Читать книгу Животное (в значении прилагательного) - Андрей Завальня - Страница 2

Интернет вошел в нашу жизнь весьма плавно и в то же время стремительно. Сначала мы путешествовали по просторам бесконечной Сети, сидя дома перед компьютером. При этом было необходимость, чтобы к компьютеру был подключен модем, а модем к телефонной сети.

Ты мог покупать карты с единицами интернета в ларьках «Союзпечати», а мог и напрямую лазить в Сети – по «беспаролке». В любом случае домашний телефон у тебя оказывался занят и никто тебе не мог дозвониться. И когда друзья продолжительное время слышали в трубке короткие гудки, они знали – ты в интернете. Подключение по «беспаролке» грозило тем, что ты мог забыть в конце интернет-сессии отключить соединение и играть в какую-нибудь игрушку. Тогда за домашний телефон приходил ощутимый счет. И мама понимала, что это из-за твоих прогулок в Сети. За оплатой счетов всегда следовали суровые, но весьма обоснованные наказания.

Но, как и все в этом мире, интернет тоже не стоял на месте. Он менялся и адаптировался под новые реалии. В какой-то мере он адаптировал и нас. Стационарный интернет – по проводу – стал безлимитным и уже не зависел от домашнего телефона. Мама могла быть спокойна насчет того, что подруги ей дозвонятся и счет за телефон не будет космическим. Помимо этого, интернет у некоторых дома стал и вовсе беспроводным – Wi-Fi. Поначалу это было вообще из области фантастики. Люди, у которых были современные ноутбуки, могли безо всяких проводов перемещаться по квартире, и соединение у них не обрывалось! Но и это не предел. Со временем роутеры появились практически в каждом кафе, ресторане, клубе. И почти в каждой квартире.

Как брат-близнец, вместе с домашним интернетом развивался мобильный. Конечно, не сразу и не на всех телефонах. Рос и развивался он порой даже быстрее, чем его старший брат. Поначалу мобильный интернет на скорости 2G весьма неспешно передавал текстовые сообщения и с большим трудом – картинки. Но, как и положено любой коммерчески выгодной технологии, он быстро улучшался. Передача текста, а затем и картинок перестала быть проблемой. На мобильные устройства начали портироваться ресурсы старшего брата – — компьютера. Skype, VK, MySpace, YouTube успешно стали приложениями на смартфонах. Ты мог позвонить в Бельгию или Аргентину из любой точки своего города! Если, конечно, позволял тариф мобильного оператора. Но случилось и обратное заимствование: от младшего к старшему. Telegram, Viber, Postgram – эти мобильные приложения модернизировались для использования на компьютерах.

Интеграция происходила не только в технологическом плане, но и в культурном. С появлением интернета у нас и началась частичная интеграция культуры с Западом. Мы тоже стали постить фотки в соцсетях, сраться в комментах, хейтить и буллить определенных людей, а то и целые группы.

Все мы увидели, что на Западе почти так же хорошо, как они показывают в своих художественных фильмах. И, конечно, нам захотелось показать, что мы не хуже. Естественно, Западу мало интересны наши фото с дачи в «Одноклассниках», но хотя бы сами одноклассники должны их увидеть. А еще лучше, чтобы они не только увидели, а начали тихо завидовать. Надо, чтобы весь класс знал, что ты, хоть и был тихим троечником в своем «Г» классе, теперь каждое лето в Турции на банане! Пусть все смотрят фото, даже не фото, а целые альбомы о том, как ты рассекаешь волну, пьешь виски на разлив и ходишь в фуражке капитана по пляжам Антальи. О том, что ты летаешь туда в овердрафт, твои одноклассники, конечно, знать не должны.

Так и Витя из троечника, который за школой нюхал клей, при помощи «ВКонтакте» и «Одноклассников» превратился в успешного путешественника. Сильнее всего, конечно, преобразовались наши девушки, наши одноклассницы. Из многих приложение Postgram сделало успешных Postgram-моделей, бизнесвумен, мастеров хендмейд, любящих мам и жен.

Вот и Миронова Татьяна Сергеевна стала любящей матерью и женой. Так гласит ее статус в Postgram. В свои тридцать два года она замужем, причем впервые. Что не так часто встречается среди ее ровесников. И у нее двое прекрасных сыновей. Одному пять лет, второму еще нет и годика. Это подтверждают фото всё в том же Postgram. На фото Таня на фоне роддома, в руках цветы. Старший сын тут же, на трехколесном велосипеде. Рядом муж Евгений, который держит новорожденного. Лицо младенца, конечно, скрыто смайликом (сглаз, даже через интернет, никто не отменял). Все хорошо. Все улыбаются, даже Евгений. Несмотря на то, что ему предстоит работать еще больше. Он улыбается. Его, конечно, выдают глаза. Пустые, обреченные глаза, в которых так и читается: «Да я всего лишь потрахаться хотел!»

Если мы устремимся в прошлое профиля Татьяны, найдем фото возле роддома с первенцем семьи Мироновых. Похожий букет в руках Татьяны, улыбки и такой же обреченный, придурковатый взгляд у мужа Евгения, который еще тогда, с первым сыном на руках, не понимал, как это все произошло.

Уже тогда, когда у Тани родился только первый сын, ее соцсети пестрили цитатами о том, что она поняла жизнь. Что нет большей истины в ней, чем семья. Только семья и только любовь! И она гордилась тем, что она жена и мать. В «ВК» она декларировала: «Семья заменяет все. Поэтому прежде, чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья». И потом добавляла, что она выбрала семью. В «Одноклассниках» она писала: «Брак напоминает ножницы – половинки могут двигаться в противоположных направлениях, но проучат всякого, кто попытается встать между ними». Ну и, само собой, в Postgram под фотографиями с мужем делилась: «Муж с женой должны быть подобны руке и глазам: когда руке больно – глаза плачут, а когда глаза плачут – руки вытирают слезы».

