Читать книгу Волшебник - Андрей Земляной - Страница 6

Новый год нашей школы.

Вот и наступило первое сентября, день светлый и торжественный. Его ждали в каждой семье, где есть школьник или студент, учащийся техникума или профтехучилища. Ему радуются в любом доме, где появился букварь или получена новенькая зачетная книжка.

Как заботливая мать, готовила Советская страна свою школу к занятиям. Отовсюду поступали добрые вести о завершении строительства учебных зданий и общежитий, выпуске колоссальными тиражами учебников и всевозможных пособий, оснащении классов и аудиторий новым оборудованием.

Новый учебный год будет проходить под знаком подготовки к достойной встрече XXIV съезда КПСС. На основе решений XXIII съезда партии ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли ряд постановлений: о средней общеобразовательной школе, развитии педагогической науки, повышении качества подготовки специалистов в вузах и техникумах, совершенствовании системы профессионально-технического образования. Успех зависит прежде всего от нашего учительства…

«Правда», 1 сентября 1970 года.

Поднимая вокруг себя некоторую волну, Виктор, конечно, понимал, что вызывает повышенный интерес и разные вопросы, но в руководстве страны сидели люди прагматичные и по большей части атеисты, так что никто не будет искать следы магии и волшебства, а придумает себе что-нибудь вполне прозаичное и понятное в соответствии с правилом «Бритвы Оккама».[9]

Первое сентября 1970 года, выдалось ярким и солнечным, словно напоказ. Виктор, одетый в новый костюм и серые полуботинки в тон, подошёл к школе, держа в руках редкий тогда предмет – чемоданчик типа атташе-кейс, который позже в народе прозвали «дипломатом». Кое-кто из чиновников со Старой Площади[10] и Дороги Жизни[11], уже щеголял таким же модным аксессуаром, поэтому Витя Николаев не совершил никакого прорыва в общественном сознании, хотя для подростков-старшеклассников вид чемоданчика, сверкающего кожей и хромовыми накладками, произвёл впечатление не менее сильное, чем золотое ситечко на Эллочку-Людоедку[12].

Друзей у Виктора в школе не случилось. Возможно, тому виной замкнутый и нелюдимый характер прежнего владельца тела, возможно, что-то другое. Отношения сложились приятельские и спокойные, как между коллегами. Можно было подойти к любому и попросить о небольшой помощи, но не более того.

Ребята вежливо интересовались чемоданчиком, его содержимым, но не спрашивали, где такое можно купить. В Москве семидесятых этот вопрос считался почти интимным и возможным только между близкими друзьями. А вот девочки, в том числе Ира Хаканада[13], учившаяся с Виктором в одном классе, оценили экстерьер костюма и общий вид Виктора на твёрдую пятёрку, и кое-кто подумал о том, что такого парня можно будет пригласить на день рождения и показать родителям.

С памятью у Ивана Гагарина было всё в порядке, а после переноса в молодое тело Виктора, она стала почти абсолютной, и ему не нужно было напрягаться в учёбе, чтобы находится на уровне отличников. Но с тех, кто учился хорошо, и спрашивали более строго. Так преподавательница английского языка, увидев напротив фамилии «Николаев» пометку «свободное посещение» устроила форменный допрос, естественно, на английском языке, но в итоге сменила гнев на милость, подтвердив право Виктора не посещать занятия, одновременно посетовав, что остальные ученики не торопятся изучать язык Шекспира и Шелли.

Зачем Виктор освобождал себе время от занятий он и сам толком не понимал, но действовал на опережение, понимая, что более-менее серьёзные занятия спортом и школу совмещать не сможет. Мелькнула ещё мысль заранее сдать нормативы по физкультуре, но по здравому размышлению от этой идеи пришлось отказаться. Физрук школы, Гусев Вениамин Алексеевич, был личностью увлекающейся и пробивной, и ему ничего не стоило привлечь отдельно взятого школьника в бесконечную череду спортивных мероприятий города, тем более что остальные оценки у этого школьника стали на уровне «хорошо» и «отлично», причём более «отлично», чем «хорошо».

Обойти Гусева на повороте не удалось. Каким образом информация о награждении Виктора проникла в школу, уже было не важно. На третьем уроке его вызвали к директору школы и попытались устроить допрос с пристрастием.

