Читать книгу Дракон мелового периода - Анна Гурова - Страница 9

Я проснулась от головной боли и все утро провалялась в постели, страдая и зарекаясь на будущее как от шампанского с пивом, так и от ночных клубов, а особенно – от дальнейшего общения с Сашей, о котором я даже вспомнить не могла без отвращения, хотя, честно говоря, он-то был тут ни при чем. К полудню слегка полегчало. Я нашла в себе силы выпить чашку чаю, полюбовалась в зеркало на мрачную зеленоватую физиономию… Что-то сегодня надо было сделать, такое важное? Ах, да – посетить дедушку Хохланда. Начинаются летние занятия у великого мастера. Не особенно жизнерадостное настроение тут же упало ниже нуля. Только Антонина могла устроить такую пакость в разгар каникул. Мне въяве представился занудливый карликовый дед, замучивший нас бесконечной лекцией о Чистом Творчестве, которую, слава Богу, так и не включили в нашу программу. А теперь, значит, предстоит сначала ехать куда-то через весь город, а потом сидеть и слушать его высокопарный бред. И так целый месяц, а то и два. Антонина небось еще и экзамен устроит. Может, сказать, что я отравилась (что не так уж далеко от истины)? Нет, с Антониной этот номер не проскочит… Так и не придумав, как мне избавиться от Хохланда, я в отвратительном настроении потащилась к метро.

Встретиться с Хохландом мне предстояло в два часа дня, в Академии художеств, где он читал какие-то лекции. Прежде я в академии не бывала, и она произвела на меня мощное впечатление. Огромный стеклянный купол поднимался над целым кварталом. Казалось, он висит в воздухе сам по себе. Но, подходя ближе, я поняла: весь этот квартал и есть Академия художеств. Со своими факультетами, административными зданиями, общагами и всем прочим, что требуется студентам.

Я с трудом открыла массивную дверь из такого тяжелого дерева, что оно казалось камнем, вошла в вестибюль и остановилась в легком трепете. Все здесь было великанским: сам зал, уходящий в бесконечность, трехметровые античные статуи в нишах, далекий потолок, по которому летели силуэты каких-то небесных обитателей, длинные стенды с расписаниями курсов, сплошь состоящими из незнакомых мне предметов. Мимо проходили толпы студентов, среди них я чувствовала себя маленькой и беспомощной, как потерявшийся в толпе ребенок. Чтобы взбодриться, я представила, как лет через десять, а может, даже и раньше буду точно так же уверенно ходить по этим мраморным полам, и все эти странные названия станут привычными и знакомыми. Но образ студентки академии почему-то заставил меня загрустить. Эта взрослая студентка никак со мной нынешней не вязалась, и я вдруг почувствовала, что это и в самом деле буду уже не я, а совершенно другая, неизвестная личность. Я же нынешняя исчезну, все равно что умру, и будет это – что-то подсказывало мне – уже скоро. Гораздо раньше, чем могло бы…

Я тряхнула головой, прогоняя навевающие печаль мысли и видения. Сколько же тысяч студентов тут учится, и как я найду Хохланда? Я в растерянности топталась у дверей, мешая проходу, пока на помощь не пришла бабушка-вахтер. Заглянув в толстую расчерченную тетрадь, она назвала номер аудитории, где вел лекции Хохланд, и даже объяснила, как туда пройти.

Хохланд был занят. Он самозабвенно токовал перед доброй сотней студентов, и я не решилась его отвлекать. С полминуты слушала под дверью визгливый голос, потом спросила проходившую мимо девушку, когда у них заканчиваются занятия, и выяснила, что в моем распоряжении минимум сорок минут. Не успела я задуматься, на что бы их потратить, как мой организм, оклемавшийся от алкогольного отравления, подсказал ответ: пойти в столовку и перекусить.

Со столовкой не повезло – она была закрыта на все лето. Бабушка-вахтерша подсказала, что тут совсем рядом располагается какое-то кафе, куда часто заходят студенты, а называется оно «Скептик». Туда я и направилась.

