Читать книгу Солнце в ночном небе - Анна Данилова - Страница 3

Так приятно было пройтись по новому паркету, заглянуть в чистенькую, еще пахнущую краской кухню, включить новую кофеварку и потом надолго встать под спасительный освежающий утренний душ...

Валя Туманова вышла из ванной комнаты, завернувшись в полотенце. В квартире было тихо. «Все ушли на фронт». Это означало, что родители – на работе и она предоставлена сама себе. Хотя, конечно, в детской спит маленькая Гера. Ее родная трехмесячная сестра, совсем еще малютка. И если так тихо, значит, няня тоже спит... И Валентина может делать все, что угодно, – читать, смотреть телевизор, уйти с головой в Интернет. Летом она провалила вступительные экзамены в университет на филфак и теперь усиленно готовилась к новым, в следующем году. Еще осенью немного поработала в «Макдоналдсе», но ее семья почему-то решила, что это пустая трата времени, деньги на карманные расходы ей все равно будут выдавать, так что лучше не торчать все время за прилавком, принимая заказы на американские бутерброды, а использовать его на благо учебы. Валя же эти месяцы воспринимала по-своему – как упоительные, тянущиеся долгие месяцы каникулы. Времени было так много, что она успела перечитать огромное количество книг, даже вошла во вкус и почитала древнерусские сочинения, не считая классики и зарубежной литературы. Она составила себе план и осваивала один пласт литературы за другим, стараясь воспринимать тексты в соответствии с той эпохой, в которой они были написаны, – чтобы окончательно не запутаться, не закопаться. Оказалось, что учиться иногда бывает приятно и занимательно. Особенно если ты дома, где тебя все любят и не могут на тебя надышаться. Когда она занимается в своей комнате, родители вообще ходят, что называется, на цыпочках.

Но так благостно и спокойно в их доме стало не так давно. Это сейчас они живут одной семьей: родители – мама Маша, папа Сережа – и Валя с Герой. Раньше, когда Геры не было (кажется, в другой жизни), с ними в этой же квартире жила родная сестра мамы – Сима. Серафима. Все, что было у нее в жизни, она потеряла по легкомыслию, доверчивости, слабости характера и по дурости, как считал отец Валентины. Прежде у Симы, младшей сестры мамы, была своя квартира, семья, маленький ребенок. Но мужа посадили за разбой, и он умер в тюрьме. А ребенок, крохотный сынок, которого Сима даже не успела назвать, умер во сне – Сима сама раздавила его своим телом... Хотя мама считает, что малыш умер от передозировки снотворного, которым Сима пичкала его, когда к ней приходили мужики. И это удивительно, что ее не посадили и смерть ребенка восприняли как несчастный случай. Потом Сима заложила квартиру, хотела заняться торговлей, но дело не пошло, деньги ушли неизвестно куда, квартира была потеряна, и Сима с набором вредных привычек (включая начавшуюся алкогольную зависимость и склонность к разгульному образу жизни), с неизменной сигаретой в зубах позвонила в дверь их чистой и тихой, мирной квартиры.

Валя вспоминала пору их жизни с Симой (а они прожили все вместе больше трех лет) с содроганием и таким чувством, что в их квартире поселился сам дьявол. Все отрицательное, что только можно было себе вообразить в отношении молодой женщины, – все находило место в жизни непутевой Симы. Она была старше Вали всего на пять лет и выглядела на удивление свежей и красивой даже после недельных попоек в каких-то компаниях, после бурных романов, заканчивавшихся одинаково пошло и трагично (мутная депрессия, месяц в клинике плюс аборт). Ничто не брало Симу. Сколько бы она ни принимала на грудь (выражение папы), сколько бы ни смолила (выражение мамы), ее лицо было всегда гладким, румяным, глаза блестели, а зубы поражали своей неестественной белизной. «Ты дура, Симка, тебе бог отпустил такую красотищу, а ты тратишь ее на своих мужиков... Смолишь, как сапожник, пьешь, как лошадь, и все тебе нипочем...» Сима даже и не слушала сестру, отмахивалась: мол, отстань, и без тебя тошно. Понятное дело, что Сима нигде не работала. Считала, что муж сестры достаточно зарабатывает, чтобы содержать и ее. Постоянно клянчила деньги то у Маши, то у Сергея. Не стеснялась выпрашивать на такси или сигареты даже у Вали. Никто не знал, где она пропадала, и в семье наступала тишь и благодать, когда Симы подолгу не бывало. Общее нервное напряжение, связанное с пребыванием в квартире такой шумной, скандальной и раздражавшей всех личности, уступало место семейной идиллии. Валя с родителями, как ей тогда казалось, любили в такие минуты друг друга особенно сильно и нежно и старались во всем потакать друг другу, баловать. Валя с особым рвением помогала маме убирать квартиру, готовить и даже гладила белье. Отец приносил что-нибудь вкусное, дарил «своим женщинам» (как он любил шутить) подарки. И они все, не сговариваясь, делали вид, что никакой Симы нет и в помине. Что она им всем приснилась, как кошмарный сон.

