Читать книгу Порок сердца. Путешествие длиною в жизнь - Анжелика Галецкая - Страница 4

Тик-так-тик-так-тик-так…

Где-то совсем рядом громко тикали часы. Я открыла глаза с надеждой, что весь этот ужас мне приснился, но ощущение песка под веками от пролитых слез, состояние разбитости и абсолютно незнакомая обстановка утверждали обратное. С трудом приподнялась на локтях – со лба на грудь тут же шмякнулась влажная тряпка. Детальный осмотр помещения ничего не дал: крохотная комната со скошенным потолком – над кроватью он нависал почти над самой головой. Скорее всего, чердак. Из мебели лишь платяной, грубо сколоченный, шкаф в полуметре от кровати да колченогий стул слева от изголовья, под узеньким окном, из которого лился дневной свет. На стуле стояли глиняные кувшин с кружкой. Было тепло и тихо, если не считать тиканья допотопных часов, висящих у входа.

От жажды пересохло в горле, и в ход пошел кувшин, в котором, как я и предполагала, находилась вода. Пила прямо из широкого горлышка, так как в кружке был какой-то напиток с горьким травяным запахом. Вдоволь нахлебавшись, скинула с себя тяжелое шерстяное и колючее одеяло – тело было липким от пота и все чесалось. Температура уже спала, и пришло то самое состояние, когда даже ложка в руках становится непомерно тяжелой. Однако, это значило, что болезнь все-таки отступила и теперь главное набраться сил. И, пожалуй, не мешало бы узнать, где я и кто тот добрый самаритянин, что спас меня. Или самаритянка.

Пока я собиралась с мыслями, она сама пришла ко мне, неся в руках круглый поднос с какими-то склянками.

– Надо же, очнулась! – и, не дожидаясь ответной реакции, женщина выбежала из комнаты вместе со своей ношей, снова оставив меня одну.

На вид ей было за пятьдесят. Низкого роста, пухленькая, как сдобная булочка, но лишний вес, кажется, не лишал ее привлекательности и подвижности. Прошло совсем немного времени, как дверь опять отворилась, и в нее протиснулась моя спасительница. Почему я решила, что именно она помогла мне? Как-то именно так добрые люди и выглядят в моем представлении.

На это раз на подносе вместо склянок стояла миска, исходившая паром. Женщина ловко убрала со стула и поставила ее вместо кувшина. Запах мясного бульона, коснувшийся моих ноздрей, умопомрачительный, насыщенный, мгновенно вызвал столь обильное слюноотделение, что я чуть не подавилась. Мне торопливо вручили ложку, и, присев рядышком, терпеливо дали насытиться. Ни овощей, ни, тем более, мяса в бульоне не было, но горячая, почти обжигающая жидкость, показалась мне в тот момент, как минимум, кулинарным шедевром, а то и манной небесной.

И только когда последняя капля была выпита, я поблагодарила женщину, все еще раздумывая, не вылизать ли мне миску. Но никакое «спасибо» не могло выразить силы всей той искренней благодарности, что щедро излилась из моего сердца. Мне хотелось расцеловать руки той, что меня накормила и приютила, а на глаза навернулись слезы.

– Видать, крепко прижало тебя, девонька! – вынесла вердикт она, с сочувствием глядя на меня. – Сейчас хозяйку позову, это она тебя вчера нашла у черного входа.

И затем удалилась, прихватив с собой поднос и посуду. Я слегка смутилась: с определением спасительницы, похоже, поторопилась.

Хозяйку дома пришлось ждать довольно долго – на меня уже напала дрема, когда та явилась. Я проснулась от звука скрипнувшей двери и сразу же попала под прицел цепких карих глаз. Моя скромная персона, в свою очередь, тоже стала внимательно рассматривать вошедшую. Невысокая и немолодая, лет шестидесяти, но выглядит очень ухоженной. Судя по породистому лицу, в годы собственного расцвета она была достаточно привлекательна: прямой аккуратный нос с тонкими ноздрями, четко очерченные губы – верхняя капризно вздернута, темные брови с драматичным изгибом и кошачий разрез глаз, под прессом возраста уже поплывший вниз. Дама, как видно, не гнушалась пользоваться легким макияжем, делающим ее чуть моложе. Седые волосы заплетены в высокий пучок, стройная, немного сухощавая фигурка упакована в элегантное платье оттенка «марсала» по местной моде и затянута в корсет, выгодно подчеркивающий все еще наличествующие, хоть и небольшие, формы.

