Читать книгу Мужчина с собачкой - Анна Грин - Страница 2

– Что у нас здесь?

– А, Глеб, явился, – махнул рукой с зажатым в ней блокнотом Во́льшек Давидо́вский – высокий, чуть полноватый мужик. Ранние залысины и многочисленные морщинки вокруг глаз делали его старше. – Где тебя носило?

Глеб Кова́льский неопределенно пожал плечами и вгрызся в свой бутерброд, спеша насладиться им до того, как увидит место преступления.

– Я только час как с поезда, – сообщил он коллеге и заглянул в его записи через плечо.

– Да? – рассеянно переспросил Вольшек и задумчиво постучал ручкой по листам блокнота.

– Ты, как всегда, не слушал, – ухмыльнулся Глеб, продолжая уплетать бутерброд. Тот не отличался свежестью и на вкус был как опилки, но рейян предпочел не привередничать. Ему сегодня и так не повезло. Поездка в Лиен оставила гадостное ощущение пустоты, заглушить которое Глеб планировал плотным завтраком и здоровым сном в собственной кровати. Но на перроне его настиг вызов на кристалл от коллег с сообщением, что у маленького отделения управления магического контроля в Броцлаве впервые в этом году появилось не просто дело, а самое настоящее и крупное Дело. – Я ездил к бабуле и, вообще-то, собирался воспользоваться своим выходным, чтобы отоспаться. Но…

– Ага, – согласился Вольшек. – Но вот мы здесь.

Бутерброд был проглочен, и Глеб с раздражением вздохнул. До одури хотелось кофе, чтобы смыть им привкус основательно приправленной чесноком говядины, но вряд ли кто-то догадается предложить следователю чашечку. Придется ждать до управления, а там самому варить на плитке ту самую бурду, над банками с которой хозяйственник трясется как над золотыми слитками.

Еще более раздраженно вздохнув и постучав себя по груди кулаком в надежде, что съеденное поскорее проскочит дальше, Глеб пристально взглянул на небольшой аккуратный двухэтажный домик семьи Новак, полыхавший как осветительный кристалл.

– Так что тут у нас? – повторил рейян свой вопрос. – Мне сообщили лишь то, что произошло убийство.

Вольшек перелистнул блокнот на первую страницу, но лишь мельком взглянул в свои записи и стал рассказывать:

– Убийство, да. Неясно пока, что именно случилось: или кто-то убил при помощи магии, или пытался затереть следы заклинанием…

– Да уж, – согласился Глеб. – Это место светится так, что рассмотреть правильную картину событий едва ли удастся.

Вольшек покивал и вздохнул.

– Убитого все мы знаем, – сказал он, выждав несколько секунд. – У нас тут не так уж много жителей, а аптекарей всего трое.

– Убитого? – переспросил Глеб. – Убили Новака?

– Верно, – кивнул Вольшек. – Его обнаружил почтальон около шести утра. Он издали заметил вспышку и поспешил сюда, а потом позвонил жандармам.

– А дочь Новака? – уточнил Глеб.

Броцлав не был самым маленьким городом королевства, но как-то так выходило, что здесь почти все знали друг друга если не лично, то хотя бы в лицо. А Клару Новак не обсуждал только ленивый или слепой. Глеб даже подозревал, что о Кларе Новак не говорила только сама Клара Новак, не замечавшая ни взглядов мужчин, ни попыток за собой поухаживать. К своему стыду, Глеб и сам как-то попробовал заговорить с этой девушкой, заглянув в аптеку Казимира, но рейна настолько углубилась в собственные мысли, что, кажется, даже ни разу не посмотрела на следователя.

– А вот тут все очень странно, – вздохнув, печально сообщил Давидовский. – Мы не обнаружили Клару Новак. В доме ее нет. Как и вокруг. Еще предстоит опросить соседей, но пока неизвестно, где находится рейна Новак.

