Читать книгу Беглянка. Дорога к счастью - Анна Бигси - Страница 4

Проснувшись рано утром, Татьяна принялась штудировать полученную накануне книгу. Читая рецепт за рецептом, не понимала абсолютно ничего. Все, в общем-то, было просто и доступно, но она никак не могла представить, как это воплотить на практике. Так и не найдя идеального для себя рецепта, загнула несколько страниц и, отложив книгу в сторону, прикрыла глаза.

Ситуация с жильем разрешилась в лучшую сторону, можно было бы облегченно выдохнуть, но какая-то непонятная тревога не покидала. Таня постоянно вспоминала тяжелый взгляд Саши и внутренне сжималась. Он смотрел с такой неприязнью и презрением, что волоски на коже вставали дыбом. Да и вообще вел себя очень странно, его настроение и отношение к ней менялись, как ветер. Она не могла найти причин такому поведению, как ни старалась.

Татьяна не преследовала цель завоевать его расположение или добиться симпатии, но, если бы они наладили хотя бы минимальное общение, жить бы стало проще. Она бы не вздрагивала от каждого шороха и не боялась находиться с ним в одном доме.

Ребенок закапризничал, сигнализируя о том, что пора поменять памперс и покормить.

– Ну что? Будем переодеваться? – нежно спросила Таня и взяла девочку на руки.

Та заулыбалась в ответ. В такие моменты для Тани весь мир переставал существовать. Любовь к дочери затмевала все проблемы и неурядицы, наполняя жизнь счастливым светом.

Напевая веселую песенку, она ловко переодела малышку и положила ее на свою кровать, с трудом сдерживая нервную дрожь перед кормлением.

В последнее время с одной грудью творилось что-то неладное. Она болела, увеличилась в размерах и была будто каменной. Боль при кормлении становилось невыносимой, Татьяна не знала, что с этим делать, старалась как можно реже прикладывать к ней ребенка, но в другой молока не хватало и приходилось терпеть. Она очень переживала по этому поводу, боялась осложнений после родов или еще хуже – онкологии, но спросить было не у кого. Добраться до больницы не представлялось возможным, да и без документов ее могли попросту не принять. Круг замкнулся, Таня старалась не думать о смерти и том, что будет с ребенком, если ее вдруг не станет.

Настроившись на свои мучения, она стиснула зубы, легла рядом с дочерью и дрожащими руками вложила в ее ищущий рот сосок. От боли напряглась каждая мышца, а на коже выступила испарина, но Татьяна мужественно терпела.

Через несколько минут ощущения притупились и наступило долгожданное облегчение. Несколько соленых капель невольно скатились по щеке, она небрежно смахнула их и посмотрела на довольно причмокивавшую малышку. Ради нее готова была выдержать все что угодно.

Дождавшись, пока дочка уснет, она аккуратно переложила ее в коляску, взяла кулинарную книгу и вышла из комнаты. Начинался первый рабочий день в качестве горничной-кухарки. Таня невольно улыбнулась, представив, как вытянулись бы лица знакомых, узнай они о ее должности. Татьяну и так всегда считали белой вороной за то, что она отличалась от большинства представителей своего круга, а теперь и вовсе заклевали бы.

Саша спустился ближе к полудню. Голова ожидаемо болела, а внутренности неприятно потряхивало, но как бы плохо ни было, он никогда не похмелялся. Считал это первым шагом к болоту, из которого будет не выбраться. Сейчас его полностью устраивала такая жизнь, но где-то на подсознательном уровне он все же оставлял себе крохотную надежду на спасение.

Остановившись в дверях, с интересом наблюдал за Таней. Она суетилась около плиты и ласково сюсюкала с ребенком, лежавшим в коляске. Малышка словно понимала речь мамы, в ответ громко гулила и радостно махала руками и ногами.

Они были поглощены друг другом настолько, что не замечали ничего вокруг. Их счастье было осязаемым, казалось, протяни руку – и дотронешься. Грудь сдавил болезненный спазм, а сердце застучало быстрее. Когда-то он тоже мечтал создать семью, завести детей, но судьба распорядилась иначе – в одночасье отняла у него все и бросила на самое дно жизни.

Смотреть на свою несбывшуюся мечту было невыносимо. Почувствовав себя лишним на этом семейном празднике жизни, Саша хотел уйти, но Таня не вовремя обернулась.