– Не благодари, – хозяйка тут же выставила предупреждающе руку вперед, стоило мне только рот открыть, – отработаешь.

Я так и осталась сидеть с открытым ртом, не зная что сказать на это. Женщина расценила мое поведение по-своему:

– Или я ошиблась и у тебя все-таки есть, чем расплатиться?

Я промолчала. Разговор на этом застопорился. Странно, что никто не спрашивает, кто я и как дошла до такой жизни. Тут я решилась все же поинтересоваться о месте моего пребывания:

– Где я?

– В моем доме и заведении. Если быть точнее, в салоне, – сухо поведала спасительница.

– Я имею в виду, что это за место? – я неопределенно махнула рукой. – Город, страна…

Брови женщины удивленно поползли вверх:

– Ты не помнишь?

– Я не знаю, а не не помню.

Хозяйка посмотрела на меня, как на умалишенную, и молча вышла вон. А я пожалела, что так опрометчиво спросила.

Вскоре мне снова удалось задремать, не смотря на множество вопросов, роившихся в голове: от «как мне вернуться домой?» до банального «за что?». Наверное, таким образом – отключаясь – организм пытался бороться со стрессом.

Глаза открыла, когда предзакатные солнечные лучи расплавленным медом затопили половину комнаты, заставляя невесомые пылинки танцевать в воздухе. Словила вдруг себя на мысли, что по привычке уже в который раз пытаюсь сжать в кулаке крестик. Раньше всегда так делала машинально, когда одолевали проблемы, будто ища поддержку в этом маленьком кусочке металла. Хотя те тяготы и яйца выеденного не стоили по сравнению с ситуацией, которая сложилась на данный момент. Родители, наверное, с ума сходят – их дочь скоропостижно и крайне неожиданно скончалась. И именно сейчас мне не хватало моего украшения как никогда, но оно осталось лежать на тумбочке в благополучном мире, где еще вчера я строила планы на будущее.

***

– Вот тут кухня, – София махнула рукой направо. – За ней – кладовая. Слева – прачечная и мастерская Джонаса. Под лестницей – чулан.

В конце коридора тускло светилось маленькое оконце почти под самым потолком. Свет в конце туннеля. Я бездумно уставилась туда – сил плакать и размышлять о своей никчемной жизни уже не осталось.

Вчера после ужина кухарка София – та самая женщина, что заботилась обо мне – сказала, что меня определили ей в помощницы посудомойкой и кухонной разнорабочей: принеси, подай, помой, не мешай. Отрабатывать свое «спасение» буду неделю: так решила хозяйка, а дальше – по усмотрению. Ее или моему, я так и не поняла.

Первой и самой глупой мыслью было сбежать. Я, почти дипломированный специалист – и вдруг тарелки намывать и картошку чистить? Не для того я почти пять лет училась в университете! Однако, быстро пришло осознание полной моей беспомощности. Что здесь значит профессия журналиста? Ничего. Небось, женщинам и писать-то не разрешается. Да и читать, наверное, приходится украдкой, чтобы никто не заметил. Других талантов и умений у меня не находилось. Была бы я врачом или швеей – иное дело, а так… Только и остается что помогать кухарке и надеяться, что меня не выгонят: слишком свежи были воспоминания о первом дне в этом неласковом мире, а тут хотя бы крыша над головой есть и горячая еда.

И вот, стоило только выползшим из-за соседней крыши робким лучикам солнца заглянуть ко мне в комнату, как за мной пришла София. Пока я пыталась собрать мозги в кучку и уговаривала себя вылезти из-под теплого одеяла в остывшую за ночь комнату, та уже приготовила для меня униформу. Темно-синее строгое платье в пол, растоптанные туфли, комплект нижнего белья, состоящего из сорочки длиной до середины бедра и коротеньких панталон, и голубого цвета капор – головной убор с жесткими полями, суживающимися к затылку, и лентами. Все оказалось по размеру, а вот туфли, напоминающие балетки на завязочках, были мне слишком велики.

– Какая крохотная у тебя ножка, – всплеснула руками женщина с умилением. – Как у аристократок! Погоди-ка, принесу ветоши какой, подложишь.

К ее возвращению я как раз успела обмыться над тазиком и переодеться. Ткань казалась жесткой и пахла, как старый бабушкин шкаф: дубовый, громоздкий, он стоял в квартире, сколько себя помню, и долгое время был отличным местом для игры в прятки. Я старалась не думать о том, что, возможно, кто-то носил все это до меня. В любом случае, моя кокетливая шелковая сорочка слишком уж шокировала местный люд – не удивительно, что окружающие сторонились такой эпатажной девицы. Так что выбора у меня не было.