Да, Postgram стал очень сильным инструментом – для бизнеса, моделей. А для нашей Тани он стал рупором продвижения семейных ценностей. Postgram хорош всем, например, не пропускает порнографию. Можно быть спокойным за детей. Плохим Postgram сделали мы – пользователи. Потому что, несмотря на новые технологии, которые применяет данное приложение, фотографии мы выкладываем старые. Снимки, которые мы постим, порой такие же, как у наших родителей в 80-90-е годы. Со всей семьей на фоне новогодней елки и-и-и-и – готово! Таня не стеснялась таких фото и выкладывала их регулярно. Стол, на столе оливье, Таня вместе с мужем и детьми. Но наша Таня не всегда была любящей мамой и женой.

Таня была обычной девочкой, которая родилась еще в СССР, а росла уже в одной из республик СНГ. Ее родной город не был большим, но и не был маленьким настолько, чтобы из него срочно пришлось бежать. Таких городов десятки на территории бывшего СССР. Город как город. И работа здесь есть, правда, после нее вечером хочется выпить водки. Ну а кто не пьет?

Таня росла в обычной среднестатистической семье. Мама – уборщица в гостинице. Отец – алкаш, в молодости отсидел за хулиганство, теперь строил вахтовым методом дома в Москве. Брат Леша, младше всего на год. И бабушка Зоя.

Зоя Константиновна помогала семье финансово в моменты, когда отец Тани был в Москве. И в моменты, когда он приезжал из Москвы без денег. И тогда, когда он уходил в запой и старался пропить все, что видел.

В семь лет Таня пошла в школу. И там тоже не происходило ничего удивительного. Школа—продленка—дом—домашка. Игры на переменах с подружками, детские стычки с мальчиками. Все как у всех.

Изменения начались дальше. Таня росла. И примерно лет в двенадцать-тринадцать она стала чувствовать на себе взгляды мальчиков. И это были не те взгляды, полные хулиганства. Теперь глаза мальчишек из класса смотрели на нее по-другому. Помимо азарта, в них появилась какая-то искра, интерес. Именно в тот момент Таня поняла, что нравится мальчикам. Она заметила внимание ребят намного быстрее других одноклассниц. Она начала чувствовать какую-то власть. Это доставляло ей удовольствие. Поэтому настроение у нее всегда было хорошее и улыбка никогда не сходила с ее уст. И что самое главное, Таня нравилась сама себе. Ей нравилась ее небольшая, только-только начавшая наливаться грудь. Она любила свое прыщавенькое личико, непропорционально большую попу, из-за которой в джинсах она походила на грушу. Но больше всего она любила свою улыбку. Любила настолько, что в ателье печатала свои фото по несколько экземпляров. Затем вырезала либо все лицо, либо отдельно улыбку. Потом клеила эти вырезки на обложку дневника, который вела, как и любая девчонка ее возраста.

В шестнадцать лет Таня чувствовала себя еще увереннее. Прыщи, конечно, никуда не делись, их стало еще больше. Теперь, помимо лица, они появились еще и на плечах, и на шее. Но Таня знала, что это не станет преградой для сверстников и парней постарше. Парни не обращали внимания на ее прыщи, на ее недочищенные, с рыжим оттенком, зубы. Парни буквально смотрели ей вслед.

В те шестнадцать лет Таня решила поменять свою жизнь. Из своего девятого «В» она, сдав экзамен, перешла в десятый «А» – с углубленным изучением информатики. Информатика – это будущее.

Таня не хотела, как ее мать, всю жизнь проработать уборщицей в гостинице «Турист» и убирать за чужими людьми дерьмо, порой – в прямом смысле слова. Таня хотела самостоятельности. Уже тогда, глядя на отношение своего отца к матери, она понимала, что тот относится к жене как к собственности. Если он считает нужным пропить всю зарплату, значит, так и должно быть. И никто ему не указ. Таня не понимала, почему мама не разведется с ним. Денег он особо не приносил, а проблемы создавал. То уснет в подъезде, то мать ударит, то в вытрезвитель попадет. Казалось, что мать как-то ментально зависит от отца и от того, что он делает. Что ей нужен мужик, который будет создавать условия, которые нужно превозмогать. Наверное, это повелось из деревень, мол, раз замуж вышла, терпи. Бьет? Значит любит! Пьет? А кто он такой, чтобы не пить? Не зарабатывает? Конечно, не зарабатывает, развалили страну! Вот мама и тянула это все, вечерами грустно вздыхая на кухне. По ночам тихонько плакала в ванной. Таня такой судьбы не хотела. Она понимала, что мужчина появится в ее жизни, но главной все равно останется она. Она будет указывать, как и что делать мужу. И сама будет пить и гулять когда захочет.

Чтобы не зависеть от мужчины, нужны деньги. А деньги есть в программировании, поэтому класс с углубленным изучением информатики – то, что нужно!

И вот Тане шестнадцать. Она и еще несколько человек из «В» класса перешли в «А». Таня в предвкушении – новые мальчики, новые учителя, новые возможности. Фактически новая жизнь, и не пришлось переезжать в другой район или город.

Первые пару месяцев она проводила свободное время с подругой Катей и одноклассницей Мариной. Они гуляли по району, иногда умудрялись покупать сигареты и курили за гаражами. Там же они обсуждали мальчиков из нового класса. Подруга Катя всех парней из класса «А» не знала, поэтому Таня принесла общую фотографию, чтобы Катя помогла ей определиться с выбором.

Таня рассказала Кате и Марине, что ей нравятся три мальчика из класса. Павел – физически крепкий, грубый и уверенный мальчик с внешностью пьяного монгола. Второй претендент на любовь Тани – Милош. Странный мальчик со странным именем. Он явно отличается от всех. Таскает странные вещи с черепами, носит длинные волосы. И Юра. Явный лидер в классе. Красивый, светловолосый, с такими же серо-голубыми глазами, как у Тани. Он манил к себе. Ей очень нравилось, что он веселый, громкий и харизматичный парень.