Увидев его, вздрогнула и выронила из рук кастрюлю с водой.

– Один-один, – констатировал он и криво усмехнулся, напоминая вчерашнее происшествие. Не хотел специально язвить, просто сработал инстинкт самосохранения. Своей агрессией он выстраивал вокруг себя непробиваемый щит, защищавший от женских чар.

– И тебе доброго утра, – устало выдохнула Татьяна, осматривая масштабы бедствия. С самого утра она возилась здесь, пытаясь разобраться, как и что устроено, и все шло гладко, пока не появился хозяин дома. Она не могла понять, почему в его присутствии начинала робеть, как девчонка. Коленки тряслись, а сердце выпрыгивало из груди. Таня боялась его до жути. Взгляд Саши пробирал до костей, буквально прожигал насквозь, но в то же время было в нем что-то этакое. И это что-то волновало ее, заставляя замирать каждый раз, как кролик перед удавом.

– Осваиваешься? – сыронизировал он, кивая на разгром в кухне. Такого бардака не видел здесь ни разу. Мать была хорошей хозяйкой и всегда следила за чистотой, сейчас же это место больше напоминала поле боя. Вся кухонная утварь была вытащена со своих мест, всевозможные крупы и специи тоже стояли неподалеку. Саша даже не знал, что у него все это имеется, так как не пользовался абсолютно ничем. Готовить он не любил, предпочитая питаться на работе или в городе.

– Стараюсь. – Таня виновато пожала плечами, проследив за его взглядом. – Я уберу…

– Может, есть какие-то вопросы? – между делом поинтересовался он, намекая на свою помощь в поиске нужной ей вещи. Аккуратно пробрался к графину, налил воды и запил две таблетки аспирина.

– Есть, – обреченно согласилась Татьяна. Вынуждена была признать, что сама не справляется. – Что такое сотейник и где мне взять тряпку, чтобы вытереть пол?

Саша ненадолго задумался. Что такое сотейник, он и сам с трудом представлял, но, логически помыслив, извлек из духовки несколько сковородок, выбрал самую глубокую и протянул ей.

– Вот это сотейник, а тряпка в ванной на ведре висит.

– В ванной?

– Только не говори, что не знаешь, что такое ванная, – саркастично протянул он и сложил руки на груди, прожигая насмешливым взглядом.

– Я не знаю о том, что она у тебя вообще есть! – возмущенно воскликнула Таня. Он откровенно издевался над ней, и это раздражало с каждой минутой все больше.

– Сочувствую, вторая дверь налево…

– Почему ты обманул меня?

– Не хотел, чтобы тебе у меня понравилось, – честно признался Саша и презрительно ухмыльнулся. Он не желал видеть ее здесь и не собирался помогать освоиться в своем доме.

– Это жестоко, – с горьким укором проговорила она и покачала головой, поражаясь его поведению. – Я боюсь уличного туалета и не могу нормально помыться в холодной воде в бане.

– Это твои трудности, – отмахнулся Саша и отвернулся к окну, стараясь игнорировать вдруг проснувшуюся совесть. При одном взгляде на растерянную, несчастную девушку сердце предательски сжималось, а по коже пробегала нервная дрожь, но он мужественно терпел выходки организма, не позволяя эмоциям вырваться наружу.

Таня шумно выдохнула, глядя на его широкую спину, и отправилась по указанному маршруту на поиски ведра и тряпки.

Ванная, как оказалось, располагалась совсем рядом с ее комнатой, загляни она туда раньше, стольких страхов могла бы избежать.

Кое-как вымыв пол, Татьяна отнесла тряпку и вернулась обратно. Саша так и стоял около окна. Массивная фигура занимала половину пространства, но его, казалось, это мало волновало.

– Есть будешь? – осторожно поинтересовалась Таня, чтобы хоть как-то нарушить гнетущую тишину.

– А есть что? – удивился он и, развернувшись, с интересом посмотрел на нее. Никак не ожидал, что она справится с поставленной задачей.

– Есть. Паста с соусом болоньезе, – торжественно объявила Татьяна и, довольно улыбнувшись произведенному эффекту, пошла за тарелками.

– Ты сама-то пробовала? – с сомнением спросил он, поглядывая на плиту. Саша знал блюдо, о котором говорила Таня, но не помнил, чтобы у него были нужные ингредиенты, не говоря уже о пасте.

– Нет. Тебя ждала.

