Читать книгу Её Крепость - Анжелика Александровна Васильева - Страница 6

Когда Соу был полностью откалиброван и соединён с мамой, я села на диван и, по рекомендации доктора, надела на шею подушку для сна. Мужчина, похоже, отложил время, выделенное для всех остальных пациентов, и собирался провести весь день с нами. А возможно, сегодня был его выходной, но он решил повысить свою квалификацию, и может быть даже помочь в случае, если что-то пойдёт не так, и меня или маму придётся спасать.

– Эва, – сказал папа, и я посмотрела в его светло-карие глаза. Он был напряжён, и эти слова давались ему нелегко. – Пожалуйста, будь осторожнее. Выходи сразу, как только поймёшь, что что-то идёт не по плану.

– Хорошо, пап. – Я ободряюще улыбнулась ему.

– Я не могу потерять ещё и тебя, – пробормотал он.

Я улыбнулась шире:

– Мы не потеряем маму. Просто верь в меня.

– Конечно я верю! Просто будь осторожнее. Не перегружайся.

Подмигнув ему, я надела шлем. В этот раз переход в подпространство длился намного дольше. Сначала я несколько минут просто сидела в темноте и слушала, как Диорит возится с компьютером, затем перешла в состояние, подобное трансу. Тут я уже ничего не слышала и не чувствовала – не знала даже, закрыты у меня глаза, или открыты; сижу я, или стою. Как в невесомости. Как во сне. Но вот мир постепенно начал светлеть, и я стала ощущать, что дышу и моргаю.

Я не ожидала, что подо мной появится пол, и столкнуться с ним оказалось очень странно. «Приземление» вышло достаточно мягким, но я всё равно не удержала равновесие и неуклюже повалилась на колени. Земля под моими ботинками была больше всего похожа на старые бетонные плиты в саду. Скрошившиеся по краям, они местами откололись и покрылись трещинами, но оставались по-прежнему ровными.

Подняв голову, я увидела замок на огромной бесцветной пустоши. Он вырисовывался тёмной громадой в поздних серых сумерках, отливающих закатным багрянцем последних лучей заходящей звезды. Интересно, здесь вообще бывает светло? На «небе» звёзд не было. Создавалось впечатление, что где-то там, в вышине, может быть купол, или небо просто затянуло тучами. Не зная других состояний, невозможно было понять.

Я поднялась на ноги и осторожно потянулась. Вся одежда, которая была на мне, оказалась моей собственной, удобной и привычной, но совсем не той, что я взяла с собой в больницу. На руке был надёжно закреплён коммуникатор, и на его экране уже мигало непрочитанное сообщение. Я открыла письмо: «В этом подпространстве мы не можем разговаривать, как могли в учебном. Если что-то пойдёт не так – выходи сразу. Если твоей жизни будет грозить опасность – выходи экстренно. Не снимай коммуникатор. Я буду рядом. Я буду присылать временные метки. Но я не смогу тебя вытащить. Найди Алииссе. И не перегружайся. Дио».

Мне хотелось бы, чтобы он сказал мне это вживую, но сообщение тоже ощущалось очень приятным. Писать Диориту всегда давалось легче, чем говорить. Ответив ему: «Хорошо. Спасибо, Дио», я направилась к Крепости. Могла бы пойти в любую сторону, но единственная постройка во всём пространстве больше походила на цель, чем однородная пустошь без намёка на растения или что-либо ещё.

***

Диорит прислал отметку «1 час», а я всё ещё не добралась до замка. Мне казалось, что он даже не стал ближе. Создав подушку и бутылку с водой, я села, чтобы отдохнуть. Усталости не было, и если бы не отметка, то я бы даже не подумала о том, что прошагала целый час. Тусклое багровое зарево по-прежнему подсвечивало небо откуда-то из-за горизонта, а в тёмной вышине по-прежнему не было звёзд, воздух ничем не пах, не говоря уже о каком-либо ветре. Всё подпространство замерло, словно механизм, у которого кончился завод.

«Мы сможем поменять точку высадки?» – написала я.

«Да. А зачем?»

