Читать книгу Кроус Нест - Andromeda - Страница 2

Газета бурлила, точно вскипевший суп. Бесконечные звонки телефонов, хлопки степлеров и остервеневшее щелканье мышек. Сегодня вся команда трещала по швам из-за нового выхода статьи, которая должна взорвать все медиа, по предположениям главного редактора, за первые полчаса.

Миниатюрный парнишка бежал по длинному коридору, огибая случайных прохожих. Его старые кеды скрипели по полу, пока светло-коричневая челка шлепала по гладкой коже лба. Подмышкой у него сминалась папка с бумагами, пока из голубых глаз едва не выпадали линзы от нарастающего напряжения. Он залетел в кабинет главного редактора, который тем временем сидел за своим столом, внимательно просматривая фотографии, подготовленные папарацци для завтрашнего выпуска газеты.

– Мистер Келли, – задыхаясь, остановился напротив стола парень.

Редактор поднял глаза одновременно с фотографом, который держал между зубов зубочистку.

– О, Лэндон, посиди пока, – по-доброму улыбнулся начальник, кивая на диванчик у стены. – Вот эти мне нравятся, – сказал мистер Келли фотографу.

– А что насчет фотографий Мейсона? За сколько его менеджер готов выкупить те снимки с Пейджем на балконе «Ритц»? – парень, чей голос переливался ирландским акцентом, наклонился над полным мужчиной, играя прозрачными бровями.

– Я сообщу тебе, когда деньги будут у нас.

Конечно, Келли лишь хотел скрыть от уличного фотографа настоящую сумму сделки. Лэндон знал, что фотографии постоянно кочевали от одной газеты к другой, вытаскивая из селебрити, которые тщательно скрывают свою личную жизнь, деньги за компромат. Им ничего не стоило слить снимки того же Мейсона, чья знаменитая задница совсем недавно получила роль в картине режиссера, который славился своими гомофобными работами. Вряд ли он бы оценил, что его актер нежится на балконах Франции со своим любовником из «Манчестер Юнайтед».

Мир журналистики жесток и грязен. Лэндон понимал это с первого дня на журфаке, а что уж говорить о том, что ему пришлось осознать на работе. Он проработал в нескольких газетах и глянцевых изданиях, собирая самые отвратительные подробности жизней публичных личностей. Конечно, Томсон учился несколько лет не ради того, чтобы писать желтушные заголовки, но большего ему пока что не доверяли.

– Спасибо, Ноа, – главный редактор сует парню конверт, который тот быстренько запихивает в карман обшарпанной куртки.

В такие моменты Лэндон вспоминал «Человека-паука», ведь даже там Питеру Паркеру, который притаскивал в газету самые восхитительные снимки, платили непозволительно мало. Хотя без снимков ни одна статья не родится, что уж говорить о том, что фото- или видеоматериалы всегда зажигают в читателе огонек жуткого интереса.

Этот мир попросту несправедлив.

Фотограф, натянув кепку-хулиганку на выгоревшие волосы, выходит из кабинета, закрыв за собой дверь.

– Вы просили принести распечатки отредактированных статей, – он кладет бумаги на стол перед мужчиной.

Совсем недавно случилось ужасное – факс в кабинете главного редактора полетел к чертям, из-за чего теперь всем журналистам приходилось приносить статьи лично, ведь босс ненавидел читать с экрана компьютера. Лэндон считал его каприз лишь ненужной тратой бумаги, но возразить парень не решался.

– Да, спасибо.

– Так… вы говорили, что по окончанию месяца вы доверите мне что-то большее, чем просто статьи о твитах.

– Ты отлично справляешься с ними, – шутливо надувается босс, улыбаясь. – Я уже подобрал несколько заданий. Так как ты первый закончил свою работу, можешь выбирать, – он дает ему небольшой список со статьями, которые газета должна выпустить в ближайший месяц. – Последнюю можешь даже не рассматривать: ее я отдам Мендесу.

– Почему?

– Он сумел выбить интервью у Уилсона – у парня явный талант.