– М-м-м, – снисходительно протянул он и присел за стол, с интересом наблюдая за ее действиями.

Татьяна ощущала на себе его взгляд и нервничала еще больше. От волнения руки предательски дрожали, и открыть крышку удалось не с первого раза. Она заглянула в кастрюлю и замерла.

– Что-то не так?

– Даже не знаю. – Она попробовала отковырять макароны, но безуспешно – они слиплись в одну большую массу. – Так и должно быть?

– Ну как тебе сказать… – Саша подошел к ней вплотную и заглянул через плечо. – Если ты готовила шар из макарон, то да, именно так и должно быть… – Он открыл вторую кастрюлю, в которой, по всей вероятности, находился соус. – Судя по цвету твоего соуса… черный шар.

– Издеваешься? – Таня всматривалась в его лицо и пыталась понять, насколько серьезно он говорит. Сама уже догадалась, что блюдо не удалось от слова «совсем», но как спасти ситуацию, не знала.

– Нет, ну что ты, – съязвил в очередной раз Саша. – Я же свинья и вполне могу есть такие помои.

Он не смог сдержаться, желание ужалить побольнее было слишком сильным. Не понимал сам себя, рядом с ней превращался в совершенно другого человека, слишком остро реагировал на все, эмоции не поддавались контролю.

– Зачем ты так? Я же старалась… – Татьяна едва сдерживала подступившие слезы. Его слова отдавались болью в подреберье, понижая самооценку ниже плинтуса. Она и без него знала, что ничего не умеет, но была не виновата в том, что ее растили как принцессу, отгораживая от всего на свете.

– Спасибо за старания, – коротко бросил он и, стараясь не смотреть на нее, направился к выходу. Бежал, позорно и трусливо. От нее и от себя. Спасался, как мог, от нахлынувших опасных чувств, не желая признаваться себе, что она становится небезразлична ему.

– Ты куда? – сама не зная зачем, спросила Таня, тоненькие соленые дорожки все же покатились по щекам.

– Не поверишь – поесть, – не оборачиваясь, огрызнулся он и хлопнул напоследок дверью.

***

Под вечер состояние Тани только ухудшилось: грудь болела все сильнее, появились слабость и головокружение. Легкий озноб, мелкой дрожью сотрясавший тело, говорил о повышении температуры. Она запаниковала, не зная, что предпринять, все больше ощущала собственную беспомощность. Саша был единственной надеждой на спасение, но он до сих пор не вернулся. Искать его было бессмысленно, она не знала здесь совсем ничего, да и тащить ночью ребенка на улицу не лучшая идея.

Вспомнив, как утром Саша доставал из ящика на кухне какие-то лекарства, Татьяна поспешила туда. Несмотря на то, что ее знания в фармакологии были весьма поверхностны, таблетки от жара она нашла. Внимательно прочитав инструкцию, в противопоказаниях нашла пункт о запрете при грудном вскармливании и не решилась их принимать, боялась навредить дочери.

Единственное, что она могла сделать в таких обстоятельствах, – это положить на лоб холодный компресс, чтобы хоть как-то облегчить лихорадку, и лечь спать, в надежде, что к утру станет легче или хотя бы вернется Саша и расскажет ей, где в их деревне искать врача.

Неясный шум проник в сознание, безжалостно выдергивая из царства сладких грез. Татьяна с трудом разлепила веки и увидела темный силуэт, нависший над ней. Крик застрял где-то в горле, а тело будто парализовало от страха.

Включился ночник, и она тут же узнала Сашу, но от этого стало совсем не легче. Плотно сомкнутые губы и горящий взгляд говорили о том, что настроен он очень решительно, а сильный запах спиртного лишал последней надежды.

Татьяна хотела бы спрятаться, сбежать от него, но организм был сильно ослаблен болезнью.

Саша не церемонясь стащил одеяло и окинул ее похотливым взглядом. Она задрожала, понимая свою участь – сейчас ее просто изнасилуют. Но сил для борьбы не осталось, Таня лишь как мантру повторяла: «Не надо».

Он был беспощаден и глух к ее мольбам, совершенно не заботился о ее чувствах и ощущениях. Не раздумывая ни секунды, распахнул ее халат и принялся жадно ощупывать тело, сминая нежную грудь огромными лапищами. Таня закусила губу и тихо заскулила от боли и омерзения. Слезы отчаяния покатились по щекам, немного облегчая страдания. Единственное, о чем она молилась, это чтобы дочь, спавшая в коляске, не пострадала.