Валя до сих пор удивлялась, как это им удалось просуществовать всем вместе целых три года, если учитывать, что Сима всегда вела себя вызывающе и отец мог бы уже давно разругаться в пух и прах с мамой: мол, это твоя сестра, вот сама с ней и разбирайся. Но папа любит маму – это закон, который в их семье никогда не нарушался. И что бы в семье ни происходило, мама всегда была права. Так считал отец. Так и считает до сих пор.

Сима спала до обеда, курила в постели, надолго занимала ванную комнату, а когда выходила оттуда, все полы были неизменно залиты водой, на стиральной машине валялись мокрые полотенца (никто не понимал, почему Сима не развешивает их на горячей сушилке), а грязное белье лежало ворохом возле корзины для белья. Ела Сима отдельно от семьи, то есть ела, конечно же, все приготовленное мамой, но предпочитала это делать в одиночестве, у себя в комнате, перед телевизором. И куски брала всегда самые хорошие, а если не доедала, то оставляла поднос с объедками и грязной посудой в кухне: мол, вот вам, помойте... Спокойно вваливалась в спальню к родителям, отпуская грязные шуточки. Носила вещи сестры и племянницы, благо все было ей впору, по размеру. Таскала из маминой спальни косметику и духи, прокладки, новые колготки, носовые платки, драгоценности... Валя удивлялась терпеливости мамы и иногда чувствовала, глядя на нее, с каким трудом ей удается сдерживаться, чтобы не надавать сестре оплеух... Сима могла спокойно расхаживать по дому в пижаме или вообще в неглиже. Накрасит губы яркой помадой, устроится в гостиной с бутылкой пива на диване, задерет ноги и сидит в присутствии отца, словно так и надо. А то еще и подмигивать ему начнет, пьяно приставать, мол, смотри, какая я, выгляжу, как твоя дочь. И Валя была вынуждена согласиться, что они действительно были с ней чем-то похожи. Неуловимо. Фигурой, мастью (как говорила мама), большими карими глазами, волосами цвета августовской соломы (это тоже говорила мама). В ней оставалось так много подросткового, девичьего...

Когда Сима освоила Интернет, ее жизнь круто изменилась. Она стала искать себе мужа. Ее просто невозможно было оторвать от компьютера. Она жила в нем, в своем виртуально-сексуальном мирке, налаживая прозрачные эротические контакты с невидимыми мужиками, не гнушаясь («хохмы ради» – выражение Симы) даже красивыми и холеными геями. «Нет, вы посмотрите только, сколько мужского народа пропадает! И все как на подбор! Красавцы! И с такими плечами, таким телом... занимаются черт знает чем. Они просто нарасхват. Смотри, какой бычара!»

Валя, не в силах слушать подобные пошлости, уходила из своей комнаты, где стоял компьютер, в гостиную, садилась перед телевизором и смотрела все подряд, не понимая, как это вообще могло случиться, что в их доме поселилось и так свободно и нагло себя ведет это исчадие ада. Потом, правда, отец купил Вале новый компьютер, а ее старый определил Симе – пусть развлекается. Но Сима как-то быстро охладела к своим виртуальным связям, ей захотелось полнокровной, настоящей личной жизни, и она пустилась во все тяжкие (выражение папы). Свидания за свиданиями... Больницы, клиники, деньги на аборты, транквилизаторы (ее почему-то все бросали). «Главное, – говорил папа маме, – чтобы она не села на иглу». Этого в семье боялись больше всего. Но бог миловал. Сима, неисправимая жизнелюбка, предпочитала наркотикам хорошую дорогую водку с закуской, вот только сигареты курила крепкие, дешевые и дым выпускала через ноздри.

