Читать книгу Пропавший артельщик - Андрей Зарин - Страница 3

Патмосов с аппетитом поужинал.

Василий разлил чай. Богучаров подвинул ром и коньяк, предложил сигару и сказал:

– Ну – с, а теперь о деле!

Патмосов покосился на Василия, который расстилал теперь постели, но Богучаров тотчас же успокоил его:

– В моем рассказе секретов нет, а и будь они – Василий свой человек.

Патмосов кивнул.

– Вот какое у нас дело, – сказал Богучаров и начал свой рассказ: – Надо вам объяснить, что мы от Московско – курско – воронежской железной дороги проводим ветки Конотоп – Пироговка, Рыльск – Суджа, Круты – Чернигов и Круты – Пирятин. Я заведую всеми работами, и здесь у меня помещается центральная контора. Тут у нас и касса, а в кассе несгораемый сундук, но в нем я обычно не держу больших денег. Тысячи две, три. Все же расчеты с подрядчиками я произвожу чеками на киевское отделение коммерческого банка и, когда нам бывают нужны большие деньги, беру оттуда же.

Патмосов кивнул. Богучаров отхлебнул из стакана и продолжал:

– Такие случаи бывают два раза каждый месяц. Первого и пятнадцатого – расчет с рабочими. Берем тысяч до тридцати. И двадцатого – расчет со служащими, тысяч двадцать. В этих случаях едет наш артельщик в Киев, берет из банка деньги и привозит сюда, в сундук, и лежат они у нас не дольше, как двенадцать, четырнадцать часов. До Киева сто шестьдесят верст. Утром он уедет, а в девять или одиннадцать часов уже назад.

Патмосов допил чай. Василий неслышно взял у него стакан и налил свежего чаю, после чего почтительно отошел в сторону.

– Можешь идти теперь, Василий, – сказал Богучаров.

Он встал, проводил Василия и, вернувшись, продолжал:

– 25–го мая я, видите ли, в Москву уехал и вернуться мог не раньше, как числа 5–го, 6–го. Ну, а 1–го расчет, да еще надо было одному человеку здесь двенадцать тысяч отдать. Я, уезжая, и выписал чеки – на двенадцать и на двадцать тысяч. Всего на тридцать две. И уехал. Приезжаю домой сюда, и что же? Оказывается, артельщик уехал, деньги получил, в Нежин вернулся и пропал. Пропал, как иголка в стогу сена!

Патмосов с тем же невозмутимым видом курил сигару и медленно прихлебывал чай.

– Понятно, следствие, – уже волнуясь, продолжал Богучаров. – Узнал, что он деньги взял, в город приехал, но в контору не заходил и домой не вернулся. Следователь расспросил всех и решил, что артельщик скрылся с деньгами, напечатал публикации и успокоился.

Богучаров взволнованно перевел дух.

– А я уверен, что здесь преступление, что он убит! – заключил он. – Вот вас и выписал. Помогите!

Он замолчал. Патмосов опустил голову и сосредоточенно вылавливал из чая косточку от лимона. Выловив ее и бросив в блюдце, он спросил:

– У вас есть подозрения?

Богучаров смутился.

– Видите ли, – ответил он, – я не решился бы сказать этого никому другому. Дело вот в чем. Матвеев, артельщик этот, лет пятидесяти, рябой, некрасивый и, кажется, довольно грубый, а жене его сейчас двадцать шесть лет. Бабенка вертлявая, смазливая. Детей у них нет, и про нее всякая сплетня ходит. Чертежник у меня тут был, разбитной такой малый и красивый. Лентяй и кутнуть любит. Я рассчитал его. Так она, говорят, с ним путалась.

– А артельщик ваш всегда деньги в сундук прятал, когда привозил?

– Всегда! Кажется, раз только с собой домой унес.

Патмосов кивнул.

– А кто у вас контору стережет?

– У ворот дворник. Внизу два сторожа: один Василий, вы его видели; а другой – Михей. Здоровенный мужик. При лошадях кучер, а здесь – я!

– А этого чертежника вы давно разочли?

– В середине мая, перед отъездом.

– Так что он мог знать про деньги?

– Вполне! – Богучаров махнул рукой. – Да разве здесь утаишь что‑нибудь! Чеки проводятся по книгам, пишутся открыто, иногда весь день на столе лежат. По семейному. Я думаю, все знают, когда Матвееву ехать и сколько он привезет…

– Занятия у вас с какого часа?

– С десяти.

– Ну, значит, я успею осмотреться, – сказал Патмосов.

– Я к вам Василия приставлю.

– Пожалуйста. А теперь уже простите. В сон клонит.

Богучаров засмеялся.

– И я хорош! Уже два часа! Уморил вас. Сам‑то я выспался.

Он пожал руку Патмосову и вышел в соседнюю комнату, притворив дверь.