Лэндон смотрит на имя, которое находится в самом конце. Ему слегка стыдно из-за того, что он не может вспомнить лица, которому оно принадлежит. Возможно, что это очередной всеми забытый актер, который опять завел молодую жену, или какой-нибудь художник, чьи картины снова начали продаваться на аукционах.

– Кайли Дженнер и ее коллекция сумок точно будут мне по зубам?

Келли кивает, оценивая шутку тихим смешком.

*

Через два дня Лэндон нависает над клавиатурой своего компьютера, строча о разновидностях поясных сумок и их преимуществах. Имена дизайнеров, название тканей и кожи начинают резать ему глаза, пока очередной отвратительный день в офисе не прерывается громким голосом. Все работники, что сидели в общем кабинете, одновременно подняли головы. Из коридора, где располагались кабинеты главного редактора и бухгалтерии, выскальзывает высокая фигура журналиста по имени Алекс, с которым Лэндон беседовал лишь пару раз за ланчем. Лицо, чьи черты обычно мягко лежат в добродушной манере, искажает злость и недовольство.

Никто не обсуждает инцидент до обеда, пока Лэндон, сидя в кафетерии, краем уха не улавливает обрывок из разговора коллег. «Отказал ему» – единственное, что слышит парень. Вспоминая о том, что загадочный незнакомец, чье интервью должно красоваться на страницах издания, достался Алексу, интерес Лэндона вспыхивает, точно спичка.

– Снова принес фотки? – Томсон подходит к Ноа, который прислонился к стене возле кабинета Келли.

В руках Лэндона стаканчик с водой, которую он медленно потягивает, чтобы выглядеть занятым.

– Да, очередной выход принца Гарри и его женушки, – Ноа перекатывает зубочистку из одного угла рта в другой.

– Лэндон, – Томсон улыбается, получая ответную улыбку и крепкое рукопожатие.

– Ноа. Ты тут пишешь?

– Да. Как раз вначале недели получил новое задание. Все получили.

– Да, мне рассказывают тут. Я же еще и должен сделать кучу фотографий для ваших статей.

– Разве ты работаешь по заказу?

– Когда как, – хмыкает парень, придерживая сумку. – В основном я хожу по нужным улицам, но иногда веду слежку и все такое в стиле Бонда.

Лэндон посмеивается.

– Ты будешь делать фотки для Гавриила Сойер а, да?

– Оу, – Ноа странно хихикает, становясь серьезнее. – Вряд ли меня отправят в его особняк для фото. Тем более, он вообще ненавидит фотографии.

– Так, – голубые глаза нервно бегают по лицу фотографа, пытаясь найти зацепку. – У него какие-то проблемы с газетами, вроде?

– Он никогда не давал интервью и не разрешал фотографировать, если видел камеру. Это странно, учитывая то, что его имя и без того всегда на слуху.

– Так почему Джеймс… то есть, мистер Келли взялся за это?

– У Сойер а вышла новая работа, о которой трещит весь интернет.

Лэндон кивает, и Ноа кидает ему улыбчивое «пока», заходя в кабинет главного редактора, когда тот зовет его.

Вернувшись на свое место, парень начинает ожесточенно стучать по клавиатуре пальцами. Он бегает глазами по экрану ноутбука, впитывая информацию и кликая по ссылкам.

«Гавриил Эдвард Сойер – английский писатель, который стал популярным благодаря «ГолденБукс» в 2009. Его первая работа «Записки о жизни служанки» собрала более сорока миллионов просмотров за первые полгода. Он стал одним из первых столь читаемых мужчин, которые пишут в жанре любовных романов. Но Сойер отличался от своих коллег мрачностью и загадочностью, элементами ужаса и горькой трагедии. Многие критики называют его работы «маниакальными» и «граничащими с больной фантастикой», но писатель никак не комментирует это. Одними из самых популярных его работ являются «Записки о жизни служанки», «Лодка», «Уильям» и «Каролина» – они относятся к историческим романам. Из работ, сюжет которых развивается в нашем столетии, критики выделяют «Черный экран», «Единственный ангел» и «Подсолнух».

