Читать книгу Все то же солнце - Анна Беляева - Страница 4

– Я смотрю, ты в третью смену на батут?– в коридоре первым ее поймал Артем Працкевич, с которым в свое время тренировались в одной группе, но Женя стала чемпионкой, а Артем сломал ногу.

У всех своя судьба: Женя после своего чемпионства больше не летает, а у Артема летают ученики. Растут новые соколята.

– Я к МамАлене?– кивнула на лестницу на второй этаж.

– Макарка что ли что-то?– насторожился товарищ.

– Да не, так… по своим делам,– затопталась в словах женщина.– Ты отработал?

– Закончил да, но у меня еще административка, так что – покой нам только снится.

– Весь-то вы в трудах, Артем Витальевич, аки пчела!– хихикнула, шлепнула мужчину по плечу и пошла наверх.

Працкевич потер подбородок, развернулся в противоположную от начального направления сторону и двинулся назад в тренерскую. Работы, в общем, хватало. Дома, в общем, не ждали. Невезучий он в семейной жизни человек. Хорошо, хоть ни с кем из трех жен не сладилось детей нарожать. Не развязался бы. А так, поставил штамп о разводе – считай забыл, с кем постель делил и один потолок рассматривал.

После третьего брака решил не жениться. Надоело. Женщины тоже как-то перестали видеть в Артеме мужа. Стало даже легче, хотя бы никто не требует объяснений, где шлялся, пока ты честно отрабатываешь свое на работе. И вообще, когда Артемка шлялся, об этом никто не знал и вечера в себя его прогулки на сторону не включали. Вернулся, вытащил папку с бумагами, разобрал листки на пачечки и занялся чтением. Новые регламенты. Давно собирался поглубже вникнуть, да все руки не доходили. Вот сегодня будет самый тот день, когда дойдут.

Женя поднялась на этаж, прошла по тихому сумеречному коридору, в котором выключили половину освещения рачительные бухгалтеры и менеджеры. Кабинет МамАлены был в самом конце, продувался с трех сторон ветрами, так как находился тремя стенами на улиц и только одной в коридор, был больше всего похож на недомыслие, а не офисное помещение: короткий и широкий. Сделал шаг – носом в окно уткнулся, зато вправо и влево раздолье. Так что с одной стороны от двери поставили вполне приличный стол с аппендиксом для совещаний, в другой край – диван и два кресла, а между окнами воткнули стеллажи для бумаг, наград и фотографий. Так что теперь, открывая двери, носом утыкаешься не только в окно, но и в иконостас фоток призеров и победителей в обнимку с тренерами.

Легко стукнулась в двери и тут же открыла, как делала это многие годы. Повернула голову к столу, тренера там не было, глянула в другую: на диване сидели двое – МамАлена и Василич. Видимо, обсуждали что-то насущное в неформальной обстановке.

– Ладно, Кость, договорим потом,– хлопнула коллегу по колену женщина.

– Второй рукой откинула с глаз челку привычного светлого каре и кивнула вошедшей Жене.

– Я не вовремя?– вроде договаривались, так что вопрос был скорее формальным.

– Да нет, Женюр, проходи,– мужчина поднялся с дивана, повел плечами, разминая мышцы.– Я тогда почапал в сторону дома, обсудим, на чем остановились, позже.

– Кость,– Елена Данииловна тоже поднялась,– не загоняйся, а?! Все будет хорошо, я выясняла.

– Та ж фигня и в твой адрес,– кивнул в ответ на пожелание.

На прощание обнял гостью и отправился восвояси.

– Константин Васильевич, как всегда, с утра до ночи,– проговорила в закрывшуюся дверь Женя.

– Да уж,– Елена Данииловна встала у стола, поправляя стопку папок, лежащую в углу,– весь в спортсменах, как всегда.

– А вы помните, какой он пришел к нам?– улыбнулась брюнетка всплывшему образу.– Взъерошенный, небритый. Вы еще тогда сказали, что с похмелья, не иначе, притащился.

И окончательно рассмеялась, а тренер подхватила ее смех:

– О, да! А потом оказалось, что он вообще непьющий!

