Читать книгу Черные пески Тайгара. 1 часть - Ann Up - Страница 3

Считается, что одиночество вещь очень неприятная, особенно, если это одиночество женское. Так уж сложилось общественное мнение, что женщина без мужчины гораздо более одинока, чем мужчина без женщины.

Но ко всему можно привыкнуть и к одиночеству тоже. Ветка это точно знала.

И уже не возникает желания пускать кого бы то ни было в свой, обустроенный, уютный и сложившийся мир. Вот только тоскливо бывает.

Особенно, когда дождь за окном, вот как сейчас, стучит себе бодренько по ранней весенней листве.

Или когда снег.

Или осенью, когда за окном дождь со снегом и холодно так, что даже теплый плед, горячий кофе и любимые книги не спасают.

Или когда болеешь, лежишь в кровати с температурой и сил нет чтоб дойти до кухни. А дома никого кроме тебя. И все равно приходится идти на кухню, через “не могу” и сидеть, забравшись с ногами на табурет, дожидаясь, когда закипит чайник.

Или когда засыпаешь, хочется, чтоб кто-то обнял, прижал к себе, поцеловал и пробубнил уже засыпая «Сладких снов, любовь моя», а утром проснуться от ласковых и неторопливых поцелуев. Таких, от которых тягучим медом, растекается сладкая истома по всему телу.

Вета вздохнула, зябко передернула плечами и натянула на запястья рукава большого, кажется, оставшегося после Лешки, свитера. Потом, глядя на мокрую зелень за окном, задернула штору. Наверное, в том, что жизнь течет размеренно есть своя прелесть. Точно знаешь, что и когда нужно сделать и никаких сюрпризов. Стабильная работа, трехкомнатная квартира, оставшаяся после внезапной смерти родителей.

Дача, которую она так и не решилась продать. Просто не смогла. Каждый гвоздик вбит папой, каждый цветок посажен заботливыми мамиными руками. Как отдать это в чужие руки Вета и представить себе не могла. Да и не купил бы никто домик в двух сотнях километров от города, стоящий на окраине небольшой деревушки. Пока Ветка зарабатывала в городе деньги, за домиком присматривала соседка живущая в той же деревне.

Внешнее благополучие доставшееся очень дорогой ценой. Но кому это интересно? Люди всегда видят только обложку.

Автоавария с родителями случилась как раз в тот момент, когда Вета праздновала с сокурсниками защиту диплома. На арендованной турбазе, за городом. С ароматными шашлыками, салатами и шампанским. И телефонный звонок оказался полной неожиданностью, Вета до сих пор помнила сухой и красивый голос мужчины в трубке. Его не испортил даже динамик недорого Веткиного телефона.

– Могу я услышать Виолетту Борисовну Кирееву?

– Да, я вас слушаю, – Вета изо всех сил старалась не показаться собеседнику нетрезвой, шампанское на праздновании текло рекой и она выпила пару бокалов.

– Иванов, – он тяжело вздохнул, закашлялся, извинился, – сержант Иванов. Галина и Борис Киреевы вам родителями приходятся?

– Да, – недоумевающее подтвердила Ветка, она знать не знала никакого сержанта Иванова, да еще и с таким приятным голосом.

– Подъехать надо, опознать, – голос мужчины прозвучал еще суше, – адрес запишите и документы не забудьте, паспорт.

Ветка, все еще, машинально улыбаясь одногруппникам, отошла в сторону от стола.

– Подождите, я ничего не понимаю, как…. Что произошло ?

И сержант Иванов очень терпеливо, своим красивым голосом рассказал ей про аварию на мокрой трассе. Про пьяного водителя грузовика. И про то, что ей нужно подъехать по указанному адресу, и опознать тела.

– Я вам пришлю адрес в СМС, – устало сказал Иванов, – подойдете к дежурному, он объяснит куда там дальше.

Дальше все слилось в отрывистую череду событий:

Вот она, срочно вызвав такси, уезжает с турбазы, хорошо, что та почти в черте города. Чтоб не портить людям праздник предупредила только свою закадычную приятельницу Юльку, и то, не объяснив толком куда и почему едет. И ей, смеясь, что-то веселой толпой кричат вслед, желают удачи. Над деревянной решетчатой беседкой вьется аппетитный дымок от шашлыка. И ветер качает разноцветные бумажные флажки с буквами «Поздравляем, выпускники!»

Желтые стены отделения выкрашенные потрескавшейся масляной краской. Линолеумные полы, порыжевшие от времени, в заплатках. Сержант Иванов, оказавшийся полным лысоватым дядькой за сорок с лицом немецкого пупса. Несоответствие голоса и внешности было такое, что Ветка почему-то, ощутила себя обманутой.

