Читать книгу Меня зовут Джейн - Анна Данилова - Страница 4

Не припомню, чтобы мне еще когда-либо было так худо. Меня обуревали желания, одно нереальнее другого. Искупаться, выпить горячего чая, надеть свою привычную и, главное, чистую одежду, и не менее важно – оказаться уже дома, вынырнуть из этого длящегося, как мне казалось, целую вечность кошмара.

Сколько уже может сниться этот вокзал – не вокзал, станция – не станция и эта кошка – не кошка. Еще подумалось почему-то, что хорошо все же иметь шерсть. Тогда никакой одежды не нужно. Да и багажа тоже. И денег. Правда, если у тебя, у кошки, есть хороший хозяин.

Я слышала, как скрипнула дверь. По логике вещей, это должны были быть полицейские, которые растолкают меня и выпроводят из этого странного места в полицию. Или просто выгонят на улицу. Мол, нечего таким, как я (а я знала, что выгляжу самым преотвратным образом), спать на вокзале.

Я снова услышала женские голоса. Почувствовала, что ко мне подошли совсем близко, потом даже тронули за плечо.

– Она совсем холодная, – услышала я над самым ухом и повернулась, чтобы посмотреть, кто меня трогает.

Увидела двух девушек. Тоненькую, с испуганными глазами, и полную, просто-таки округлую молодую женщину, внимательно меня рассматривавшую.

– Она жива, слава тебе господи, – произнесла та, что тоненькая. И, уже обращаясь ко мне: – Как вы себя чувствуете?

– Ужасно, вот как, – сказала я чистую правду.

– Глаша, ты слышала? Она говорит на английском! – И снова обращаясь ко мне: – А вы по-русски понимаете?

– Конечно, понимаю… – ответила я уже на русском. На таком, за который в Кембридже мне ставили довольно высокие баллы.

– Глаша, – прошептала в каком-то восторге девушка, – она и на русском может! Так это же отлично!

– Вы кто? – спросила я, понимая, что со мной происходит что-то непонятное и что все это – не сон.

– Меня зовут Глафира, – ответила мне приятным голосом пышнотелая молодая женщина в вязаном белом свитере. Очень чистом, подумалось мне, находящейся в очень странном состоянии нечистоты и холода. – А это – Валентина. Вы ехали с ней в одном купе, в поезде. Ей показалось, что вам требуется помощь. И вот мы здесь. Возможно, мы вмешиваемся в вашу частную жизнь…

– Подождите. Я сама ничего не могу понять…

– Пожалуйста, переключитесь на русский, – попросила меня та, что звалась Валентиной.

– Да уж, так будет легче общаться, – улыбнулась Глафира. – Я, конечно, неплохо училась в школе, но говорю на английском медленно и с жуткими ошибками. Так что ваш беглый…

– Извините. Да, конечно.

Я и сама понимала, что говорю со страшным акцентом, но это было все же лучше, чем болтать на родном, английском. Так, во всяком случае, была надежда, что меня поймут.

– Можно полюбопытствовать, что вас привело в… э… Татищево? – спросила Глафира.

Я еще раз взглянула на них, пытаясь понять, не аферистки ли они и что им вообще от меня нужно. Но, с другой стороны, в том состоянии, в котором я находилась, вряд ли стоило требовать аудиенции с английскими дипломатами. Да еще на станции Татищево!

– Я понятия не имею, что это за станция… – честно призналась я. Да оно и так ясно было. Если бы у меня здесь было дело или меня кто-то ждал, вряд ли меня обнаружили бы спящей на вокзальной скамье.

– Ну, что я говорила? – чуть ли не обрадовалась Валентина.

– Послушайте, может, здесь есть какое-нибудь приличное заведение, где мы бы могли спокойно поговорить, выпить кофе? – спросила Глафира. – Что-то не нравится мне здесь…

– А уж как мне не нравится, – согласилась я с ней.

– Нет здесь ничего подобного, можете даже не искать. Тем более в пять утра. Вы что?

– Предлагаю поехать домой, – вздохнув, сказала Глафира. – Я вижу, что вам требуется помощь. Вы и промерзли, и помыться не мешало бы, да и одеться потеплее… Хоть и май месяц, но ночью и утром вот холодрыга.

– Что? – не поняла я.

– Очень холодно, – извиняющимся голосом пропела Валентина. – Ну, так как? Поедете с нами?

– Если у вас дома есть горячая вода и горячий чай, то поеду, – ответила я и с трудом поднялась со скамьи.