О личной жизни писателя практически ничего не известно, ведь Гавриил, не смотря на огромный интерес публики, скрывает всю свою личную жизнь. Нам известно лишь то, что он родился в графстве Ву́стершир, Англия в 1989 году. И, судя по его романам, писатель не скрывает свою ориентацию, но подтверждения от него самого никто из журналистов так и не получил.»

Лэндон находит лишь одну его фотографию 2014 года. Мужчина, которому на тот момент было 25 лет, удалялся со званного ужина из особняка Майкла Роуленда – шотландского скрипача, чей род известен на всю Великобританию. Сойер кажется ему достаточно высоким и стройным. В полумраке улицы Лэндону удается лишь разглядеть то, что его кожа до ужаса белая, прическа состоит из крупных кудрей, которые лежат на плечах, а глаза светлые, точно два драгоценных камня под струями ледяного света.

На следующее утро Лэндон следит за Алексом, который уезжает из офиса ближе к полудню и возвращается только к вечеру, нервно строча на ноутбуке. Томсон уверен, что парню снова отказал в интервью писатель. Написав свою работу полностью, шатен проводит несколько дней в изучении творчества Сойер а. Он читает его первый роман полностью роман и пробегается по верхам других, просматривая краткие содержания в перерывах между работой. Мендес продолжает возвращаться в офис с кислой миной и кучей претензий к Келли, который никак не отступает от писателя. К концу недели Лэндон решается снова заглянуть к начальнику.

– Прости, что? – смеется мужчина, демонстрируя белые зубы. – Отдать тебе Сойер а?

– У Алекса ничего не получается, – оправдывается парень, сидя напротив босса. – Возможно, что он использует не те приемы, сэр?

– А какие приемы, неизвестные моему лучшему работнику, есть у тебя, Лэндон?

– Давайте просто проверим. Дайте мне шанс, и я сделаю все возможное, чтобы эксклюзив был на страницах вашей газеты.

Келли щурится, азартно улыбаясь.

Впрочем, так и начинается история, из которой Лэндон был бы не против написать целый роман.

*

Никто не знает о том, что статья про писателя наполовину переходит в руки молодого работника, который просиживает свои джинсы в газете только третий месяц. Лэндон беседует с Алексом, стараясь проявлять лишь легкий интерес, чтобы не спалить себя. Проведя глубокую аналитику, которая заключается в болтовне с Мендесом, прочтении нескольких статей из журналов, которые также профукали мистера Загадку, Лэндон понимает, в чем их проблема.

Во вторник мистер Сойер должен посетить офис издательства, чтобы подписать контракт о выпуске своего последнего романа в печатном виде. Первая партия планирует выйти в свет к концу месяца, и тираж будет составлять сто миллионов экземпляров, и это только на английском языке. Лэндон крутится вокруг офиса, который располагается в старой части города. Узкие улочки, брусчатка и серые фасады – парень теряется среди них. Он стоит практически у выхода из здания, надеясь, что сумеет поймать писателя. Тот появляется точно тайфун. Лэндон бы не назвал его устрашающим или злым. Мужчина был недосягаемым, точно природная катастрофа, которая завораживает своим видом, а если прикоснешься – умрешь. И вряд ли кто-то из простых смертных, тем более Лэндон Томсон, мог дотянуться до смерча, который повис в небе.

– Мистер Сойер!

Мужчина остановился. Подол его черного плаща порхнул, точно крыло ворона, пока зеленые глаза осмотрели незнакомца, выныривая из-под полей шляпы. В жизни он был еще красивее, чем на фото. К тому же, годы отдали ему свое, превращая гладкие черты лица в острые, опасные, точно скалистые утесы над бушующим океаном, линии, выразительно выпирающие и глубоко впадающие. Складка между бровей, которая ранее была лишь гостем на красивом лице писателя, теперь залегла там навечно, отображая скверный характер и постоянную глубокую задумчивость. Кудри стали заметно короче и теперь, точно пышная кружевная юбка, вились у челюсти.

– Вы из газеты? – низкий голос проскользнул по каждой эрогенной зоне парнишки, вызывая дрожь.

– Эм, нет, – более высоким, чем обычно, голосом выдавил журналист. – Я просто фанат вашего творчества и подумал, должно быть сглупил, надеясь, что вы бы уделили мне пару минут.