«Скептик» оказался не кафе, а пивным баром – обширным, мрачным, с нарочито грубой стильной отделкой и запредельными ценами. Несмотря на дневное время, там тусовалась огромная толпа, причем явно не только студенты. В подобные места меня раньше как-то не заносило. Но ноги уже не держали и очень хотелось есть. Я подошла к стойке и робко взяла меню. Это оказалась какая-то карта вин. Роскошный бармен не глядя протянул другую папку. Над головой у бармена висела реклама пива – бутылка на фоне листа марихуаны. Некоторое время я с любопытством ее разглядывала.

– А вот то пиво… – дождавшись момента, когда бармен повернулся ко мне, пролепетала я.

– Семьдесят рублей, – равнодушно сообщил бармен и протянул руку к холодильнику.

– Нет, я просто спросить. Вы сами его не пробовали?

Бармен посмотрел на меня сверху вниз, прищурился и усмехнулся:

– Пробовал.

– Оно правда с марихуаной?

– Да как сказать… Что-то такое присутствует.

– И как?

– Да никак, честно говоря.

– Что, совсем никак?

– Ну, чего-то слегка чувствуется… Будете покупать?

Хм… будь у меня лишние семьдесят рублей, я бы, пожалуй, купила это липовое наркотическое пиво – просто из интереса. Но как раз когда я намеревалась спросить бармена, нет ли самого обычного чая с сахаром, где-то в зале, среди шума, гама и грохота музыки, прозвучало одно слово, и мое натренированное подсознание выделило его и зафиксировало. Понятное дело, это было слово «книга». Я отвлеклась от рекламы пива и машинально прислушалась.

– Что на этот раз? – добродушно спросил кто-то.

– Джордж Рипли, «О сущности адского огня», – ответил грубый, смутно знакомый голос.

– Ого! В ту же цену?

– Нет, втрое. «De Sulfure» этого года издания осталось два экземпляра в мире. Один из них перед тобой.

– Господи, зачем тебе столько денег? Ладно, вопрос риторический. Так где книга-то?

– Пожалуйста – вот она, перед тобой на столе.

– Не-е-ет, дружочек, не выйдет, – ласково протянул первый. – Где она на самом деле?

Я чуть не подскочила на месте, а потом аккуратненько, не привлекая к себе внимания, повернула голову.

За столиком недалеко от стойки сидели два мужика восточного вида. Один был средних лет, упитанный, лысоватый, невзрачный. Другой – помоложе, черноволосый, с худым небритым лицом, в лохматом свитере, кожаных джинсах и «казаках» с заклепками. Оба фальшиво улыбались и сверлили друг друга взглядами, но, кажется, бить морды пока не собирались. Между ними на столе и впрямь лежала книга в суперобложке.

– Зачем тебе знать? Бери, читай, пользуйся.

– Ты что, думаешь, мне не вычислить, где она? – спросил толстый. – За кого ты меня держишь?

– Да я пошутил, – примирительно сказал небритый. – Она в Хоразоне.

Толстый кивнул и хлопнул собеседника по плечу:

– Профессионал!

– А ты думал, я потащу ее в этот пивняк? – буркнул небритый. – Как ты себе это представляешь?

Оба мужика захохотали, как будто было сказано что-то очень смешное.

Я осторожно пригляделась к собеседникам на предмет иллюзий. Точно, внешность толстого была изменена, причем не очень-то и тщательно, не от мастеров иллюзий, а от обычной публики: в реальности толстяк был мелкий, тощий, пожилой, с властным взглядом, похожий на небольшого ощипанного орла. Другой внешность не менял. Но, что самое удивительное, оба они казались мне знакомыми. Где же я могла их видеть? Некоторое время я приглядывалась то к одному, то к другому… и вдруг узнала молодого. Это был сторож! Тот самый, который дрых в вагончике с надписью «ОА Феникс» и прогнал нас от ворот! Я еще раз искоса посмотрела на небритого – точно, он!