Глеб судорожно вздохнул, но тут же взял себя в руки. Девушка девушкой, но он на службе. И чем лучше выполнит свою работу, тем быстрее отыщется дочь аптекаря.

– Идем, – позвал Вольшек, не подозревая о мыслях приятеля. – Там уже все осмотрели.

Давидовский кивнул ближайшему спецу и обошел деревянный щит, которым жандармы отгородили от толпящихся на улице зевак дверь и витрины аптеки. Стекла почти не пострадали, лишь изнутри покрылись непонятным сероватым налетом.

– Это еще что такое? – уточнил Глеб и даже поскреб пленку ногтем. Та оказалась плотной и липкой, как плесень.

– Я тоже не знаю, – покивал Вольшек. – Но эта гадость, судя по всему, некогда была одним из тех снадобий, которыми Новак торговал. В заднем помещении нашлась емкость, наполовину заполненная этим веществом. – Вольшек мотнул головой. – Похоже, убийца вскрыл герметично запечатанную банку, и частицы тут же распространились по аптеке.

– И для чего только что-то подобное нужно? – покачал головой Ковальский.

– Уточним у кого-нибудь из аптекарей, – сказал Вольшек. – Вполне вероятно, что данное средство должно выдерживаться в закрытой емкости, пока не завершится длительный химический или же магический процесс, после чего компоненты теряют свою летучесть, а их смесь из кучки грязи превращается в…

– Во что-нибудь целебное, ага, – перебил его Глеб. – Но ты помни, что Новак не был магом. Спроси у рейяна Бу́льбика, они с Новаком приятельствовали. Есть вероятность найти убийцу по зелью? На него оно, несомненно, тоже попало.

– Вряд ли, – покачал головой Вольшек. – Почтальон никого не видел, так что убийца сумел быстро покинуть место преступления. Вполне возможно, что он уже избавился от одежды. Оттирается вещество легко. – Управленец по инерции потер рукав пиджака. – Явного запаха нет.

– Магического следа тоже, – вздохнул Глеб. – Жаль. Было бы намного проще, если бы Новак готовил не лекарства, а… чернила, например.

– Или наш убийца сунулся не в эту емкость, а в соседнюю, – согласился Давидовский. – Мы не вскрывали, но по этикетке ясно, что это привезенная из столицы партия красителя. Новак ее уже здесь по бутылькам разливал.

– Красителя? Для чего? – уточнил следователь.

– Для волос, – сверившись с записями, пояснил Вольшек. – Радикальный черный цвет. Обратный адрес: Гаруч, улица Малая Арнауцкая, дом шесть.

Глеб хмыкнул и внимательно осмотрелся.

Торговый зал аптеки выглядел так, будто его долго и основательно громили, а после закоптили: половина стеллажей валялись на полу, содержимое склянок перемешалось, образовав тошнотворное разноцветное месиво с вкраплениями из всевозможных пилюль. Но еще более ужасное зрелище обнаружилось под белой простыней: Ковальский едва узнал в изломанном человеке с перекошенным лицом Казимира Новака.

– Дверь не взломана, – сверяясь с записями, сказал Вольшек. – Аптекарь или сам впустил убийцу, или вошел в здание вместе с ним. Отпечатки картину не проясняют. Их много, и все смазанные.

Глеб и сам это видел. Вокруг погибшего аптекаря весь пол был усеян той же серой гадостью, что и стены, но на полу ее основательно затоптали.

– Был ли шанс найти хоть один четкий отпечаток до того, как тут все… – спросил Ковальский с толикой разочарования, – испортили?

– Первыми прибыли жандармы, – пояснил Вольшек. – И они же первыми обнаружили, что найти нормальные отпечатки невозможно. Почтальон не подходил к телу, еще издали понял, что Новак мертв, и сразу же ринулся вызывать подмогу. И уже жандармы сообщили нам. Но следы изначально выглядели так. Похоже, наш убийца был достаточно хладнокровен, чтобы не спеша смазать все свои отпечатки.