Писатель осмотрел мальчика с ног до головы. Карамельная шапочка из волос глупо пушилась под напором ветра, пока большие грустные глаза наполнились серебром, отражая хмурое небо.

– И какая книга ваша любимая? – Лэндон уловил нотки гордыни.

Но парень не спешил винить мужчину в самодовольстве, ведь тут и вправду есть чем гордиться.

– Думаю, «Уильям».

Сойер хмыкает, будто бы соглашаясь с какими-то предположениями в своей голове. Лэндон сводит брови, не улавливая ничего комичного.

– И что вы думаете об этом?

Журналист улыбается, чувствуя себя, точно на экзамене. «Уильям» был второй роман, который он взялся читать полностью, но еще вчера ночью он остановился на последней главе, ведь его нос начал клевать в экран телефона.

– Уильям достаточно радикальный молодой человек, я думаю. Уверен, что интерес Эдварда вызван именно этим.

– Вы думаете, что он радикален во вселенной XIX века, или его взгляды немного чудные и вызывающие и в этом мире?

Лэндон судорожно поджимает пальцы на ногах. Зеленые глаза смотрят будто бы в самое его нутро, стараясь разглядеть всю правду. Он не ожидал такого вопроса.

– Этот мир остро воспринимает и менее радикальные взгляды, так что даже для него Уильям показался бы безумцем, который просит о свободе.

– А радикален ли он для вас?

Парню кажется, что книга, что вчера провожала его в мир сна, ожила и предстала перед ним. Гавриил был интересный. Бесспорно, такой человек взорвал бы их газету своим эксклюзивным интервью, но Лэндон почувствовал себя первооткрывателем, думая, что он раздобыл самый невероятный вид, который теперь ложится под его ответственность. Они перекинулись несколькими предложениями, но Томсон чувствовал, что этот мир слишком остро воспринимает свободу – Гавриил не подходит ему.

– Не думаю, что я в праве осуждать его, но, в моем представлении, Уильям прекрасный человек, который имеет полное право на свободное существование и любовь.

И это работает. Лэндон думает, что это работает. Он получил от писателя намного больше, чем все его коллеги до него, и для этого ему пришлось немного соврать.

– Стоит ли любовь чей-то жизни?

Уильям был революцией. Он бросил вызов планете ради Эдварда, который не особо оценивал широких жестов со стороны юноши. Уильям имел власть и в честь своей любви к прекрасному принцу объявил войну, именуя ее именем своего возлюбленного. Этот роман дался Лэндону нелегко, но он полностью доволен тем, что потратил время на него.

– Думаю, нет.

– Значит, вы не поняли Уильяма и он для вас радикален, – заключает писатель, одаривая парня мягкой улыбкой.

– Но как чьи-то чувства могу дать вам право убивать?

– Дело не в праве, дело не в жизнях, – на распев отвечает мужчина, делая шаг вперед. – Дело в том, как ты оцениваешь чувства. То, что он объявил войну, меняет ход истории – он хотел занести свою любовь в историю, а Эдвард, юноша вроде вас, посчитал его психом.

Журналист задумчиво сводит брови.

– Это жестоко.

– Такова жизнь, – мужчина пожимает плечами, надевая темные очки, хотя солнце сегодня не порадовало жителей Лондона. – Думаю, вы еще молоды, – рассуждает он, возвышаясь над парнем. – Хотя возраст никогда не определяет способность человека к размышлениям, к верным выводам, к разумности. Думаю, что я ошибся – вы просто не способны понять Уильяма. Это все, что вы хотели спросить?

– Думаю, да, – слегка возмущенный, непонимающий, но до ужаса довольный Лэндон отвечает писателю.

– Отлично, – мужчина, снова порхнув крыльями, скрывается в городской суете.

Точно призрак, точно тень, которая хранит в себе истории.

*

Лэндон погружается в работу, изучая творчество писателя вдоль и поперек. Его до ужаса и восторга удивляют произведения автора. Парень подолгу размышляет над действиями главных героев, иногда даже не особо задерживаясь на постельных сценах, как делал обычно, читая что-то подобное. Хоть Сойер и славился своими жаркими, жуткими и крышесносными постельными сценами, Лэндон никак не мог избавиться от кучи мыслей, которые он собрал со страниц его произведений. Любовь, которую он познал со всех сторон, путается в его мыслях, вызывая сыпь из бесконечных вопросов.