– Уважаемые Вениамин Алексеевич, Фёдор Николаевич и Нина Сергеевна, я уверен, что всю информацию по этому делу вы сможете получить, обратившись с письмом в приёмную Верховного Совета, который собственно и награждает советских граждан. Или, например, в приёмную Министра обороны к маршалу Гречко. Уверен, там к письму из сто сорок четвёртой школы отнесутся с полным пониманием.

– Но ты же должен нам рассказать, как было дело! – возмутился военрук школы, майор в отставке Попов Фёдор Николаевич. Китель майора был увешан многочисленными наградами за военные заслуги.

– Уточните, когда именно и сколько я вам задолжал, Фёдор Николаевич, – спокойно парировал Виктор. – Как вычислили резидента вражеской разведки? Или как задержали? Или подробно описать внешность и должность генерала, который при сём присутствовал? Что-то я запутался.

– Но мы же должны… – неуверенно начала директор школы.

– Кому должны, Нина Сергеевна? Почему вы так уверены, что подробности боевой операции обязательно должны стать публичными и обсуждаемыми? Я напомню, что в прошлом году случился конфликт на острове Даманский. Там были жертвы среди наших пограничников и огромное количество погибших китайских военнослужащих. Теперь сравните это с тем, что вы узнали из газет.

Когда Виктор вышел из кабинета, директриса сидела молча, а военрук, покачав головой, угрюмо произнёс:

– А ведь умыл нас школьник. Но письмо в Минобороны написать нужно. Информация о награждении напечатана в «Красной Звезде»[14], а значит, медаль проходила не секретным приказом. Нужно знать, что можно говорить, а что нельзя. А то ведь такое дело – наш парень получает боевую медаль, а мы и отметить его никак не можем. Непорядок.

Между тем, Виктор довольный, что смог отбояриться от всяких официальных поздравлений-торжеств, отсидел на математике и геометрии, побегал на физкультуре и отправился домой.

К хорошему привыкают быстро, и родители скинули заботы об ужине на него, правда, выдавая достаточно денег на продукты. А уж Виктор, с его опытом человека, прошедшего через тотальный дефицит в восьмидесятых, сумрачный дефолт и разруху в девяностых, быстро договорился с директором магазина за мзду приобщиться к потоку товаров «повышенного спроса». Это обходилось Виктору в сто рублей ежемесячно, но и продукты были вполне приличного качества. Удавалось иногда даже перехватить сверхдефицитную телятину и балык. Но чаще он закупался в маленьком закутке Центрального рынка на Цветном бульваре, где обосновались торговцы с юга. Достаточно было отдать список продуктов, как через полчаса приносили сумку и озвучивали ценник. Трофейных денег хватало, и он платил не скупясь, а опера из ОБХСС, которые, естественно, пасли всю эту рыночную компанию, особо не напрягались, потому как сын ведущего конструктора КБ по разработке истребителей мог иметь достаточно средств, чтобы посещать рынок каждый день.

Кроме того, в Москве было полно так называемых фабрик – кухонь и магазинов кулинарии, где продавали полуфабрикаты или готовую еду, которую можно просто разогреть. Где-то еда получше, где-то хуже, но в некоторых местах и за отдельную доплату можно было отовариться на уровне ресторанов высшей категории.

Кулинарные пристрастия родителей выяснились быстро. Папа предпочитал мясо, причём в виде кусков, а мама всякие изделия из фарша. Поэтому Виктор чередовал блюда, временами покупая у армян, грузин и азербайджанцев то, что готовили на продажу среди своих их жёны.

Самая главная проблема, которая никак не хотела решаться – проблема транспорта. Права выдавали в шестнадцать, но ездить одному разрешалось только с восемнадцати. Можно было купить дурацкий мопед с двигателем в 49 кубических сантиметров, такой дозволялось эксплуатировать школьникам, но всякий раз, когда Виктор видел это убожество, сразу возникало желание привязать мопед к тому, кто его придумал, и утопить в самом глубоком месте.