Глеб покивал и медленно прошелся по залу. Пара жандармов тщательно осматривала и описывала содержимое прилавков, кассы и нескольких несгораемых шкафов, дверцы которых были выломаны. Он подивился тому, что довольно толстый металл сильно погнут, словно в аптеке орудовал кто-то с недюжинной силой.

– А это что? – сам у себя спросил Ковальский, заметив бледно-желтое пятнышко под стеллажом, стоявшим рядом с дверным проемом.

– Что там? – наклонившись вслед за коллегой, спросил Давидовский.

Безмолвно отвечая на вопрос, Глеб при помощи носового платка извлек из-под стеллажа аккуратную дамскую туфлю.

– Домашняя туфля? – догадался Вольшек, разглядывая покрытый налетом желтый ситец.

– Похоже, она принадлежит рейне Новак, – сказал Глеб, с прищуром рассматривая туфлю так и эдак.

– Ничего особенного, – отмахнулся Вольшек. – Просто туфля.

Глеб не был согласен, но промолчал. Сначала ему хотелось увидеть всю картину, а уже потом делать какие-то выводы. Вернув туфлю на прежнее место, следователь прошел дальше.

В задней комнате, отведенной под склад, царил еще больший беспорядок, чем в торговом зале. И слой серого налета тоже оказался больше, а на полу среди разбитых бутылочек голубого стекла валялся внушительный глиняный горшок, из которого на пол высыпалась целая горка серого порошка. Повсюду были пятна белых и желтых кремов, мазей, валялись коробочки пилюль и пакетики с порошками.

– Удручающая картина, – вздохнул Вольшек и громко чихнул.

Глеб согласно покивал и помахал перед носом, пытаясь разогнать плотные ароматы лекарств и травяных сборов, щекотавшие нос.

Столовая и кухня тоже пострадали от вторжения неизвестного: ящики выдернуты, их содержимое разбросано по полу, посуда разбита и растоптана, со стен сдернуты картины. И все покрывал тот же серый налет.

Ничего не сказав Вольшеку, Глеб поднялся на второй этаж.

– И кому мог помешать рейян Новак? – с грустью спросил управленец, идя вслед за Ковальским. – Не представляю. Новак, как по мне, был самым безобидным человеком в нашем городе. К тому же немагом.

– И правда, – согласился Глеб, осматривая просторную светлую спальню хозяина.

Здесь тоже все перевернули, вырвали ящики, вытряхнули с полок одежду, разрезали матрас. Но, даже разгромленная, комната казалась светлой и радостной, как залитая солнцем лужайка.

– Что мы вообще знаем про рейяна Новака? – спросил Глеб.

– Ну… самое очевидное, – ответил Давидовский. – Казимиру Новаку было пятьдесят три на момент смерти. Лет пятнадцать или шестнадцать назад развелся с женой. Та куда-то уехала… Да! В Лиен. Точно. Жил Новак тихо, воспитывал дочь. Ничего особенного.

– Ничего особенного, – задумчиво повторил Глеб, заглядывая в спальню Клары Новак.

Здесь тоже похозяйничали, но совсем немного: сорванные шторы, вываленная на пол одежда и разрезанный матрас. В приоткрытое окно проникал свежий воздух и, не находя препятствия, сквозняком гулял по помещению, шевеля страницы книги в мягкой обложке.

– Да… – протянул Вольшек. – В целом Новаки были самой обычной семьей, и тут такое!

Ковальский прищурился, вытащил из книги ленту, служившую закладкой, и задумчиво пропустил тонкую полоску между пальцами. На шелке остался едва различимый аромат лимона и зеленого чая.

– Так, что там с почтальоном? – встряхнувшись, уточнил он. – Ты его лично опросил?

– Им занимается виталист, – ответил Вольшек. – Сейчас он в доме соседки Новака, рейяны Мни́шек.