К понедельнику, через два дня после их первой встречи, Лэндон оказывается на улице напротив ювелирного магазина. Алекс все утро болтал о том, что собирается поймать писателя возле магазина, где тот собирается прикупить что-то для своей коллекции украшений. Мендесу магическим образом удалось сдружиться с одной из соседок писателя, которая за несколько десятков фунтов сливала подобную информацию, подсматривая за соседом через забор.

В витрине магазина отражался парк. Лэндон даже в тридцати метрах от стекол видел свое отражение, которое обыденно сидело на скамейке, иногда пропадая из-за проезжающих машин. Алекс не знал о том, что коллега также поджидает писателя у магазина, поэтому он стоял у самых дверей, собираясь вновь наброситься на Гавриила. И только черная шляпа показалась в дверях, как…

– Мистер Сойер, прошу вас, пару слов о последней книге! О ком она? Имеет ли Давид отношение к тому, что ваш отец еврей? Вы верите в Бога или же придерживаетесь мнения Кристофа?

Писатель игнорирует нападение, направляясь вниз по улице.

Журналисты всегда пытались найти его в персонажах, но персонажи – отдельные люди, с которыми писатель может вступать в конфликт, может влюбляться в них, а может убивать прямо в своей голове, но не смея пачкать кровью страницы.

– Мистер Сойер, прошу вас, – более отчаянно продолжает парень. – Я бегаю за вами вторую неделю.

Мужчина даже не дергается, а лишь идет дальше, оставляя глупого журналиста на тротуаре, точно брошенный фантик. Тем временем, Лэндон тихо следует параллельно писателю, даже не смотря в его сторону, будто бы он – случайный прохожий.

– Вам не кажется, что Эдельвейс повела себя глупо, изменяя своим принципам и влюбляясь в мужчину, который грешил тщеславием и втянул ее в полиаморию?

Сойер замедляет шаг и оборачивается на сладкий голос юноши, который медленно шагал за ним, соблюдая дистанцию. Тот выглядит спокойным, говоря о «Единственном ангеле».

– Категоричные люди – глупцы, а Эдельвейс была умной девушкой.

– Неужели иметь принципы – глупо?

– Нужно уметь делать правильные исключения. Мы живем один раз – разве мы имеем право себя ограничивать? Люди, которые употребляют наркотики, всегда говорят про расширение разума, а я думаю, что они лишь поворачиваются к миру другой стороной, в то время как все прикрывают глаза ладонью. Уберите руки от лица – ваш мир и так безграничен.

Писатель останавливается перед светофором, который горит красным светом. Парень тормозит возле него.

– Интересно.

– Еще не передумали насчет Уильяма?

– Передумал насчет Эдварда, – парень улыбается. – Он нравился мне, но теперь я считаю его дураком.

– Он просто боится своих желаний. Не будем обижать его.

Они переходят через дорогу. Старые улочки пахнут сладкой выпечкой и кофе, который клерки несут, точно свой приз за роль винтика в системе, не переставая отвечать на сообщения и звонки.

– Почему нам стоит заботиться о чувствах Эдварда, но недооценивать жизнь простых людей?

– Потому, что мы – кретины, – правда бьется точно плеть.

– Вы отличаетесь искренностью.

– В отличии от вас уж точно, – улыбка писателя кажется Лэндону немного издевательской.

– Что вы…

– Вы слишком осведомлены о моем месторасположении для фаната. К тому же, вам стоило получше прятать диктофон, который торчит из вашей сумки, и, прошу вас, никогда не надевайте эти отвратительные джинсы в сочетании с пиджаком, если вы хотите вызывать у собеседника поменьше отвращения к своей персоне.

– То есть, вы в курсе, что я из газеты?

– Теперь уж точно.

– Тогда почему вы согласились со мной поговорить?

– Я согласился побеседовать с парнем, который читает мои книги, а то, что вы журналист, – не задавало нашей беседе особой темы.