Родители приехали как всегда вместе, на папиной «Волге», и, оставив машину во дворе, поднялись в квартиру на пятый этаж, где их уже ждал горячий ужин. Более всего, этому обстоятельству радовалась мама, потому что не нужно было после работы тащиться по магазинам, забитым толпами народа, киснуть в очередях, чтобы купить что-то из еды, а затем стоять у плиты, чтобы всё это приготовить. Доволен был и папа. Ужин всегда готов к его приходу, не нужно ждать, пока приготовят, и уж тем более, отработав целый день, тратить время в очередях. А ещё проявился совершенно неожиданный бонус от внезапно повзрослевшего сына: Тамара Анатольевна, получив свободное время, начала более тщательно следить за собой, пользуя кремы и косметику, которые Николаев старший часто привозил из командировок, и сразу внешне помолодев лет на пять, что тут же было положительно отмечено коллегами и Петром Алексеевичем.

Родители и дома продолжали разговаривать о работе, и Виктор, листавший в зале «Науку и жизнь» за прошлый год, не прислушивался к разговору, но один момент ухватил, потому что тот сразу лёг в нужное русло его тактических планов.

– … и представляешь, они нам опять спускают план по ширпотребу![15] Только-только вроде отбоярились от этого дела, и вот опять… А генеральный рвёт и мечет. У нас ЭДСУ на опытном стенде опять сбоит, а двадцать четвёртый на испытаниях тяжело идёт[16]… в общем круговерть. Да ещё и ваши по терефталату напортачили.

– Пап? – Виктор заглянул на кухню по размерам вполне со столовую. – Я тут вот чего нашёл.

Он раскрыл журнал, где на цветной вкладке красовался мотороллер Веспа 50 Special.

– Сделать ему лёгкий корпус из алюминия, да воткнуть моторчик в сорок девять кубов, чтобы дети могли ездить. Вещь же получится?

– Ну-ка, – Пётр Алексеевич вытер руки салфеткой и взял журнал в руки. – Ну, не вижу ничего сложного… Но считаешь будут брать?

– Если сделаете нормальный глушитель, чтобы работал тихо, как дизель на холостых, и поставите вариатор, чтобы не щёлкать коробкой скоростей, то будут брать даже взрослые.

– Ну уж ты сказал!

– А почтальоны сейчас на чём ездят? – возразил Виктор. Кому дали велосипед, тот счастлив, а остальные пешком ходят. Мотоцикл – штука дорогая, да и права нужны. А всякие монтёры, врачи? Полно же народу, который ногами работает. Нужно только к этому делу подключить Минсвязь и других заинтересованных. А если раскачать этот моторчик хотя бы до пяти сил, то его вполне хватит для взрослого человека.

– Да моторчик мы раскачаем хоть до десяти, не вопрос, – в голове у опытного конструктора уже рисовалась внутренняя схема мотороллера.

– Понимаешь, пап, это не мопед с его огромной рамой и грязью изо всех щелей. Тут человек сидит на широком удобном сидении, закрыт от грязи и пыли передним щитком и стеклом, а широкие колёса дадут неплохую проходимость. И если поставить вариатор, не нужно будет никакого сцепления. Одна ручка – газ, вторая – тормоз. Только предусмотреть, чтобы их нельзя было нажать одновременно. Проще, наверное, сделать две педали, и связать их рычагом типа «коромысло». Нажал газ, отжало тормоз. Нажал тормоз, убрало газ.

– Ты точно не хочешь в МАИ? – спросила мама, улыбнувшись.

– Да не решил пока, – Виктор пожал плечами. – Есть же ещё время подумать.

– Время есть, – кивнул Пётр Алексеевич, не отрывая взгляд от фотографии. – Но тема рабочая, – он, чуть прищурившись, посмотрел на сына. – Создадим опытный участок, соберём туда молодых рабочих и инженеров, пусть получают опыт на том, что не так критично по качеству. А то запускаем их на монтаж или сборку, а у самих всё трясётся от страха. Проверяем за ними по сто раз. Если у тебя есть ещё идеи, ты не молчи, – Пётр рассмеялся. – Вон, туполевцы протолкнули свой высотный разведчик. Тема-то копеечная, а сколько под это дело отжали… не посчитать.