И вдруг она исчезла надолго. Вернее, исчезла так же, как и раньше с ней бывало, да только она прихватила дорогую шубку мамы, сережки с брильянтами, пятьсот евро (которые мама приготовила на покупку постельного белья) и дорожную мамину сумку, стоившую, как чугунный мост.

– Она куда-то поехала. Думаю, отдыхать, – предположила мама.

– Значит, в Турцию. Куда же еще?

– Ты плохо знаешь мою сестру. Наверняка она купила горящий тур в какой-нибудь Таиланд или Марокко. И поехала явно не одна. Пятьсот евро – не такие уж и большие деньги для такой поездки.

– А может, в Крым? – предположил отец.

Потом оказалось, что пропала папка, в которой Валя хранила свои документы и небольшие сбережения, что-то около трехсот долларов.

– Она свистнула мою папку... – Валя была близка к истерике. – Значит, так, выбирайте, родители: или она – или я! Я понимаю, мама, она – твоя сестра, но ты не должна пасти ее и содержать всю свою жизнь. Она отравила все наше существование!

Валя кричала что-то еще, размахивала руками, а потом с ней сделалась истерика. Она говорила, что квартира стала грязная, потому что всех вещей касались руки Симы. И что Сима тоже грязная и липкая... В тот же день, успокаивая дочь и гладя ее по голове, папа сказал: он не потерпит, чтобы с ребенком творилось такое, «девочка права», и Сима должна уйти. Успокоил дочь и сказал, что получить новый паспорт – пара пустяков, это не трагедия. Он заменил замки, и Сима, вернувшаяся из жарких африканских стран, не могла бы войти в квартиру. Валя, всякий раз представляя ее себе стоящей перед дверью со связкой ключей в руке и не понимающей, почему ее не пускают, испытывала приятное чувство мести.

Но прошла неделя, а Сима так и не вернулась.

– Она вышла замуж, – предположила мама. Она сидела на диване и вязала Вале свитер. Клубок розовой пряжи упал и покатился по ковру. Валя отлично помнила эту картинку.

– Она вышла замуж за африканца и решила остаться там жить, – усмехнулся отец.

Наступил Новый год, и без Симы он прошел восхитительно: это был настоящий праздник в лесу, на даче, с гостями (которых прежде приглашать было запрещено, дабы не опозориться перед ними за Симу, способную на любые выходки), жареным гусем, тортом и фейерверком на улице, среди огромных заснеженных елей и звезд... И Валя знала, что и мама, и отец в душе радуются тому, что с ними нет Симы. Если бы она была, то напилась бы, плясала бы голышом, наверное, на столе, приставала бы к гостям, сломала бы трехэтажный, в марципановых шариках, торт, свалила бы елку с горящими огнями во дворе...

Сразу после Нового года они переехали на дачу, за город – в московской квартире начался ремонт. Настоящий, с переносом стен, с переделкой и, как говорил папа, переосмыслением жилого пространства. Соединили огромный коридор с гостиной, Симину комнату – с ванной комнатой, устроив там небольшой, выложенный бирюзово-оранжевой мозаикой треугольный бассейн. Поделили кабинет отца на две маленькие комнаты: получились крохотный уютный кабинетик и комната отдыха (так сказала мама) с плюшевым белым полом и розовыми стенами. Квартира преображалась прямо на глазах. Все делалось быстро, красиво, мастера не успевали привозить новый кафель и паркет и освобождать квартиру от мусора. Мама, чтобы успокоить соседей, уставших от шума, дала им денег. Купили новую спальню, ковры, Валя смогла сама выбрать мебель в свою комнату. Словом, это была настоящая райская жизнь – они словно готовились жить без Симы. Когда все было готово и папа подсчитал стоимость ремонта и мебели с коврами и люстрами, получилось, что истрачены практически все их сбережения.

– Ничего, будем есть одни макароны, – с воодушевлением сказала мама, лежа на широкой итальянской кровати и рассматривая лепной потолок.

Валя была с ней согласна. Лучше есть одни макароны, но в такой шикарной квартире, чем отбивные в том свинарнике, в котором (как ей стало казаться) они жили раньше.

