Читать книгу Земляничное убийство - Анна Данилова - Страница 4

Владимир Иванович Соколовский, распрощавшись с юбиляром, своим сослуживцем, веселым и добрым Виктором Евгеньевичем Мироновым, расцеловав его в розовые, пахнущие сладким одеколоном щеки, вышел из шумного, заполненного громкой музыкой и смехом ресторана на свежий воздух и понял, что не хочет идти домой. Там его ждала приболевшая гриппом жена. Сын-подросток гостил у тещи. Находясь в благостном настроении, пьяненький и расслабленный, Владимир Иванович, вдруг представив себе, что его ждет дома, даже поморщился. Скукота, сонная больная жена с лающим кашлем, бесконечно сморкающаяся в бумажное полотенце, приглушенный звук телевизора и какая-то безысходность. А еще взгляд супруги – она всегда словно укоряет его за что-то. Либо за то, что он изменяет ей (хотя она точно не в курсе), либо за то, что он, в отличие от нее, здоров, либо за то, что у него веселый и легкий нрав, а у нее вместо крови по жилам текут грусть и тоска.

Верочка – вот кто ему сейчас нужен, чтобы разделить с ним его хорошее настроение или даже приумножить его. Вот она просто создана для мужчины. Веселая, легкая, с чудесной белозубой улыбкой, ценящая его чувство юмора, всегда готовая к любовным играм и просто красавица. А что еще ему, мужику, нужно? Да ничего! Конечно, было бы куда приятнее, если бы она дарила свою любовь и ласку лишь ему одному, да только как бы это устроить? Предложить ей содержание? Продолжать ли оплачивать ей эту квартирку, что она снимает в центре Калины, или же купить ей отдельное жилье? Но где гарантия, что, став обладательницей собственной квартиры, она не продолжит свое дело, не прекратит там принимать своих клиентов? А их у нее полгорода.

Владимир Иванович старался не думать об этом. Встречаясь с Верочкой, он представлял себе, что он у нее один и что эта маленькая, красивая и хрупкая женщина принадлежит только ему. Ему нравилось все: и мягкие каштановые локоны, обрамляющие ее бледное напудренное лицо с розовыми румянами на скулах, и аккуратные черные стрелки на веках, и длинные густые ресницы, и маленькая грудь, и мягкие гладкие бедра, и звучный голосок, и аромат зеленых яблок (так пахли ее духи), и широкая кровать с теплым одеялом, под которым он любил отоспаться после объятий, и мягкий ковер под ногами, и даже тяжелая металлическая дверь квартиры, за которой рядом с Верочкой он чувствовал себя защищенным от той реальности, в которой он чередовал скучную работу с унылой семейной жизнью.

Конечно, он мог бы попробовать что-то изменить в их отношениях, поговорить с ней серьезно, предложить многое из того, чего пока еще не дали другие ее мужчины с тех пор, как она обосновалась здесь, в Калине, но что-то его сдерживало. Возможно, те слухи, что распространялись по маленькому городку, в котором они проживали, и та людская жестокость, которой они были пропитаны. Поговаривали, что Вера Карагозова приехала в Калину из областного города, где ее чуть не убили за связь с женатым бизнесменом. Что группа женщин заманила ее за город и, словно копируя чудовищную по своей жестокости сцену избиения падшей женщины из фильма Торнаторе «Малена» с Моникой Беллуччи в главной роли, серьезно покалечила. И что, якобы придя в себя и не растерявшись, живучая и сильная Верочка подала на женщин в суд, но согласилась принять полмиллиона рублей от обидчиц взамен на то, что она заберет из полиции свое заявление. Говорили, что у нее был сломан нос и свернута челюсть, поломаны ребра и чуть не вытек глаз. Но ничего такого Владимир не замечал – Верочка была прелестна, никаких шрамов не наблюдалось, и вообще она казалась совершенно здоровой.

Он поднялся в ее квартиру, позвонил. Никто ему не ответил, не открыл. Но Верочка точно была дома – окна-то светились! Значит, она не одна? Надо было позвонить ей, тогда он хотя бы знал, можно к ней или нет. Вот что значит выпить лишнего – мозги совершенно не работают.

Владимир Иванович вдруг понял, что никуда-то он не денется до тех пор, пока Верочка не освободится, пока от нее не уйдет тот, кто занимает сейчас его, Владимира, место в ее постели. Будет сидеть на ступенях лестницы в ее подъезде и ждать. Но домой точно не пойдет. От одной мысли об этом ему становилось нехорошо. Он словно бы на мгновение уловил кисловатый лекарственный запах больной жены и поморщился.

Может, развестись с ней? Оставить ей эту квартиру, купить другую и начать новую жизнь? С Верочкой.

Время шло, возможно, он находился в подъезде больше получаса, и терпение его было на исходе. А что, если звонить в дверь до тех пор, пока она не откроет? Вот просто не выдержит, разозлится и распахнет дверь. Разве при таком шуме ее клиент захочет заниматься с ней тем, за чем и пришел к ней? Он тоже разозлится. Если женат, то вряд ли покажется, но скажет ей раздраженно, мол, иди, улаживай все, чтобы было тихо. И вообще, кто это пришел?

Но, несмотря на то что он звонил дерзко, вдавив кнопку звонка и не отпуская ее, на шум никто не вышел. И никто не произнес ни звука. И тогда Владимир Иванович машинально дернул за ручку, и дверь открылась. Вот это было вообще неожиданно.

– Вера? – Он просунул голову в слабо освещенную переднюю, где моментально обозначились на коврике аккуратно стоящие домашние тапочки Верочки, красные, с белым помпоном, и ее туфельки, серые, на шпильке. Квартира была освещена, свет лился из гостиной. Но тишина настораживала. Неужели Вера забыла запереть дверь (или ее гость просто не счел нужным это сделать, переступив порог квартиры) и теперь обнималась с ним в спальне, уверенная в том, что они в квартире одни?

– Вера? – Владимир Иванович позвал ее уже не так громко, ибо чувствовал себя неуверенно без хозяйки в чужой квартире. – Ты где?

В гостиной был накрыт стол на двоих. Два хрустальных бокала, бутылка коньяка, закуска, недоеденная еда на тарелках, подсохшая клубника на блюде, скомканные салфетки…

Прижавшись ухом к двери, ведущей в спальню, Владимир Иванович перестал дышать, прислушиваясь к тишине. Спят, что ли?

Не выдержав этой неопределенности и готовясь к самому худшему – открывшейся ему картине со сплетенными обнаженными телами, он осторожно приоткрыл дверь…