Итак, я напялила обувь и покорно побрела за Софией на экскурсию по дому и временному месту работы.

Мы, прислуга, жили на чердаке: я, кухарка, две горничных – Алексия и Диана, две прачки – Сара и Аркадия, мастер на все руки Джонас и дворецкий Никон. Отсюда вела винтовая лестница вниз, в мезонин, где проживала хозяйка Урсула. Мне стало любопытно, чем же она занимается? Жила женщина – старушкой ее язык не поворачивался назвать – одна, и, по словам Софии, семьи у нее никогда не было.

И буквально через пару минут, спустившись на этаж ниже, я узнала, что за бизнес ведет эта пожилая леди. На пониженных тонах – девушки еще нежились в объятиях Морфея в своих комнатах, расположенных по обе стороны от узкого полутемного коридора – она поведала, что в этом здании, на первом этаже размещается салон. Из расплывчатых объяснений я лишь поняла, что заведение сие вроде борделя, где труженицы ремесла не спят с клиентами, а лишь общаются с ними: выпивают, играют, танцуют с гостями и развлекают пением и разговорами. Сродни японским гейшам, только более развязным. Меня передернуло от отвращения: и в этом месте я буду жить и работать? Пусть они и не дамочки легкого поведения, но находиться с ними под одной крышей было противно – я бы до такого уж точно не опустилась.

Салон оказался большим помещением, с парадной, плавно перетекающей в столовую и анфиладу комнат. В каждой из них стояло по низкому столику, окруженному диванчиками и креслами. Выглядело все дорого и пафосно: позолота, бархат, антиквариат, оружие и охотничьи трофеи. Однако, вычурность эта была словно фальшивая купюра – если присмотреться внимательнее, обстановка теряла свою привлекательность: потертые ковры и подлокотники, местами прожженные табаком пятна в обивке мебели, слегка закопченный потолок и пыль на оленьих рогах. Здесь воняло алкоголем и дымом, застаревшими и въевшимися даже в стены.

Быстро пробежавшись по этажу туда и обратно, я оглушительно чихнула и потопала за Софией в подвал, где и находилась наша вотчина – кухня с допотопной печью, внушительных размеров столом и двумя длинными скамьями вдоль него. По периметру шкафчики, над ними – полочки, уставленные горшочками и маленькими плетенными коробами. И в углу мое рабочее место – низенький табурет у лохани с грязной посудой, над которой тускло поблескивал кран водопровода. Я мысленно порадовалась, что не придется таскать ведра с водой из колодца.

– Сейчас позавтракаем, я побегу на рынок, а ты помой, что со вчерашнего вечера осталось и начинай чистить картошку да овощи, – выдала план на утро кухарка, снимая с огня чайник, крышка на котором приплясывала под напором пара. – Остальная прислуга встает позже, надо будет их тоже накормить, а потом приготовить еду для девушек и хозяйки – они выходят к полудню. А там уже обед и ужин. Ужин готовим еще и на гостей, останется только нарезать сыр и мясо им на закуску.

Пока женщина сноровисто накрывала на стол, я принялась за мытье посуды. Увы, горячей воды, впрочем, как и «Фейри», не было. Я уж молчу про резиновые перчатки. Отлила немного кипятка из чайника, разбавила его холодной водой и стала тереть тарелки и толстостенные бокалы вонючей тряпкой.

Мы справились одновременно. На завтрак меня ожидала овсяная каша на молоке, яичница с хлебом и ароматный травяной чай с вкуснейшим черничным пирогом. Овсянку я постаралась проглотить не жуя – с детства не любила эту полезную гадость. Второе блюдо пошло веселее и вскоре я приступила к напитку с выпечкой. Уже не спеша, ела медленно и обстоятельно, наслаждаясь ягодным вкусом десерта:

– М-м-м…

– Нравится? – склонив голову на бок, как птичка, поинтересовалась кухарка.

– Очень! – честно сказала я, размышляя над тем, как впихнуть в себя оставшиеся пол куска. – Такое все натуральное!

– Натуральное? – недоуменно переспросила она, похлопав глазами, и стала убирать со стола.

– Ну, нет всяких там… – с языка рвалось «эмульгаторов, ароматизаторов и прочей чепухи», но я успела себя одернуть. – Э-э-э… Спасибо вам! Было вкусно!

София смущенно рассмеялась:

– Ох, да за что ж благодарить-то? Это дело мое – кухарить.