Читать книгу Букет из шоколадных роз - Анна Филиппова, Анна Спратто - Страница 1

Вивьен

В Париже наступила весна. Меня это так обрадовало, что я даже нашла в себе силы встать с постели. Три дня я пребывала в глубокой печали. Меня не радовало ничто: ни яркая, благоухающая роза, распустившаяся на моем подоконнике, ни новый номер журнала Мод, ни шоколад с вяленой вишней, который приготовил для меня папа. Три дня я лежала в постели и думала о том, как я несчастна. Я знаю, что уныние – страшный грех, эту мысль с раннего детства внушала мне мама, которая как истинная католичка ходила в церковь каждое воскресенье. Я никогда не буду посещать воскресные мессы, но знаю, что в Библии прописано несколько мудрых мыслей, которые вполне пригодны для жизни. В частности, я абсолютно согласна с тем, что никогда, ни при каких обстоятельствах не стоит впадать в уныние. Но, когда Бернар (так зовут моего бывшего жениха) не пришел на встречу, на которой мы должны были обсудить детали нашей свадьбы, я потеряла последнюю надежду стать счастливой. Я знаю, что глупо искать счастье во внешнем мире, когда внутри происходит полная неразбериха, но я немного устала наблюдать за тем, с какой легкостью вступают в отношения и создают семьи мои подруги. Взять хотя бы Сюзи. Она замужем уже семь лет. Да, иногда они с Франсуа ссорятся и даже говорят о разводе, но в целом живут душа в душу. Когда я прихожу к ним в гости, мое сердце обливается кровью. Я не понимаю, как они умудрились сохранить чувства спустя столько лет и почему в их доме всегда так тепло и уютно.

Когда Бернар сделал мне предложение (спустя два месяца после нашего знакомства), я не поверила своему счастью. С самого начала он вел себя со мной так вежливо и обходительно, что в какие-то моменты мне казалось, будто он в меня влюблен. К тому же он обладал потрясающей внешностью. Его голубые глаза подчеркивали блеск его темных волос, а губы так забавно складывались в улыбку, что мне невольно передавалось его веселье. Я смотрела на него и думала: этот мужчина не может быть настоящим. Я никогда на надеялась найти идеал, но случилось так, что он сам пришел в мою жизнь, а затем просто исчез – так же неожиданно, как и появился.

Я сидела в кафе Прокоп, пила кофе и ела банановый кекс. Был прекрасный февральский день – один из тех, когда начинаешь ощущать приближение весны: светило яркое солнце, пахло свежим багетом, в городе царила атмосфера спокойствия и благодати. Тогда я впервые в жизни подумала о том, что достойна быть счастливой. Я представила нашу с Бернаром жизнь во всех деталях. Мы могли бы жить как идеальная семья: в маленьком домике где-нибудь недалеко от Парижа, окруженным волшебным садом, где бы я выращивала цветы. Я прождала Бернара три часа. За это время я выпила три чашки кофе и съела четыре кекса. В какой-то момент я почувствовала себя абсолютной бестолочью. И о чем я только думала? Как я могла поверить, что заслуживаю счастья? Вероятнее всего, Бернар встретил кого-то другого. Он достоин прекрасной умной женщины. Я бы никогда не смогла составить ему достойную партию. Он не для меня. Видимо, мне стоит отказаться от идеи создать семью. Мое истинное предназначение – выращивать цветы и составлять красивые букеты.

Что самое обидное, накануне несостоявшейся встречи с Бернаром я сообщила папе, что выхожу замуж. Он так обрадовался, что даже пообещал испечь мне на свадьбу шоколадный торт. Для него это плевое дело – он ведь у меня профессиональный кондитер, мастер шоколадных дел и именно с помощью своих десертов он всегда выражал свою любовь. По прошествии трех мучительных часов ожидания я вышла из кафе и медленно зашагала в сторону шоколадницы, где прошла значительная часть моего детства. Папа стоял за прилавком и общался с Мадам Дюваль – своей постоянной покупательницей, вот уже много лет пытающейся завоевать его сердце. Признаться, я ей немного сочувствую. Она добрая, мудрая и красивая женщина, но дело в том, что мой папа до конца своих дней будет любить мою маму и ему плевать, что однажды она променяла его на обычного почтальона.

Мадам Дюваль заходит в папину шоколадницу каждый вечер. Он заранее готовит для нее коробку с ракушками из белого шоколада и торжественно вручает ей ее любимое лакомство, как только она переступает порог его святилища. Она никогда не уходит сразу. В тот день, когда я пришла к папе, чтобы поплакаться ему в жилетку (я делаю это крайне редко, но в тот момент у меня попросту не было сил), она рассказывала папе о том, как бы она хотела сходить на спектакль в Комеди Франсэз. Папа прекрасно понимал ее намеки и всем своим видом давал понять, что не намерен приглашать ее в театр.

– Здравствуй, дочка, – радостно поприветствовал он меня, когда я вошла в шоколадницу.

Я была его спасением. Судя по его лицу, он бы не выдержал больше ни минуты в обществе Мадам Дюваль.

– Привет, папочка, – ответила я и на мои глаза навернулись слезы.