В тот теплый октябрьский субботний вечер трое подружек за гаражами обсуждали парней допоздна. Девочки выкурили половину пачки сигарет. Был риск, что родители «занюхают» их, когда девочки придут домой, но оно того стоило. Тане нравилось, как они втроем строили ее будущее. Это придавало ей сил и наполняло страстью к жизни. Наполняло ее энергией. Таня чувствовала себя всемогущей.

Все споры и дебаты с подружками свелись к тому, что не надо самой лезть напролом, она же все-таки девочка. Парни сами должны проявить инициативу. Так и решили. Таня согласилась, что ее дело маленькое: улыбаться и смеяться над шутками кандидатов. На этом совещание закончилось, школьницы разошлись по домам. Что девочки курили, спалили только родители Кати, но им не было до этого дела уже давно.

Таня ходила в школу, смеялась, училась, веселилась, порой грустила. Но грусти на самом деле было мало в ее жизни. Она понимала, что ей шестнадцать лет, вся жизнь у нее впереди, она красивая, умная и веселая девушка. Что еще надо? Все, что нужно для счастливой жизни, у нее было по умолчанию.

Прошло еще немного времени, и новые ученики сборного «А» класса раззнакомились друг с другом. И консорциум за гаражами оказался прав. Мальчики сами начали оказывать знаки внимания. Кто-то просил списать математику и потом в знак благодарности приносил шоколадку. Кто-то просто подходил поговорить. Кто-то даже звонил на домашний телефон после уроков. Милош и Юра, не одновременно, конечно, звонили по вечерам. А Павел позволял себе сгрести Таню в свои здоровенные ручищи и затащить в мужскую раздевалку прямо на уроках физкультуры. Там он давал абсолютную волю своим рукам. Таня, естественно, визжала и сопротивлялась, отчего хватка Павла становилось еще сильнее, а Тане становилось еще приятнее, особенно когда его руки поднимались выше талии…

Но позже к тройке лидеров присоединился еще один фаворит. Таня поняла, что эти три парня, конечно, нравятся ей, но истинное удовольствие ей доставляет мужское внимание. Именно внимание. Ей нравится, когда за ней бегают, когда ее трогают, просят, умоляют мужчины. И если это внимание сочится не от одного, а например от трех или большего числа парней, то в этом нет ничего плохого. Кому не нравится внимание противоположного пола?

Четвертым фаворитом стал Эдуард. Среди мальчиков он носил кличку Утюг – из-за формы лица, которая напоминала подошву этого бытового прибора. Эдик не был хулиганом, не был нонконформистом и не был красавчиком. Таню он привлек другим. Он писал ей стихи. Это было будто не по-настоящему! В то время, как кто-то провожал Таню до дома, кто-то был наглым настолько, что пытался обнимать ее перед всем классом, Эдуард позволял себе лишь стихи. Нежные, красивые стихи. Он бросал ей в сумку конверты с ними. Пару раз на переменах подкладывал конверт между страницами тетради. Стихи были красивыми и весьма интересными. Не просто признаниями мальчика в любви к девочке. Каждое стихотворение – история с сюжетом. В одном Эдуард был рыцарем и спасал Таню от древнего дракона. В другом Таня представала древней богиней любви, которую за любовь к нему, простому смертному, сослали на землю и лишили бессмертия. Все стихотворения сопровождались иллюстрациями на отдельных листочках. Таня просто светилась изнутри. Письма от фаната она вкладывала в свой дневник. Позже Эдик начал писать про то, что хочет вечером прогуляться с Таней или сводить ее в планетарий посмотреть на звезды.

Но Таня ходила гулять с другими. Она составляла компанию на прогулке тем, кто звал ее лично или хотя бы по телефону. С Павлом, например, она уже несколько раз целовалась на улице. А все потому, что в классном журнале он подсмотрел адрес Тани и зашел за ней домой. От такого жеста она не могла отмахнуться, да и не хотела. С Павлом она себя чувствовала хрупкой и уязвимой. Еще она чувствовала, что он защитит ее от всего. Было что-то первобытное в его решительных действиях, что-то животное… Его узкие, как у какого-нибудь хана, глаза будили в Тане какие-то низменные инстинкты. Она хотела его грубости, его силы… Хотела, чтобы он забрал ее к себе в гарем… Но это было с Павлом.

С Эдиком же, а точнее, наедине с его стихами, она чувствовала себя неземной. Чувствовала себя возвышенной, небесной. И это чувство – неземного существования тоже нравилось Тане. Поэтому она и не отвечала Эдику на приглашения: боялась потерять эту тонкую связь между ними. Таня догадывалась, что, как только он впервые ее поцелует, скорее всего, перестанет видеть в ней ту богиню, которую описывал в стихах. Она боялась, что из романтика он превратится в очередного переполненного гормонами прыщавого подростка.

В ней не было борьбы, ей нравилось все. И она не ставила себя перед вопросом, кого выбрать и с кем проводить время. Или как было бы замечательно, если бы в одном человеке совмещались возвышенность Эдика с силой и наглостью Павла. Нет, ей нравилось разделение ролей. Павел – сильный и грубый альфа-самец. Милош – просто очень интересный парень. Юра – заводила класса и красавчик. Эдик – безнадежный, фатальный романтик. А дальше пусть будет то, что будет. Все сложится хорошо.

Время шло, десятый класс подходил к концу. Серьезных отношений у Тани ни с кем не завязалось. Поцелуи на улице с Павлом, прогулки с Милошем, стихи от Эдика и нулевое внимание от Юры. Последнее шло вразрез с мировоззрением Тани. Он ей нравился, даже несмотря на то, что не обращал на нее ни малейшего внимания. Таню это расстраивало. Она не могла понять: что в нем такого, от чего она не может выбросить его из головы перед сном? Таня решила для себя, что десятый класс – пробник, но уже в следующем, одиннадцатом, она сама расставит все точки над «ё».

