Читать книгу Басни, стихотворения - Ангелина Северова - Страница 27

Чуть солнце, осветив лесное поселенье,

Звериное разбудит населенье,

И суета кругом, и гомон, и галдеж:

Снует, проснувшись, ветреная молодежь.

Кто повзрослей, другое поколенье,

Семьей заня́т, ему хлопот не счесть,

Детенышам спешит найти поесть.

Лишь старость греется на солнце в отдаленье,

Без суеты, без неотложных дел.

И философствует, влача спокойный свой удел.

В один из теплых дней, два пожилых соседа,

Бывалый Заяц и седой почтенный Лис

До солнечной опушки леса добрались. 

Тем временем затеялась у них беседа:

     «Соседушка мой честный, согласись,

Что скукоты такой давненько не бывало:

Занятной нет грызни, 

                         раздолья прежнего не стало, —

Так спутника увещевал наш Лис. —

Однако чтобы шкуру уберечь,

Ты Левушке-царю поди-ка не перечь.

Вотще приходится считаться с кем попало!

Что, кроме лис, других зверей в лесу навалом,

Теперь лишь я прочувствовал вполне.

И жить в таком лесу противно мне.

Правленье лисье вспоминаю я все чаще.

Скажи, ведь жизнь была в лесу намного слаще, 

Вольней и веселей! Не думал я в те дни,

Что мы во власти будем не одни.

Что Лев нас потеснит своею кликой.

Тогда, признаться, мне казалось дико

Царю в поклоне спину гнуть дугой!

Ах, нет житья, соседушка, в стране такой!» 

Держась от Лиса всё на расстоянье,

Так отвечал бывалый Русачок:

     «Тебе, сосед, правленье лисье было впрок?

Кто б усомниться в том имел желанье. 

Но ты за всех при этом говоришь!

И спорить-то с тобою бестолково: 

Тебе жилось сытней. Кого тем удивишь?

А большинству 

                 хоть лапы протяни с житья такого:

Не вырастить детей, не прокормить семьи.

Ведь родственники хищные твои

Наш лес, богатый прежде, вовсе обглодали.

Дотоль беды подобной мы не знали. 

Полегче стало нам в правленье Льва,

Но, по сравнению с твоим житьем, едва:

Мне иногда поесть немножко удается,

Тебе, сосед мой, посытней живется,

Но уважать других тебе претит.

А чуть велят умерить аппетит,

Ты о правах кричишь, об униженье

И власть коришь с остервененьем».

     «А ты, Русак, чай, рад воспеть Царя! 

И, рвеньем заячьим горя,

За скудненький обед, за жалкие объедки,

Которые едят твои родные детки,

Готов терпеть и ложь, и воровство?!

Когда, признаться, восстает все существо,

Несправедливость власти видя,

Ее пороки ненавидя.

Безнравственно хвалить подобный строй!

Хоть постыдился бы, сосед любезный мой!»

     «Да ведь объедки, хоть невку́сны, 

                                                        всё съедобны.

Но ты поёшь о власти, хищникам удобной,

И предлагаешь большинству

За счет твоей же сытости совсем зачахнуть.

Глядишь, и не успеешь ахнуть,

Как лисья правда, якобы презренье к воровству,

Разгулу страшному дорогу вновь проложат.

И хищный клан тогда вконец наш лес обгложет!

Не справедливости для всех, сосед, ты ищешь,

А власти и свободы для своих!

На интересы и житье других

Плевать тому, кто от природы хищен».

Когда, подобно лисьим рассужденьям,

Слышны слова о правде и правах,

И вор, с презреньем отзываясь о ворах,

Грешит и сам с не меньшим рвеньем —

Невольно думаешь о редкостном уменье

Иных людей, не глядя на других,

Радеть об интересах лишь своих,

Не представляя, как живется населенью,

Во все глаза глядящему на них.