Читать книгу На грани безумия. Жизнь на волнах биполярного расстройства и обретение равновесия - Анна Алтона - Страница 7

В первый рабочий день в национальном австралийском банке я познакомилась с индианкой Парвин, для которой этот день был также первым. Парвин была примерно моей ровесницей, и только переехала в Мельбурн со своим мужем и ребенком из Индии по той же программе иммиграции для молодых специалистов. Нужно сказать, что на всем нашем этаже, где сидел IT-отдел, преобладали индусы, китайцы и азиаты из других стран. В то время как австралийцев было меньшинство, но они занимали в основном руководящие должности. Парвин с первых дней отнеслась ко мне очень по-дружески и по-доброму, мы сидели рядом и вместе ходили пить кофе. Но сразу хочу добавить, что «индийский» английский свеже-прибывших индусов очень специфический, очень скоростной и очень не понятный, они как будто говорят взахлеб. Еще хуже дело обстоит с некоторыми азиатами, которые не произносят шипящие звуки и звук «с». Помню однажды долго не могла понять слово «пароль» – по-английски «password», потому что коллега вьетнамец не произносил звук «с» по середине слова. Конечно австралийцы, носители английского языка, с легкостью понимают любой «ломаный» английский язык, на котором говорят приехавшие иммигранты из других стран. Австралийцы очень благожелательно относятся ко всем вновь прибывшим иммигрантам из разных стран, они привыкли, что их страна – это большой иммиграционный котел. Плюс многие австралийцы сами в каком-то поколении иммигранты, например, их бабушка или прадедушка приехали в Австралию из другой страны. По лицам работников нашего IT-отдела было наглядно видно, что айтишник из любого уголка мира, если пройдет все этапы собеседования, может найти себе хорошо оплачиваемую работу в такой престижной компании как National Australian Bank. Не важно, откуда ты приехал, важны только твои технические знания, «soft skills», иначе говоря, навыки, позволяющие эффективно работать, которые также пытаются предсказать по собеседованию, и уровень твоего английского языка. Как я поняла, если на собеседовании адекватно и полностью ответить на все заданные вопросы, то собеседующие делают вывод, что кандидат обладает необходимым знанием языка, которого хватит для выполнения рабочих обязанностей.

Мне было очень легко пройти собеседование. Я уверенно отстрелялась на все заданные мне вопросы. Но к большинству этих вопросов я была готова заранее. Но дальше для меня начался кромешный ад в плане языка. Я с трудом понимала, что мне говорят, а чаще и вовсе не понимала. Я чувствовала себя инвалидом. Человек смотрит тебе в глаза, что-то говорит тебе, ты слышишь набор звуков, но эти звуки не разделяются у тебя в слова и не складываются в логические цепочки – фразы. Это ужасное ощущение, когда ты не понимаешь, что тебе говорят. При этом ты испытываешь не передаваемый огромный стресс и поглощающий тебя страх. Если человек говорит медленно, то его еще можно понять, т.к. в его речи можно вычленить отдельные слова. Если же человек говорит быстро, а большинство австралийцев говорит именно так, то тогда понять практически невозможно. Помню, как боялась телефона, стоящего на столе, не дай бог он зазвонит. Конечно, я не говорю, что я не понимала совсем ничего, что-то я понимала, и даже делала какие-то первые задания. Помимо того, что было трудно понимать, было также трудно говорить, это придавало еще больший масштаб моему ощущению «инвалидности», неполноценности. Ты открываешь рот, и не можешь себя правильно выразить, тебе не хватает словарного запаса, ты не можешь выстроить фразу правильно.

Тот факт, что я сдала международный экзамен английского языка на проходной бал, требуемый для получения визы, в моем случае ясно показал, что результат этого экзамена вовсе не означает, что уровень английского языка был достаточным. Экзамен состоит из четырех блоков: восприятие на слух, чтение, письмо и разговорный английский. Таким образом проверяются все четыре области языкового применения. Но к формату заданий этого экзамена можно легко подготовиться и как я говорю натаскаться на сдачу этого экзамена. Мои оценки за четыре блока были 7/7/6/6 из максимальных 9/9/9/9. Однако, как оказалось в моем случае, его результаты вовсе не говорят о том, что вам будет достаточно объема ваших знаний в реальной жизни на реальной работе, когда вы столкнетесь с разными реальными людьми, с носителями языка и иммигрантами.

Я говорила Парвин, что мне очень трудно понимать и говорить, она как могла пыталась меня поддерживать и подбадривать. В первый месяц я была под руководством азиата Айвана (Ivan) и кое-как понимала, что он мне говорил. Он жил где-то в том же направлении, что и я, и несколько раз мы ехали вместе с ним на метро, он тоже меня успокаивал и говорил что со временем, все наладится, язык улучшиться и все будет хорошо. Но к сожалению, с каждым днем мой стресс только нарастал, а животный страх усиливался. Помню один день, нас с Парвин отправили на однодневное обучение в другой офис. Я ничего не понимала, из того, что нам рассказывали в течение нескольких часов. Я ужасно себя чувствовала, а на обратном пути в офис, нас остановил патрульный полицейский. Первым делом полицейский начал обращение именно ко мне, смотря прямо мне в глаза. Дело в том, что австралийцы воспринимают тебя, белого, за своего: они думают, что ты австралиец, и начинают тебе что-то говорить на своем обычном беглом быстром языке. Я ничего не поняла, что он сказал. А Парвин все поняла. У нее вообще не было проблем с пониманием и говорением. Оказалось, что проход по улице закрыт, и полицейский объяснял, как пройти дальше.

