Читать книгу Тебя убьют первым - Анна и Сергей Литвиновы - Страница 4

Вика

Оглавление

Наутро в воскресенье у меня имелось в Белокаменной иное дело, однако тоже с дедами московскими связанное.

Дед мой Влад Иноземцев выглядит, с одной стороны, точь-в-точь как полубезумный профессор из голливудского фильма, реинкарнация Дока Брауна из «Назад в будущее»: сухощавый, лысенький, с венчиком развевающихся седых волос. Но при том видок у него – будто бы этот «Док Браун» оттарабанил лет двадцать в морской пехоте, причем на командных должностях. Все-таки советский космос был всегда организацией полувоенной, и даже тот, кто, вроде деда, формально в армии не служил, подпитывался на полигонах-космодромах, совещаниях и пусках воинской дисциплиной. Поэтому был Владислав Дмитриевич, вдобавок к живой безуминке и венчику волос, подтянутым, с отменной выправкой, скупым и точным в жестах.

К нему, на улицу Дмитрия Ульянова, я приехала спозаранку в воскресенье. Квартира деда подкупала огромным количеством книг и тем, что содержалась в идеальном порядке: ни пылинки, ни соринки. И это при том, что лет семь после смерти второй жены не касалась ее, насколько я могла судить, рука женщины. Однако в последнее время и дед Иноземцев стал сдавать. Кое-где от стены отставали обои. Старинная вытяжка на кухне покрылась хлопьями жирной пыли. В дальних углах комнат повисла черная паутина. Дед, по причине старости и близорукости, похоже, переставал запустение различать – а может, просто руки становились немощными. Я сделала для себя мысленную пометку, что в следующий визит в Первопрестольную следует вызвать ему профессиональную генеральную уборку (и оплатить, разумеется).

Дед мне ужасно обрадовался, потащил на кухню пить чай – тортик я привезла с собой. Хлопотал над чашками, разглагольствовал:

– Ты даже не представляешь, моя крошка, какие чудесные привилегии приносит мой возраст! Например, пить чай с каким угодно количеством сахара и съедать несчетное количество кусков торта – о фигуре мне заботиться уже поздно, да и сахарный диабет не успеет развиться. И кофе тоже можно потреблять без ограничений, потому что пониженное давление, астения, надо сдабривать. Да даже и с коньяком с утра!

– Так за чем же дело стало? Я и коньячок привезла.

– Нет-нет, хочу тебя, голубка моя, воспринимать на трезвую голову. Всю жизнь старался, если посторонняя женщина вдруг случится в доме, прежде всего, ее напоить – отчего и сам голову терял. Впрочем, увы, увы, не так часто это происходило – мы все больше работали, ковали ракетно-ядерный щит. Все время сроки поджимали, лихорадка, проверки, тесты. Было, прямо скажем, не до баб-с. А теперь они уже и не нужны. Наслаждаешься только вприглядку молодостью и красотой. Ладно, хватит ерунду нести (это я себе говорю). Пора и чаевничать.

Когда мы уселись за идеально вымытый, до белизны, столик на кухне (до него у деда руки доходили), я задала главный вопрос:

– Скажи, дед Влад! А почему вы все мне так легко поверили? Что я вам внучка? Я ведь никаких вам доказательств не представила?

Он – вот святой человек! – только развел руками:

– А зачем тебе было врать?

– И все-таки?

– Ну, раз твоя мама сказала тебе, что обрюхатил ее мой сынок – значит, она знает. Женщины ведь всегда это ведают. Вдобавок я своего Юрочку хорошо помню, какой он в молодости был. Он не то что ни одной юбки не пропускал… Там другое слово: не мог устоять перед красивой, умной женщиной. Осаждал ее и на все готов был, чтоб добиться. А твоя мама, по твоим рассказам судя и по твоему прекрасному лицу, как раз такой, очаровательной и умной, и была.

– Спасибо, конечно, но все-таки я хотела бы представить доказательства.

– Ты что, какой-нибудь тест ДНК имеешь в виду?

– Совершенно верно. В прошлый раз, когда я была у вас перед Новым годом, я с вашей, Владислав Дмитриевич, расчески в ванной пару волосков сняла.