В недоумение Таню приводил и Милош. В школе он был полон страсти и всячески старался с ней сблизиться. Подсаживался к ней за парту на уроках, общался с ней на переменах. Но стоило прозвенеть последнему в этот день звонку – он просто уходил домой. И не звонил. Эта несправедливость дошла до того, что Таня с Мариной сами пришли к нему домой. Он открыл дверь и на предложение Тани пойти погулять на улице ответил, что идет к другу. И ушел. Просто ушел. Позже Таня узнала, что, помимо нее, у Милоша есть еще одна страсть – Warсraft 3. И все свободное время он проводит у друга за этой игрой.

К одиннадцатому классу прыщей на теле у Тани не уменьшилось. Зубы отбеливать она тоже не стала. В прошлом году она на своем опыте убедилась, что такая мелочь парней не остановит. Ее молодое семнадцатилетнее тело уже давно привлекало не только сверстников, но и совершеннолетних ребят. С которыми у нее были интрижки на летних каникулах между классами. С восемнадцатилетними парнями хорошо и удобно, когда тебе семнадцать. Конечно, они хотят затащить в постель, но, как правило, адекватные и понимают, что, пока Таня сама этого не захочет, – это уголовно наказуемо. А дальше крепких и длительных поцелуев и обжиманий – благодарности за купленный алкоголь – дела не заходили. Таня была в выгодном положении.

В одиннадцатом классе Таня, посоветовавшись с подругами Катей и Мариной, оставила двух фаворитов в своем мысленном списке. Павла – за наглость и силу. И Эдика – за стихи и романтику. Юра из-за своей невнимательности выбыл из участия в борьбе за сердце Тани. А Милош из-за своей любви к компьютерным играм получил запрет на доступ к девушке. Теперь его шлепки по заднице на переменах жестоко наказывались ударами по голове от самой Тани и порой от Павла. В течение одиннадцатого класса ситуация прояснилась. Милош был забыт окончательно. Эдуард по-прежнему писал стихи, пару раз даже набрался храбрости и пригласил Таню на улицу после школы. Она согласилась. Юра по-прежнему не обращал на нее внимания, но из головы почему-то не выходил. А вот Павел на правах альфы стал парнем Тани. Это случилось официально. На одной из перемен он подошел и сказал:

– Малая, короче, давай встречаться.

Таня захихикала и ответила:

– Хорошо.

На следующем же уроке они сели за одну парту.

По-прежнему жизнь Тани была хороша. Младший брат не доставал, отец находился в бесконечной командировке в Москве. Поскольку отца не было рядом, то и у мамы настроение было хорошее. Бабушка готовила кушать, подкидывала карманные деньги. А сама Таня училась в классе с углубленным изучением информатики и состояла в отношениях с сильным и мужественным парнем. Все, что нужно девушке, уже было у Тани: хорошее образование, надежный мужчина, молодость и красота.

Учебный год прошел в рутинных занятиях девочки-подростка: учеба, веселье с подружками, поцелуи и объятия с парнем. Только в конце второй четверти случилось ужасное – Павел бросил ее и ушел к однокласснице! Это стало ударом в хрупкое сердце девочки. Как же так?! Он сам бросил ее! Не она его, а он! Это шло вразрез с жизненной догмой Тани о том, что она должна управлять парнем. Такого не должно было случиться! Этого не могло быть! Таня решила, что она этого так не оставит, что до конца школы она отомстит. А пока рыдала по ночам в подушку. Нет, она рыдала не от большой любви к Павлу, она страдала из-за того, что ее бросили, что этот мир смог так поступить с ней. Ей было грустно и обидно, потому что все случилось не так, как она хотела. Ведь это ужасно – какой-то быдлуган сам ее бросил! Обида на этот мир легла тонким черным шрамом на сердце юной девушки. Сглаживало ситуацию только то, что приближались зимние каникулы и ее день рождения – Тане исполнялось восемнадцать. И она понимала, что дальше в девственницах задерживаться не намеревается. Сложность заключалась только в подборе кандидата. После дня рождения ей стало легче на душе. У нее не осталось злобы на Павла, хоть она и видела, как он обнимается с одноклассницей. Учебу она продолжила даже с каким-то удовольствием и задором. Ей было интересно увидеть, как за зимние каникулы изменились ее соратники. А изменения были. Милоша выгнали из школы, и он отправился куда-то учиться. Юра стал еще красивее, слетал с родителями в Таиланд и вернулся с великолепным загаром. Изменился и Эдик. Нет, красивее он не стал, кличка Утюг так и осталась с ним. Ко всему прочему он решил отпустить свои русые волосы и теперь носил прическу с пробором. Мягко говоря, красоты это ему не прибавило. Но вот уверенности в нем стало больше. За несколько недель зимних каникул он где-то набрался смелости. И уже не писал письма с просьбами о встрече, а говорил напрямую с Таней и звонил ей домой.

Вопрос о девственности еще не стоял остро, но Таня понимала, что с этим надо разобраться до конца учебного года. С каждым днем ей все больше казалось, что это ноша, которая мешает ей ходить, жить и любить, в конце-то концов! Как можно любить мужчину… точнее, не так… Таня понимала, что мужчину нельзя любить. Не потому, что не за что, а потому, что нельзя. Это плохо, неправильно и против природы свободной девушки. Мужчину можно ценить, его нужно поддерживать, чтобы он понимал, для чего зарабатывает. О мужчине можно заботиться, как заботятся о домашней скотине. С мужчиной можно дружить – как правило, они интересные собеседники. Но любить мужчину нельзя. Потому что мужчины – животные, и за тысячи лет ничего не изменилось. И, как и у любого животного, у мужчины должно быть средство контроля. А ничем лучше, чем сексом, мужчину не удержишь. Борщи и прочая еда – это уже потом, когда он в твоем капкане. А сначала только секс. Природа уже все придумала.

