Читать книгу По ту сторону, или Игры, в которые играют Боги - Анна Александрова - Страница 6

Камень пролетает совсем рядом, попадает в стражника. Тот вопит, вращает выпученными глазами. Ирма же дико хохочет, за что незамедлительно получает жёсткий тычок по рёбрам.

– Ведьма! Ведьма! – кричит толпа.

Епископ поднимает руку, призывая людей к молчанию.

– Ещё одно доказательство! – ясным, сильным голосом произносит он и резко опускает руку в сторону.

Хромой служитель вкладывает в неё зелёный бархатный мешочек. Священник вытаскивает из мягкой ткани колоду карт и предъявляет толпе.

– Таро! Инструмент дьявола! Его нашли в доме этой женщины, в тайнике за камином!

Вновь загудели-завыли-заскулили-залаяли. Если бы не стражники, разорвали бы её руками. Но вершится суд, справедливый.

– Ирма! – обращается епископ к женщине, произнося слова нараспев, словно в трансе. – Пока-а-айся! Призна-а-айся и пока-а-айся в служении дия-а-аволу!

– И ты отпустишь меня? – дрожащим голосом вопрошает Ирма.

Епископ усмехается.

– Ты получишь шанс на спасение там, – поднимает указательный палец. – Здесь тебя уже ничто не спасёт… ведьма.

Епископ швыряет карты наземь, колода рассыпается, но переворачивается лишь одна, с изображением женщины на троне в папской тиаре, – Верховная Жрица.

– Мне уготована иная судьба, епископ, – поднимает глаза Ирма. – Я принимаю дар. Тебе же возвращаться в этот мир снова и снова, пока не найдёшь…

– Сжечь её! – рычит священник, взмахивает полой расшитого золотом одеяния и шагает прочь с помоста.

Огонь занимается, жар его томным маревом окутывает тело. Верёвки больно впиваются в грудь – не вздохнуть. Ирма поднимает голову, смотрит в толпу. Добрая половина из них бывали у неё: просили помощи, совета, подсказок, хотели знать свою судьбу. Она-то знала… откуда-то всё знала. Но знать – не значит избежать. За то и поплатилась. На том и попалась. Погорела…

Средь сотни злобных глаз вдруг пара светлых, полных любви и нежности. Он. Он! Тот самый, что приходил во снах.

– Гардиан, – шепчет Ирма и тут же кричит от жгучей боли.

– Всё хорошо, – отвечает неслышно, лишь движением губ. – Делай, как учил. Закрой глаза и делай, как учил.

Она послушно следует его указаниям. Закрывает глаза, расслабляет тело, выскальзывает сознанием из его оков, летит свободно над толпою. И слышит лишь его голос. Он зовёт её по имени: Ирма…

***

– …ирма. Баба Баирма. Баба Баирма, – монотонно теребил её за рукав Саянка, любимый правнучек, младшенький. – Баба Баирма, там к тебе пришли, баба Баирма.

Баирма раскрыла глаза, невидящим взглядом посмотрела на ребёнка, на комнату, на женщину в дверях. И тут проснулась окончательно, встряхнула головой, прогоняя остатки сна.

– Вы в порядке, нагаса эжы1? – встревожилась Сэсег.

– Да, задремала чуток. Что случилось, а?

– Люди пришли, принять просят. Не наши – городские, русские.

– Поздно что так? – заворчала старуха, но потянулась за изогнутой деревянной клюкой, поднялась на ноги, зашаркала ногами по полу.

– Так звать или нет?

– Зови, раз уж тут, посмотрю.

Сэсег юркнула в дверь, потом просунула голову обратно, потянула воздух широкими ноздрями:

– Горелым пахнет, нагаса эжы, в вашей комнате пахнет.

– Давно сгорело всё, э? Зови людей, Сэсегма.

Баирма доковыляла до стола, покрытого цветной тканевой скатертью, села на крепкий деревянный стул, достала рукой до зелёного бархатного мешочка, подтянула к себе.

За дверью послышались шаги, робкий стук. В проёме нарисовалась грузная, холёная русская женщина. Не старая, вовсе нет. Но… уставшая.

Шаманка сощурила и без того узкие щёлки глаз. Смотрела не на женщину, а за неё. За спиной гостьи – он, тот самый… из снов. Гардиан. Хранитель по-нашему. Просителей всегда кто-то сопровождал, она всех видела. Вели к ней своих подопечных за подсказками. Но он явился впервые.

– Здравствуйте, Баирма Эрдыниевна, – заговорила женщина и суетливо заелозила руками в большой сумке.

Баирма указала взглядом на второй деревянный стул. Женщина села и снова засуетилась. Достала из сумки бутылку молока, печенье, конфеты. Выложила на стол.

– Я не знаю, правильно ли, – заговорила быстро. – Сказали, надо сладкое принести и молоко, а как и что… я не знаю.

– Звать как? Пришла зачем? – рубила вопросы Баирма, а руки уже развязывали тесёмки бархатного мешочка.

– Дина я. Дом продать не могу. Уехать в Москву хочу, дочь уже там. А тут дом. Большой. Жалко бросить. Хороший. И продаю недорого. Покупатели приходят, нравится. А потом срываются. Три раза уже сделка сорвалась. Может, заговор какой? Может, прокляли?

– Э-э-э-э, глупые, всё вам проклятья да дьяволы мерещатся. В себе разберитесь сначала. – Шаманка презрительно фыркнула.

Она сжала в руках затёртую зелень бархата, прошептала что-то в сухие ладони и высыпала из мешочка россыпь цветных камней. Долго не рассматривала, и так всё ясно. Глянула лишь разок за спину Дины, в его глаза, чтоб удостовериться.

– Ты, – говорит Баирма, – давно к матери-то ходила?

– Я? – губы Дины растянулись в тонкую ниточку. – Сестра ходит. Как положено, на Радоницу была, убирала могилу.

– А ты? Чем на мать обижена? Чего простить ей не можешь?

Дина свела тонкие брови к переносице, задышала часто.

– Не обижена я. Нет времени просто.

– Врёшь мне, глупая. И себе врёшь. Ни признать, ни исправить не хочешь. Оттого тебя и не отпускают. Пока здесь все долги не закроешь, не видать тебе нового места.

– Что признать? И что уж теперь исправить? Она нас с Милкой на мужика променяла. Замуж пошла, а сестру я поднимала! А ведь сама девкой… девчонкой ещё была. Ребёнком! – покатые плечи затряслись нервной дрожью. – И я зла не держала, всё как должно сделала, когда… когда умирала мать – перед смертью простились, похоронили, памятник поставили…

– Но не простила…

– Да как? Как это простить?!

– А тут уж не моя забота. Я тебе задачу указала, а дальше как хочешь, так и решай. Хошь к мозгоправам вашим ходи, хошь в церковь. А не хочешь – не ходи никуды. Только камешек этот до самого конца протащишь, а потом по новой, в другую жизнь его поволокёшь. Пока не поймёшь – как… простить. Пока не простишь. Вот твоя задача. Артефакт твой (тьфу ты, шайтан, слово-то какое). Хошь верь, хошь не верь. Моё дело – передать.

Шаманка поднялась, развернулась спиной к гостье, пошаркала к промятому дивану. Когда обернулась, уже не было никого. Села грузно, клюку аккуратно приставила рядом. Вздохнула.

– Гардиан, – шёпотом позвала она. – Когда за мной-то придёшь? Уж девяносто девять лет тут. Отдохнуть хочу.

– Скоро, Ирма, скоро.