Он юмористически схватился за голову, за свой седой венчик.

– То-то я чувствую, мне чего-то не хватает.

Дед всячески пытался сгладить неловкость ситуации, а я продолжала:

– И я сдала эти ваши волоски и свою собственную кровь на анализ в соответствующую фирму. И вот они прислали мне результат.

Я залезла в сумочку, достала конверт и распечатала его. Дед следил за моими манипуляциями с нескрываемым интересом.

– Совпадение – девяносто девять процентов и девяносто девять сотых. Я вам действительно родная.

Если честно, я сама никогда даже не сомневалась. Женщина ведь правда, как говорят, всегда чувствует, кто ее ребенка действительный отец.

И очень похоже было на мою маму Валентину, твердую и несгибаемую лисичку, заморочить голову всем, включая меня, чтобы до самой своей смерти признавать в качестве папаши Шербинского. Что ж, она хотела для своей дитятки как лучше, а в поздние восьмидесятые и девяностые лучшим отцом для меня был, конечно, не молодой неоперившийся Иноземцев, а вальяжный Шербинский.

Иноземцев-старший не мог сдержать своего умиления.

– Вот видишь… Я знал, знал!

– Вы только не подумайте! – предупредила я. – Что я на ваши хоромы хочу претендовать и другое наследство. Мне и так хорошо, и мне всего хватает. А у вас и без того – родной сын и от него трое родных внуков, включая Сеньку.

– Это ты, дорогая, – растроганным голосом произнес дед Влад, – сама и есть мое богатство и мое наследство!

Так прошел февраль.

В марте решили праздновать совместный день рождения деда Влада и деда Рада. Арендовали скромное кафе на задворках Ленинского. Дед Рад притащился из своего дачного поселка Черенково, где проживал безвылазно и постоянно. Пришла пара их старинных друзей, прибыла Галина, первая жена Владислава Дмитриевича. Жаль, что мой отец из своей Америки не смог приехать – семестр в самом разгаре. Но я при-мчалась из М., прямо как настоящий член семьи. И Сенька пришел, естественно.

На мероприятии мы свой подарок и огласили.

Дед Влад казался пораженным и растроганным. Только и протянул:

– Ну, вы даете…

А дед Рад – он слегка перебрал – возмутился:

– На Байконур? Опять? Что я там забыл! Я оттуда еле вырвался! Да я каждую кочку там знаю! Да там развал и катастрофа, и даже смотреть больше нечего!

Он так чистосердечно причитал и возмущался, искренний наш и открытый холерик, что Галина, экс-жена Владислава Дмитриевича и несостоявшаяся космонавтка, даже на него прикрикнула:

– Ну-ка, прекрати, Радий Ефремович! Что ты себе позволяешь? Ты что, не понимаешь, что обижаешь ребят – внука своего Арсения или вот Викусю, которые все это придумали и затеяли? И деньги с нас всех на подарок этот собрали?

И экс-подполковник Рыжов умолк в тряпочку.

А мы стали готовиться к поездке.

Ближайший пуск с Байконура намечался на четвертое апреля. К нему и стали подгадывать.

Я решила отправиться на поезде. Все-таки М. – на полдороге от столицы до Байконура, и скорый «Москва – Ташкент» как раз идет прямиком через мой город и Тюратам. Долго ехать, конечно, больше суток. Но все равно лучше, чем сначала пилить на север, на самолете во Внуково или Домодедово – из нашего города «птички» следуют только в эти аэропорты, потом переезжать в Шереметьево, оттуда следовать ровно на юго-восток, в Кзыл-Орду, и там еще часа три на машине. Замотаешься. Иное дело – под стук вагонных колес. Расслабилась, улеглась, и через тридцать часов сна, еды, неспешного чтения, глазения в окно ты на месте.

Конечно, пришлось купить «СВ», чтобы среднеазиатские пассажиры не мешали моему одиночеству своими шумами и запахами. В спальные вагоны проводники на маршруте, как говорят, чураются подсаживать безбилетников и от зайцев оберегают. Я ехала в целом вагоне совершенно одна, на все купе, и со мной они носились как с писаной торбой, плов приглашали есть.

На станцию Тюратам поезд прибывал в половине первого ночи.