Прощание с невинностью осложнялось тем, что найти подходящего кандидата оказалось не так-то просто. Ездить по городу и искать партнера – это не выход; поиск мог затянуться, а давать первому встречному – не вариант. В районе, где жила Таня, в основном обитали сыны пролетариев и люмпены. Повадки у них тоже были не очень. Хотелось же не спеша, в мягкой постели, чтобы с вином, может, даже со свечами. А не как Катя – в машине, с солдатом, который пришел в отпуск. Поэтому задание при своей простоте было весьма сложным. Сейчас расстаться с невинностью куда проще и безопаснее. Потому как большинство знакомств происходит если не в коллективе, то в интернете. Можно подробно изучить потенциального партнера в соцсетях. Возможно, у вас даже найдутся общие друзья и знакомые. Можно расспросить их про этого мальчика. А на Западе уже существуют сервисы, на которых можно продать девственность. Это же вообще замечательно! И деньги получила, и клеймо с себя сняла.

Таня была в раздумьях и боялась сделать лишнее движение, чтобы случайно не дать не тому.

В это же время, пока Таня строила планы на свой первый раз, Эдик стал напорист не на шутку. Он увидел, что конкурентов у него нет, и начал активно действовать. Разговаривал лично, звонил по телефону и уже принялся дарить подарки. Цветы, мелкие украшения. Так за Таней никто не ухаживал. Ни Павел, ни другие случайные кавалеры. Как говорят в народе, неприступных крепостей не бывает. И Таня начала поддаваться. Сначала она гуляла с ним на улице, принимала подарки. И примерно спустя полтора месяца активного совместного времяпрепровождения она подарила поцелуй Эдуарду. Парень расцвел, приподнялся над собой, над этим серым миром. Он почувствовал себя победителем. Они начали встречаться. Эдик был счастлив, Таня, за неимением лучшего, в целом тоже была довольна. Главный ее постулат о том, чтобы ей уделяли внимание, – был исполнен. Ну а то, что он не такой красивый, как Юра, и не такой мужик, как Павел, – это дело второстепенное. Можно его в качалку направить или еще куда-нибудь. Вместе с их первым поцелуем сбылось и то, чего Таня опасалась, – он перестал писать ей стихи. Со временем без стихов Эдуарда она перестала чувствовать себя неземной… богиней. Таня начала ощущать себя простой смертной. Она по-прежнему любила все в себе. Свои глаза и свою улыбку. Но ей хотелось еще чего-то. Ей хотелось чувства уникальности.

Эдуард был послушным. Он выполнял все, что говорила Таня. Он подстригся, перестал общаться с Юрой (оказалось, они соседи по подъезду), еще больше времени уделял ей. Все было хорошо. Но вот беда: у Эдика что-то было с самооценкой. Эдик не любил свое лицо. Он часто подходил к зеркалу и кричал:

– Таня! Посмотри! Я же урод! Это просто уродская рожа!

Такое случалось неоднократно. Таня не понимала позицию Эдика. У нее не укладывалось в голове: как можно себя не любить? А тем более свое лицо. Таня в себе любила все: и лицо, и прыщи на этом лице. Потому что это ее лицо и ее прыщи. А все, что свое, надо любить. В непринятии своей внешности и заключался огромный минус Эдуарда. Но время шло, Таня привыкла и к этому. Они встречались, гуляли, любили.

И вот в мае у Эдика день рождения! Таня подумала, что пора бы им перейти на новую ступень отношений. Она решила преподнести ему главный подарок – себя. Все-таки Эдуард – ее парень, а она – его девушка. Таня твердо решила, что сегодня они перестанут быть девственниками. Все козыри были у нее на руках, все планеты выстроились в линию, все звезды сошлись. На выходных у нее пустовала квартира. То есть можно у Эдика отметить его восемнадцатилетние и потом спокойно пойти к ней. И не спеша – все выходные – наслаждаться друг другом. Таня была в предвкушении. Она уже ощущала его руки на своих бедрах и нежные поцелуи в области груди. Таня чувствовала, как в ее лоне разгорается пламя страсти, которое должно выплеснуться ночью и поглотить их молодые нежные тела.

Начало празднования у Эдика было запланировано на 17:00. С 11:00 Таня начала подготовку. Она долго и тщательно принимала ванну. Побрила уже выбритые подмышки еще раз. Довела ноги до идеальной гладкости. Побрила кустики спереди, оставив заигрывающий треугольник – а-ля кусочек пиццы. И даже – на всякий случай – выбрила лужайку на заднем дворе. Все-таки выходные длинные, кто знает, что еще они заходят попробовать? Она долго выбирала нижнее белье: остановилась на черных кружевных трусиках и лифчике в цвет.

Погода стояла довольно-таки теплая. Поэтому в одежде Таня ограничилась темным сарафаном, который обнажал прыщи на груди и ноги, заканчиваясь чуть выше колен.

К Эдику она пришла с получасовым опозданием. Гости уже были в полном сборе. За столом, само собой, Таня села рядом с Эдиком. Помимо влюбленных, за столом сидели родители виновника торжества, его родная сестра, двоюродный брат и… Юра! Юра сидел за столом как раз напротив Тани. А ведь еще в самом начале отношений Таня запретила Эдику общаться с Юрой! С этим надменным красавчиком, который до сих пор не обращал на нее внимания. Таня потребовала объяснений от Эдика. Тот, перейдя на шепот, объяснил, что он-то его и не звал, его позвали родители, потому что уже давно дружат семьями. Таня была сконфужена присутствием Юры. А он еще и сидел напротив нее и смущенно улыбался. Это было ему несвойственно. В классе он был громким заводатором, а здесь – тихим, молчаливым и скромным. Единственное, что хоть как-то радовало Таню, – это искра внизу живота. И Таня грела себя мыслью о скорой страсти с Эдуардом у себя дома.