«Я слишком далеко от места».

«Выходи».

Я сделала ещё один глоток воды и приготовилась к неприятному выходу. В глазах потемнело; подушка для шеи значительно смягчила резко возникшее ощущение тяжести шлема; я почувствовала духоту палаты и множество разных запахов, накинувшихся на моё обоняние. Хорошо, что я послушала доктора и надела эту подушку. У меня не получалось выпрямиться без тошноты, но всё же она была не настолько сильной, как после первого раза. Я решила не открывать глаза прежде, чем начну слышать что-либо и окончательно вернусь в реальность.

Вынырнув из подпространства, я обнаружила в палате целую толпу народа. Ближе всех оказался папа. Он поддерживал меня за плечо, чтобы я не упала, он же и помог мне стянуть шлем Соу с головы. На стуле возле мамы, спиной к ней, сидел Диорит со своим компьютером на коленях. Остальные Аренсы расположились на диване у двери: Раннельд обнимал Сиерри, теребящую юбку, а Райана держала её за руку. Кроме них в комнате находился ещё мамин лечащий врач, доктор Цаэр и какая-то медсестра, готовая в любой момент оказать кому-нибудь помощь. Я рассеянно переводила свой взгляд с одного человека на другого и не понимала, зачем они все здесь собрались. Неужели чтобы поглазеть на меня?

– Ты видела Алииссе? Говорила с ней? – требовательно вопросил доктор Цаэр.

– Нет, – тихо ответила я, предусмотрительно удержав себя от того, чтобы покачать головой. – В подпространстве никого не было.

– Так я и думал, – сказал Лютеанин. – Это может занять много времени.

Он посмотрел на Диорита, чувствующего себя не очень комфортно среди стольких людей. Парень возил пальцем по краю клавиатуры и смотрел в окно, пытаясь абстрагироваться. Мне и самой не нравилось это столпотворение, но я не могла просто попросить их всех убраться прочь. Папа подал мне стакан воды, и я с благодарностью приняла его, стараясь закрыться от присутствующих воображаемым барьером.

– Господин Аренс, я надеюсь, у вас больше свободного времени, чем у меня. – Сказав это, доктор Цаэр приклонил голову перед Дио. – Прибор полностью в вашем распоряжении, пока вы не сочтёте дальнейшие попытки его использования нецелесообразными. С сегодняшнего дня Соу М19-19 числится за вами. Я переправлю все необходимые документы.

– Благодарю, – отозвался Диорит.

Лютеанин вышел из комнаты с таким видом, как будто его работа здесь окончена. За ним последовали и доктор с медсестрой. В палате остались только наши семьи, но для меня в помещении всё равно было слишком много людей. Я извинилась, намереваясь запереться в ванной и отдохнуть. Папа помог мне встать. Ноги оказались ватными и то и дело пытались согнуться в обратную сторону, но я упрямо дошла до двери в санузел и закрыла её за собой, несмотря на слабые протесты отца. Он бормотал что-то про моё самочувствие и опасность обморока, но мне было всё равно.

Выглядела я в разы лучше, чем ощущала себя, и это не могло не радовать. Мне вспомнилось сообщение Диорита: «Я рядом». И он действительно был рядом. Я не могла позволить себе забыть об основной цели – найти и вытащить маму, но то, что Диорит не только морально поддерживает меня, но и оказывает прямое взаимодействие, очень радовало. Я больше не чувствовала себя беспомощной. Несмотря на то, что подпространство создаётся Соу, а настраивает его Диорит – искать маму всё равно должна я. Теперь у меня есть возможность действительно сделать что-то, а не сидеть сложа руки, бояться и надеяться.

Когда я вышла из ванной, папа стоял возле монитора и изучал показания приборов.

– Что-то изменилось? – спросила я.

– Да, но совсем чуть-чуть. В момент, когда ты погрузилась, по сну Алииссе пошёл всплеск. Сложно сказать, из-за чего он. Может быть, просто помехи, созданные Соу, но приборы это зафиксировали.

– Что ты видела? – спросил Диорит.

– Пустошь, – ответила я. – И… замок. Мамину Крепость. Я думаю, она там.