– Это был мой план, мистер Сойер, – самодовольно задирает нос парень.

– Если захотите обсудить книги, то лучше назначать свидания, а не преследовать человека на улице.

– То есть вы согласны на интервью со мной?

– Я согласен обсудить книги. Думаю, что вам не нужно говорить о том, где я буду завтра в шесть часов.

Лэндон улыбается всю ночь, представляя, как писатель выдает ему все то, что так жаждет газета. Он фантазирует о том, как его повышают, как его статья попадает во все издательства и после этого весь интернет наполняется слухами о том, как же этот парень смог раздобыть ключик к каменному сердцу писателя. Он никому не говорит об интервью, решая держать свою маленькую победу в секрете, будто бы он отправляется на встречу с преступником, против которого ополчилась вся планета.

Интервью должно пройти в кофейне недалеко от ювелирного магазина, но, когда Лэндон оказывается на месте, писатель не появляется. Парень ждет его практически час, но дверь заведения хлопает за спинами десятка незнакомцев, пока Сойер ом даже и не пахнет. Очевидно, что он обманул парня, но Томсон настроен серьезно. Юноша запрыгивает в свой автомобиль и едет в особняк писателя, который находится практически за городом.

Дом из красного кирпича построен в лучших английских традициях. Кажется, что хозяин совсем близок к народу, словно он так же, как и все, закупается в обычных супермаркетах, пьет кофе за пару фунтов и иногда катается в сером вагоне метро. Но только избранные знают, что этот дом принадлежит миллиардеру, который прячется среди горожан.

Серый Форд, который на 90% покрыт рекламными листовками, подъехал к дому. Журналист, хмуро осматривая здание, вылезает на улицу. Прихватив сумку, он направляется к дому, оставляя свое безобразие, кредит за который еще не выплачен даже наполовину, на обочине. Дом окружен лишь невысокой изгородью, которая разрывается перед тропинкой, ползущей ко входу.

– Чем могу помочь вам, сэр?

Служанка выглядит немного нервной, но она старается держаться ровно, стоя в проходе так, чтобы гость не смог полностью осмотреть то, что прячется за дверью.

– У меня была назначена встреча с мистером Сойер ом в городе, но он не… – предложение прерывает глухой стук, который доносится со второго этажа.

Женщина на пару мгновений закрывает глаза, а потом распахивает их, мягко улыбаясь.

– Думаю, что мистер Сойер сейчас не в том состоянии…

– Позовите его, – настойчивый тон парня удивил служанку, но та лишь вежливо отказала.

– Патрисия! – хриплый баритон скатился по лестнице, заставляя женщину устало вздохнуть.

– Минуту, – бросает она, убегая к хозяину дома.

Лэндон, из вежливости простояв у открытой двери пару секунд, шагает за женщиной. Дом обставлен достаточно скромно, но со вкусом. То тут, то там проскакивают раритетные элементы декора, пока со стен на гостя смотрят надменные лица, настолько белые, что солнечный свет отражается от них как от зеркал. Он поднимается по лестнице, попадая в коридор. Все двери настежь открыты, пока только из одной слышатся голоса. Лэндон идет туда.

Патрисия, Гавриил и пожилой мужчина, чьи светлые глаза практически слились с белками, уставились на парня. Писатель сидел за старинным столом, на котором были разбросаны вещи. Перед ним был открыт ноутбук, а на полке с книгами красовалось несколько печатных машин. Запах табака и бумаги пропитал каждый уголок кабинета, пока за окном, что светилось за спиной писателя, открывался вид на зеленую поляну и лес, темнеющий вдалеке.

– Ох, сэр, я же не впускала вас, – женщина прижала стопку бумаг к груди, виновато бегая глазами по Лэндону.

– Не стоит, я сам зашел.

– Но…

– Что вы тут делаете?

– А что вы делаете? – Лэндон приподнимает брови. – У нас была назначена встреча.

– Мне плевать, – мужчина встает, собирая разбросанные листы в кучу.

– Вы обещали мне интервью.

– Планы изменились, – Сойер проходит мимо журналиста, хватая ноутбук.