Застолье было классическим. Жареная курочка, салатик оливье, картофельное пюре, селедочка под шубой. Родители даже разрешили всем присутствующим выпить по бокалу вина за здоровье сынули. Пригубили и сами. Примерно через полчаса родители встали из-за стола и, откланявшись, сообщили, что уходят в театр. Молодежь осталась одна. Двоюродный брат Эдика и Юра после ухода родителей тут же отправились в магазин, где приобрели несколько бутылок водки и около десятка литров пива. И из скромного семейного застолья вечер начал превращаться в ураганную молодежную вечеринку. Пришли еще несколько одноклассников. Потом – какие-то незнакомые Тане люди. Постепенно звездой вечера стал Юра. Не сразу, весьма плавно внимание с Эдуарда перешло на него. Юра шутил, и весьма удачно. Эдик пил водку – Юра рассказывал забавные истории про дружбу с Эдиком. Эдик пил водку – Юра веселил девушек своими небылицами. Они, в том числе и Таня, искренне хохотали. Эдик у кого-то стрельнул сигарету и пошел курить на балкон родительской спальни. Юра организовал игру в крокодила. Эдик пил водку, запивая пивом. Компания очень хорошо проводила время. Это был бы просто замечательный вечер, если бы это не был день рождения Эдуарда.

Примерно за час до прихода родителей Эдика кто-то вспомнил, что перед тем, как выпить, не мешало бы произнести теплые слова для виновника торжества. Эдика нашли: его рвало в слив ванной. Рвало сильно и бессознательно. Внезапно все поняли, что им пора домой. И Таня осознала, что Эдик остался без главного подарка. Как же так? Неужели водка вкуснее, чем ее цветок зрелости? Что может быть лучше, чем она? Таня невольно вспомнила бывшего одноклассника Милоша, который вместо того, чтобы обхаживать ее, играл в компьютер в свободное время. А Эдик выбрал водку? Водку вместо ее бутона? Вместо ее святая святых? Как водка может быть лучше, чем секс с любимым человеком?

Наверное, бабушка была права, когда говорила, что мужики вырождаются. К томному чувству перманентной возбужденности, что зрело весь день внутри Тани, добавилось чувство злости. И, к удивлению самой Тани, злость не сбила пламя страсти, а лишь усилила его. Эти ощущения стали еще ярче: из-за того, что были приправлены алкоголем. Таня начала понимать, что ее жерло хочет, чтобы его заполнили, причем именно сегодня! Но как? Эдика, уже без сознания, положили животом на диван. Кто-то уносил бутылки из-под водки и пива, чтобы родители ничего не узнали. Кто-то уже сбежал. На улице уже стемнело. И эта темнота за окном приводила Таню в негодование и вызывала чувство жалости к себе. Она весь день готовилась к своему первому разу. Все спланировала. Она даже впервые побрилась там, где до этого никогда не брилась! Почему все снова пошло не по плану? Бабушка права: мужик уже не тот. И что теперь делать? Идти домой и снова реветь в подушку, потому что любимый не понял намека? «Эдик, у меня все выходные никого не будет дома». Что тут непонятного? Почему слова «никого не будет дома» он воспринял как «мне нужно нарезаться в салат»? Что с ним не так? Он же писал стихи о том, что любит ее и хочет с ней быть? Он же обнимал ее, и Таня чувствовала, как твердеет его… воин. Ее размышления прервал Юра:

– Таня, уже поздно, чтобы одной возвращаться домой. Ты как, нормально?

– Нормально, – одними губами ответила Таня.

– Я просто к чему, я дома один. Ты можешь у меня переночевать, а утром я тебя отведу домой.

Таня согласилась, не задумалась ни на секунду.

Юра жил на два этажа выше Эдика в этом же подъезде. И на самом деле остался один.

Что удивительно, он вел себя по-джентельменски в своем доме. Он предложил Тане принять ванну, выдал ей свежее полотенце. Помимо этого, у него оказалась совершенно новая зубная щетка, которую он так же предложил Тане. Выйдя из ванной, Таня чувствовала себя гораздо свежее. Алкоголь немного выветрился из головы, и она стала яснее понимать картину. А картина выходила интересная. Она, обмотанная полотенцем, в квартире парня, который был в ее мысленном списке фаворитов аж с десятого класса. И так случилось, что именно сегодня она хотела расстаться со своей нетронутостью. Расклад не такой уж и плохой.

Юра продолжал танцевать красивый танец – будто он не понимал, что скоро произойдет. Он вел себя галантно и изображал заботу. Он притворялся, что дело идет ко сну. Якобы в шутку предложил Тане постелить одну постель на двоих. Таня отказалась, потому что она не такая. Юра постелил белье на разных диванах. Таня вернулась в ванную. На голое тело надела свой сарафан. Вышла и легла на отдельную постель. Юра погасил свет, лег и предупредил:

– Таня, я все еще немного пьян, ты извини, если стану к тебе приставать. Спокойной ночи, Танечка…

– Сладких снов… – ответила Таня.