«А ведь он вполне симпатичный», – неожиданно подумала я. Надо же, что делает с человеком одежда! Просто в голове не укладывалось: заспанный ханыга из вагончика и элегантный парень, который сидит в этом дико дорогом баре в двадцати метрах от академии и приторговывает книгами из сожженной библиотеки! Ого, как он приподнялся на этих книгах! Мне бы такие кожаные штаны тоже не помешали. Это сколько же книг он перетаскал из хранилища, подумала я с тревогой. Как бы сорвать ему бизнес? А вдруг он не один такой умелый? Надо бы мне поторопиться с подготовкой, а то там на мою долю ничего не останется!

– Если с Рипли все, то переходим к традиционному вопросу, – продолжал между тем упитанный. – Как продвигаются поиски нашей любимой книги?

– Традиционный ответ – по нулям. Она наверняка на нижних ярусах, а я еще не добрался даже до третьего…

Случайный взгляд на часы меня парализовал. Без десяти три! У Хохланда закончилась лекция, и он сейчас уйдет! Мгновенно позабыв о ворюге-стороже, я сорвалась с места и кинулась в академию.

К счастью, Хохланд был из той же породы учителей, что и Антонина. Без пяти три, когда я, задыхаясь, подбегала к его аудитории, он только-только отпустил студентов и как раз запирал дверь на ключ. Я остановилась у него за спиной, схватившись за грудь и пытаясь унять частое дыхание. Хохланд закончил с дверью и повернулся ко мне. Окинув меня рассеянным взором, он отрывисто сказал:

– Я слушаю.

– Здравствуйте, Леопольд Леонардович, – с трудом выговорила я.

Дед молча смотрел на меня, а я на него. Прошло еще секунд десять, я вспомнила, что Хохланда зовут вроде как-то не так.

– Э… здравствуйте, Теобальд Эдуардович… Дед смотрел как бы сквозь меня и одновременно вбок. Вид у него был страшно надменный. Я судорожно соображала, в чем я опять ошиблась, и решила сделать еще одну попытку.

– Леопольд Теобальдович, мы договаривались сегодня встретиться…

На лице деда отражалось глубокое непонимание.

– Я Геля, – пояснила я.

– Что такое «геля»? – соизволил выговорить Хохланд. Он положил ключ в карман и двинулся по коридору к лестнице. Начиная злиться на этот старческий выпендреж, я побрела за ним.

– Геля из художественного училища. Антонина Николаевна сказала подъехать к вам сегодня после лекций.

В тусклых глазах Хохланда наконец возник проблеск осознания.

– Ах, Тонечка? Так это, значит, она насчет вас мне звонила?

На слове «вас» старый пень сделал ударение, всем своим видом давая понять, что удивлен и шокирован.

– Да. – Я чуть не добавила «к сожалению».

– Извините, сударыня, сразу не сообразил. Как вас, говорите, зовут?

– Геля, – вздыхая, повторила я.

– Это, простите, не имя.

– А что, по-вашему? Кличка? Хохланд остановился:

– Давайте уж представьтесь как следует. Так или иначе придется запоминать ваше имя. Так как вас зовут?

Да, похоже, мне предстоит нелегкий месяц. Что же ему надо, этому замшелому козлу?

– Ангелина.

– Это уже лучше. А по отчеству?

– Ангелина – достаточно.

– Ну ладно, – смилостивился Хохланд. – Мое имя вы, конечно, знаете…

– Конечно, конечно, – поддакнула я. – А куда это мы идем?

Хохланд спускался по лестнице, направляясь прямо к выходу.

– Разве мы не в академии будем заниматься?

– Частная репетиторская деятельность на территории академии запрещена, – отчеканил дед. – Заниматься мы с вами будем у меня дома, и впредь извольте приезжать прямо туда.