Дальние родственники, она их почти не помнила, взлохмаченные, будто их из постели вызвали прямиком в отделение, бросающие на Ветку хмурые взгляды.

Воспоминания укладывались в черно-белую, покадровую, инстаграммную ленту. Будто обратный отсчет до чего-то необратимого. Полчаса, пятнадцать минут, десять, пять, стук чьих-то шагов, странно громкий, неприятный. Хотелось осесть на пол и заткнуть уши. Резкий, химический запах от которого щиплет глаза. Кафельный пол из желтой и коричневой, метлахской, плитки. Шуршание черного пластика.

Конец привычного мира.

Так и началась самостоятельная жизнь Виолетты Борисовны Киреевой.

Родственники от участия в ее жизни самоустранились решив, что возраст в двадцать два года вполне себе самостоятельный, и Ветка были им даже благодарна, за то, что не стали лезть со своим уставом в её, Веткин, монастырь и пытаться как- то влиять на её жизнь и контролировать. Исключение составляла разве что тетя Лена, то ли троюродная, то ли четвероюродная сестра отца, решившая, что Ветке нужна опека и с наглым напором потребовавшая, чтоб Виолетта срочно поселила у себя ее племянника. «Мальчик живет в общаге, неухоженным, а ты же девочка, тебе много не надо. Куда тебе одной в трех комнатах, без мужской руки.» – уверенно вещала в трубку тетя Лена.

Ветка, сначала вежливо молчавшая, представила, как чужой человек будет ходить по квартире ее родителей, или чинить кран взяв ящик с отцовскими инструментами, неожиданно для себя самой рассердилась. «Нет, тетя Лена, – твердо сказала она, – никого я к себе не подселю, я не благотворительная организация, а у меня тут не приют. Не звоните мне больше». Она решительно нажала “отбой” на телефоне не вслушиваясь в возмущенные крики тетки.

История, правда, на этом не закончилась. В один прекрасный день вернувшись с работы домой, Ветка узрела на площадке перед квартирой пару больших спортивных сумок, а рядом с сумками тощего высокого парня и тетю Лену.

– Явилась не запылилась, – язвительно пропела тетка уперев руки в бока складками висящие над поясом юбки, – хорошо же ты гостей принимаешь!

– Гости это те, кого приглашают и ждут, – огрызнулась слегка обалдевшая от наглости дальних родственников Ветка, – а я вас не звала.

– Нет, вы это видели?! – возмущенно заорала тетя Лена, так громко, что подъездное эхо подхватило ее голос и отзеркалило Где-тона верхних этажах, – мальчику негде жить, а эта шлёндра ему комнату пожалела!

Ветке хотелось съежиться и от громкого голоса, и от наглости этой бабищи, и от едкой насмешливой ухмылки длинного тощего парня, маячившегося за спиной тетки, будто говорящей: «Ну-ну, покочевряжишься и все будет по-нашему».

И Ветку перемкнуло. Дочь интеллигентных родителей, выпускница экономического факультета, отличница, и вообще, по утверждениям всех «скромная, милая девочка» сообщила тетке все, что думает о незваных гостях чистым русским, трехэтажным. А после спустила с лестницы чемоданы непрошеных визитеров и пока те собирали рассыпавшиеся вещи, заскочив в квартиру, вызвала наряд полиции.

Ей повезло, лейтенант приехавший с группой на вызов, здраво оценил ситуацию и изучив документы предложил написать заявление о попытке незаконного проникновения в жилище. Племянник и тетушка, высказав Ветке, все, что думают о «девках спутавшихся с мусорами», увидев сильно посуровевшие лица защитников правопорядка, быстренько ретировались восвояси.

Так в жизни Ветки появился Алексей, тот самый лейтенант. Сначала он заходил проведать одинокую девушку, проверить, все ли у нее в порядке. Несколько раз отваживал снова возникающую на горизонте тетушку.

Потом, пригласил Ветку на свидание, в кино. И, как-то незаметно, остался у нее. На дежурства от Ветки было ближе добираться. Обедать удобнее, ночевать вдвоем уютнее, а просыпаться приятнее.

Приносил цветы и шоколадки, дополняя их милыми открыточками. Честно брал на себя домашнюю работу и вкладывался в расходы.

И все чаще возвращался домой пьяным. Стучал кулаками по стенам, пинал двери. У Ветки возникало ощущение, что в скором времени она может оказаться на месте той самой, пробитой Лешкиным кулаком двери. А наутро протрезвев, возвращался хмурый, но почти прежний, спокойный рассудительный, внимательный и ласковый Алексей.