– Гм. – Он опустил взгляд в экран, больше не намереваясь ничего говорить.

– Нам всем надо очень хорошо отдохнуть, – заявила Сиерри и встала. – Я приготовила ужин, и он уже ждёт нас дома. Собирайтесь.

– Я не поеду, – ответил Диорит тоном, не терпящим возражений.

– Я тоже останусь здесь, – сказал папа.

Вздохнув, я вытащила из-под дивана сумку со своими вещами и поплелась за Райаной, которая ободряюще улыбнулась мне и тут же принялась рассказывать историю о том, как им с Сиерри весь день пришлось ходить за доктором Цаэр и следить, чтобы он ничего не уронил или не переставил. Похоже, настала моя очередь «развлекать гостей».

Я не слушала, что говорила мне девушка. Меня больше занимала Крепость, которую я увидела в подпространстве мамы, пускай и издалека. В полумраке были отчётливо различимы только высокие стены и ещё более высокие башни – всего четыре, равноудалённые друг от друга. Никакого света или движения я не видела, хотя и не спускала глаз с замка, пока шла к нему. Что, если мамы там нет? Но, если не там, то где она?

Дома я впервые за три недели приняла водную ванну и распласталась на настоящей кровати. После больничной палаты вернуться в свою комнату было очень непривычно. Аренсы оккупировали наш дом, и спрятаться теперь от них я могла только у себя. В этом не было ничего странного – мы являлись почти что одной большой семьёй, и наш дом был их домом точно так же, как их дома были нашими домами. Но видеть на кухне Сиерри вместо папы или мамы, а Раннельда за маминым рабочим столом, ощущалось противоестественно. Они напоминали мне, что что-то не так, неправильно. И, вероятно, наша с папой жизнь после этого всего больше не будет прежней, даже если мама проснётся. Надеюсь, её здоровье не пострадает, когда я вытащу её из сна, и она всё ещё будет помнить, кто я такая. Неизвестно ведь, что этот Эа с ней сделал. А доктор Цаэр так и уехал, ни с чем толком не разобравшись.

Надо же, через неделю уже станет месяц, как мама не просыпается. Делая домашки, просматривая лекции и болтая с одногруппниками в общем чате, я не ощущала, что прошло настолько много времени. Доктор Цаэр действительно летел слишком долго, а все остальные, казалось, приезжали как будто каждый день, хотя это было совсем не так.

Я перевернулась на бок и хотела написать Диориту, но подумала, что он уже, возможно, спит. Засыпать на диване невероятно сложно, я по себе это знала, так что мне не хотелось будить его своим сообщением. Дио вчера провёл ночь в нашем доме. Интересно, он спал в моей комнате? Или Сиерри постелила ему в гостиной, на диване? Старшие Аренсы совершенно точно заняли гостевую спальню, а вот Диорит и Райана каждый раз, когда останавливались у нас, спали совершенно в разных местах.

Иногда они оба оставались в моей комнате, и мы болтали по половине ночи. Точнее, я и Райя болтали, а Диорит быстро отрубался в наушниках, отвернувшись к стене. Я тогда ещё была совсем маленькой, и меня совершенно не интересовал спящий на полу мальчик со страшным голосом. Сейчас, оглядываясь в прошлое, я не понимала, как шестнадцатилетней Райане вообще было интересно разговаривать с малолетней мной столько времени? Неужели она так сильно любила детей, что поддерживала со мной разговор? Или ей просто всегда нужен был слушатель, и не важно, кто это? А я уже даже не помню, о чём мы говорили.

Гораздо чаще папа раскладывал диван, на котором, при желании, можно было бы уместить и шесть гостей. Тогда мы расходились по комнатам очень поздно, смотря семейное кино, проецируемое на огромный белый лист, или слушая истории Раннельда и Райаны. Бывало, я даже засыпала у кого-нибудь на плече. Чаще всего – у мамы, иногда у Сиерри или Раннельда, но никогда – у Диорита. Возможно потому, что сидя рядом с ним, я не ощущала себя настолько расслабленной, чтобы уснуть, когда этого не планировала, а может быть я сейчас всё это надумываю, и так просто совпало.