У меня была мысль начать заниматься английским языком с хорошим репетитором – носителем языка, и я начала себе его подыскивать через преподавателей курса по нахождению работы, который мы посещали. Но муж, узнав о моем намерении, запретил мне искать репетитора, обосновав это тем, что мы не можем сейчас себе позволить тратиться на дополнительные расходы. И я отказалась от этой идеи. Сейчас я осознаю, что это было моей ошибкой, и я не должна была слушать мужа, ведь я работала и получала хорошую зарплату в банке, и могла бы начать заниматься с репетитором несмотря на запрет мужа. Но тогда я его зачем-то послушалась.

Мое состояние в течение двух месяцев работы в NAB ухудшалось с каждым днем. Такого сильного и продолжительного стресса я не испытывала никогда в жизни. Каждый вечер перед сном я с ужасом думала, что завтра утром придется идти на работу. И там на работе я буду снова не понимать, что мне говорят, и сама с трудом говорить. Моя психика не выдерживала такой стрессовой нагрузки, и меня все больше одолевал животный страх. Вскоре я лишилась нормального сна, и у меня пропал аппетит. Я понимала, что больше я не выдержу, что я не в состоянии находиться дальше в сложившейся ситуации. К сожалению, я была полностью сломлена, угнетена, я полностью потеряла уверенность в себе, я чувствовала себя неполноценным инвалидом, как будто у меня не хватало каких-то жизненно важных частей тела. Айван, которого я хоть как-то понимала, сказал, что у него закончились для меня задания. И где-то неделю мне пытались давать задания новый коллега индус и один азиат, не могу сказать какой он был национальности. Этих двух новых коллег я уже совершенно не понимала, поэтому я не могла понять суть заданий, которые мне давали и не могла их выполнить. Это было последними каплями. На следующий день было общее собрание, где руководительница отдела объявила, что у меня будет новое задание, и что по всем вопросам по этому заданию я должна буду обращаться к такому-то коллеге. Этим коллегой был седовласый австралиец. В этот момент меня объял такой сильный ужас: я живо представила, как я задаю ему вопросы и не понимаю, что он мне отвечает на своем скоростном австралийском английском. Я бегло ознакомилась с заданием. Сходу оно мне показалось сложным и непонятным. Я даже ни разу не задала этому коллеге ни одного вопроса по этому заданию. Кто знает, возможно, у него бы оказался понятный английский и возможно он помог бы мне разобраться с заданием. Все могло быть. Но я уже была на пределе, нарисовала себе все в самых черных красках, представила себе сразу, что точно ничего не получится. После собрания я подошла к руководительнице отдела и сказала, что мне надо с ней поговорить. Она пригласила меня в свой кабинет. Я сразу же выпалила, что я так больше не могу, что я не справляюсь, так как не понимаю в большинстве случаев, что мне говорят. И расплакалась. Она разрешила мне покинуть офис в тот же день. Я уволилась в последних числах мая.

Однако же уход с работы не прекратил состояния моего кромешного ада. Ад внутри меня продолжался. Меня грызла тоска. Я чувствовала себя в замкнутом кругу, из которого не было выхода. Я понимала что не смогу найти никакую работу, потому что на любой работе нужен язык, которого у меня нет. День изо дня в течение июня я просматривала сайт по поиску работы. Я чувствовала себя в безвыходном положении. В черном туннеле в конце не было света. Положение казалось безвыходным. В голове вертелось только одна мысль как можно быстрее сбежать в Москву. Ни о чем другом я не могла думать. Я была морально истощена и опустошена, психическое состояние было на грани срыва. Спустя месяц, в конце июня я улетела в Москву с билетом в один конец.

Теперь я вижу, что сделала целый ряд больших ошибок. Первое, что послушалась мужа и не стала заниматься с репетитором или на языковых курсах. Второе, что не додумалась попросить дублировать мне задания в письменном виде. Третье, что стеснялась пользоваться фразой «Could you please repeat slowly?» (“Не могли бы Вы пожалуйста повторить медленно еще раз”). Точнее может быть один раз на непонятную фразу я это и говорила, но на повторить эту же фразу второй или третий раз, если не поняла, мне уже не хватало решительности. Четвертое, я могла бы попробовать попросить дать мне наставника австралийца, поскольку азиатов, индусов и китайцев было еще сложнее понимать. Пятое, когда моя психика уже не выдерживала, я должна была додуматься обратиться к врачу, который бы возможно выписал бы мне сильных успокоительных, и возможно мне удалось бы успокоиться и взять ситуацию под свой контроль. И не догадалась обратиться к психологу.