– Леш, я не могу так больше, – Ветка поставила перед ним тарелку с бульоном, – ты себя угробишь.

Алексей морщась, трясущейся рукой потянул к себе ложку.

– Вет, – виновато сказал он, – ну как я от коллектива оторвусь, они все там….

– Алкоголики? – сердито перебила Ветка, сев на табуретку напротив, – Леш, ты спиваешься. И не говори, что я преувеличиваю. Мне за тебя страшно.

– Я не знаю, что делать, – нехотя признался Алексей, – мне и самому это не нравится.

– Бежать, – полушутя выдохнула Ветка, – бросай работу эту пока не поздно, сожрет она тебя в конце концов.

Алексей согласно мотнул головой и молча принялся за суп.

А на следующее утро она нашла на кухонном столе записку: Алексей, уволившись, уехал в Питер, по приглашению своего давнего друга. Развивать какой-то там бизнес.

А Виолетта невзирая на его спешный, неожиданный, но в общем-то, объяснимый, отъезд, выдохнула с облегчением. Совесть не позволяла выгнать хорошего человека, а инстинкт самосохранения вопил, что от алкоголика надо бежать. Написала СМС с пожеланием удачно обустроиться, получила в ответ уверение, что он останется её «верным другом» и успокоилась.

Иногда, конечно, накатывала обида, что он вот так, легко её оставил, однако, проходила быстро. Несмотря на то, что отношения были хорошими, любви между ними не было и даже привычки, которая появляется когда рядом постоянно находится близкий человек, не возникло. Просто временный союз людей, которым хорошо и уютно вместе.

Мужчины, кроме Алексея, в жизни Веты, конечно, были. Но нарушать размеренный и спокойный ритм своей жизни она не любила и очередной ухажер, поняв, что она не собирается ничего менять ради его присутствия, испарялся.

Закрыв дверь за вторым сожителем, от большой обиды обозвавшим её меркантильной шваброй, за то, что не пожелала продать квартиру, или дачу и вложиться в его бизнес, Вета плюнула и решила, что мужчин с нее хватит, уж лучше кошки.

Впрочем, с кошками тоже не особо заладилось. Длинношерстный, белый и голубоглазый, «перс» продержался в квартире Ветки пару месяцев. В один прекрасный день, когда она пришла с работы, ловко боднув головой входную дверь, со скоростью реактивного самолета просочился в подъезд и испарился в неизвестном направлении. Сколько Вета не искала породистого побегушку, сколько не расклеивала объявления, все было без толку. Кот словно в воду канул. Ветке оставалось надеяться, что он не сгинул где-нибудь в холодном, сыром, подвале и что теперь ему прекрасно живется у каких-нибудь сердобольных соседей по подъезду.

Вета, стараясь не смотреть в окно, ну, в самом деле, чего смотреть на эту сырость, успеет насмотреться на даче, налила себе кофе с молоком в большую кружку, взяла со стола яблоко и с ногами забралась на табуретку.

Табуретка была старая, с ободранными ножками, покрашенная чёрной краской, с сиденьем обитым толстым – претолстым войлоком, но очень надёжная и удобная. Когда – то табуретка была обита поверх войлока дерматином, тоже чёрным, но потом он испортился, облез и пришлось его срезать. Остался серый войлок.

Она отпила кофе, радуясь, что не нужно спешить на работу. Нажала кнопку на маленьком бумбоксе. Была у неё привычка пить утренний кофе под радио. Отстучала пальцами по столешнице в такт музыки.

Впереди целых четыре выходных: страна отмечала первые дни весны.

А у Ветки на подоконнике давно уже томились небольшие ящики с цветочной, и не только, рассадой. Как раз, ровно столько, чтоб поставить на заднее сиденье и в багажник машины. В прихожей стояла собранная с вечера сумка с продуктами. Дача диктовала свой ритм жизни, и редко какой выходной получался без, почти обязательной, поездки.

Ветка поёжилась, сырость за окном призывала согреваться горячим ванильным капучино и булочками с корицей, и не выходить на улицу.

А на даче надо будет протапливать дом отсыревший за зиму. Прибирать участок, приводить в порядок грядки. Высаживать цветы и овощи в небольшие парнички, белить яблони. Ветка вздохнула, дачные заботы ей нравились, но иногда утомляли.

В районе углового шкафчика раздался подозрительный треск, Ветка недовольно покосилась на шум, решив, что скрипят старые кухонные шкафчики и замерла: в воздухе висела, переливаясь синими искрами, шаровая молния. По крайней мере ей так показалось.

