Читать книгу Вопреки. Том 1 - Анна Бэй - Страница 3

Алиса

В такие моменты я чувствую себя голой, незащищённой. Это происходит после того, как адреналин, выброшенный в кровь после стрессовой ситуации, начинает меня отравлять. Лишь в эти моменты ко мне приходит осознание случившегося, но поддаться панике – роскошь.

И всё же было страшно, что греха таить. И вот в чём штука – ещё какой-то час назад мне было плевать умру я или нет, главное, чтобы это случилось наперекор планам Халифы. Боль и смерть не настолько пугали до встречи с «Аресом», и как же вдруг всё встало с ног на голову? Что меня так в голову стукнуло, что я покорилась? Я могла сдохнуть или убить Омара, а всё вышло не по-моему – один лишь взгляд в толпе и, как следствие слабости, нож в спину. Ну глупо же!

И этот таинственный крушитель судеб сидит передо мной.

Я боюсь людей, вызывающих у меня такое любопытство… невольно обращаю слишком много внимания, и в этот раз это едва не стоило мне жизни. Ему на вид лет тридцать пять, но держит он себя так, будто старше и умнее всех на порядок, очевидно, есть причины такого поведения. Я видела, его боялись на рынке, как чёрт ладана! Породистый самец!Напрасно я зареклась не поддаваться его убойному обаянию, ведь эта скотина даже молча меня привлекает. Что за энергетика такая? Как это выключить? Чую, что, если он даже не извращенец, то по любому уж бабник из тех, что имеет в копилке огромный гарем стерилизованных наложниц. В этом мире это абсолютно нормально, но мне ещё привыкать и привыкать.

Новый знакомый не пытался меня лапать, как все остальные, хотя оценивающе конечно смотрел, но я бы тоже сканировала то, за что хочу отдать такую кучу денег. Арес не похож на рядового похотливого кобеля, скорее на сутенёра. И всё же я не идеализирую и жду беды.

Неловко в упор его разглядывать, но в этот момент он очень занят, и я могу немного привыкнуть к его внешности. У него мужественные черты лица, такая притягательность не отдаёт смазливостью, лишь завораживает. Предельно обаятелен, уникальная харизма даже в моменты, когда он серьёзен. Это шарм, от которого немного кружится голова, притупляется внимание.

Сейчас он сидит и о чём-то размышляет, делает пометки в своём блокноте, иногда поглядывая за окно кареты. Там…. Там уже стремительно приближаются сумерки, но я уже ничего во времени и местности не понимаю, но, чёрт побери, красиво!

Я засмотрелась в окно, провожая глазами заходящее солнце. Сон подкатывал, стремительно лишая мой мозг обычной сосредоточенности. Боже, как хочется спать… давно сплю урывками, чутко и постоянно вскакиваю из-за любого шороха.

Так… изменилось… всё…

Я вздрогнула и напряглась, сон как рукой сняло. Мой новоиспеченный Хозяин смотрит на меня своими зелеными изучающими глазами. Долбанный сканер, что тебе от меня надо!? Ох, красивый же, скотина такая.

– Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «Хозяин». Как тебя зовут?

Его очевидная привлекательность ещё не так опасна для моего женского сердца, как его крышесносный голос – хриплый, грудной, пробуждающий сладкие мурашки по спине. Похотливые мыслишки кыш-кыш! Чёрт…

Он ждёт ответа. А на рынке думали, что я немая. Я за несколько недель ни звука не издала, даже во сне, чему поражена, если признаться… И не то, чтобы нечего было сказать, наоборот!

Да и что бы я ответила? Я – лишь тварь божья, а весь мир – тлен? Сижу в луже своей крови, вспоминаются лишь тупые монологи из рекламы средств женской гигиены про дискомфорт «в эти дни», вот только у меня под лопаткой дыра и она, сволочь, ещё и болит! Я молчу уже про ноги, которые уже пару недель как…

Жалей себя, Алиса, верное решение!

– Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий?

Ординарисом называют мир без магии, из которого я родом – это выяснили.

Неужели у меня такой безнадежно тупой вид, раз он подумал, что я его не понимаю. Я просто не хочу ни с кем говорить. Сакрит – лёгкий язык. Ладно, бедолага ещё меня к олигофренам припишет, буду вести себя прилично!

– Алиса, – выдавила я из себя жалкое подобие моего прежнего голоса. Боже, да что такое? – Моё имя Алиса.

Боже, как это глупо звучит! Льюис Кэрролл проклял меня стереотипом о девочке, которая очень даже не в себе. Настолько, что даже и перечислять лень.

– Но не та, что пошла за белым кроликом, – зачем-то оправдываюсь я в продолжение своих собственных мыслей, – Мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.

– Ты не из Сакраля? – он вдруг криво улыбнулся и переспросил, – Из Ординариса? А если точнее?