Мужчины быстро пересекли дом в обратном направлении и направились к соседнему строению.

Хоть дом Ирены Мнишек и не пострадал от нападения, там царил не меньший кавардак, чем на месте преступления. В большой уютной гостиной, обставленной светлой мебелью, на широком диване полулежал сухонький рейян в серой форме работника почтамта. В кресле рядом с ним замер виталист, ни на секунду не отпуская ладонь мужчины. Во втором кресле с очень прямой спиной восседала сама хозяйка дома – хрупкая светловолосая рейяна неопределенного возраста. Женщина выглядела встревоженной и опечаленной, она неосознанно кусала губы и мяла тонкий батистовый платочек.

Здесь же находился еще один работник управления – Вло́дек Зава́цкий. Самый молодой член их маленькой команды задумчиво что-то писал в блокноте и мигом улыбнулся, увидев Глеба.

– Здоров! – громким шепотом поприветствовал он. – Как бабуля?

Глеб с укоризной взглянул на Вольшека.

– Что ты на меня смотришь? – хмуро возмутился приятель. – Ты же знаешь, что Влодек у нас как раз тот, кто все и про всех знает.

Это было истинной правдой. Обаятельный и говорливый Влодек легко сходился со всеми и удивительным образом всегда и про всех знал даже мельчайшие подробности. И как ему это удавалось – загадка!

– Выйдем? – предложил Влодек, глянув на почтальона и рейяну Мнишек.

Глеб не стал возражать, прекрасно понимая, что управленец уже вызнал все возможные сведения.

– Почтальон увидел свечение около шести, поспешил сюда и первым обнаружил тело, – шепотом начал Завацкий, пересекая холл дома Ирены Мнишек. – Никого и ничего не видел. Побежал к рейяне Мнишек, и уже отсюда они вызвали жандармов.

– Ничего нового, – вздохнул Давидовский.

– Отнюдь! – усмехнулся Влодек уже на крыльце. – Я расспросил рейяну и многое узнал.

Стоило вернуться и услышать рассказ из уст самой Ирены Мнишек, но Глеб видел ее состояние и решил, что должен позволить женщине прийти в себя.

– И что же?

– Во-первых, у нее с Новаком был роман, – торжественно сообщил Влодек и замолчал, выдерживая театральную паузу и стреляя в коллег взглядом.

– А во-вторых? – поторопил Ковальский.

– Этой ночью Новак был у рейяны Мнишек и ушел от нее примерно в половине пятого.

– Это интересно, – согласился Глеб. – Дальше.

– По словам рейяны, Клара Новак ничего не знала о романе отца. Казимир Новак не спешил рассказывать дочери, хотя роман длился больше года, – продолжил выдавать сведения Влодек.

– И почему же? – удивился Давидовский. – Они взрослые люди. Он разведен, она…

– Вдова, – подсказал Влодек.

Мужчины вернулись в дом Новаков.

– Вот именно. Два свободных человека. Что тут скрывать?

– Ну… Сам Новак сказал рейяне, что не хочет тревожить дочь, – ответил Завацкий. – Если не ошибаюсь, с момента развода рейян Новак не был замечен в каких-либо любовных связях. Не думаю, что он все еще любил свою бывшую жену, больше похоже на то, что он излишне любил дочь и не желал причинять ей боль появлением в доме другой женщины.

Глеб кивнул. Он плохо знал аптекаря, но любой видел ту заботу, какой Новак окутывал своего единственного ребенка.

– Не думаю, кстати, что рейна Новак воспротивилась бы, – высказал свое мнение Влодек. – Она производит впечатление спокойной девушки и любящей дочери. Вряд ли бы она ревновала отца.

– Она ведь уже совсем взрослая? – уточнил Давидовский. – Сколько ей? Восемнадцать?

– Почти двадцать, – проявил осведомленность Влодек прежде, чем на вопрос ответил Ковальский.