Спокойной ночи, Танечка. Танечка. Танечка! Как же это было приятно! Она понимала, что все эти годы он, как и все парни из класса, хотел ее! А как же он мог не хотеть? Танечка… Его голос все еще звучал в ушах девушки. Таня чувствовала, что ее дыхание становится глубже, а сердце бьется чаще. Она хотела, чтобы он начал приставать. И без того бушевавшие чувства Тани бросили ее тело в дрожь. И в этот самый момент она, лежа на левом боку, почувствовала, как рука Юры коснулась ее ноги. Касание было легким, немного выше стопы. Прикосновение всего парой пальцев, будто пробное. Пальцы направились выше, к сарафану. И уже на бедре легкое касание пальцев превратилось в поглаживание всей ладонью. Таня не шевелилась, боялась спугнуть Юру. Боялась, что он остановится. Но он не остановился. Рука скользнула под сарафан, направилась к ее упругим ягодицам. Юра сжал их. Таня неожиданно для себя со стоном выдохнула. Рука убралась. Юра развернул Таню на спину, сам лег сверху и принялся страстно целовать ее в губы. Таня не сопротивлялась. Ей нравилось, как его нежный язык касается ее языка. Она обняла его за плечи, провела рукой по спине, коснулась ягодиц и только сейчас поняла, что парень пришел к ней уже полностью голый и во всеоружии. Он целовал ее, а Таня изучала руками тело своего фаворита. Кубики пресса были, как она и предполагала.

Рука Тани скользнула ниже. И девушка наткнулась на что-то маслянистое и пульсирующее. Это было его мужское достоинство, его меч… В презервативе и явно готовый к бою. И хоть Таня не трогала богатство Эдика, она ощущала его через штаны при объятиях и сейчас отметила, что у Юры больше. Теперь от ее касаний нежно стонал и парень. Он начал целовать ее еще более страстно. Его руки стаскивали с нее сарафан, одной рукой она помогала ему снять с себя одежду, второй ласкала оружие своего любовника. Сняв сарафан, Юра стал целовать шею девушки. Его губы опускались все ниже. Таня дышала все чаще и чаще. Она этого хотела. Она хотела, чтобы он опускался все ниже и ниже. И он делал это. Его губы коснулись соска левой груди. Девушка издала невольный стон. Ее руки с силой сжали простынь.

– Да… – тихонько сорвалось с губ Тани.

Затем Юра начал ласкать вторую грудь. Его губы опускались ниже. Он целовал живот. Ниже. Язык легонько коснулся пупка. Еще ниже. Таня чувствовала его губы на своей интимной прическе, его руки гладили ее ноги с внутренней стороны бедер. А губы опускались ниже. И Таня ощутила, как они коснулись ее святая святых… Ее врат наслаждения. Она чувствовала, как его язык выводит по ее цветку витиеватые узоры. Она начала стонать еще сильнее. Таня гладила голову парня и тихонько повторяла его имя. Ее голос становился все громче. Через какое-то время Юра поднялся наверх, начал целовать ее шею. И Таня поняла, что сейчас его меч войдет в ее ножны. И он вошел. Не слишком быстро и не слишком медленно. Он вошел так, как входят уверенные в себе мужчины. Таня тут же почувствовала целую палитру эмоций. Ей было очень приятно, что ее первый – Юра. И больно от того, что Юра – первый.

Он наращивал темп и сладко сопел в ухо Тане. Чем дольше и чаще двигался Юра, тем ощущение боли становилось меньше, его заглушало чувство удовольствия и эйфории. Таня уже стонала в голос и повторяла его имя. Юра двигался все напористее и быстрее. Так продолжалось еще некоторое время, и Таня почувствовала, как внизу у нее что-то взорвалось, и в темноте ночи у нее перед глазами появились яркие вспышки сверхновых звезд от этого ощущения. Таня закричала и не сразу поняла, что с ней кричит и Юра. Он, также закрыв глаза, бился в судорогах, как и Таня.

На следующее утро Таня пошла домой одна…

Мир Тани изменился. Она еще не до конца понимала это. И не прыгала от радости потому, что лишилась, наконец-то, того, от чего мечтала избавиться долгие месяцы. В ее организме начались изменения, которые отзывались странными ощущениями, и не всегда приятными.

Это воскресенье для нее стало другим. Не таким, как все предыдущие. Очень хорошо, что дома никого не было и она была предоставлена сама себе. Ей хотелось побыть одной. Поэтому и от Юры утром она ушла одна, вежливо отказавшись от его компании. Дома она приняла ванну. Было еще достаточно рано – девять утра. Уснуть у Юры у нее так и не получилось. Поэтому, кушая бутерброд с очень сладким чаем, она чувствовала приятную усталость, сон начинал одолевать ее. Позавтракав, она села за свой дневник и максимально подробно, со всеми деталями и во всех красках, описала, как прошел ее первый раз. Получилось повествование на шесть страниц. Таня осталась довольна собой. Во время написания она гладила себя по шее, по груди, по животу, вспоминая руки Юры… Затем легла в постель, позвонила подруге Кате, разбудив ее своим звонком. И еще раз пересказала во всех красках историю своей первой полноценной ночи любви лучшей подруге. Катя была очень рада за нее. Таня говорила, говорила и не заметила, как уснула с трубкой радиотелефона у уха.

Юра был не так впечатлен сексом с одноклассницей. Она-то ведь не первая и не последняя. Он был горд, что оказался первым, кто осквернил Танину священную рощу.

С утра он очень обрадовался, что не пришлось вести ее домой. Оставшись у себя, он пару часов подремал. А потом позвонил Эдику и подробно рассказал ему про вчерашний вечер и последующую ночь. Он рассказал, как Эдик напился и строгал в ванну. Как тот вырубился и его перетянули на диван. Продолжил рассказ тем, как вкрутил по самые помидоры его девушке. Закончил повествование фразой:

– Слышь, Эдик, ты знал, что Таня целка была?

Эдик молчал.

– Эдик, я не знал. Я-то думал, что у вас с ней того… уже было. Я, если б знал, что она целка, я бы ее и не звал к себе.

Эдик сопел в трубку.

– Ладно, Эдик. Извини, что я вжарил твоей девушке, не по-пацански получилось.

– Да все нормально. Проехали.

– Да? – обрадовался Юра. – Так заходи ко мне, может, пиваса хряпнем, опохмелим тебя!

Эдик согласился.