***

Весь день Саша провел в борделе у Юсупыча, мужественно сражаясь с собой. Вокруг то и дело крутились полуобнаженные женщины, призывно выгибающиеся для него, но он не обращал на них внимания, слишком брезгливо относился к представительницам древней профессии, а вот алкоголя позволил себе слишком много.

Привычно заливал голос совести, сверливший мозг острыми иглами. Но ничего не получалось, она не поддавалась, будто жила своей собственной жизнью, смотрела свысока и ехидно посмеивалась над его жалкими попытками, опутывая скользкими щупальцами. Раз за разом заставляла проматывать в голове разговор с Таней, его жестокие слова и ее неподдельные эмоции. Саша не хотел обижать Таню, не хотел причинять страдания, где-то в глубине души понимал, что она не виновата ни в чем и он не имеет права судить о ней по чужим поступкам. Просто ему было больно, и, как зверь загнанный в угол, он инстинктивно оборонялся.

Отчаявшись найти успокоение, Александр расплатился по счету и, изрядно покачиваясь, побрел домой. Внутри все горело от горького чувства вины, оно буквально парализовало все системы организма, не давая нормально дышать. Решив во что бы то ни стало попросить прощения, Саша ввалился в дом, кое-как скинул с себя верхнюю одежду и обувь и подошел к комнате Тани.

Тяжело дыша, прислонился лбом к гладкой прохладной поверхности двери и прислушался. В доме царила полнейшая тишина, лишь слабые стоны доносились из комнаты.

Он вошел внутрь и приблизился к кровати. Не знал, зачем вломился в ее комнату среди ночи и что скажет, если она вдруг проснется, просто хотел увидеть. Это неосознанное желание затмило здравый смысл.

Татьяна спала, в слабых отблесках луны ее лицо казалось почти белым. Волосы беспорядочно разметались по подушке, и только одна непослушная прядь щекотала нос. Саша улыбнулся, наблюдая за ней. Таня казалась такой чистой и невинной, что перехватывало дыхание. Поддавшись порыву, он аккуратно убрал прядку наверх, при этом случайно коснулся кожи и замер. Не поверив своим ощущениям, приложил ладонь к ее лбу и нахмурился – тот был влажный и горячий.

Пьяный мозг неохотно шевелился, с трудом подсказывая дальнейшие действия. Саша посветил телефоном на ее лицо и только сейчас заметил детали: щеки раскраснелись, губы сухие, а быстро бившаяся венка на шее свидетельствовала об учащенном пульсе.

Душа ушла в пятки, а разум тут же просветлел.

Александр с ужасом для себя осознал, что не знает о Тане ничего: ни возраста, ни анамнеза. Когда она родила? Как проходили роды? Кормит ли ребенка? Вопросы множились в голове, но натыкались на глухую стену неизвестности. Он мог только предполагать. Недостаток информации стоил слишком дорого и мешал правильно установить диагноз.

Доверившись интуиции, Саша включил ночник и вернулся к кровати.

Таня проснулась и теперь с ужасом смотрела на него. Он был настолько сосредоточен на процессе, что не обратил на нее внимания и продолжил изучать симптомы.

Скользнув взглядом в вырез халата, случайно заметил покраснение на коже, тут же распахнул ткань и облегченно выдохнул. Профессиональное чутье не обмануло, он верно обнаружил проблему, осталось только обозначить масштабы.

Татьяна что-то бормотала, пыталась остановить его, но Саша ничего не слышал, он смотрел на часто вздымавшуюся грудь и пытался справиться с внутренней паникой. Руки дрожали, тремор начался очень не вовремя и мог сильно помешать диагностике. Он усиленно боролся с собой и своим прошлым. Стиснув зубы, буквально заставил себя сделать решительный шаг и принялся ощупывать женскую грудь. Одна была мягкая и упругая, словно тесто, вторая же будто налита свинцом, и кожа на ней горела огнем. Медленно массируя долю за долей, Белов ощущал, как в пальцах просыпается былая чувствительность, а вместе с ней возвращается уверенность в себе и своих силах.

Услышав сдавленный стон, он наконец посмотрел в глаза своей пациентке.

– Давно это началось? – спросил холодно и по-деловому. Сейчас между ними не могло быть никаких симпатий и антипатий, Саша будто вернулся в прошлое, где он врач-гинеколог, а женщина перед ним – лишь пациент.

