Читать книгу Пленница чужих иллюзий - Анна Данилова - Страница 5

– Боря, ну, наконец-то! Я тут уже с ума схожу! Проходи, у меня как раз ужин готов!

Мама, Евгения Спиридоновна, почти за руку втащила сына в квартиру. Обняла его, словно желая убедиться в том, что это действительно он – настолько она за него переживала. Будь ее воля, она посадила бы его рядом с собой и держала за руку, не отпуская.

– Мама, как дети? Здоровы?

Борис разулся и прошел в квартиру, нашел детей в большой гостиной, мальчики сидели на ковре и смотрели телевизор. Увидев отца, они бросились к нему, обнимали его за колени, хватали за пояс, жались к нему.

Евгения Спиридоновна, высокая суховатая женщина в домашних серых брюках и клетчатой рубашке мужского покроя, наблюдала за этой картиной, едва сдерживая слезы. Она никак не могла взять в толк, что могло произойти в благополучной и очень дружной семье сына, чтобы Надя сбежала, ушла. Куда? С кем? Зачем?

– Сынок, есть новости?

– Нет, мама. Она как в воду канула. И чувствую сердцем, что ее не похитили, что она жива и здорова, да только вот решила бросить всех нас…

– Пообещай, что не будешь думать плохо про Надю. Нехорошо это. Ладно, потом поговорим… Боренька, ты иди, помой руки, а я пока накрою на стол. Дети уже поели.

На ужин были говяжьи котлеты с пюре, соленые огурцы – любимая еда Бориса. Да только он ничего не чувствовал. Просто ел, думая о своем. Вспоминал слова соседки, сказанные о Наде.

Мама села напротив Бориса, подперла щеки ладонями. Взглядом пыталась его согреть, утешить. Но как? Где найти слова, чтобы успокоить его?

– Я все-таки думаю, ты только не обижайся на меня, что ее обманули, заставили уехать… И что связано это с твоей работой.

– Может, я скажу сейчас жестокую вещь, но ты должна ее знать: если бы ее исчезновение было как-то связано с моей работой, то есть если бы кто-то, кому я помог сесть за решетку, решил мне отомстить, то, поверь мне, мама, они не стали бы церемониться с моей женой и уж точно не оставили бы ей времени на то, чтобы она собрала детей и привезла тебе. Все было бы проще и страшнее. И вряд ли ты сейчас была со своими внуками.

Евгения Спиридоновна ахнула. Закрыла глаза, выдыхая воздух, а потом и вовсе схватилась за сердце.

– А ты как думала?

– Да если честно, я вообще старалась об этом не думать. И сказала это тебе только для того, чтобы ты не спешил делать выводы… Я же сколько лет знаю Надю! Она мне как дочь. Сынок, жизнь, она такая многообразная, сложная, и кто знает, что подтолкнуло ее сделать то, что она сделала? Я даже не могу подобрать слова для этого ее поступка. Ушла? Сбежала? А может, я чего-то не знаю о вас с ней? Вспомни, какая она была в последнее время? Может, она плакала? Ну не могло все это произойти на пустом месте. Я никогда в жизни не поверю, что она сбежала с мужчиной. И даже если я (не дай бог, конечно) вот прямо сейчас, выйдя на улицу, увижу ее в компании с мужчиной, все равно не поверю, что это ее любовник. Друг, родственник, отец, дядя, кто-то из твоего окружения, обманом похитивший ее, или вообще маньяк. Ты не представляешь себе, как много я об этом думала!

– Я тоже думал. Но ничего не придумал. Телефон ее молчит, думаю, она либо уничтожила сим-карту, либо это сделал тот, с кем она сейчас. Мам, но ты подумай сама хорошенько. Если у нее было время собрать детей и привезти к тебе, то разве у нее не было возможности позвонить мне или намекнуть тебе, что с ней случилось и куда она отправляется? Я понимаю еще, что ее могли бы заставить молчать, если бы дети были с ней, то есть припугнули бы здоровьем детей. Но она сама привезла их в самое безопасное место – к тебе!

– Но тогда что? Что с ней могло случиться? Как вы жили с ней последнее время? Послушай, Боря, а может, ей просто надоело целыми днями находиться дома? Ведь ты, сам того не осознавая, практически посадил ее на цепь! Куда бы она ни отправлялась, она должна была отзваниваться тебе. И если ты объяснял это своим желанием обезопасить семью, то Надя, молодая женщина, могла расценивать это совершенно иначе, что ты просто-напросто ревновал ее, а потому хотел, чтобы она всегда была под твоим контролем.