Ветка изо всех сил старалась не двигаться и не дышать. Когда-то давно она прочитала, что если в дом влетает шаровая молния, то нельзя шевелиться, иначе молния среагирует на движение воздуха и обязательно подлетит. И убьёт. Чашка с горячим кофе начинала жечь руки, но Ветка мужественно терпела боясь шелохнуться. Раздался треск, молния вдруг свернулась в небольшую и плоскую спиральную воронку и начала раскручиваться.

– Ой, мамочки, – прошептала Ветка отставляя кружку на стол и осторожно отодвигаясь, вместе с табуреткой, как можно дальше от предполагаемого источника опасности. Прикидывая, как бы сбежать с кухни. Между ней и дверью звенела, мерцала тёмными звёздами и пахла озоном странная воронка. В окно Ветка кидаться не решилась, пятый этаж как-то не располагал к такому виду бегства. Воронка всё раскручивалась, странно потрескивая электрическими разрядами и вдруг хлопнула, как будто надувной шарик лопнул.

Ветка взвизгнула от неожиданности.

И на месте вращающегося чёрного провала оказался лежать …демон?

«Кто-то на балконе повис,

кто-то быстро вверх, потом вниз,

я организую мосты.

А ты, а ты, а кто ты?», – дурниной заливалось радио. Ветка, не глядя протянула руку, прихлопнула его ладонью, как назойливую муху. Радио квакнуло и послушно замолчало. В кухне повисла настороженная тишина.

Будь Ветка верующей она бы перекрестилась. Но вместо этого осторожно спустила ноги с табуретки и подошла к неподвижной фигуре поближе.

Фигура у незваного гостя была вроде бы мужская и почти человеческая, даже в таком, «свёрнутом» в позу эмбриона положении было понятно, что у незваного гостя широкие плечи, высокий рост и длинные конечности. За грязью и сине-чёрными разводами угадывалась темно-серая кожа, на предплечьях виднелись белые рисунки татуировок: странные спиральные завитушки и ломаные линии. Спина, шея и часть затылка, была вся в неровных серо-коричневых полосах, явных следах кнута или чего-то подобного.

Голову украшали, четыре небольших, аккуратных костяных гребешка, идущих ото лба к затылку. По два с каждой стороны. Те, что в середине, побольше, те, что по бокам, меньше.

Как игольчатая морская раковина.

– Эй, ты кто? – прошептала Ветка.

Неизвестный попытался подняться, неловко опираясь на руку. Скользнул по кафелю чёрными когтями и упал на живот. Застонал, свернулся клубком.

– Кажется, кофеина мне более чем достаточно, – Ветка подтянула к себе кружку и отпила глоток побольше, вернулась к табуретке и села, растерянно разглядывая лежащее на полу существо.

Пришелец снова завозился, встал на четвереньки, поднял голову и уставился на Ветку чёрными, ни белков ни зрачков не видно, глазами.

– Ты кто? – ещё раз спросила Ветка, от испуга получилось громко и звонко.

Незнакомец рванулся в её сторону, как форвард в американском футболе кидается с мячом к линии. Ветка звонко взвизгнула и подобрала ноги повыше, в этот момент от шеи незнакомца развернулась, блеснула в утреннем свете, золотая верёвка и намоталась на Веткину руку. И тут же демонюку отшвырнуло назад. Он опрокинулся на спину с такой силой, что в глубине шкафа зазвенели кастрюли, застонал и задышал хватая открытым ртом воздух, так, что стало понятно: ему очень больно.

Ветка с удивлением смотрела на свою руку. На запястье красовался толстый золотой обруч с надписями.

– Ого, я ещё и властелин колец нынче, – нервно хихикнула, – только у меня теперь браслет всевластья, а не кольцо.

Она взмахнула рукой и в воздухе замерцала та самая странная верёвка, только сейчас она была прозрачной, призрачной, еле видной. Так пылинки пляшут и искрятся попав в солнечный луч. Ветка даже оглянулась на окно, проверить, может быть дождь закончился и выглянуло солнце. А странная верёвочка Ветке мерещится. Но нет, на улице по-прежнему было сыро и пасмурно, дождь выстукивал свою нудную весеннюю песню на карнизе.

Ветка снова потрясла рукой и залюбовалась на секунду, уж больно красивой была игра пылинок в этом призрачном луче. Синенький, вернее серенький, снова дёрнулся и застонал. Ветка проводила взглядом золотистые искорки и растерянно застыла. Верёвка соединяла браслет на запястье Веты и…ошейник на шее гостя. Тот, открыв свои жуткие глаза и, увидев золотой обруч у неё на руке, коротко взвыл и выгнулся дугой опираясь на пятки и затылок.

