Читать книгу Лерка снимает кино - Ани Ка - Страница 3

Мила Львовна расположилась на балконе, удобно умостившись в ротанговом кресле. Она наблюдала, как перламутрово-оранжевый закат утопает в берёзовой роще. На столике перед ней стояла большая коричневая кружка с крепким ароматным чаем. Его Мила Львовна всегда, сколько себя помнила, пила по вечерам. Даже в экспедициях и командировках находила возможность заварить этот сбор травок, обладающий поистине чудодейственной силой. Чай успокаивал, расслаблял и приводил в порядок скопившиеся за день мысли.

Хотя в лице и движениях Милы Львовны редко когда угадывалась усталость. Она обладала той благоприятной внешностью, которая располагает к себе всех и всегда.

Ей минуло сорок пять лет, и это вызывало изумление у тех, кто узнавал об этой цифре.

Не смотря на то, что у неё было две дочери, Мила Львовна смогла сохранить стройность и гибкость фигуры, поддерживая её постоянными физическими нагрузками. Так, например, этот свой юбилейный день рождения, который приходится на февраль, она отметила в кругу единомышленников, покорив Мунку-Саридак, высочайшую вершину Восточных Саян. Восхождение далось нелегко, опасные сюрпризы сопровождали по всему маршруту, но альпинисты, включая и Милу Львовну, одержали очередную победу, прежде всего над самими собой.

И лицом Мила Львовна была чудо как хороша: белокурые длинные волосы, яркие васильковые глаза в обрамлении чёрных ресниц, тёмные брови с красивым изломом, очаровательная белозубая улыбка с пикантной щербинкой посередине. Мужчины поголовно от мала до велика влюблялись в неё, а женщины переставали завидовать и строить козни, как только понимали, что эта красавица не претендует на их потенциальных и состоявшихся мужей.

Мила Львовна слыла однолюбкой, была предана бывшему мужу, и всю свою жизнь положила на алтарь науки и воспитанию дочерей.

Итак, август подходил к концу, а это значило, что и отпуск через полторы недели заканчивается. Последует осень, а с нею трудовые университетские будни. Но это не особенно печалило Милу Львовну, свою педагогическую деятельность она любила. Только командировки, организованные Научно-исследовательским Институтом, сотрудницей которого она также являлась, нравились ей куда больше.

Вот взять хотя бы последнюю поездку в Зимбабве для обмена опытом. На деле оказалось, что Мила Львовна единственный специалист, который смог довести до конца затянувшиеся археологические исследования.

По приезду в Зимбабве случайно выяснилось, что здесь волонтёром трудится её старшая дочь Инна, год назад уехавшая в далёкую Анголу после первого курса Медицинского университета. Взяла академ, поставила Милу Львовну перед фактом и умчалась помогать аборигенам в период какого-то вспыхнувшего вируса, уносящего десятки жизней.

Уехав через три месяца из Анголы, Инна объездила половину континента, нигде надолго не задерживаясь. Прибыв в Зимбабве, она неожиданно встретилась с мамой и младшей сестрой Леркой, которую укусила змея. Возникла ненужная суета и паника, а в действительности оказалось, что гад, польстившийся на маленькую рыжую девочку вовсе не ядовитый.

– Лерка, – сказала Инна, расчёсывая волосы сестрёнки. Они золотом струились сквозь зубья расчёски и радовали девушку своей душистой близостью, – когда ты вырастешь, мы вместе совершим путешествие вокруг света…

– За 80 дней, как у Жюля Верна?

– Нет, мы не будем торопиться.

– А маму возьмём с собой?

– Конечно. Не оставим же мы её одну коротать вечера у окошка.

Внешне Инна была совершенной противоположностью и мамы и сестрёнки: чёрные слегка волнистые волосы, подстриженные совсем коротко, переливались фиолетом, а огромные глаза затягивали тайной бесконечного космоса.

Лерка с самого начала поддерживала старшую сестру в её стремлении уехать в Африку и даже, как казалось Миле Львовне, немного завидовала ей. Мила Львовна не сомневалась, дай волю младшей дочери, и она бы умчалась вслед за сестрой.