Обе вернулись на многие годы назад, в тот день, когда в зал ввалился новый тренер, призванный помогать МамАлене. По штату единица была положена на такое количество спортсменов, а по реалиям, не так просто было найти человека. Уже почти разочаровались, старших ставили смотреть за младшими, лишь бы хоть как-то контролировать тренировочные процессы. Женьке доверяли Лильку, которая только начинала.

Надо признаться, возня с малышами ей совсем не нравилась. Наверное, еще тогда будущая чемпионка осознала: тренерство – не ее. И, надо сказать, с большим удовольствием спихивала при возможности Лилю на Темку, который, как ни странно, а любил возиться с малявками, хотя ему было немногим больше сокомандницы Жени. По сути, они были одногодками, но у Артема день рождения на четыре месяца раньше, так что он как будто и старший.

Итак, в тот день, вообще-то, все ждали нового тренера, но к началу занятия никого не появилось. Елена Данииловна спокойно раздала задачи так, будто ничего не случилось, но по сузившимся, поджатым губам было ясно, что терпение тренера на пределе, и кто-то будет первым, попавшим под горячую руку.

Боялись все, даже Лилька. В чем не соврала строгий тренер Жене в давнем разговоре, так в том, что на тренировке не будет первых и последних. А если и были, то дочь попадала в число самых угнетаемых матерью, оттого привыкла прятаться за старшими сразу же, как у тренера портилось настроение, и трудиться мышкой. Женя и Артем последовали примеру мелкой подопечной, а Елена Рассерженная искала жертву. И тут распахнулась дверь в зал, ввалился коренастый мужичок, крепенький, как гриб-боровик и на весь зал сказал:

– Прошу прощения! Я опоздал.

– Пли!– выдохнул Темка в ухо Жене.

И не ошибся, МамАлена спустила на кудлатого Бармалея, влетевшего в двери и орущего на всю Ивановскую, свору своих комментариев. Делала она их, правду сказать, тихим, ледяным голосом, но, судя по лицу опоздуна, живьем снимала стружку с этого Буратино.

– Пошли тренить,– предложила товарищу и Лиле Евгения, а Бармалей продолжал вещать на весь зал, выслушав тихие назидания Елены Данииловны.

– Я, правда, прошу прощения. У меня сын, в общем, с самого утра начал жаловаться на живот, болит, тошнит. Конечно, перепугал всю семью, понимаете?

Поняла ли его терзания коллега, было непонятно по ее тихому ответу, а мужчина продолжил:

– Подхватились в больницу. Подозрение на аппендицит. В общем, с семи утра скакали. Я прошу прощения, опоздал, возил его туда-сюда…

Затормозил, выслушивая слова собеседницы:

– Так если бы!– загудел снова на все помещение.– Этот симулянт в школу не хотел! Контрольная у него, видите ли! Мать выпорет и будет права!

И вдруг замолчал, пристально поглядел куда-то на занимающихся и как гаркнул:

– Сейчас же слезли оттуда! Его снесет, вас пришибет!

На батут взабрались сразу трое. Один активно напрыгивал толчок, а двое удобно устроились на матах, прикрывающих крепежные дуги.

Так и вышло, что Василич одним диалогом стал своим. Его громкий веселый голос и добрые темные, как две маслины, глаза, внимательно наблюдающие за каждым, перебегающие из угла в угол зала, дети привычно чувствовали на себе уже многие годы. Шли они рука об руку с Еленой Денииловной: ПамАлена и ПапВасилич. Другим этот тандем уже и не представлялся.

– Как у Константина Васильевича дела?– спросила у хозяйки кабинета гостья.

– Мне не жаловался,– улыбнулась та.– Но ты же не о нем пришла говорить? Что случилось, Женча? Макарка что-то не то надумывает?

Последнее время у сына был спад результатов. Сказалось много разного: появление личной жизни, само собой, в числе первого. Часто разговаривала с ребенком, объясняла, увещевала, но слушать ее никто не слушал. Однако, сказать правду, о завершении карьеры Макар тоже не говорил. Все же он был известен, один из лидеров в стране. Член сборной. Так что совсем глупых мыслей в голове не было.

– Да нет, ничего такого,– помотала мать оболтуса головой,– кроме личной жизни его дурацкой – ничего серьезного.

