Читать книгу В плену у Сказки - АндрейКо - Страница 2
Веселиса
ОглавлениеДолго умирал дед Бажен. Люто мучился!
Знал дед о последнем часе заранее. За три дня до смерти вышел к родным – лицо синюшное, всё морщинами покрывшееся, волосы седые растрёпанные, борода нечесаная, ногти на руках длинные, словно когти звериные загнутые.
Но держался он всё так же грозно, как и ранее. Бровищи густые – насуплены. Глазища чёрные – так и зыркают. Вытянулся во весь свой огромный рост. А сам тощий словно жердь!
Тяжело ступая занемевшими ногами, опираясь всем телом на сучковатый посох, Бажен прошел в горницу.
– Пришло моё время! – заявил старик. – Скоро кончаться буду…
Любава – дочь Баженова так и ахнула.
– Да как же мы без тебя, папаня? – запричитала женщина, бросившись отцу в ноги. – Как село без твоей-то защиты? Как люд местный без твоей помощи? Пропадём…
Да! Тяжело умирал Бажен.
Били его судороги настолько шибкие, что не мог он смирно на полатях лежать, а всё норовил за порог уползти или под печку залезть.
А ежели кто осмеливался близко подойти к нему, неугомонный старик вскакивал, стараясь схватить обезумевшего от страха родственника.
Помирал он так в течении трёх дней: к вечеру совсем умрет – затихнет, положат его на стол, руки крест на крест на груди уложат, пятаки на глаза – все честь по чести, а наутро он залезет в подполье, серебряники там запрячет, и снова жив!
Вытащат его оттуда, а он опять начнет мучиться: ругается люто с неведомыми гостями, коих никто кроме самого Бажена не видит. Корежит его и ломает, в дугу гнет, словно мучает его кто. Весь он посинеет, высунет наружу раздутый язык и не может спрятать…
Жестоко мучился Бажен – словно настоящий ведьмак!
Так люди в селе поговаривали, что старик этот и есть самый взаправдашний колдун. Да кому об этом знать лучше, как не внучке его малолетней – Веселисе.
Эта крошечная светловолосая курносая девчушка, озорная и непоседливая, была его любимицей. Во всём Бажен малышку баловал, ничего ради Веселисы не жалел.
На третий день лежал дед, обессиленный от очередного бесовского припадка. Позвал дочь свою, Любаву, и говорит:
– На тебе!
А та догадалась! Отпрянула от протянутой отцовской руки.
– Отдай тому, у кого взял! – выкрикнула и выбежала из комнаты.
Застонал Бажен, заскрипел зубами, посинел весь, глаза налились кровью. В это время вошла проведать его внучка Веселиса.
Он к ней.
– На! – прохрипел ведьмак. – Тебе, внучка, от старика память!
Та спроста приняла пустую руку.
Захохотал дед жутко и начал кончаться.
Прошибла Веселису через дедушкину длань сила могучая. Поселилась в её душе тоска тёмная…
Перед смертными страданиями успел ведьмак дать родным словесное завещание: если умрет в поле – не вносить в избу, умрет в избе – выносить не ногами вперед, а головой, и у реки заблаговременно остановиться, перевернуть в колоде навзничь и подрезать пятки или подколенные жилы.
Хоронили Бажена только немногочисленные родственники. Никто больше из селян не осмелился пойти ведьмака в последний путь провожать. Зато, как только семья с сельского погоста вернулась, соседи тут как тут. И давай выспрашивать!
– А жилы то на ногах вы ему подрезали?! – интересовалась бабка Дарена.
– Да подрезали, подрезали, – отвечала Любава.
– А голову? – Суетился вездесущий Поспел. – Голову-то ему, прежде как закопать, отрубили?
– Это что же я должен свому тестюшке башку рубить! – возмутился Борщ – Баженов зять.
– А ну тогда, хотя бы, кол осиновый в сердце вбили? – не унимался Поспел.
– Я сейчас тебе кол кой-куда пониже вобью! – рассерчал Борщ и отвесил любопытному мужику смачный пинок пониже спины.
Глава 2.