– Похоже, Новак собирался подождать до замужества дочери, – предположил Вольшек.

– Но у девушки нет романтической привязанности к кому-либо! – воскликнул Влодек.

– И откуда ты все знаешь? – фыркнул Ковальский, чувствуя странное тепло в груди.

– В нашем сонном болоте все всё знают, – отмахнулся Влодек Завацкий. – Одно дело – кто-то незначительный, неприметный, другое – Клара Новак.

– Да, – согласился с этим Вольшек. – Ее ведь называют первой красавицей Броцлава?

Глеб не ответил, но сдержанно кивнул.

Никто и никогда не проводил официального смотра местных красавиц, но любому, если спросить, на ум первой приходила именно Клара Новак.

Она стала выделяться еще лет пять назад, когда из худенькой девочки с темно-каштановыми волосами превратилась в изящную, стройную девушку. Мало с кем общалась, любила гулять в одиночестве, носила неяркие платья с цветочным рисунком, но удивительным образом каждый считал ее милой, доброй и обаятельной рейной, способной украсить собой любой, даже самый мрачный день. Странно, но не ходило слухов о завистницах, как не было и слухов о счастливчиках, которые завоевали благосклонность красавицы.

– Итак, Новак ночевал у Мнишек, – вернул всех к прежней теме Глеб, чтобы не думать о Кларе. – Дочь Новака об этом ничего не знала. Скрывая свой роман, аптекарь стремился вернуться домой до пробуждения рейны Новак.

– Именно, – покивал Влодек.

– Он уходил каждую ночь? – предположил Ковальский.

– В том и дело, что нет, – ответил управленец. – У них не было какого-то определенного… графика свиданий.

Глеб хмыкнул и призадумался. Один из жандармов подал следователю описные листы и приложил пальцы к фуражке.

– Благодарю, – рассеянно сказал Ковальский и зашуршал бумагами, просматривая собранные сведения.

– И что рейяна Мнишек? – поторопил Влодека Давидовский.

– Она не заметила за Новаком ничего необычного, – ответил младший член команды. – Рейян вел себя как и всегда. Не переживал, не торопился домой. Ушел тоже в свое обычное время – вскоре после того, как молочник развез молоко по домам. Рейяна ничего не слышала, и ничего ее не насторожило до того момента, пока в ее дверь не постучал почтальон.

– Ничего удивительного, – отмахнулся Глеб. – Здесь повсюду жилые дома. Аптека – просто исключение. Булочник обитает через три улицы, лавки расположены ближе к реке. И в пять, и в шесть утра здесь слишком мало прохожих, чтобы кто-то что-то заметил.

Управленцы покивали, и Влодек спросил:

– Но где Клара? Ее нет.

– Думаете, ее похитили? – напрягся Вольшек.

– Да тут не поймешь! – отмахнулся Завацкий. – Все слишком запутано.

– Давайте где-нибудь присядем и обсудим, – предложил Глеб и направился к дому Новаков.

* * *

Дико хотелось кофе, но пришлось довольствоваться кружками с водой, которую принес Завацкий. Разложив листы на столе в гостиной Новака, Глеб долго и задумчиво их читал, пробегая взглядом по строчкам, заполненным летящим почерком одного из жандармов. Управление магконтроля Броцлава было настолько маленьким, что спецам нередко помогали подчиненные шефа жандармов, благо представители правопорядка города несли свою нелегкую службу в одном здании.

– Что мы имеем? – спросил Ковальский, взглянув на коллег.

– Что? – спросил Давидовский, с отвращением хлебнув из кружки. – Влодек, где ты это взял?

– В самоходе[2] управления, – ответил Завацкий и с большим энтузиазмом влил в себя воду. – Валялась там фляжка. Ты же сам велел, чтобы у нас с собой всегда была вода.