– Третий день, – едва выдавила из себя Таня, сбитая с толку происходящим. Она не успела опомниться, как все круто изменилось и гнусный насильник превратился в благородного спасителя. Он не переставал ее мучить, мягкие пальцы скользили по напряженной груди по только ему понятному маршруту. Боль была невыносимой, дезориентировала в пространстве, но где-то на периферии сознания Таня доверилась ему и больше не сопротивлялась.

– Почему молчала?

Она не нашлась с ответом. Да и что могла сказать? С какой стати должна была делиться с первым встречным своей интимной проблемой?

– Я умираю, да? – спросила она, с немым отчаянием глядя ему в глаза.

Саша не смог сдержать улыбки.

– Поборемся еще, – заверил он, подхватил ее на руки и понес в ванную.

Сорок минут Белов измывался на ней в ванной. Разогревал душем протоки в груди, массировал и сцеживал застоявшееся молоко. Он очень боялся, что попала инфекция, тогда пришлось бы колоть антибиотики, но им повезло, и все обошлось.

Упершись руками в ванную, Таня наблюдала за его четкими, выверенными движениями и сквозь зубы терпела. Постепенно пришло облегчение, грудь больше не распирало от боли, остались лишь неприятные тянущие ощущения.

Саша терпеливо разминал ее грудь до тех пор, пока она не стала мягкой, как пластилин, затем завернул Таню в полотенце и отправил на кухню.

Оставшись один, долго умывался холодной водой, приводя мысли в порядок. Руки сводило от перенапряжения, но он был доволен собой, как никогда.

В диагнозе Александр не сомневался. Это был лактостаз. Банальный, обычный застой молока. Первый раз он столкнулся с ним еще в интернатуре и сильно растерялся. Сейчас же на сомнения не было времени, как и права на ошибку. Его решение было бескомпромиссным, а действия стремительными. Он не боялся взять на себя ответственность и был уверен, что сделал все правильно.

***

Татьяна сидела за столом, плотно закутавшись в полотенце, и ждала своего спасителя. После пережитого ее еще немного потряхивало, но в целом самочувствие улучшилось. Он появился через несколько минут. Лицо его было серьезно и сосредоточено, она не могла понять, о чем он думает и в каком пребывает настроении. Саша вообще был для нее загадкой: слова и действия сильно противоречили друг другу. Всем своим видом он открыто демонстрировал неприязнь к ней, но в то же время постоянно приходил на помощь. Сейчас его взгляд не излучал привычную холодность, и от этого было еще больше не по себе.

– Ты напугала меня.

– Один-один, – грустно пошутила Таня. – Может, чай сделать? – предложила она, чтобы хоть как-то компенсировать его переживания.

– Не нужно, – устало выдохнул Саша, достал из морозилки лед, сделал компресс и протянул ей. – На вот, приложи ненадолго.

– Зачем?

– Чтобы снять отек.

Татьяна не спорила, приложила холод к измученной груди и тут же ощутила колючие иголочки на своей коже.

– Лучше на сгибе локтя. – Он передал ей градусник.

– Почему?

– Под мышкой у тебя сейчас выше из-за воспаления, – терпеливо пояснил Саша и отвернулся. Налив себе воды, жадно пил большими глотками. Сил, чтобы думать о чем-то не было совершенно, он вымотался окончательно.

Выждав положенное время, забрал градусник и кивнул, температура хоть и была повышена, но уже не вызывала опасений.

– Все хорошо? – робко поинтересовалась Таня, желая все же выяснить свою судьбу.

– Будет, обязательно, – пообещал Саша и улыбнулся одними уголками губ. – Давай еще раз осмотрю тебя.

Это было совсем не обязательно, ничего нового он не ожидал там увидеть, просто захотелось дотронуться до нее. До женщины, а не до пациентки, почувствовать себя вновь живым.

Татьяна послушно встала и спустила полотенце. Больше не боялась его, но от откровенного взгляда мурашки пробежали по телу. Для нее этот момент был очень интимным, еще ни один мужчина, кроме мужа, не касался ее. Задержав дыхание, она сосредоточилась на мягких пальцах, нежно скользивших по коже, и ощутила непривычное трепетное волнение.