– Ну, будем проживать,– приняла главный тренер.– Что с вами сделать? Когда-то это у всех происходит.

Вздохнули хором, а на выдохе Женя решилась:

– Даня объявился.

– Вовремя,– хмыкнула МамАлена.– Чего хочет наш герой?

– Понятия не имею,– нахмурилась Евгения.– Я его слушать не стала, телефон отправила в блокировку.

– Не вовремя объявился,– поцокала тренер языком,– сезон предолимпийский в разгаре, а у нас тут и любовь, и блудный папашка…

– Может, дойдет, отвалится сам?– понадеялась бывшая подопечная, глядя на Елену Данииловну.

– Не за тем он тебя нашел, чтобы отваливаться,– разочаровывающе покачала та головой.– Что-то ему надо. Жди, объявится. Будет караулить у дома или у работы. Ты, кстати, какие цветы особенно не любишь?– неожиданно спросила блондинка.

– Не знаю,– растерялась Федорова.– Мне все равно, у меня только на ирисы аллергия.

– Ну, вот с ними и притащится,– уверенно заявила бывшая наставница.– У мужиков что-то там альтернативное в голове. Они вечно путают то, что ты любишь, и то, что терпеть не можешь.

– Не радостный у вас опыт,– усмехнулась Женя.

– Зато поучительный,– ответила блондинка.– В какой-то момент перестаешь доносить, что нравится, а что нет. Больше шансов, что не попадут в отвратительное.

– Что же мне делать-то, если появится?– напомнила основную проблему, ради которой пришла в гости.

– Да я даже не знаю, Жень,– тренер подошла к одному из окон, за которыми опускался сумрак.– Напомним, что срок по алиментам не вышел, может, его это спугнет. А не спугнет, так хоть какая-то польза будет от твоего Даньки, кроме сына.

– Вы его никогда не любили,– напомнила больше самой себе чемпионка.

– Ну, ты еще начни, как тогда его выгораживать и твердить, что я неправа,– фыркнула в ответ тренер.– Он тебе карьеру загубил, Женьк! могла ведь стать двукратной! Мы бы еще съездили на вторые олимпийские!

Справедливости ради, Жене кажется, что со времен завершения верить в ее олимпийские перспективы, тренер стала намного больше. После игр и завоеванного “золота” у МамАлены гораздо сильнее интерес вызывало подрастающее поколение, чем выжатая олимпиадой и замученная переменившейся жизнью, разобранная и рассеянная чемпионка. Ставка, кстати, тогда не сыграла. На следующих играх у них было лишь серебро и бронза, может, тогда и появился внутри Елены Данииловны миф о двукратной Жене, если бы она осталась.

Остаться было никак невозможно. В олимпийский год Евгения была крайне занята – училась жить самостоятельно с ребенком на руках и как-то, наконец, найти себя в мире, где очень серьезно заблудилась. Ее пригласили комментировать финал олимпийского турнира по прыжкам на батуте. Все виды, что было особенно лестно, но голова, в целом, была занята внутренней разрухой и полетевшей под откос жизнью, которая совсем недавно казалась почти сказочной.

А после олимпийского турнира, когда команда вернулась домой, Женя пошла на поклон к МамАлене, с извинениями и просьбой помочь, как-то приткнуться в жизни, потому что иначе – конец! Елена Данииловна взяла девушку тренером, хотя обе понимали, что дело не ее, но чем еще могла помочь своей спортсменке? Когда у человека есть работа, строгий график и четкие обязательства, его труднее вышибить из равновесия. И проще в него вернутся. За это стоило благодарить. И новоиспеченная мать-одиночка была благодарна. Она отдала несколько лет обучению подрастающего поколения спортсменов, привела в этот вид своего сына. И больше не ощущала себя должной ему ровно ни в чем. А МамАлене была благодарна, хоть и не простила злых и порой просто неуместных высказываний, допущенных прежде, и по поводу ее первой любви, и по поводу будущего ребенка, и по поводу всей жизни. Самое мягкое из недоброго было: “Просрать карьеру и жизнь ради мужского члена”. Может, это и было правдой, но кому она такая нужна? Тем более в восемнадцать лет!