– Да, но надо же ее хоть иногда менять, – возмутился Давидовский, отставляя кружку на стол. Вода плеснула и мигом намочила пару листов.

– Чтоб тебя, Вольшек! – вспылил Ковальский.

Смахнув капли, Глеб вновь просмотрел описные листы и, сверкнув на коллегу хмурым взглядом, откинулся в кресле.

– Надо опросить жителей, – чуть виновато сказал Влодек и заглянул в свой блокнот. – На этой улице больше двадцати домов. Еще соседние улицы, откуда просматривается свечение…

– Да, я уже послал людей, – прервал его Давидовский. – Будет быстрее, если этим займутся жандармы. Но вот с молочником и его помощником мы должны побеседовать лично.

– Как и еще раз с почтальоном. И рейяной Мнишек, – решил Глеб, глянув на коллег. – Сейчас оба не в лучшем состоянии, но позже могут вспомнить какие-то детали, способные пролить свет в этом деле.

– Запутанное дельце, – покачал головой Вольшек. – В наших краях что-то подобное – редкость.

Ковальский согласно кивнул. Восемь лет назад он совсем молодым следователем прибыл в Броцлав, мечтая о славе и приключениях, но попал в самое настоящее болото.

Родился и вырос Глеб в Лиене и искренне надеялся, что после академии вернется в родной город, чтобы вступить в ряды тамошних управленцев. Да и родители ждали сына домой, с терпением приняв его выбор не в пользу магнауки. Но в академии рассудили иначе, направив одного из своих отличников в сонный городок на пути в Лиен, дабы заполнить образовавшуюся там кадровую брешь.

Сначала Ковальский пылал энтузиазмом, готов был в любой момент прыгнуть в казенный самоход и помчаться хоть на другой конец города в дождливую холодную ночь, но на деле работа в управлении почти всегда сводилась к многочисленным благостным отчетам в столицу и приему жалоб у населения. Маги-преступники обходили городок стороной, а обычные злодеи не желали порадовать спецов даже магическим оружием. В итоге настоящее дело, да еще и убийство, ввело большую часть команды управления магконтроля в легкий ступор.

– Да, запутанное, – рассеянно согласился Глеб и закинул руки за голову.

Кофе хотелось все сильнее. Стоило вернуться в управление и сварить себе порцию любимого напитка, но дело не ждало промедления. Часы на стене деликатно тренькнули, возвещая начало нового часа. Восемь. Прошло всего два часа, но магконтроль уже отстал на эти два часа от убийцы, который при помощи какого-то зверского магического инструмента сумел оставить в груди Казимира Новака несколько оплавленных отверстий, совсем немного отливающих зеленоватым свечением.

– Значит, опрашиваем жителей, ищем свидетелей и?.. – поторопил коллег Влодек.

– Давайте разберем то, что нам уже известно, а дальше решим, – предложил Ковальский и вновь склонился над листами.

– А нам что-то известно? – скептически уточнил Давидовский.

– Конечно! – улыбнулся Глеб. – И довольно много. Мы многого не знаем, но в целом картина произошедшего достаточно ясна.

Управленцы переглянулись и скептически воззрились на своего коллегу.

– Хорошо, давай расскажи нам свои выводы, – предложил Вольшек, передвигая описные листы к себе. – Я ведь видел все то же самое, так почему мне не слишком ясно, что же случилось?

– Мне тоже, – признал Глеб и взъерошил свои темно-каштановые, с рыжим отливом волосы. – Я не знаю, где Клара Новак. И это очень меня беспокоит.

– Думаете, ее похитили? – выдвинул неприятное для всех предположение Влодек Завацкий.

– Я очень надеюсь, что нет, – признался Глеб. – Но пока прошло совсем немного времени. Остается лишь надеяться, что произошедшее настолько напугало девушку, что она убежала. Если так, то вскоре мы ее отыщем.