– Цыц! – рявкнула Ветка, – ещё не хватало, чтоб соседи сюда пришли, выяснять, что это тут воет!

Демонюка на удивление послушался, замолк, снова свернулся в клубочек и тихо заскулил.

– Глаза, значит, у нас тут имеются, когти, хвост и рога, – Вета оценив мускулистость и размеры пришельца взвесила кружку в руках. Так себе оружие, но между ней и шкафчиком с ножами лежал этот…серенький, – так кто ты? – повторила она свой вопрос в третий раз, уже и не надеясь, что незнакомец ответит.

– Диэлидэль арги Кост Аргейн, четвёртый ненаследный принц Тайгара, командир "Чёрных крыльев", – вдруг выдохнул тот.

Вета даже подскочила от неожиданности, язык на котором ответил незваный гость был ей неизвестен, но, тем не менее, она прекрасно поняла, что он ей сказал.

Дэль сам не ожидал, что ответит на вопрос этого странного белого существа, которое кружило вокруг него с любопытством принюхивающегося к добыче хищника. Но интонация скопировала его собственную, заданного тысячу раз вопроса, и Дэль машинально повторил то, что говорил сам себе много – много раз.

– Вот ка-а-ак, – задумчиво протянуло существо и вернулось на своё странное тёмное сиденье. Подёргало браслет на тонком белом запястье, – принц значит…

В голосе существа будто слышалась издёвка, оно подобрало под себя угловатые ноги с узкими ступнями и поднесло ко рту кружку. Дэль осторожно отполз, упёрся спиной в стену и сел, подальше от странного создания: ниргасские шархи тоже безобидны на вид, тонкие и светлые, однако одного их укуса достаточно для того, чтоб умереть.

– Я умер? – язык с трудом ворочался во рту.

– Судя по тому, как ты испачкал мои полы, – существо выглянуло из-за кружки и оскалило белые плоские зубы, – ничего подобного. Объясни-ка мне, – оно возмущённо потрясло рукой, пытаясь стряхнуть браслет с запястья, – что это такое?!

– Браслет хозяина, – чувствуя как темнеет в глазах, прошептал Дэль.

– А на тебе ошейник? – существо отставило кружку в сторону и скривило розовый рот. Это, видимо, должно было обозначать брезгливость.

– Я ваш… раб, господин, – Дэль обречённо прижался затылком к стене, стена была очень холодной и этот холод не давал соскользнуть в желанное беспамятство. Вырваться из лап Баегера и попасть в услужение вот этому, белесому, без рогов и с тонкими нитями на голове. Нити тянулись там, где у ариэхэ были рога и покрывали всю голову, до тонкой шеи.

Дэль прикинул, получиться ли дотянуться до нее, ошейник чуть нагрелся, предупреждая, что об этом можно даже не мечтать.

Существо, сощурившись, соскользнуло со своего насеста и, сделав пару шагов, присело рядом с Дэлем, внимательно рассматривая.

– Уж не собрался ли ты помереть прямо тут? – с некоторой опаской спросило, глаза существа были очень необычные, белые, с темным зрачком и нежно – синим цветом вокруг, – кофе с молоком тебе дать?

– Как желаете, господин, – Дэль с трудом выталкивал из себя слова, открывать рот и говорить было невероятно сложно, переход вытянул последние силы. Но риск рассердить нового господина молчанием был велик, поэтому приходилось отвечать. Что такое «кофе-с-молоком» Дэль не знал, это могло оказаться чем угодно.

– Раз можешь разговаривать, значит, живой, – существо неловко поднялось, одернуло короткие, еле прикрывающие начало ног штаны и подошло к столу, – кстати, почему я понимаю то, что ты говоришь? И ты тоже?

– Раб должен выполнять желания хозяина, и правильно понимать приказы, – Дэль почувствовав рядом с собой движение воздуха, существо протягивало ему кружку, сосредоточившись, потянулся здоровой рукой.

– Этак ты все на себя расплещешь, – существо мягко отодвинуло трясущуюся руку Дэля своей тонкой конечностью и, присев рядом, поднесло кружку к его рту, – несколько глотков сделай.

Дэль послушно проглотил горячее, горьковатое и в то же время сладкое, тягучее варево из кружки, в животе разлилось тепло и рот наполнился слюной, напоминая, что он давно не ел. Дэль судорожно сглотнул.

– Тошнит? – уточнило существо.

– Нет, – прохрипел Дэль, – можно мне еще, господин?