– А это что за зверь? – спросил Виктор, который конечно же прекрасно знал о высотном самолёте-разведчике Ту-123.

– Ну, такая штука, размером с нормальный самолёт, но без пилота. Тяга реактивная, двигатель там серьёзный, так что летает штуковина довольно шустро и высоко. Полетала, сбросила аппаратный контейнер, а сама разбилась по выработке топлива или по команде с земли.

– В смысле «разбилась»? – Виктор округлил глаза. – Самолёт с реактивным двигателем, и дорогущим корпусом… одноразовый?

– Ну, да, – Пётр Алексеевич не видел никакой проблемы.

– А что он такого может увидеть, что не увидит спутник, и что стоило бы потерянной штуки за чёрт знает сколько миллионов рублей?

– Он ещё и не управляется в полёте. Ввели программу, вот по ней он и работает.

– Бред, – Виктор покачал головой. – Это же просто растрата государственных денег. Сидит толпа инженеров, придумывает всякую хрень, а после эту хрень выпускают на заводах, и все при деле…

– Наверняка у тебя есть идеи получше, – едко заметил Пётр Алексеевич, которому вдруг стало обидно за коллег из туполевского КБ, многих из которых он хорошо знал.

– Возможно, – Виктор улыбнулся. – Например, лёгкий радиоуправляемый самолётик с размахом крыльев в пару метров, который можно перевозить на легковом вездеходе. В качестве груза – телекамера, которая сразу передаёт сигнал на землю оператору. Оператор двигает зону обзора камеры, а командир сразу видит с высоты, что там у него впереди, или может корректировать огонь артиллерии. Моторчик бензиновый. Дальность полёта будет зависеть от качества самого планёра и мощности передатчика. Но на сотню километров десятиваттного передатчика точно хватит, прямая видимость же. После полёта его можно будет посадить на землю и использовать много раз, пока не развалится сам планер, а если к такому самолётику приделать бомбу, то можно будет наносить точечные удары по конкретным целям. А некоторые цели, например, зенитные батареи, вполне достойны такого самолётика.

Пётр Алексеевич был хорошим конструктором, и как у всякого хорошего конструктора у него было отличное воображение и пространственное мышление. Поэтому пока сын рассказывал о своей идее, у него в голове создавался облик будущего ударно-разведывательного комплекса. И тысячу раз прав Витька, потому что такой самолётик ещё попробуй сбить! Металла в нём совсем немного, а теплового следа, почитай, что и не оставляет, так что все ракеты с инфракрасным самонаведением пролетят мимо. А стоить он будет в сто, если не в тысячу раз меньше, чем туполевский разведчик, и не одноразовый, а вполне рабочий инструмент тактической разведки. Ведь самолёт везде не пошлёшь, и не только из-за зениток. А сто километров в условиях войны – это очень много. Но для начала нужно кое-что уточнить.

Он встал, подошёл к телефону в гостиной и достал из заднего кармана брюк, записную книжку.

– Егор Александрович, Петр Алексеевич из КБ Сухого беспокоит. Да, спасибо, всё хорошо. Я что звоню. Мне нужна консультация офицера – общевойсковика… Генерал, конечно, тоже подходит. Да, конечно, могу. Записываю, – он прямо в записной книжке написал адрес и, накинув пиджак, вышел из дома, не говоря ни слова.

– И даже не доел! – всплеснула руками Тамара Анатольевна, – затем посмотрела на сына и покачала головой. – Знаешь, я его таким в последний раз видела, когда он придумал свою командную систему управления. Но там явно сложная конструкция. А у тебя идея какая-то странная…

– В колесе тоже нет ничего сложного, – Виктор пожал плечами и, посмотрев на часы, стал собираться на тренировку.

На следующее утро Пётр Алексеевич, придя на работу, на какое-то время заперся у себя в кабинете. Приходить к генеральному с голыми идеями не следовало. Поэтому он набросал несколько эскизов для беспилотника и мотороллера и даже сделал предполагаемый технологический разрез.

Несмотря на занятость, Павел Осипович Сухой принял одного из заместителей сразу, так как был уверен, что по пустякам тот беспокоить не станет.