Но Лерке грех было жаловаться на бытовую безысходность, она сопровождала маму повсюду, даже в самых рискованных экспедициях. Даже в восхождении на Мунку-Саридак. Правда, Лера ждала маму у подножия гор в лагере альпинистов. Ей там понравилось, с виду суровые мужчины и женщины её баловали и угощали шоколадными конфетами. Сладкое девочка обожала и при возможности, но тайно от мамы, лопала в неограниченных количествах.

Мила Львовна вот уже пять лет, как занимала должность профессора на кафедре истории в Классическом университете, и более десяти лет преподавала там же искусствоведение.

В НИИ, в котором она проработала лет двадцать, Мила Львовна ценилась за компетентность и самоотдачу. Книги, написанные ею, ждали с нетерпением, читались и перечитывались. Её статьи вызывали дискуссии и меняли взгляды даже старейших докторов наук.

В общем, профессиональная жизнь Милы Львовны была многогранна и весьма успешна.

После Зимбабве последовал долгожданный отпуск. На семейном совете его решили провести на даче у родной тётушки Милы Львовны. Та как раз вышла замуж за доктора философии Оксфордского университета, между прочим, посвящённого в рыцари-бакалавры самой Елизаветой II. Тётушка, махнув на прощание ручкой с золотым ободком кольца на указательном пальце, укатила покорять Туманный Альбион. Её звали Нина Ефимовна Полунина, ей минуло семьдесят пять лет, и она отличалась страстью к путешествиям и всякого рода экстриму.

Сын Нины Ефимовны Вовка и его супруга Наталья любви к даче не испытывали и с удовольствием передали её на пользование родственникам, а сами укатили на пляжный отдых в Сочи.

Это было чудесное время. Мила Львовна придавалась любимому хобби – рисовала акварельные пейзажи, а Лерка заводила знакомства с дачниками.

Особенно она сдружилась с соседкой-сверстницей Алёной Лебедевой. И хотя не было людей более разных, чем эти две девочки, тем не менее, они проводили вместе почти всё время, а расставаясь, жаждали новой встречи и обещали не терять друг друга. За расставанием последовала пара звонков, но Лерка была вечно занята какими-то делами и потому всё общение постепенно сошло на нет.

Лерке в марте исполнилось семь. Детский сад она никогда не посещала и друзей своего возраста не имела. Вот только та девочка с дачи, Алёна Лебедева, которая тянулась к Лерке, словно полевой одинокий цветочек к солнцу.

Лерка и внешне походила на солнышко: золотисто-рыжая, конопатая, вечно улыбающаяся. А нехватка нескольких зубов, как и полагается в семилетнем возрасте, придавала её широкой улыбке лишь ещё большее очарование. Она покоряла своей непосредственностью и хаотичностью знаний. Бегло болтала на нескольких языках, смешно миксуя их между собой, прилично разбиралась в мировой художественной культуре, читала наизусть сказки Пушкина и хулиганские стихи Есенина, объехала полмира и, наконец-то, решила вызубрить таблицу умножения, которая ну никак не желала заучиваться.

Своего папу Лерка не помнила, видела лишь на фотографиях. Она знала, что он космонавт и безмерно гордилась этим.

Берёзовая роща медленно поглощала ставший пурпурным закат. Поднялся прохладный ветерок, который легонько трепал пушистые, начинавшие набираться медовым оттенком, ветви деревьев, любопытно заглядывающих на балкон.

Мила Львовна ждала дочь, которой днём позвонил Рауль Ибрагимов и срочно вызвал на встречу. Рауль был другом и бывшим студентом Милы Львовны. Лерка обожала этого тридцатипятилетнего неукротимого романтика-верзилу с душой ребёнка и с готовностью унеслась к нему, забыв впопыхах прихватить и ключи, и телефон. Рауль на звонки не отвечал. Вернее, отвечал, но голосом оператора: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети».

И когда Мила Львовна в сотый раз набрала его номер, раздался нетерпеливый многократный звонок в дверь. Так могла трезвонить только Лерка. Ну, или Рауль, когда нежданно-негаданно заскакивал в гости.

Сейчас Мила Львовна была готова увидеть их обоих и не ошиблась.