Совсем в редких случаях, летом, мы ночевали в спальных мешках во дворе. Папа включал инфраполе, отпугивающее насекомых, и мы наслаждались безоблачным звёздным небом, лёжа на террасе. Как бы мне хотелось сейчас безмятежно лежать неподалёку от Диорита в спальном мешке, смотреть на звёзды и наслаждаться молчанием.

***

Когда я приехала в больницу, полностью выспавшаяся, в свежей одежде, с пакетом завтрака и термосом кофе, Диорит всё ещё спал, а папа сидел в коридоре с графическим листом в руках и просматривал новости. Я села возле него и молча открыла пакет. Папа благодарно поцеловал меня в щёку и принялся разворачивать фольгу на горячем бутерброде, который Сиерри смастерила из булочек, котлеты, овощей, яичницы и салата.

– Ты не обижаешься на меня? – спросила я.

– За что? – удивился папа. Он выглядел лучше, чем вчера, и кажется, уже не так сильно переживал.

– Ну, за то, что я погрузилась.

– Я немного вспылил, – сказал папа. – Вы с Алииссе такие упрямые, что невозможно. Но ты права. Это лучший наш шанс. Доктор, конечно, работает над другими вариантами, но надежды мало…

– Это он тебе сказал?

– Нет, но у меня у самого есть достаточная квалификация, чтобы понимать, что мы уже всё попробовали.

– Доктор Цаэр сказал что-нибудь полезное?

Папа покачал головой:

– Нет. Я спрашивал у Дио, ему он тоже ничего не говорил. Его больше интересовал след Эа в нашем доме, чем состояние твоей мамы.

– А мы так на него надеялись…

– Ну, он привёз Соу. Это же собирался сделать и Дио, но ему нужно было оформить кучу документов, обосновать востребованность, встать в очередь…

– А вчера ты назвал его шарлатаном, – улыбнулась я.

– Да, я вчера весь разнервничался. – Он смущённо потёр шею.

– Но сейчас уже всё хорошо?

– Я всё ещё переживаю за тебя и Алииссе, но после реального погружения ты сейчас спокойно разговариваешь со мной и хорошо выглядишь… Я хочу сказать, я преувеличил опасность.

– Всё будет хорошо, пап.

– Конечно, милая.

Я улыбнулась ему и направилась в палату. Диорит уже проснулся и, судя по влажной чёлке, успел умыться. В одной футболке и джинсах, без толстовки, он выглядел худее, чем я привыкла его представлять себе. Парень поблагодарил меня за завтрак и сел за рабочий стол, чтобы поесть.

– Райя тебя не сильно доставала? – с улыбкой спросил он, и этот вопрос вызвал у меня ступор. Дио спросил что-то не по делу? Когда такое было в последний раз? И было ли вообще?

– Нет, я заперлась в своей комнате, – улыбнулась я, всё ещё ощущая некоторую неловкость и оцепенение.

Диорит больше ничего не спрашивал, думая о чём-то своём. Он смотрел то на спящую маму, то на приборы, и иногда даже его взгляд падал на меня, но я понимала, что он вряд ли видит меня за своими мыслями.

Мне было приятно просто наблюдать за ним. Молчание не вызывало беспокойства или неловкости, и мы комфортно сосуществовали в одном пространстве, практически не взаимодействуя. Позавтракав, Диорит нашарил в своей толстовке, висящей на спинке стула, жестяную коробочку, и выбрав из неё что-то шуршащее, бросил мне через комнату. Он не сомневался, что я поймаю, хотя, даже если бы я не смотрела в сторону парня, конфета в прозрачной обёртке приземлилась бы ровно мне на бёдра. Апельсиновая. Он выбрал для меня апельсиновую? Или это первая, которая ему попалась? Или они у него все апельсиновые?

– Спасибо, – пробормотала я, и в тишине мой голос звучал слишком громко. Мне хотелось задать Дио возникшие в моей голове вопросы, но я сочла их глупыми и промолчала.