Патрисия и старик смотрят ему в след, сведя брови в усталости. Томсон шагает за писателем, чувствуя, как где-то в груди тлеет злость.

– Что это значит? – парень смотрит на то, как Гавриил кидает в открытые сумку вещи, разгуливая по своей спальне.

– Я уезжаю.

– Куда? – кудрявый игнорирует вопрос, открывая дверцы шкафа и хватая первое, что попадется. – Я думал, что вы джентльмен, мистер Сойер.

– Я еду загород, – в спешке бросает мужчина, открывая комод.

Лэндон не понимает, что его поражает больше: то, что писатель откровенный мудила, или то, что тот позволил ему стоять посреди своей спальни. И, что самое странное, эти две вещи никак не могут идти дуэтом.

– Да какого черта? Вы обещали мне интервью, а теперь сваливаете в какую-то глушь?

– Да что вы все пристали ко мне со своим интервью?

– Так зачем вы сказали, что дадите его?

– Я вернусь через месяц и дам вам это поганое интервью.

– Так не пойдет. Я должен сдать материал намного раньше.

– Я не могу отменить поездку, – он берет несколько женских косметичек из комода и запихивает в кожаную сумку, застегивая ее и поднимая с пола.

– Я поеду с вами, – писатель отрывает взгляд от пола, где хаотично раскидались его вещи, впиваясь шокированным взором в парня. – Вы должны держать слово.

– Я никогда не беру никого с собой.

– Сделаете исключение. Куда вы едете?

– Как вас зовут?

Лэндон смеется, понимая, в какую тупую историю добровольно вписался. Ему хотелось с размаху проехаться кулаком по красивому лицу мужчины. После всего того, что он прочитал за эти недели, парню стоило понять, что он связался с каким-то психом, который мнит себя королем этого мира и плевал он на все, что обещает и делает.

– Лэндон.

– Фамилия.

– Собираетесь пробивать меня в базе данных? – парень нагло фыркает.

– Думаю, что я должен знать вашу фамилию, чтобы обращаться к вам также, как и вы ко мне.

– Томсон.

– Мистер Томсон, – мужчина официально понижает тон. – Я уважаю то, как вы серьезно относитесь к своей работе, но не думаю, что могу согласиться на ваше предложение.

– Заметно, как вы меня уважаете, если вам абсолютно плевать на мою работу.

Мужчина выдыхает, замечая, как Патрисия подслушивает их.

– Это секретное место, – Лэндон закатывает глаза. – Вам придется подписать контракт о неразглашении.

– На сколько вы уезжаете?

– Это будет неопределенный срок и, я думаю, что у вас не будет шанса вернуться примерно неделю.

– Боже, – парень проводит рукой по лицу. – Ладно. Но что мне сказать на работе?

– Придумайте. – Гавриил берет еще одну сумку и проходит мимо парня, останавливаясь на секунду, чтобы добавить: – Журналисты отличаются великолепной фантазией.

*

– Неделя?

Лэндон сидит напротив Келли, растягивая пальцами ремешок сумки. Вчера Сойер согласился подождать сутки, оставаясь в Лондоне, чтобы Томсон смог уладить все свои дела и собрать вещи.

– Да, моя мама совсем недавно родила двойню и ей требуется помощь и все такое. Пожалуйста, мистер Келли. Я буду присылать всю работу.

– В электронном виде?

Нет, Лэндон найдет голубя и отправит через него двадцать страниц текста. Томсон улыбается и кивает, стирая свои кости пальцев в порошок. Он никогда не оказывался в столь идиотской ситуации, но азарт захватил его. Теперь он был просто обязан заполучить интервью всеми возможными способами, чтобы каждое издательство устроило охоту на такого талантливого молодого журналиста.

– Ладно. Как там дела со Сойер ом?

– Все прекрасно.

Лэндон закидывает сумку на переднее сидение и направляется в дом писателя. Его машина останавливается прямо перед носом раритетного автомобиля черного цвета. Длинный и массивный капот, двухместный салон и маленькие кругленькие фары. Сойер стоит возле автомобиля, с ухмылкой рассматривая машину журналиста, которая выглядит как жертва промоутеров. Все знали, что машина, которая возила на себе несколько рекламных щитов, стоила в разы дешевле.