– Глупости. Мы доверяли друг другу. И вообще… Не знаю, может ли это быть связано с ее исчезновением, но накануне в нашу квартиру звонил какой-то мужчина, соседка видела…

И Борис пересказал матери то, что рассказала ему соседка.

– Валентина Семеновна? Так я поеду к ней и сама ее обо всем хорошенько расспрошу, может, она вспомнит какие-то мелочи, детали…

– А какие могут быть детали, если она и так мне все рассказала? Даже сумку описала. И внешность этого человека.

– Так составьте фоторобот!

– Да я и сам об этом думал, тем более что больше никаких зацепок нет…

Зазвонил телефон, Борис напрягся.

– Слушаю!

Евгения Спиридоновна не спускала взгляда с сына, пытаясь по выражению лица определить, насколько все плохо. Она хоть и старалась изо всех сил как-то успокоить Бориса, но сама уже давно предположила самое худшее…

– В Москву? И что? Она выехала в четыре часа? Так почему же я узнаю об этом только сейчас?! Что?.. Ясно. Да, я все понял. Хорошо, Богоявленск или Раненбург… Это правильно. Там пусть и снимут ее с поезда. Господи, наконец-то появилась хоть какая-то информация… Да-да, говорю же: я все понял, может быть, это даже правильно, что ничего не сообщали начальнику поезда, информация могла бы навредить делу, и Надя могла бы сойти на любой станции… Хорошо, я жду.

Он отключил телефон.

– Боря, что случилось?

– Она купила билет до Москвы, в полночь поезд будет в Богоявленске, потом в Раненбурге. Вот там ее и снимут…

– Послушай, может, я, конечно, скажу сейчас полную глупость… Но Надя… она же прекрасно понимает, кто ты и какие у тебя возможности. Стала бы она, находясь в здравом уме и, что называется, твердой памяти, покупать билет на свое имя, чтобы отправиться в Москву?! Она же не могла не понимать, что мы будем искать ее, что ты поднимешь на уши всю полицию и прокуратуру, все свои связи, и первое, что делается в этом случае, я это знаю, конечно, по фильмам, так это проверяются списки пассажиров на всем транспорте… Боря. Ты слышишь меня? – Евгения Спиридоновна помахала ладонью перед глазами сына, уставившегося в одну точку в глубокой задумчивости. – Боря!

– Да слышу я все, мама…

– И знаешь, что я тебе на это скажу? Вариантов два: первый – кто-то другой купил билет по ее паспорту; второй – она была не в себе, когда делала это. Мне больно об этом говорить, но, занимаясь поисками мотива ее поступка, мы упустили самый вероятный и невероятный одновременно – она заболела. У нее что-то с головой… И в этом случае, ты уж прости меня, лучше было бы, если бы у нее было сто любовников, чем безумие.

– Мама, прекрати наводить тоску!!! Надя – вполне адекватный, здравомыслящий человек, и я ни разу не замечал в ней ничего такого, что навело бы меня на мысль о ее душевной болезни!

– Да? А ты вспомни, какой она была, когда выходила замуж за тебя? Веселая хохотушка, не девушка, а праздник! Такой она родилась, такой досталась тебе! И что ты с ней сделал?

– А что я с ней сделал?!

– Ты превратил ее в свою рабыню, затворницу! Я лично вообще не помню, когда видела ее улыбающейся. Она не выглядела счастливой женщиной. Уж не знаю почему, но она производила впечатление человека с угнетенной психикой, если можно так выразиться. Да-да, хочешь услышать правду – пожалуйста! Она была именно угнетена! Возможно, тем образом жизни, который ты ей навязал. У нее не было подруг, она ни с кем, помимо тебя и меня, не встречалась. У нее не было нормальной работы, не было социума, понимаешь? Ты превратил ее в домашнее животное! Возможно, накануне она встретилась с какой-нибудь из своих подруг детства, нормальной женщиной, которая, с трудом узнав в Наде Гладышевой Наденьку Юфину, ту самую жизнерадостную рыжую девчонку с веселыми глазами, была шокирована! Между ними мог произойти разговор, и эта самая подружка могла просто открыть ей глаза на жизнь, на новую жизнь, понимаешь? Быть может, она рассказала ей о своей жизни, о своем браке и, главное, о той свободе, которой ты, Боря, напрочь лишил свою жену.

