из двух, – сказал он. – Или мы прижмем этих затейников к стенке и, помимо всего прочего, вернем твои деньги, или нам обломают рога, и деньги перестанут нас волновать. Не знаю, как тебе, а мне первый вариант нравится больше.

– Странно, – нашел в себе силы съязвить Михаил.

Наблюдая за тем, как Дорогин спокойно уплетает мясо и между делом говорит о поимке неизвестных шантажистов и возврате украденных денег (о чем сам Михаил, по правде говоря, даже и не думал), Шахов почувствовал, что к нему понемногу начинает возвращаться если не спокойствие, то хотя бы надежда на то, что его проблема разрешима. Правда, Дорогин знал еще далеко не все. «Поглядим, что ты запоешь, когда поймешь, с чем придется столкнуться», – с горечью подумал Михаил.

– Значит, они хотят не денег, – констатировал Сергей, глотнув минеральной воды. – Что же их может интересовать? Кстати, если бы ты сказал, чем занимаешься в рабочее время, мне было бы легче строить предположения.

– Тут-то собака и зарыта, – признался Михаил. – Мне даже думать не хочется о том, что это может быть как-то связано с моей работой. А других вариантов я, признаться, не вижу. Понимаешь, какая история…

Он опасливо огляделся по сторонам, а потом, вынув из внутреннего кармана пиджака, положил на стол и, накрыв ладонью, подвинул к Дорогину маленькую книжечку в красном коленкоровом переплете. С переплета на Сергея, грозно расправив крылья, глядел тисненый золотом двуглавый орел. Дорогин прочел то, что было написано ниже герба, неопределенно дернул щекой и, развернув корочки, заглянул внутрь.