– А я уже думал, что хуже тех джинсов в сочетании пиджаком у вас я ничего больше не увижу.

– Рад удивлять вас, мистер Сойер, – парень достал сумку, кидая ее в открытый багажник машины. – Что-то еще или мы поедем?

– Вы не в настроении? – улыбается мужчина, подзывая Патрисию, которая стоит у изгороди, рукой. – Скажите Патрику, чтобы ничего не говорил маме.

Женщина кивает, пока писатель, поправив плащ, садится в автомобиль. Лэндон захлопывает багажник и садится рядом. Салон пропитан запахом табака и парфюма мужчины, он распадается на молекулы древесных ноток, мускуса, и томительно сладкого черного шоколада, который только послевкусием горчит и обжигает.

– Сколько ехать?

– Несколько часов, мистер Томсон, – он заводит машину, и та отзывается низким рыком.

Первые полчаса проходят в скупом молчании. Журналист надеется, что водитель хотя бы включит музыку, но тот едет, молча рассматривая дорогу. Лэндон впервые позволяет себе немного рассмотреть мужчину. Тот поставил локоть на окно и задумчиво прислонил указательный палец к губам. Верхние и нижние ресницы сплелись, точно пальцы влюбленных, создавая перед хвойными глазами легкий прищур. Писатель был красив. Похож на мраморную скульптуру Микеланджело, украшенный кружевными кудрями, покрытый легким пурпурным блеском и завораживающий своими ментоловыми глазами, которые светятся морозным светом.

– Ничего не расскажите о том, что это за место? – впервые гул мотора прерывается сахарным голосом парня.

– Я еду туда, когда мне нужно начать роман. В Лондоне я могу лишь дописать, но свои истоки каждая работа берет только в одном месте.

– Так что за место?

Гавриил мельком смотрит на него, держа малиновые губы в строгой форме. Невероятные губы. Лэндон никогда не видел такой формы, такой полноты и своеобразной выпуклости. Британцы всегда славились тоненькой полоской, вместо губ, но писатель и не носил в себе чистую английскую кровь. На его шее серебром переливались две подвески: крестик и Звезда Давида.

– Оно давно заброшено.

– Звучит жутко.

– Мистер Томсон, – немного выше обычного говорит Гавриил, слегка постукивая пальцем по рулю. – Я могу высадить вас у любого места, если вам что-то не нравится.

– Я имею право задавать вопросы.

– Терпения, прошу вас.

Они съезжают с главной дороги через сорок минут, вливаясь в узкую улочку провинциального городишки. Лэндон наблюдает за тем, как домики проплывают мимо них, сменяясь густым лесом. Машина едет в холм, и через некоторое время деревья расступаются, открывая вид на горную местность, мрачно покрытую хвоей. Небо над ними сереет и переливается белым светом. Дождя не будет, просто над лесом стоит огромная влажность, которая держит облака всегда при себе.

– Красиво, – тихо комментирует Лэндон, прилипая глазами к окну.

Они едут дальше, проползая меж высоких гор, чтобы добраться до места, откуда на горизонте начинают прорисовываться скалы. Холмы становятся гуще, и на одном из них Лэндон замечает постройку. Она была похожа на замок: серый кирпич, острые пики, узкие окна и овальные башни. Они ехали туда, Лэндону не нужно было спрашивать. Под колесами хрустел гравий, пока в голове журналиста начало проясняться. На десятки километров вокруг тут нет ни единой души. Это место – кусочек аскетичной роскоши. Сойер точно монах, который уходит от мира в пустынные горы, чтобы прикоснуться к бесконечности своего разума и познать собственного Бога. Но в этот раз с ним Лэндон. Томсон чувствует себя так, будто бы дотрагивается до чего-то интимного. Гавриил Эдвард Сойер, писатель-отшельник, дал ему доступ к себе.

Лэндон избранный.

Перед въездом дорога прерывается кованной аркой, на которой элегантно крепится вывеска «Кроус Нест Хотэл»*.

_____________________________________________________________________________________

«Отель Воронье Гнездо»*