Толстушка со звучным именем Глафира уселась за руль. Валентина же усадила меня рядом с собой на заднее сиденье «Мерседеса». И мы поехали. Незнакомый поселок, незнакомая дорога, унылый пейзаж. К несчастью, я никак не могла вспомнить, каким вообще образом оказалась в России.

– Что с вами произошло? – спросила Глафира. – Вы помните, как вас зовут и каким образом вы оказались в Татищеве?

– Меня зовут Джейн Чедвик, – ответила я с готовностью, словно давно уже ждала этот вопрос. – И я не помню, каким образом оказалась здесь. Вернее, я помню, как меня несколько часов тому назад…

– Почти три часа назад, – подсказала мне Валентина.

– …три часа тому назад высадили из поезда здесь, на этой станции. Поначалу я подумала, будто бы мне все это снится. Но теперь-то я понимаю, что это не так.

– Это хорошо, что вы помните свое имя, – заметила Глафира. – И где вы живете? Помните?

– Да, я все отлично помню! В Кобэме! В графстве Суррей! Это всего-то в сорока километрах от Лондона.

– У вас есть документы?

– Нет, – призналась я. – Ни документов, ни денег.

– Когда вы в последний раз были дома?

– Я отлично помню мой день рождения – 15 апреля.

– Где вы его праздновали?

– Нигде. Дома, в Кобэме. Я слушала музыку, испекла себе миндальные пирожные… Все было хорошо.

– Вы помните домашний телефон? Или номер телефона ваших близких?

– Последний мой родственник, дядя Мэтью, умер в прошлом году. От старости. Он был прекрасным человеком, и я его очень любила. Иногда мне кажется, что он до сих пор жив, просто забывает мне послать открытку с Рождеством или днем рождения… Так вот. У меня нет такого человека, которому я бы могла позвонить, понимаете?

– Вы серьезно?

– Вполне.

– Но каким-то образом вы оказались здесь, значит, это нужно было либо вам, либо тем, кто задумал вас обмануть или вообще погубить, – говорила, глядя на дорогу, Глафира. Она время от времени тяжело вздыхала, как если бы сама очнулась без документов и денег на незнакомой станции. – Очень странная история… Постарайтесь вспомнить, что могло вас привлечь в Россию. Трудно представить, что вас насильно усадили в самолет, так ведь? Значит, вы сами приняли решение полететь в Россию. Но причина-то должна быть довольно веская, постарайтесь вспомнить, какая именно.

– У меня кузен в России, – ответила я. – Знаю только, что его зовут Юрий, что живет он в Москве. Но адреса я его не знаю.

– Каким образом вы общались с ним?

– По Интернету.

– Адрес сумеете вспомнить?

– Понимаете, вот если бы у меня под рукой был мой компьютер, то там автоматически всплыл бы его электронный адрес, думаю, вы понимаете, о чем я… А вот так, вспомнить последовательность букв… Нет, не думаю, что смогу.

– А попасть в свою почту с чужого компьютера сможете?

– Думаю, что смогу. Хотя ни разу не пробовала.

– Фамилию своего кузена… Так. Стоп. Кузен. Кузен – это двоюродный брат. Вы хотите сказать, что ваши родственники – дядя или тетя – русские?

– Сестра моей мамы вышла замуж за русского и переехала в Москву. Юрий – ее сын.

– А ее фамилию, адрес или телефон можете вспомнить?

– Да, конечно. Фамилия ее Александрова. Зовут Эстер.

– Понятно. Александровых в Москве, я думаю, миллион, однако имя Эстер встречается не так часто. Надеюсь, она жива?

– Во всяком случае, Юрий не писал о ее смерти.

– Вот и хорошо. Сейчас приедем, вы придете в себя, отоспитесь, и после этого мы поможем вам отыскать ваших русских родственников… Знаете, Джейн, своему спасению вы обязаны вот этой девушке, Валентине. Если бы не она, вы бы так и остались на этой станции. И неизвестно, что было бы с вами, если бы вас обнаружила милиция.

– Спасибо, – я пожала руку Валентине, которая просто-таки светилась от счастья.

Меня привезли в большой и какой-то серый город. Неизвестный мне Саратов. Возможно, таким неприветливым он мне показался в бледном утреннем свете. Или же я чувствовала себя так, что все вокруг казалось мне серым. Наброшенная на мои плечи куртка не спасала. Меня буквально колотило от холода.

– Все, приехали.

Мы оказались на мрачноватой улочке с серыми домами. Парадное крыльцо одного из двухэтажных отреставрированных особняков в серо-белых тонах, было освещено подвешенным над козырьком фонарем.