– Больше корми этой грудью, должно быть уже не так больно, но надо наладить лактацию, – не прекращая манипуляций, наставлял Саша, на ходу вспоминая теорию. От близости Тани голова кружилась, а сердце громко стучало в груди. Понимал, что пора остановиться, что он нарушает все мыслимые и немыслимые нормы и правила, но не мог. В данную секунду она стала необходимостью.

– Откуда ты все это знаешь? – хрипло прошептала Татьяна. Эмоции не поддавались контролю, а все происходящее больше походило на сон. Попав в плен его дымчато-серых глаз, она уже не могла отвести взгляд.

– Я гинеколог. – Саша наконец опомнился от наваждения и отошел на несколько шагов, смиряя низменные инстинкты. – В прошлом…

– Правда? – с сомнением переспросила Татьяна. Не так она себе представляла мужчин-гинекологов. Воображение тут же нарисовало щуплого ботаника в очках, а Саша же кардинально отличался от этого образа.

– Что, не похож? – Лукавая улыбка коснулась губ, тут же преобразив суровое лицо.

У Тани непривычно перехватило дыхание. Она смогла лишь неопределенно пожать плечами, не зная, что ответить – на врача, а тем более на гинеколога он и правда был не похож, скорее уж на спортсмена или дровосека какого-нибудь.

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Саша. Не то чтобы ему было очень интересно, скорее, любопытно, она выглядела совсем молоденькой. Сам он не дал бы ей больше двадцати.

– Двадцать четыре. Что со мной было? Я так боялась, что это рак.

Его улыбка стала еще шире, но, понимая, что ей не до смеха, ответил предельно честно.

– Просто застой молока, может, стресс повлиял, а может, в холодной бане застудилась. Неужели в роддоме не объясняли меры предосторожности?

– Нет, – коротко ответила Татьяна, вспоминать свое пребывание в этом заведении не хотелось совершенно.

– Как это нет? Где ты рожала? – удивился Саша, обычно в обязанности врачей и акушерок входит информирование женщин о возможных осложнениях.

– В обсервации.

– Тем более! – оживленно начал он, но, когда до не него дошел смысл сказанного, осекся и озадаченно посмотрел на Таню. – Как тебя угораздило туда попасть?

– Нет документов, – робко напомнила Таня, но заметив его испытующий взгляд, напряженно пояснила. – Так сложились обстоятельства.

– Как давно?

– Почти три месяца назад.

– Перед выпиской осматривал врач?

– Нет.

– Черт-те что. Рожала сама? Осложнения были? – Саша шумно выдохнул, мысленно возмущаясь халатностью коллег. Он смотрел на девушку перед собой: худенькие, поникшие плечи так и напрашивались на теплые объятия, а огромные голубые глаза, наполненные болью и страхом, молили о поддержке. Невольно в нем просыпалось желание оберегать и защищать ее, но он упорно гасил в себе все эти ненужные эмоции. И так сделал для нее все, что мог, остальное его уже не касалось.

– Сама. Не было, наверное, по крайней мере, мне о них не говорили. Никому вообще не было до меня дела…

Таня не хотела делиться подробностями, но мысли невольно унеслись в недавнее прошлое. Еще полгода назад в ее жизни все было просто и понятно: дом полная чаша, любящие родители, заботливый муж и долгожданная беременность. Все шло по заранее придуманному плану, как в сказке. Но изменилось в один миг, сказка оказалась умело завуалированным кошмаром. Как выяснилось, все это время Татьяна жила иллюзией, придуманной для нее.

Сначала внезапно не стало родителей. Они попали в аварию и разбились. Не успела Таня оправиться от этого горя, как новый удар прилетел исподтишка.

В тот роковой вечер она вернулась домой из частной клиники, хотела сообщить мужу о том, что, наконец, после очередного УЗИ, удалось узнать пол их ребенка. С сияющей улыбкой подошла к кабинету, испытывая волнение от предстоящей реакции на свою новость, но, услышав громкие голоса, не решилась войти. Ее муж деловой человек, и рабочие разговоры в их доме были не редкостью, особенно после того, как он возглавил семейный бизнес. Дверь была приоткрыта, и расслышать слова не составляло труда, но Таня не собиралась ни во что вникать. Уже хотела пройти мимо и вернуться, когда муж освободится, но какое-то нехорошее предчувствие заставило остановиться.