Парень кивнул, с отчётливым звуком возя маленькую конфету по зубам. Это было единственным шумом в комнате, и я в очередной раз почувствовала себя странно. Диорит думает, шевеля языком? Или только при наличии конфеты во рту? Почему в моей голове возникает столько дурацких вопросов? Я что, не способна на умную мысль в присутствии парня, который мне нравится?

Когда папа вошёл в палату, Дио уже готовил меня ко второму погружению. Ничего не сказав, парень просто подошёл ко мне и жестом попросил мою руку. А потом стал прикреплять к ней датчики, чтобы проверить, восстановилась ли я после вчерашнего.

Приготовления заняли какое-то время. Диорит внимательно смотрел на экран и с равными промежутками времени дёргал пальцем, то ли отмечая что-то, то ли переключая. Папа неотрывно следил за его действиями на мониторе компьютера. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать за ними и ждать, пока мне отдадут шлем Соу.

Приземлившись в подпространстве уже не так резко, как в прошлый раз, я увидела Крепость, а вокруг неё – всё те же всепоглощающие мутные сумерки и огромный простор пустоши, уходящий в бесконечность. Источник света, как и вчера, видно не было, он словно только что зашёл за горизонт. Небо слабо светлело только у самой линии земли, а в чернильной вышине переливались тусклые звёзды. Были ли звёзды вчера? Кажется, нет.

«Дио, здесь появились звёзды!» – написала я.

«Ночью по приборам снова прошла волна. Это, вероятно, результат».

В предыдущем моём погружении в мамином подпространстве было точно такое же время суток. Есть ли в этом измерении вообще какие-либо сутки? Или послезакатное состояние перманентно? Отбросив эти мысли, я направилась к Крепости. Она казалась ближе, чем вчера, но всё ещё далеко. Слишком далеко, чтобы добраться до неё на своих двоих за одно погружение.

Шла я долго. Дио уже прислал две отметки по одному часу, но я решила проверить, могу ли дойти до замка пешком. Может быть, расстояние здесь, в ментальном подпространстве, отличается от реального. А ещё может оказаться так, что Крепость – это мираж. Возможно, я дойду до края пустоши и увижу, что здание висит в воздухе или ещё что похуже. Но ничего такого не происходило. Изредка я ускоряла шаг до бега, но при этом всё оставалось таким же. Чёрный замок по-прежнему находился далеко, вне досягаемости локационных систем коммуникатора.

Я не знала, как именно Диорит видит подпространство, и видит ли вообще, но после третьего моего вопроса об изменениях он сказал, что сообщит мне о любом сигнале. Похоже, Крепость и пустошь видела только я. А для парня всё это было набором строк, выводящих состояние в консоль.

В какой-то момент мне показалось, что замок перемещается, удаляясь от меня, и я резко остановилась. Движения, конечно же, не было. Диорит подтвердил это: ничего, кроме меня, во всём подпространстве не подавало никаких сигналов. Я просто устала. Это был уже четвёртый час погружения.

Выйдя, я начала терять равновесие, и Диорит едва успел поймать меня за руку, прежде чем я бы упала на пол. Это было больно, моё плечо чуть не вывихнулось, но я вовремя, пускай и очень неуклюже, подобрала непослушные ноги, переставила их, и вслепую нащупав диван свободной рукой, забралась на него.

– Ты предупреждай хоть, – спокойно сказал Дио, сняв с меня шлем.

– Извини. – Я неловко улыбнулась, потирая ноющее плечо.

– Не повредил?

Я пошевелила рукой, плечом, распрямила локоть.

– Нормально.

Дио кивнул:

– На сегодня хватит.

– Что-нибудь на приборах?

Он покачал головой.

– А где папа? – спросила я.

– Мой отец вытащил его «размять ноги».

– Хорошо.

Парень пересел за стол, отвернувшись от меня, и я смогла несколько расслабиться. Тишина, нарушаемая лишь печатанием Дио, была приятной, но она отличалась от тишины в мамином подпространстве. Там, на пустоши, она не казалась такой звенящей, как внутри здания. Больше ощущалась окутывающей… как в тумане или во время снегопада в безветренную погоду.