Глафира с хозяйским видом достала из сумки ключи и отперла двери.

– Прошу вас, Джейн, проходите.

– Это ваш дом?

– Нет, это скорее офис, но случается, мы здесь и живем. Во всяком случае, моя хозяйка, Елизавета Сергеевна Травина, сделала все, чтобы этот офис больше походил все же на комфортную теплую квартиру.

– А чем вы занимаетесь со своей хозяйкой?

– Да… чем придется, – пожала своими пышными плечами Глафира.

– Надеюсь, меня здесь не разрежут на кусочки, а мои органы не отправят на трансплантацию? – мрачно пошутила я, отлично понимая, что, доверившись этим двум молодым женщинам, я все равно рисковала.

Глафира не обманула, когда сказала, что офис похож на нормальное жилище. Повсюду ковры, красивая мебель, бронза, картины.

– Сейчас я провожу вас в ванную комнату, потом, если вы не против, мы пригласим врача, который осмотрит вас.

– Хорошо. Но я должна напомнить вам, что у меня при себе только сто ваших, русских, рублей. И я понятия не имею, сколько это фунтов.

– Два фунта, – ответила Глафира. Она уже кому-то звонила. – Лиза? Это я. У нас гостья. Из Англии. Судя по всему, у нее частично повреждена память. Мы с Валей привезли ее сюда, к нам. Ей требуется врачебная помощь. Сейчас она отправится в ванную комнату, потом мы ее накормим… Хорошо, позвони доктору. Ждем.

Ванная комната, ванна, уже наполовину наполненная горячей водой… Вот о чем я мечтала все последнее время.

– У вас что-нибудь болит? – участливо спросила меня Валентина, помогая мне раздеться.

– Да, признаться, у меня почему-то болит все.

Я с трудом стянула свитер, под которым оказалась грязная майка. Джинсы и вовсе словно окаменели от грязи. Мне было так стыдно перед этой чистенькой девушкой, что я попросила ее выйти из ванной.

– Извините… Просто я хотела помочь. У вас на виске кровь… и на волосах… Кто вас ударил? Или вы сами упали, ударились? Не помните?

Я не помнила. Перешагнув через ворох грязной одежды, я забралась в ванну, окунулась с головой в горячую воду и замерла. То же самое я любила проделывать в своем родном доме, когда, наработавшись в саду, утомившись и даже промерзнув, согревалась в своей ванне. Мне вдруг показалось, что, вынырни я сейчас, я снова окажусь у себя, в своей собственной ванной комнате, где напротив меня будет большое овальное зеркало в белой резной раме. Запотевшее, на котором можно будет нарисовать смешных человечков…

Я вынырнула, но никакого зеркала не увидела. Лишь стену, выложенную бирюзовыми кафельными плитками. Провела руками по волосам. Они показались неестественно шершавыми, как если бы их облили воском. Я не помнила, когда последний раз мыла голову. Осмотрела тело. Ноги, руки, бедра, живот, плечи – все было в синяках и кровоподтеках. Кто меня бил и за что? Да ко мне в жизни никто пальцем не притронулся, не говоря уже о том, чтобы ударить! Где я была? Что со мной произошло за тот месяц, который буквально выпал из моей памяти.

К двери время от времени подходили то Валентина, то Глафира, они спрашивали, не нужно ли чего.

Я отвечала, что все в порядке, и продолжала в который уже раз поливать волосы шампунем и намыливать тело. Когда же я почувствовала, что смыла с себя всю грязь, мне пришлось вылезти из ванны, слить почерневшую воду с клочьями серой пены и снова наполнить ее чистой водой. Горячая вода согрела меня, но и сделала совсем слабой. Я едва выползла из ванны, вытерлась насухо и набросила приготовленный для меня толстый махровый халат. После чего завернула волосы в полотенце, сделав тюрбан, и, пошатываясь, вышла из ванной комнаты.

Глафира подхватила меня на пороге и отвела в комнату, где на кожаном диване для меня была приготовлена постель. Устроившись на подушках, я лежала, медленно приходя в себя. Голова кружилась, от голода тошнило. Глафира принесла горячий бульон.

– Это из ресторана. Свежий куриный бульон. Вот хлеб.

Через несколько минут принесла жареную курицу, потом – чай с малиновым вареньем. Вот уж никогда бы не подумала, что я когда-нибудь буду испытывать такое страшное чувство голода. Однако я старалась соблюдать приличия и ела медленно, аккуратно, сдерживаясь, чтобы не наброситься на еду как сумасшедшая и не начать есть руками!

А потом, и сама не знаю как, я уснула.