Я не плакала несколько лет. Мама всегда говорила, что женщина должна быть сильной, и я с ней абсолютно согласна. Прошли те времена, когда главным предназначением женщины считалось служение мужчине. На дворе начало шестидесятых, черт возьми. Даже если бы я была замужем, то ни за что бы не оставила садоводство.

Однако когда я пришла в шоколадницу, мои силы меня покинули. Мне захотелось плакать и я не видела смысла сдерживаться. Увидев слезы в моих глазах, Мадам Дюваль резко вздрогнула и испуганно произнесла:

– Я ухожу.

Она вышла из шоколадницы, успев бросить в мою сторону испытующий взгляд. Ей было безумно интересно узнать, что со мной произошло, но она боялась показаться папе чересчур любопытной. Я посмотрела ей вслед и тяжело вздохнула.

– Она неисправима, – произнесла я сквозь слезы.

– Плевать на нее! – сказал папа, вышел из-за прилавка и крепко прижал меня к груди.

Он обнимал меня минимум раз в месяц. В день, когда мой мир перевернулся с ног на голову, его объятия были мне просто необходимы. Я почувствовала, как тепло, исходящее от его тела, проникает прямо в мое сердце, и мне стало немного легче.

– Что у тебя произошло? – заботливо спросил меня папа.

– Бернар…, – с трудом выговорила я.

Имя человека, которого я собиралась навсегда вычеркнуть из своей жизни, прозвучало из моих уст так неуверенно, что могло показаться, будто я полностью выдумала историю наших отношений. Но я уверена, папа ни на секунду не усомнился в реальности парня по имени Бернар. Он не был с ним знаком, но с удовольствием слушал мои рассказы.

– Что сделал этот чертов сукин сын? – спросил отец с такой злостью, что мне показалось, будто он готов любыми способами отыскать Бернара и влепить ему хорошую оплеуху.

– Не надо, пап, – жалостливо произнесла я, – не стоит на него злиться.

Папа взял меня за плечи и внимательно посмотрел на мое лицо.

– Я горжусь тобой, – сказал он.

Я проплакала несколько часов подряд. Все это время папа был рядом со мной. Он закрыл шоколадницу, вытирал мои слезы и держал меня за руку. Когда я немного пришла в себя, он сварил мне кофе с карамельным сиропом, я сделала глоток божественного напитка, который мечтала попробовать с трех лет, мысленно перенеслась во времена, когда я, будучи маленькой девочкой, восхищенно разглядывала папины витрины, и на моем сердце стало немного спокойнее.

Когда я вернулась домой, то тут же легла в постель и провела в ней три дня. И вот сегодня, когда в Париж пришла весна, я, наконец, почувствовала себя живой.

Я встала с постели, сварила себе кофе, причесалась, отодвинула штору и посмотрела в окно. Из моей квартиры, расположенной в старинном здании на улице Эколь, открывался волшебный вид на Латинский квартал. Каждое утро, едва успев пробудиться ото сна, я первым делом выглядывала в окно и любовалась чудесными домиками, булочными, террасами, неспешными парижанами, стоящими в очереди за свежим багетом, – всем тем, что с раннего детства служило мне вдохновением. Зря я жалуюсь на свою жизнь. Мне удалось родиться в любимом городе. Кто еще может похвастаться такой удачей? Я не просто родилась и живу в Париже – городе, в котором твердо намерена умереть (не сейчас, лет через шестьдесят), у меня даже есть прекрасная квартира, расположенная в самом сердце Латинского квартала, – единственное, что оставила мне мама, когда решила переехать в Канаду. Мне нужно было три дня, чтобы прийти в себя после эмоционального потрясения, и прекрасная студия, которую я обустроила по своему вкусу, стала моим спасением.

Я подошла к зеркалу. На меня смотрела отчаянная женщина, во взгляде которой все еще читалась надежда. Да. Я по-прежнему была готова начать все сначала, как бы тяжело мне ни было. Даже если мне не суждено встретить человека, который был бы готов прожить со мной одну жизнь на двоих, я буду заниматься цветами.

Кстати, о цветах. Роза, которую я вырастила у себя на подоконнике, настолько прекрасна, что я бы с удовольствием отправила ее на выставку, но не буду этого делать – пусть она оберегает мой дом и наполняет его вибрациями весны.

Пока я смотрела на свое отражение, от которого успела немного отвыкнуть, раздался звонок в дверь. Я слегка вздрогнула. Я не ждала гостей. Кто бы это мог быть? – спросила я себя. Терпеть не могу, когда кто-то приходит ко мне в гости без приглашения. А может, это Эдит – девушка, которая раз в неделю приносит мне свежий номер журнала Мод?

Я взяла пудреницу и попыталась скрыть следы разочарования на моем лице. Тщетно. Я выглядела несчастной. Полагаю, мне понадобится еще три дня, чтобы снова начать улыбаться.

Я вышла в коридор и открыла дверь. На пороге стояла Камилла. Я ощутила боль где-то в районе груди. Меня словно пронзили металлической стрелой, которая проникла прямо в мое сердце. Я снова почувствовала себя беспомощной. Мне хотелось кричать, плакать и биться головой о стену. Я уже смирилась с тем, что Бернар ушел из моей жизни, и любое напоминание о прошлом могло вывести меня из себя. Тем более Камилла. Она была не просто напоминанием – она была человеком, который и привел Бернара в мою жизнь.