– Ты уверен, что у нее будет мальчик? – поинтересовался насмешливый незнакомый голос, заставив Татьяну насторожиться и прислушаться к дальнейшему диалогу. – Ведь пол до сих пор пол так и не удалось определить: то срок маленький, то лежит неправильно…

– Я уверен, иначе давно бы уже заставил сделать аборт, – холодно отозвался муж, и Таня судорожно приложила ладонь к губам, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу.

– Неужели нет других способов узнать?

– Есть, но в этом деле нужна осторожность. Нельзя, чтобы эта дура о чем-то догадалась, иначе могут возникнуть проблемы, – хмыкнул он, а Татьяна схватилась за стену. Перед глазами все поплыло, с большим трудом удавалось оставаться в сознании.

– Да какая разница? Все равно родит и рыбам на корм отправится…

– Не сразу. Благодаря ее отцу-недоумку мне нужен только сын. А сыну нужна мать, хотя бы первое время…

– Да уж, такое нелепое завещание, – хмыкнул незнакомец. – Рано ты его на тот свет определил…

– Да откуда ж я знал! – воскликнул муж, полностью признавая свою вину, отчего липкие мурашки поползли по коже Тани, а страх сковал горло. – Я думал, все достанется его дочери, а он вон как выкрутил, урод!

– Потерпи. Недолго осталось.

– Пора закругляться. Скоро жена вернется – она не должна тебя видеть.

Услышав горькую правду, Татьяна на ватных ногах попятилась к двери. Осознание, что она являлась лишь инкубатором для вынашивания наследника, медленно проникало в сознание. Ее дочь была никому не нужна, в общем-то, как и она сама, а муж – ее главная опора – оказался убийцей, беспощадно расправившимся с ее родителями.

Соленая пелена слез застилала глаза и мешала ориентироваться в пространстве, Таня на ощупь поднялась наверх. Не раздумывая ни секунды, взяла самое необходимое на первое время и сбежала без оглядки из собственного дома.

С тех пор она пыталась выжить в новом, непривычном для нее мире нищеты и лишений. Уехала как можно дальше от столицы, постоянно меняла местоположения, чувствуя, что муж следует за ней по пятам. Рожать пришлось в обсервационном отделении маленького городка, свои настоящие документы она не рискнула показать, опасаясь, что ее сразу вычислят.

Хамское, равнодушное отношение персонала, многочасовые мучения, и наконец на свет появилась дочь. Но особой радости это событие не принесло, слишком измученным и истощенным был организм. Через три дня, как и положено, ее выписали в никуда, просто на улицу, несмотря на плохое самочувствие. Она была одна, сама за себя, с маленьким ребенком на руках. Ей повезло, нашлись добрые люди, помогли самым необходимым на первое время, хоть и не бесплатно.

Планка комфорта очень быстро снижалась, опуская ее с небес на землю. Как бы Татьяна ни пыталась экономить, деньги кончались слишком быстро, а взять еще было попросту негде. Отказывая себе практически во всем, тратила только на жилье, еду и нужды ребенка.

Случайно заметив во дворе дома, в котором жила, автомобиль с московскими номерами, без труда узнала охрану мужа и в очередной раз в спешке покинула город. Уже в автобусе, двигавшемся в неизвестном направлении, просматривала газету в поисках хоть какого-то удаленного заработка и наткнулась на объявление о продаже дома в глухой деревеньке. Цена показалось заманчивой. Решив, что так у них с дочкой хотя бы будет крыша над головой и какая-то стабильность, Татьяна все подсчитала и позвонила хозяйке. Обговорив необходимую сумму первого взноса, в тот же день перевела деньги и внесла в свой маршрут конечную точку.

– Сейчас что-нибудь беспокоит? Живот болит?

Мягкий голос вторгся в ее сознание, спасая от тяжелых воспоминаний. Таня вернулась в реальность и благодарно улыбнулась.

– Нет, все хорошо…

– Будем считать, легко отделалась. – Саша не смог сдержать ответную улыбку. – Впредь лучше следи за своим здоровьем.

– Спасибо тебе, за все…

– Иди спать, к утру температура должна нормализоваться.

Таня поднялась со стула и замерла в нерешительности. Вроде и пора было уходить, разговор подошел к логическому завершению, но что-то удерживало ее на месте. Так и не найдя повод остаться, тихо произнесла:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Саша и проводил ее взглядом. Он тоже ощутил неловкость, возникшую между ними, но не придал этому значения. Не сегодня, не сейчас.