– Можно, – оно склонив голову набок снова поднесло кружку, оскалилось и, скривившись, сказало совсем непонятное, – господа, как известно, все в Париже.

Дэль пропустил странную реплику мимо ушей, тут же подумав, что зря, нужно изучать причуды нового хозяина, мало – ли что, ошибка может стоить жизни. Но проигнорировав голос здравого смысла, прильнув к посудине, жадно глотал необычную на вкус субстанцию. Существо шумно втянуло воздух через нос и потянуло кружку к себе.

– Хватит, хватит, а то тебе плохо станет от незнакомой еды. Если через полчаса не помрешь, еще дам.

Дэль с большой неохотой отпустил посудину с вожделенной жидкостью.

Существо легко встало, тонкие конечности и объемный верх, делали его похожим на шарик на ножках, откинуло нити закрывающие лицо невесомой завесой и отставило кружку на стол.

– Ну, и что же мне с тобой делать, раб? – последнее слово существо выплюнуло словно грязь с языка.

– Что желаете, господин, – Дэль почувствовал себя лучше, не намного, но сил как будто прибавилось.

– А чего с тобой желать-то можно? – существо презрительно фыркнуло, – разве, что комнаты заставить пылесосить, да пыль протирать. Даже в магазин за покупками не послать, твои рога всю округу соберут. Корми тебя, пои…, – брезгливый взгляд существа скользнул ниже, на прикрытый грязной тряпкой пах, – одевай.

Бледно – розовый рот гадливо скривился и нос сморщился, будто новый хозяин унюхал что-то неприятное.

Дэль давно не испытывал стыда, невольнику не положено такое чувство, но от ехидного взгляда бело-синих глаз, захотелось прикрыться ладонями.

А слова нового господина неприятно царапнули, будто Дэль совершенно бесполезен, даже в качестве раба. Обуза. Но ведь так не бывает, чтобы обретенная безо всяких затрат собственность была обузой?

– Я могу быть телохранителем, – тепло от напитка продолжало согревать изнутри и Дэль чувствовал, что засыпает, – я в совершенстве владею воинским искусством, у меня были лучшие учителя Тайгара. Я командир “Черных Крыльев”, – он не мог скрыть гордость в голосе. “Крылья” считались одним из образцовых воинских отрядов среди многих агератов (агерат – что-то вроде княжества) и гордость была вполне обоснована.

– Угу, телохранителем, бронежилетка фигова. Ты поэтому на меня напал? – существо с сожалением посмотрело на пустую кружку стоящую на столе, потом с тяжелым вздохом приказало, – сдвинься.

Дэль послушно, опираясь спиной на стену, сдвинулся. И существо, встав на цыпочки, потянулось в верхний шкаф, там, за дверками, оказалась посуда.

– Молниями жужжат, законного кофе с утра лишают, еще и нападают всякие рогатые в собственном доме, – пожаловалось неизвестно кому существо, доставая с верхней полки белую кружку, – теперь вот кофе заново варить придётся.

Оно протопало розовыми пятками, вдоль ряда шкафов, недовольно ворча. Дэль привалившись к стене в полудреме – полуобмороке, наслаждаясь теплом от недавно выпитой еды, наблюдал за передвижением светлых ступней. Удивительно светлых. Три шага в одну сторону, два шага в другую.

Раздался шум и Дэль удивленно открыл глаза, из серебряной трубы струйкой лилась вода. Должно быть, его новый хозяин был очень богат, раз мог позволить себе источник прямо в доме.

– Воды тебе дать? – существо повернулось к нему и слегка наклонилось. Дэль будто провалился в странные синие глаза, они гипнотизировали и подчиняли.

И его новый хозяин даже…красив, Дэль вдруг понял, что изучает черты лица своего господина. Небольшой нос, ровный, прямой. Пухлые губы, розовые, но на такой светлой коже они смотрелись, как ни странно, гармонично. Да и сама кожа казалась очень нежной, бархатистой, на вид. И эти необычные нити на голове. Похожие на шерсть веймаха* (животное из которого добывают шерсть) но другие, не такие пушистые. А гладкие, даже блестящие, наверняка скользкие на ощупь. И глаза, они будто светились на светлом лице. Дикое сочетание белого и синего с черной точкой посредине. Зато было понятно куда существо смотрит. Можно было отследить направление его взгляда.

– Да, господин, – хрипло прошептал Дэль стряхивая с себя наваждение от изучающего взгляда. Хозяин хмыкнул и протянул ему кружку.

Дэль с удовольствием сделал пару глотков отмечая, что руки перестали дрожать. Вода была прохладная, с привкусом металла и еще чего – то странного.