Давидовский хмыкнул и озвучил то, что Ковальский и сам знал, но от чего старался отмахнуться:

– Обычно люди в панике кидаются к тем, кого хорошо знают. Если бы рейна Новак побежала к кому-то из соседей или к какой-либо подруге, то о произошедшем мы узнали бы раньше, ведь любой здравомыслящий человек вызовет жандармов, услышав о нападении. – Вольшек вздохнул. – Но если Клара Новак стала свидетельницей убийства…

Все помолчали, не желая договаривать очевидное. Не хотелось верить, что этим утром убили не только безобидного аптекаря, но и его юную красавицу-дочь.

– Она и стала свидетельницей, – хмуро сообщил коллегам Ковальский.

– Правда? – удивился Завацкий. – Как ты узнал?

– Все на поверхности, – пожал плечами Глеб. – Ты ведь осматривал дом?

– Естественно, мы с Вольшеком прибыли сразу же, как с нами связались жандармы.

– Ладно, расскажи нам все, – предложил Давидовский.

В их троице начальником по всем документам числился именно Глеб Ковальский, но управленцы редко вспоминали о субординации. Да и Давидовский служил в магконтроле лет на пятнадцать дольше Глеба, застал еще предыдущего начальника Броцлавского управления, а потому испытывал к своим более молодым коллегам немного покровительственные чувства.

– Итак, – сцепив пальцы в замок и сосредоточившись, проговорил Ковальский, – рейян Новак был влюблен в рейяну Мнишек. Их отношения развивались, но они старались не выносить их на публику. Именно поэтому аптекарь всегда возвращался от своей пассии до того, как просыпалась его дочь. Ночевал у рейяны Мнишек Новак не каждую ночь, но всегда уходил примерно в то время, когда молочник заканчивал объезжать местных жителей.

– Молочника зовут Яцек Кочма́рек, – вклинился в рассказ Влодек. – Он поставляет молоко на Черво́ну и Бя́лу дро́гу. Исходя из слов рейяны Мнишек, молочник бывает здесь через день и всегда оставляет молоко и забирает пустые бутылки примерно в четверть пятого.

– С ним обязательно нужно поговорить, – покивал Глеб и продолжил: – Значит, примерно в половине пятого или чуть позже Казимир Новак покинул дом рейяны Мнишек и вернулся к себе. Ни одна из дверей не взломана, открытые окна и форточки только на втором этаже: в спальнях хозяев, но подозреваю, что убийца вошел не в окно, а вслед за Новаком через дверь аптеки.

Давидовский и Завацкий молча покивали, соглашаясь с предположением коллеги.

– Напал ли убийца сразу же? – сам у себя спросил следователь. – Не думаю. Похоже, между аптекарем и его убийцей произошел разговор. Об этом свидетельствуют следы на теле. Вы ведь видели продольные подпалины на одежде?

Управленцы покивали.

– И этот разговор был настолько громким, что разбудил рейну Новак. Девушка спустилась на первый этаж, желая узнать причину шума, и, возможно, стала свидетельницей части спора и убийства рейяна Новака.

– Стоп, – прервал Глеба Давидовский. – Откуда такой вывод?

– Туфля, – коротко пояснил следователь. – Комнатная туфля рейны Новак, которую я заметил под стеллажом в торговом зале.

– Но ведь она могла потерять ее уже потом, – высказал свое предположение Влодек. – После того, как убийца совершил злодеяние и ушел. Ее мог разбудить вовсе не шум спора, а магический выброс. Новаки, конечно, обычные люди, но и обычные люди способны чувствовать воздействие, если находятся в его эпицентре.

– Нет. – Глеб покачал головой. – Нет. Девушка спустилась раньше. До того, как убийца взялся обыскивать дом. На туфле налет зелья. Да и обыск… Убийца не смог бы обыскать дом так, чтобы девушка не проснулась. Нет, она спустилась перед или сразу после убийства, но до того, как наш преступник занялся обыском.