Спонтанный секс Тани и Юры никак не повлиял на ее отношения с Эдиком. Хотя Таня понимала, что Эдик знает. Отношения были все те же: поцелуи, прогулки и подарки. Вот только Таня осознала, что Эдику она давать вовсе не готова. Во-первых, она была уверена, что Джонсон у него меньше, чем у Юры. Во-вторых, она все чаще вспоминала, как Эдик сам про себя говорил, какой он урод. А в-третьих, она периодически жарилась с Юрой. Это очень удобно, когда твой парень и твой любовник живут в одном подъезде. Побыла у Эдика, сказала, мол, пора домой, попросила не провожать, а сама пошла к своему любимому. И в такой ситуации Таню все устраивало. Она была в мире сама с собой. И это было замечательно. Что такого в том, что ей нравится несколько мужчин? Моногамия – это что-то религиозно-фанатическое. Таня понимала, что ей будет плохо с одним. Когда она почувствовала в себе крепкий, пульсирующий, горячий член, она многое поняла. Это открыло ей глаза на разные вещи. Она выяснила, что любит члены побольше и потверже. И что в этом нет ничего плохого. Глупо отрицать то, что тебе действительно что-то нравится. И нет нужды лишать себя удовольствия. Что плохого в том, что ей нравятся члены и она об этом знает? Таня давно решила, что не хочет жить как ее мать. Она не хочет терпеть унижения от мужчины, как терпит мать от отца. Таня своего отца презирала. Вечно пьяный, без постоянной работы, ездит на Москву. А когда приезжает, пытается их всех строить. И мать это терпит и говорит, что отца нужно слушаться. Да шел бы он куда подальше! Вот мать хоть раз пробовала встречаться с двумя парнями? Конечно нет! В СССР это было табу. А еще секс был только после брака. И во что это вылилось? В две беременности подряд и брак с алкашом-уголовником. И зачем это? Это что, нормальная жизнь? И это поколение будет их воспитывать и учить, как им жить? Так размышляла Таня. Ну уж нет! Хватит. Научили. Вот у нее два парня – и отлично. Один водит в кино и дарит подарки, второй хорошенько трахает. Вот только без фантазии, в миссионерской позе, надо бы попросить сменить тактику. Но всему свое время.

Время привело к расставанию и с Эдиком. На этот раз все шло по плану Тани. Эдик просто надоел ей. Он стал тряпкой. Точнее, он всегда и был тряпкой. Стихи писать – это, конечно, здорово, но нужно и мужиком быть. А он даже и не пытался взять Таню, хотя бы силой. Да и к тому же он явно знал про их интимную связь с Юрой, но молчал. Поэтому Таня бросила его. Эдик воспринял это болезненно: напился под мостом, потом разбил об фонарные столбы кулаки и на левом запястье нацарапал букву «Т».

Каждый раз после секса с Таней Юра уходил курить на балкон, а она лежала в постели с улыбкой на лице и представляла, сколько еще членов и секса у нее впереди. Предложение сменить миссионерскую позу на догги-стайл Юра воспринял негативно. Пришлось расстаться и с ним, потому что вся жизнь, может быть, и впереди, а чувствовать себя сучкой хочется уже сейчас. Поэтому Таня на какое-то время осталась без партнера.

Позже Таня познакомилась с еврейским мальчиком Мишей, который, как оказалось, учился в параллельном классе. Миша был типичным евреем с плаката гитлеровских оккупантов. Ростом на полголовы ниже Тани, пухленький, сопевший при ходьбе. Жадный и собственник. Однако внимание и напор, с которыми он бегал за Таней, сделали свое дело. И Таня пришла к нему на интим. Интим оказался интересен по-своему. Таню Миша использовал по-разному: и сзади, и лежа, и стоя, и в ванной. Но она понимала, что такой грязный секс с этим пухляшом ей надоест. Ей хотелось нормального мужика. Широкоплечего, накачанного. Да и не такого скрягу, как этот. Ни разу цветов не купил, хотя пользовал Таню уже не раз.

Пришла последняя четверть одиннадцатого класса. Финальный рубеж. Скоро Таня покинет школу и отправится учиться куда ей будет угодно.

К этому моменту попа Тани уже превратилась в самую настоящую жопу. А учитывая, что в ней уже неоднократно побывал Миша, в очень даже рабочую жопу. Не так уж это и больно, принять гостя в черный ход, как рассказывала ей Катя.

Кроме того, Таня поняла, что информатика ей не интересна. Те открытия, которые она совершила в своем прекрасном теле, принесли ей, помимо новых и приятных ощущений, свежие, как морской бриз, мысли. Таня еще не знала, куда хочет поступать, но четко осознала, что с компьютерами никаких дел иметь не хочет. Другим приятным открытием для нее стало то, что из областного лицея к ним в класс перевелась дочь их классной руководительницы. Сначала все, и Таня в том числе, смотрели на нее как на дочь училки. Но вскоре мнение Тани изменилось.

Примерно на третьей неделе учебы, в пятницу, к Тане на уроке ОБЖ подсела та самая дочь классухи, к которой остальные не то чтобы относились с опаской, но как-то предвзято. Света. Вообще странно, когда ребенок под контролем родителя и в жизни, и в учебе. Это же можно спалить, что он курит прямо на перемене. Или еще чего хуже. Наверное, в этом и заключается проблема детей, которые учатся в школе, где работают их родители. У них травма в жизни. Мать следит и дома, и в школе. А еще нет-нет, да и услышишь про маму какую-нибудь гадость от одноклассников. Ладно, если ребенок сын, он, если что, может и дать кому-нибудь в зубы. А если дочь? Подергаешь обидчицу за волосы? А если обидчик парень, то врежешь по яйцам? Возможно, но девочкам драться не пристало.

Света понимала, что она не такая, как все ее одноклассники. Во-первых, она была дочерью классной руководительницы. Во-вторых, очень любила это. Она полюбила это дело еще в лицее.