– Так что там с твоей полезностью? – спросил хозяин поворачиваясь спиной, – а то знаешь, не хочется, чтоб меня прикончили в собственной кухне.

– Я думал, что портал выбросил меня в пустошь, а там водятся разные звери. Они нападают очень быстро и без всякого предупреждения, – с неохотой признался Дэль, – я не знал, опасны ли вы. Простите, господин.

– То есть, ты принял меня за зверя? – хозяин сосредоточенно набрал воду в емкость с ручкой, – неужели похоже?

Но даже его спина, закрытая странной одеждой, казалось, выражала свое неодобрение. На стол с легким стуком опустилась банка.

– Простите, господин, – повторил Дэль и усилием воли заставил себя склонить голову, и опустить взгляд в пол. Неизвестно как этот белобрысый отнесется к таким словам. Может оскорбится и прикажет пытать, или вовсе убьет.

Если бы Дэль столкнулся с этим существом в бою, то он переломил бы его одним пальцем, но сейчас у существа был браслет и любая попытка нанести вред окончится плачевно для Дэля. Браслет защитит своего владельца.

А на Дэле был ошейник подчинения зачарованный магом Баегера на полное повиновение. И если существо прикажет перестать дышать, то Дэль, не сопротивляясь приказу, перестанет.

– Обещай, что никогда и при любых обстоятельствах не причинишь мне вреда, – потребовало существо, повернув какую-то небольшую рукоятку и ставя посудину с водой на вспыхнувший, неизвестно откуда, огонь.

– Обещаю, – растерялся Дэль, существо будто прочитало его мысли, – никогда и ни при каких обстоятельствах не причинять вам вреда, господин.

– Отлично, – протараторило существо и подойдя потрясло рукой с браслетом, – а теперь скажи мне как снять эту фигню и можешь валить отсюда на все четыре стороны.

– Валить? – не понял Дэль.

– Да, – существо снова нетерпеливо потрясло рукой, – валить. Уходить, топать, убираться на все четыре стороны, проваливать.

Дэль не мог поверить своим ушам: существо отказывалось от него. Причем отказывалось добровольно и сознательно. Внутри всколыхнулась радость. И Дэль тут же ее подавил, вдруг это ловушка, злой розыгрыш нового хозяина. Нельзя показывать, что ему этого очень хочется.

– Вы должны сказать, что даруете мне полную свободу, господин, – торопливо выпалил Дэль, опасаясь вдруг хозяин передумает.

Существо хмыкнуло.

– Окей, я дарую тебе полную свободу, – оно снова потрясло рукой с браслетом, с такой силой будто пыталось стряхнуть что-то сильно неприятное. Дэль почувствовал движение воздуха и…ничего не произошло. Все осталось на своих местах.

Надежда на свободу медленно осела сгоревшим пеплом.

– Почему это все еще на моей руке? – возмущенно спросила Ветка, зло уставившись на Дэля и снова тряхнула рукой. Золотой ободок даже не шелохнулся, сидя на запястье будто приклеенный.

– Не знаю, господин, – Дэль не смог скрыть разочарования в голосе, – возможно потому, что эти оковы зачаровывал очень сильный маг.

– Может это кофе такой, галлюциногенный? – Ветка задумчиво заглянула в кружку, – или молоко испортилось? Оно нынче все ненастоящее, с антибиотиками, говорят.

На плите зашипело, Ветка, ругнувшись, подскочила и ухватила турку с кипящим кофе.

– Все-таки не мой день сегодня, еще и плиту от кофе отмывать, – огорчилась она, с сожалением глядя на сбежавший напиток и повернулась к демону, – что у тебя с рукой?

Дэлидэль поднял руку и показал Ветке.

– Баегер наступил, сапогом, – пояснил, не считая нужным скрывать.

– Обычная рука, с шестью пальцами, – пробормотала Ветка, наливая кофе из турки в кружку, – кофе все-таки, галлюциногенный. Видимо в магазине условия хранения нарушили, вот он и испортился, заплесневел. Хотя, слышала я как водкой до чертей допиваются, но чтоб кофеём до демонов, ни разу. Или, может, вода? Водоросли какие-нибудь, сильно токсичные, расплодились. Вот в прошлый раз в новостях говорили, что в водопроводе их нашли.

Она с подозрением понюхала кружку.

Дэль смотрел на бормочущее существо и не знал, стоит опустить руку или продолжить держать пока хозяин не насмотрится. Рука начинала пульсировать болью.

Существо отставило кружку и плавным движением скользнуло ближе.