Можно подумать, я знаю… вообще-то догадываюсь, но это основано лишь на предположениях. К примеру, я знаю много языков, но не считаю их родными. Все, кроме русского.

– Не из Сакраля, – отвечаю я уклончиво, а он так смотрит на меня, словно я ломаю его сценарий.

– Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить.

Как резко он сменил интонацию! У меня на руках волосы встали дыбом от того холода, что блеснул в его глазах. Мой следующий вопрос преследовал лишь одну цель: убрать этот холод, ведь я уже знаю, ответ на свой вопрос.

– Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?

– Есть Герцог, он же Суверен.

«Великий и ужасный» – вспоминаю я слова «бесценного друга» Омара Халифы. Готова поспорить, они говорили именно о Лорде Блэквелле, который с первого взгляда напомнил мне Бога Войны.

– Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.

Ну? Мастер гениальных пауз молчит и сверлит меня своим взором василиска. 3…2…1…0, и:

– Я – этот Герцог.

БИНГО! Слава богу, часть моей крови вытекла и не бьёт мне в голову, иначе я бы непременно вскочила, задрала руки вверх и победно закричала. Вместо идиотских замашек, я лишь зеваю и внутренне ликую.

– А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. – сказал он так мягко… я таких интонаций давно не слышала.

Я смерила его скепсисом, в воздухе завис немой вопрос: стоит ли мне верить Винсенту Блэквеллу? По крайней мере мой пристальный взгляд он выдержал и позабавился заодно.

Надо рассудить здраво: я как чмо в крови вся с головы до пят, в лохмотьях, от которых, слава богу, конечно не смердит, как от бродяги, однако наверняка блох с собой прихватила. Вид у меня жалкий. Так что…

– Вы же меня не изнасилуете? – я всё же уточнила, заставляя его плечи дрогнуть от сдержанного смеха.

Я так хочу спать, что пусть насилует. Одно дело какие-то убогие стражники, и совсем другое – вот этот вот мужчина. Ладно, перегнула я палку с изнасилованием – не надо со мной так. Просто спать хочется и правда адски. Месяц в чистилище, раны, бессонница и нескончаемый ужас берут своё, а тут… впервые в относительной безопасности и комфорте.

– Спи. – улыбнулся он глазами, – Я не дикарь, чтобы бросаться на спящих раненных женщин.

Прощальный взгляд-предупреждение: Винсент Блэквелл, не трогай меня. Пожалуйста. Ну хоть ты будь человеком, раз мир у вас – дерьмовое дерьмо. И он вскидывает бровь, опять сдерживая улыбку. Я что, клоун?

И снова вижу сон.

Я будто бесплотная энергия, которую нескончаемо тянет в центр всего – место на стыке бушующего прекрасного моря, старого величественного леса, беспощадных скал и спящих вулканов. Все эти феномены столкнулись в страстных объятиях и своим слиянием породили нечто уникальное – замок-шедевр, объятый поцелуем зимы, архитектурный экстаз, будто возвышающийся над всем миром, но не высокомерием, а духом.

Старый лес неспокоен, он шепчет о предстоящей беде и мне самой тревожно.

Море, омывающее берега с севера, словно готовиться ко сну, вынужденному и неприятному, чернеет, бурлит, выбрасывая камни из своих древних глубин. Прямо на воде стоит человек. Ничего не могу разобрать… нет, вижу отражение в воде…

Желудок скручивает, но он пуст, поэтому не могу выплюнуть содержимое – повезло. Ощущение падения и гул в ушах естественно прогнали дрёму. Я подскочила и вцепилась в спинку сидения. Рана заболела до скрежета в зубах, да и ноги наконец ощутила. Боль адская.

Хочется выть белугой, но я молчу под пристальным вниманием Винсента Блэквелла. Предательски дрожат руки, и я откидываюсь на диванчике, позволяя себе слабость.

Блэквелл без лишних комментариев подбирается к сумке слуги. Лишь фыркает, потому что Франческо спит беспробудно, не реагируя ни на Хозяина, ни на падение ортоптера. Мы падаем… часто дышу от накативших эмоций. Страх? Паника? Нет… тревога и, видимо, наконец болевой шок.

И вдруг мне легче. Какая же большая ладонь у этого господина… она обхватывает мой затылок, и я замираю.

– Дыши. Мы просто снижаемся.

– Камнем на дно?

– Ну почти. Мне нужен эффект неожиданности, потому так резко. – его мерный тихий голос расслабляет, – Вот выпей. – тянет мне подобие термоса к губам.

Толкает сосуд к моему рту. Как приятно пахнет… теплом. Или солнцем?

Таращусь. Прямо и без особых стеснений. А он на меня. Момент должен был стать неловким, но на деле просто странный и какой-то магический. Кто этот человек и чего от него ждать?