– Ну хорошо, я пошел зарабатывать деньги на макароны. – Папа помахал им рукой и ушел. А когда вернулся вечером, в его руках был голубой конверт, при виде которого все почему-то напряглись. Письмо из германского посольства, в котором сообщалось, что гражданка России Серафима Андреевна Орманова скончалась в Германии, городе Штраубинге, ее труп был извлечен из реки Дунай. Следствием установлено, что гражданка Орманова, находясь в сильной степени алкогольного опьянения, свалилась с моста города Штраубинга и утонула. Власти города Штраубинга просят близких и родственников гражданки Ормановой приехать и забрать ее тело.

В тот вечер родители заперлись в кухне и долго обсуждали, как быть. Валя, сидевшая в гостиной и не знавшая, плакать ли ей или радоваться (слез не было, да и смешного в смерти тетки было маловато), слышала постоянно одну и ту же фразу: «Две тысячи евро», из чего поняла, что ровно столько, если не больше, понадобится на оформление и транспортировку тела гражданки Ормановой из Германии в Москву.

– Пойми, она и так обобрала тебя, увела шубу, драгоценности, деньги... К тому же ее здесь предстоит похоронить, а это тоже немалые затраты. Я и так в долгах, ты хотя бы знаешь, во сколько нам обошелся один бассейн? Я понимаю, Маша, все это очень тяжело, но что изменится, если ее похоронят в этом... Штраубинге? Все будет строго и чинно. Но это мое мнение. Если ты с ним не согласна, выскажи свое, и мы сделаем так, как хочешь ты. Ты знаешь, я всегда поступаю так, только чтобы тебе было спокойно. К тому же... Маша, ты беременна... тебе нужны все эти сложности? Ты Валентину с таким трудом вы`носила... не дай бог, если из-за твоей сестрицы, пусть даже и мертвой, мы лишимся нашего ребенка!

Валя почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Мама ждет ребенка... Ну точно – полное обновление жизни... Так вот почему они разделили папин большой кабинет на две комнаты – одна предназначалась малышу.

Валя без стука вошла в кухню, тоже села за стол.

– Вы даже не сказали, что мама ждет маленького... – сказала она с обидой в голосе.

– Да мы бы потом тебе сказали, – разволновалась мама, понимая, что их разговор был услышан.

– Мама, ты только не волнуйся, но я так скажу: папа прав, – сказала Валентина. – Пусть она будет похоронена там, в Германии. Мы даже больше будем ее любить, если она останется там. Когда-нибудь съездим в этот город, положим цветы на ее могилку...

Она говорила все это совершенно спокойно, бесстрастно, ничто в ее душе не екнуло, хотя речь шла о смерти родной тетки. И ей показалось, что в тот момент отец посмотрел на нее с благодарностью – она поддержала его, освободив от многих хлопот и обязательств. А еще – от риска потерять второго ребенка.

– Мама, мы только что закончили ремонт, у нас долги, а маленький знаешь сколько потребует денег?!

И мама все поняла. Согласилась. Поплакала, правда, даже устроила поминки: скромный ужин с кутьей, водкой и жареной рыбой, которую так любила Сима. И как-то так случилось, что про саму Симу они почти не вспоминали.

– Знаешь, мне иногда кажется, что она живет где-то в Африке, что вышла замуж, родила ребенка... – услышала Валентина как-то раз случайно разговор матери с отцом, доносившийся из спальни, где мама кормила Геру грудью. – И мне так легче жить.

– Вот и живи себе спокойно.

– Я уверена, что, если бы она вернулась, я бы скинула девочку через неделю... не выдержала бы.

...В своей комнате она накинула на себя халат, замотала голову сухим полотенцем, мокрое повесила на спинку стула и села за компьютер. Два письма: от Ольги Постниковой и еще от кого-то. Ольга прислала ссылку, где можно скачать бесплатно книги, звала к себе в гости. Второе письмо заставило Валентину побледнеть...

«Валентина, привет! Извини, что так долго не давала о себе знать. У меня в жизни произошли большие перемены. Я сейчас живу в Германии и приглашаю тебя отпраздновать вместе Рождество. Ты не представляешь, как здесь сейчас красиво! Я понимаю, что у тебя будут сложности с визой, но я все устрою. Главное – откликнись, дай знать, что получила мое письмо. Родителям лучше ни о чем не рассказывай, я тебе потом объясню почему... Главное, верь мне. Я жду ответа.

Целую,

Сима».