– Дай, – осторожно подставило ладонь под кисть Дэля. Ладонь была очень мягкой, теплой и какой-то влажной, – если бы тебя лечили в твоем мире, что бы сделал лекарь?

Существо осторожно прошлось подушечками пальцев от запястья к костяшкам, будто изучая на ощупь.

– Не знаю, рабу лекари не положены, – Дэль с опаской смотрел на тонкие пальцы осторожно поглаживающие его руку. Вот как сожмет новый хозяин пальцы и будет смотреть как раб корчится от боли. Было страшновато.

– А принцу?

– Наследному принцу привязали бы тонкий войлок пропитанный жидкой глиной, она застывает прочной и легкой коркой, – он ощущал как боль проходит от едва ощутимых поглаживаний и не удержался, спросил, – хозяин, а почему у вас пять пальцев на руке?

И тут же прикусил щеку изнутри, за не вовремя открытый рот можно больно получить. Это он хорошо усвоил.

Хозяин поднял на него взгляд, четко в глаза, и Дэль вздрогнул, ожидая, что его сейчас ударят за непомерную наглость, но ничего не произошло. Синие зрачки с черной серединкой долго и изучающее смотрели на него. Дэль снова почувствовал будто проваливается в эту, невыносимо яркую, синеву. Даже голова начала кружиться. Потом Белесый дернул плечами и хмыкнул.

– Здесь у всех пять пальцев. Вернее двадцать. Десять на руках, – существо отпустило руку Дэля и, растопырив пальцы, помахало ими у него перед носом, – и десять на ногах.

Оно потопало голыми ступнями по полу и повторило:

– Привыкай.

Ветка с наслаждением отпила кофе, раздумывая, что же делать с незваным и нежеланным сюрпризом дальше, раз уж не получилось его на свободу отправить.

– Я буду называть тебя Дэль, – сообщила безучастно сидящему на полу и, кажется, дремлющему демонюке.

Тот, приоткрыв глаза, промямлил что не возражает, широко зевнул, и свернулся прямо на полу уютным калачиком, продолжая спать.

– Свалился на мою голову, – заворчала Ветка, – в гостиную не пущу, пока не помоешься, ты мне весь диван там испачкаешь.

Дэль сквозь сон слышал ворчание нового хозяина, но шевелиться сил не было. Организм почувствовав себя в относительной безопасности решил, что ему необходим отдых.

Ветка, тем временем, успела сходить в комнату найти там, в шкафу, на антресолях, старый спальник и подушку. Постояла в дверях кухни задумчиво рассматривая незваного гостя спящего на полу. И поняла, что испытывает к нему жалость. Самую настоящую. Как к бездомному щенку сидящему под дождем и ищущему, к кому бы прижаться. А все его брезгливо обходят стороной, потому что мокрый и воняет псиной.

Правда этот “щеночек” несколько великоват, не столь умилительно выглядит, и, возможно, совсем небезопасен.

– Кашу в голове иногда стоит перемешивать, чтоб не пригорала, – проворчала Ветка и решительно подошла к спящему и потрясла его за плечо.

Он вскинулся мгновенно, сказалась вбитая с малых лет военная выучка. Звонко стукнула чайная ложечка, стеклянно звякнула тарелка с хлебом. Прыжок и он на корточках сидит на столе, скалясь и хватаясь за то место где когда-то была перевязь меча.

– Слезай с насеста, Джек – попрыгунчик, – вздохнул хозяин, сверля Деля синим взглядом поверх вороха тряпок, – держи, на этом спать удобнее. А я пока в аптеку схожу. Как приду, буду решать, что с тобой делать.

Дэль ошалело встряхнулся, медленно и неловко полез со стола. Кажется, хозяин, так же как и Баегер, решил придумать ему прозвище. Рано он понадеялся, что все обойдется.

– Простите, – выдавил из себя сквозь зубы, через силу.

Хозяин только обреченно рукой махнул, мол, что с тебя бесполезного взять, сам расстелил на полу тонкий матрас и мягкую, Дэль никогда таких не видел, подушку, очевидно, под голову. Проследил, чтоб Дэль улегся, накинул на него сверху одеяло. И коротко приказав ничего не трогать, ушел.

Дэль осторожно растянулся во весь рост на странной постели. Матрас непривычно пружинил, под головой было мягко и сверху, тяжелым облаком, накрывало одеяло.

В голове молотом стучала фраза “Приду, решу, что с тобой делать”. Может новый хозяин придумает его продать? Или вовсе избавится от ненужного.

Дэль осторожно перекатился на бок и прикрыл глаза, все равно, пока на нем ошейник, ничего изменить он не может. Пока не может.