– Высоты боишься, да?

И я кивнула, с трудом признавая уже очевидный страх. На моём лбу холодный пот, пытаюсь держать лицо, но не всегда выходит унять мимику.

– Я никогда не летала. Трезвой. На такой крылатой штуковине. – что с голосом? Я проглотила гвозди?

Винсент Блэквелл снова ржёт в сердцах. Вот тебе и Герцог.

– В Сакрале тоже есть алкоголь, так что это не проблема.

– Тут есть мини-бар?

И вдруг разочарование – он отпускает меня. Чтобы через минуту вернуться с влажным платком и рюмкой крепкого алкоголя.... Болевой шок так и не наступил, хотя грозился. Я невольно расслабляюсь и… подавляю зевок. От Винсента Блэквелла веет жаром и я,согреваясь словно в лучах солнца. Непередаваемое ощущение. Вновь хочу зевнуть и прикрываю ладонью рот.

Я уже не замечаю, как мы падаем, чувствую лишь как с лица, уходит пыль и пот.

– Дикая. – слышу вердикт. И больше ничего. Снова только гул в ушах, а Блэквелл садится на своё место с невозмутимым видом.

Не представляю, как буду выбираться из этого странного транспорта, ведь вероятность встать на ноги кажется ничтожной. Чёртова кровь всё ещё хлещет и у меня отвратительное ощущение мокрой одежды. Плакала дорогущая обивка этого странного бизнес-класса, мне искренне жаль портить Хозяйскую «птичку». В волосах пыль, они такие грязные, что я просто не представляю, как их отмывать. Уверенна, что птицы с корыстью смотрят мне на голову, воображая уютное гнездо из моих бедных волос, но это всё ерунда, потому что именно этот штрих дополняет мой ведьминский образ.

А на запястьях полумесяцы…

Момент, когда контракт моей вечной службы был заключён отразился в моих конечностях таким странным чувством… На физическом уровне это было, будто меня привязали на веревочки, и я в миг превратилась в марионетку, будто там, где рождается чувство падения, куда-то прямо в солнечное сплетение вбили ржавый якорь, тяжёлый и шершавый. А в мыслях я на миг потеряла ясность и почувствовала«перемену полюса», словно меня загипнотизировали. Для меня резко стало очень важно, чтобы сердце Хозяина не пропускало ни одного удара.С другой стороны, в этот же миг в моём сердце зародилась просто вселенская обида, что-то отравляющее, злопамятное. И как в таких обстоятельствах не обращать на него внимания? Я сдерживала резко накативший гнев, который будил во мне что-то невероятное, во мне сидела буря, и невероятных усилий стоило сдержать её. В один момент поменялись полюса моей вселенной, гравитация и вся остальная ерунда изменила себе и вот он, мой новый смысл жизни: жить ради жизни Хозяина. При всей абсурдности ситуации (отталкиваясь исключительно от моего необъятного эгоизма и былого чувства самосохранения), последняя установка, ставшая моим новым «архи-приоритетом», была не осмысленная, а совершенно безусловная. Это можно сравнить с инстинктом… да, именно с инстинктом!

Это раздражает. Ещё не могу привыкнуть к этому ощущению рабских оков, сопротивляюсь как могу, но не выходит.

Я вскользь слышала о подобных контрактах, что заключил с Омаром мой… Хозяин. Это сложная вещь, его заключают очень отчаянные люди, не боящиеся игр с магией. Едва ли у Омара много клиентов, идущих на подобные сделки. Такие оковы очень сильно ломают личность, ты становишься не простым рабом, скорее джином… рвущимся из своей волшебной лампы, это полная неволя во всех смыслах. Важно и то, что суть этого контракта наиболее опасна именно Хозяину, потому что ненависть раба эквивалентна его силе, а ведь я даже не представляю насколько сильно могу его ненавидеть с этим «ржавым якорем» в рёбрах.

Откуда знаю про контракты Лимбо? Слышала трёп Омара, который лебезил перед знатной особой, помню тот разговор слово в слово. Меня тогда отпаивали какой-то наркотой, от которой я была подобна тряпичной кукле, это было похоже на долгий болезненный сон с галлюцинациями, от которого невозможно проснуться. Меня пугало то, что я абсолютно ничего не помню, кроме того, что я сделала это с собой сама. Старалась зацепиться за малейшее воспоминание, но не выходило. Лишь одну подсказку я сама себе оставила: надпись на русском языке на внутренней стороне одежды «Меня зовут Алиса. И я им не по зубам».

Тогда Омар Халифа ждал какого-то клиента и сильно нервничал, разговаривая с очередным аристократом:

– Граф обещал приехать. Я сберёг для него один преинтересный товар!