– Садитесь, Пётр, – генеральный кивнул на кресло, и уже собирался сам сесть в углу для неформальной беседы, но инженер шагнул к кульману и закрепил на доске несколько рисунков.

– Вот, Павел Осипович, кое-что принёс в клюве.

Сухой, шагнул к доске и внимательно начал рассматривать рисунки.

– Идея интересная, – он кивнул. Но нам это зачем? – Он вопросительно посмотрел на Николаева.

– А вот это, не изменит вашего отношения? – Пётр отдал генеральному бумагу, которую рано утром привёз нарочный из штаба.

– О как! Прям, «всё, что будет сделано предъявителем сего…», он улыбнулся и задумчиво посмотрел куда-то вдаль.

– Мы, товарищ Сухой, под такую бумагу и под такую задачу наше КБ можем на треть увеличить, – произнёс Пётр. – А то и больше. А ещё – это тёплая дружба с генштабом, которому такие средства ведения тактической разведки ну очень к месту будут. Генерал Тихонов под такое дело обещался нам передать материалы по телевизионным передатчикам, полупроводникам и экранам, что они добыли у буржуев. А нам собственное электронное производство не помешало бы. Вы же знаете, как дело с браком обстоит – до половины деталей в ведро уходит. И это из тех, что прошли военную приёмку. Вопрос начерно согласован с военными, они нас поддержат. Им тоже постоянные отказы электроники надоели. А мы, получается, будем производить блоки, и сами же их будем ставить на свои изделия, а внутри нашего КБ создадим даже не опытный участок, а прямо направление – «тактические беспилотники».

– А станки и прочее?

– Так у немцев возьмём, – быстро ответил Пётр. – Они берут взаимозачётом у Сименса, Грундига, да у Блаупункта, а мы тут и присоседимся. Но брать надо с кучей ремкомплектов, а то рассоримся с буржуями и останемся у разбитого корыта.

– Складно, – Павел Осипович, кивнул. – Тогда так. Давай, выписывай тему и ставь в план. Я поговорю по своим каналам. Будем решать вопрос с электроникой. Думаю, отжать под это дело Мосприбор. Заводик небольшой, но хороший. Нам в самый раз будет, – он помолчал, задумчиво разглядывая рисунки. – А ты чего это вообще залип на эту тему? Тебя же от твоей гидравлики – электрики не оторвать было.

– Павел Осипович, я вам когда-нибудь врал? – спокойно спросил Пётр.

– Не было такого, – генеральный кивнул. – Даже когда накосячили с кабелями на опытном стенде, ты честно признался, что вина твоя и твоей команды.

– Так вот. Идею этого самолётика мне рассказал мой сын. Я ему начал рассказывать про туполевский один-два-три, а он послушал и говорит, а зачем вообще такая штука нужна, тем более одноразовая? И сразу выдал описание вот такого самолётика. Примитив, конечно, кружок «умелые руки». Но вот генерал Тихонов буквально затрясся, когда про это дело услышал. Нет, говорит, сейчас средств тактической разведки на уровне батальон-полк-дивизия. Летуны и генштаб то ли дадут разведданные, то ли нет, а ты сам крутись, как можешь. Вот и уходят разведгруппы, зачастую без возврата. А такой вот самолётик можно дать в каждый батальон, и хоть пять штук в полк, и уж точно по беспилотнику в каждую батарею и артдивизион. И не нужно будет людей тащить с радиостанцией в прямую видимость противника. А вы знаете, сколько у нас живут корректировщики?

Павел Осипович кивнул:

– Есть такое дело.

Он посмотрел на край белого листа, торчащего из папки в руках конструктора:

– А это что?

– Да тоже идея сына, но такая…

– Ну, давай уж посмотрим, что там, – Павел Осипович взял в руки рисунок, – забавно. А я весь вечер ломал голову, чем бы нам откупиться от Минторга, а тут вон, готовый проект. Шестой цех у нас же пустой пока? А там и прессовое какое-никакое есть, и сварочный пост… – он задумался. – А сделай-ка мне, Пётр Алексеевич, мотороллер этот, штук пять, да планеры под беспилотники. Пять комплектов аппаратуры «на попробовать» нам соберут в Казани, я решу вопрос. С уже готовыми изделиями нам будет куда проще договариваться.