Второй раз за день Борис слышал странные вещи о своей семье. Два взгляда со стороны: Валентина Семеновна и вот теперь мама. Что же это получается, он в глазах других людей выглядел настоящим тираном, ревнивцем?

– Может, ты не поверишь мне, – проговорил он, сдерживаясь, поскольку его начало трясти от злости и раздражения, – но у нас с Надей было все хорошо. Мы были счастливы!

– Да о каком счастье ты говоришь, если тебя постоянно не было дома? Ты не представляешь, сколько сериалов я посмотрела, где главным героем был либо полицейский, либо оперативник, либо следователь прокуратуры… Не перебивай меня, я знаю, что ты хочешь мне сказать, что, мол, сериалы – все это глупости, чепуха! Но то, что семьи, где мужчин не бывает подолгу дома, разваливаются, где жены страдают и подают на развод, – разве это не правда? Это тоже чепуха? Вспомни своих друзей, коллег по работе? Что, все женаты и счастливы?

Она была права. Практически все его коллеги развелись. Семьи сохранились лишь там, где главой был какой-нибудь начальник из их системы, рабочий день которого был более-менее нормированным.

– Боря, если ты думаешь, что я сегодня занималась лишь детьми и готовкой, то ты ошибаешься…

Мама. Современная и очень активная, энергичная женщина. И больше всего на свете любящая своего единственного сына и его семью. Борис вдруг подумал, а что, если и ей он крайне редко выражает свою сыновью любовь? Может, и она тоже страдает от недостатка его внимания, душевного тепла? А когда он последний раз по-настоящему, реально заботился о ней? Вот возьмет и тоже исчезнет из его жизни? Возьмет внуков и переедет к своей подруге в Петербург? Во всяком случае, разговоры такие велись, когда ее подруга, Кира, овдовела и позвала ее к себе, в большую квартиру жить. «Вот перееду к Кире, а свою квартиру буду сдавать, – помнится, говорила в то время мама, раздумывая над предложением подруги. – Глядишь, и вам полегче будет. Все-таки – деньги».

Мама вернулась с раскрытым ноутбуком, который в последнее время стал ее верным другом, источником полезной информации и развлечения.

– Вот, смотри, здесь большая статья, но я зачитаю тебе только самое важное: «Семья сотрудника – это своеобразный «тыл», обеспечивающий его работу. Специфика и содержание работы, как правило, отрывает сотрудника от семьи. Если к этому прибавить неблагоприятные бытовые условия, деформацию моральных ценностей, влияние негативных психологических факторов служебной сферы и т. п. – в совокупности это может привести к повышенной конфликтности в семье, ее распаду».

Или вот: «По данным проведенного социологического исследования было выявлено, что 23 % респондентов состоят в разводе. На утверждение «Причиной развода стала моя работа и несогласие супруги(га) мириться с моей профессией и ее издержками» 100 % разведенных мужчин-сотрудников ответили «частично», в числе разведенных женщин-сотрудниц 50 % разводов произошли только по причине несогласия и 50 % – «частично». Таким образом, можно сделать вывод: большинство разводов в семьях произошло в основном по причине несогласия супругов мириться с профессией сотрудников».

Евгения Спиридоновна перевела дух и захлопнула ноутбук.

– Боря, двадцать три процента разводов – это колоссальная цифра. Это несчастные люди, одинокие, поглощенные своей работой…

– Мама, прошу тебя, успокойся.

Он даже встал, чтобы обнять ее.

– Не знаю, как убедить тебя в том, что у нас с Надей действительно все было нормально. Что мы были счастливы. И если ты не видела улыбок на ее лице, то это еще ни о чем не говорит… Мне-то она улыбалась, уж можешь мне поверить.

Давай подождем полуночи, вот доедет поезд до Богоявленска, и может, что-нибудь прояснится… К тому же мало ли существует родственников, о которых мы забываем или о которых вообще ничего не знаем? А вдруг окажется, что у Нади была тетя или какая-нибудь дальняя родственница, которую она назвала своей тетей. Давай уже подождем…