– Сомневаюсь, что он приедет в ближайшие пару недель, мой друг, – проскрипел сиплый голос мужчины, – А что за товар? Покажи, может я куплю! Мне нужен подарок для него, в долгу не останусь, ведь знаешь!

Тогда эти двое зашли и начали меня разглядывать, но я их не видела, потому что была под действием дурмана. Меня не трогали, не подходили близко, лишь издалека осматривали, словно картину:

– Я хочу увидеть её лицо.

– Мой бесценный друг, – лилейно заговорил Омар, – Я ведь не первый день торгую, вижу, что ты не настроен её забирать, поэтому не увидишь лица.

Послышался смех «бесценного друга» и это было что-то такое наигранное, что я бы фыркнула, если б могла.

– Я, признаться, думал, что ты говоришь о потенциальных Лимбо, а не о гаремных девицах. Роланду последние не интересны, мы оба это знаем.

– И зря, потому что эта девка не просто гаремная шлюшка, уж поверь мне!

– Ты ведь не про мозг сейчас? У женщин его не бывает!

– А как ты думаешь, за чем я пичкаю её наркотиками? Чтобы она была в узде.

– То есть Лимбо?

– Нет, вряд ли. Граф собирает армию беспрекословных рабов, свирепых и смертоносных. Эта чертовщина, – он сплюнул как всегда, говоря обо мне отвратительным тоном, – Она не такая.

Не такая? Ох, не надо было Омару в тот день зарекаться, ведь к тому моменту я уже потребляла всё меньше отравы. Тогда «бесценный друг», который счёл меня гаремной шлюхой, зашептал заговорщицки:

– Знаю не понаслышке о том, что творят Лимбо, выбиваясь из оков. Эти твари хуже стервятников, они опасны для врага своего Хозяина, но хуже всего то, что ждёт поработителя рано или поздно.

Дальше были какие-то скверные шуточки в стиле генитального юмора и того вида насмешек, что я про себя выделила отдельной категорией «Дурачество Ганнибала Лектора».

– Откуда ты её взял? – наконец задал стоящий вопрос закадычный клиент Омара.

– Нелегалка, – коротко и надменно ответил тот, и хотя бы не сплюнул, – Да ещё и немая.

– И кто её пропустил в Сакраль?

– Ну уж явно не «Великий и ужасный», ведь тогда бы уже загрёб её с потрохами.

– И что говорит Надзиратель? Зачем он её пропустил?

– Не собираюсь узнавать, – засмеялся Омар, – Я собираюсь заработать на ней, а он такой лопух, что сразу её не перехватил, значит она моя!

– Постой, Халифа, он же наверняка переправлял её Графу!

– И я помогу ему завершить начатое, но заработаю на этом!

На самом деле разговор был куда красочнее и наполнен разнообразными мерзкими подробностями, но тогда я не так хорошо понимала сакрит, поэтому уловила лишь суть. А суть была с том, что я не из этого мира, что мне буду набивать цену, но продадут лишь какому-то Графу, который собирает Лимбо, чтобы сделать своим безвольным оружием. Я не знаю до сих пор что это за Граф Роланд, но я зареклась не попадать в его власть. Надо сказать, Лимбо вообще не входило в мои планы, как и рабство в целом, только теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях, нужно скорее понять, что от меня нужно Аресу с зелёными глазами.

Ортоптер на землю так и не рухнул. На самом деле само приземление было очень мягким, будто в перину утонули. Магия!

Блэквелл отошёл, вглубь своего транспорта, чтобы переодеться и вышел уже истинно зловещим и хмурым. Не хотелось бы такому человеку переходить дорогу – сметёт и глазом не моргнёт.

– Фран. – обратился он к слуге, но тот будто в комму впал. Помог пинок по сапогу, и Франческо, булькая секрецией в гортани, приоткрыл поросячьи глазки, – Пригляди за девчонкой. – от этой «девчонки» захотелось нахмуриться, но я держалась невозмутимо, – Зельем пои почаще, пока кровотечение не остановится. А ты… – это уже ко мне, – Сиди смирно и будь умницей. Сбежать не выйдет.

И спрыгнул на землю, пуская внутрь вечернюю прохладу.

– А если захочу по нужде? – Блэквелл уже удалился, потому обращалась к Франческо, но того моя нужда явно не волновала.

– Держи в себе. – брезгливо буркнул мне он и сделал вид, что собирается спать.

– Франческо, вы бессмертный?

Подействовало. Посмотрел на меня и зло указал на маленькую дверцу.

Вывод: я внушаю ужас. Вопрос: почему? Зеркало дало предельно ясный ответ – гнездо на голове, вся в ссадинах и запёкшейся крови, словно персонаж фильмов ужасов. А вода подарила прохладу и какую-никакую свежесть. Припала к ней губами и не могла напиться.

Всё же не всё так плохо. По крайней мере – могло быть и хуже.