– Обед в пакете, – не отвлекаясь, произнёс Диорит.

Его неожиданная фраза повисла в воздухе, и когда я не ответила, парень посмотрел на меня. Во взгляде Дио было лёгкое замешательство, но я продолжала тупо смотреть на него, почти что любоваться.

– Поешь. Ты провела в подпространстве четыре часа чистого времени.

– Спасибо, – отозвалась я.

Мне казалось, Диорит всё ещё смотрит на меня, когда я вставала и, переставляя одеревенелые от смущения ноги, обходила постель мамы, чтобы добраться до пакета с едой, стоявшего на диване возле двери. Но когда я развернулась и села, парень что-то читал.

Я придаю его присутствию слишком большое значение, в то время как Дио даже не замечает этого. Ему больше нравится жить в своих мыслях и что-то записывать, рассчитывать, читать. Медленно разжёвывая рисовые шарики с куриной начинкой, я продолжала незаметно пялиться на парня. Голода я не чувствовала, но после пребывания в подпространстве и воображаемой еды, которую создаёт коммуникатор Соу, это ложное ощущение сытости стало вполне привычным.

– Что ты делаешь? – спросила я, когда мне стало скучно просто наблюдать.

– Работаю, – ответил Диорит, продолжая смотреть в экран своего монитора.

– Это всё засекречено?

– Нет.

Я подождала, пока он расскажет мне что-нибудь, но Дио счёл вопрос исчерпанным, продолжая возиться с какой-то программой.

– Поможешь мне разобраться с конфигурациями Соу? Я слышала, что все прототипы разные, но мне хотелось бы узнать техническую часть, а не отличия в конечном результате.

Диорит повернулся ко мне, словно не ожидая такого вопроса. В его взгляде была скорее подозрительность, чем что-то ещё.

– Что? – спросила я. – Слишком сложно для меня?

Он улыбнулся. Эта улыбка была ответом, но я не могла точно сказать, что она означает: «Да, это сложно даже для меня», «Нет, можно рассказывать детям в первом классе», «Ну ничего себе! Тебе интересна техника!» Впрочем, какая разница? Диорит поднялся из-за стола и пересел ко мне на диван. Я почувствовала, как кровь приливает к лицу, но попыталась сохранить спокойное выражение. Парень включил голографический режим на своём компьютере, и перед нами развернулся большой графический лист.

Без комментариев, к каким я привыкла на лекциях, это сначала было непривычно, но после я осознала, что к первым изображениям и не нужны никакие комментарии. Всё было довольно примитивно. Но потом начались профессиональные схемы, и я ощущала себя ребёнком, рассматривающим красивые картинки, но почему именно они красивы, мне оставалось непонятно. Диорит не торопился. Развернув две схемы разных прототипов рядом друг с другом, он ждал, пока я найду разницу сама. Играть в отличия на интегральных схемах оказалось тем ещё развлечением.

Мне было сложно разобраться, всё-таки я не имела полного профильного образования, а моих любительских навыков не хватало. Мои мозги скрипели и то и дело отвлекались на хвойный запах, слабо исходивший от волос парня, на восхищение тем, что он способен понимать такие сложные схемы, и на его глубокий голос, который я могла слышать, когда Дио произносил редкие, короткие пояснения. Но я сама попросила его помочь мне, и поэтому не пыталась прервать. Мне нравилось, что Диорит уделяет мне своё внимание, пускай даже я отвлекаю его от работы.

Когда Раннельд вошёл в палату, я сидела возле Дио и смотрела на картинку, иллюстрирующую расположение микрокомпонентов выводящего потока Соу. Дядя Ранн улыбнулся, встретив мой взгляд, и я смутилась, слегка отодвинувшись от парня. Мне не хотелось, чтобы его отец думал, что я к нему липну. Мой папа вошёл следом и сразу же сел возле мамы. Я видела, как он скучает по ней. Я и сама скучаю. Мне не хватает её улыбки и забавных комментариев, тепла и нежности, с которыми она обращалась ко мне и папе, и даже её гнева мне не достаёт.