Если честно, я маленько дергалась. Ночь, степь, Казахстан. Маленький разъезд. В лучшем случае, встретит, как обещано, водитель Муратбек. А если нет? Искать ночью такси, ехать самой в гостиницу? Бррр.

Но на перроне меня ждал ослепительный сюрприз.

* * *

У вагона меня встречал редкостный красавец.

И это был НЕ шофер.

Высоченный, стройный, как Аполлон. А лицо! Я, честно говоря, таких еще не видела. Нет, конечно, на экранах и на картинках, в гламуре и глянце – да. А в жизни и близко – никогда.

Он был похож на молодого Делона. Как из его рекламы одеколона в середине шестидесятых годов. Ален Делон не пьет одеколон, да.

У меня аж в зобу дыхание перехватило. И в глазах помутилось.

– Добро пожаловать на космодром, – ослепительно улыбнулся он и подхватил мой чемодан. – Как добрались?

Красавчик был в ярко-синей куртке с красочными нашивками и шевронами космических миссий. «Союз МС-11» и так далее.

Интеллигентные манеры, приятный тембр голоса. Нет, в нем, конечно, должен, просто обязан обнаружиться какой-то изъян. Не бывает так, чтобы без изъяна. Но пока я никакого несовершенства в нем не находила.

– Спасибо, доехала прекрасно, – пробормотала я.

Вообще это ужас, конечно. У меня на голове – полный кошмар. Последний раз душ принимала вчера утром. Вчера! Утром! Какими глазами он меня видит и что обо мне думает?!

Он поспешил по перрону, влача мой чемодан. Шаг у парня был широкий, и мне оставалось только семенить за ним.

– Меня зовут Денис, – на ходу вещал он, – фамилия моя Телегин, я директор фирмы БКП, или Большое космическое путешествие, и я буду сопровождать вас все дни вашего пребывания на Байконуре.

– У вас директор фирмы всех туристов лично на вокзале встречает?

– В основном, да, но предпочитаю красивых девушек.

– Спасибо, конечно. Но откуда вы заранее знали, что я красивая?

– Вы же нам скан своего паспорта присылали, – напомнил он. – Чтобы пропуск оформить.

– Да, на паспортном фото я, конечно, красавица.

– В жизни лучше.

– Ну вот, нарвалась на комплимент.

Я видела его явный ко мне мужской интерес и, даже странно, не почувствовала никакого отторжения. Напротив, мне было приятно, как в далекой юности: кокетливая игра. Как будто и не было кошмарных моих событий и великого оледенения. Или, может, я начинала оттаивать?

«Кажется, я с ним флиртую. А кто бы, спрашивается, на моем месте не стал? С таким Мистером Идеал? О боже! Скорее бы добраться в гостиницу. Привести себя в порядок, и тогда завтра… А что завтра?.. Броситься на него в решительную и безнадежную атаку? Пустить события на самотек? Неужели я мало обожглась и готова снова попробовать

Мы спустились с перрона и подошли к старому «Мерседесу» с казахским номером. Денис открыл багажник, положил мой чемодан, а потом распахнул передо мной заднюю дверцу.

На улице было холодно, и дул резкий ветер. Пока мы шествовали от вагона, я успела замерзнуть, поэтому теплый салон «мерса» оказался подходящим местом. Салон был уютным и старым, как засаленный диван, и еще в нем неуловимо попахивало чем-то восточным. Мой провожатый уселся вперед, на пассажирское сиденье. За рулем еще присутствовал шофер.

– Муратбек, поехали, – скомандовал Денис. И, перегнувшись ко мне с переднего сиденья, включил экскурсовода. Может, он делал это от смущения? Замаскировать свой мужской интерес? – Итак, дорогая Виктория, добро пожаловать на Байконур. Именно отсюда, с железнодорожной станции Тюратам, когда-то началась история города и космодрома. Сюда зимой пятьдесят пятого года прибыли первые строители. Начальство жило в вагонах, солдаты – в палатках. Возводили здесь и город, и пусковой стол стройбатовцы, военные строители, и называлось это место НИИП-5, пятым научно-исследовательским испытательным полигоном Министерства обороны СССР. А вообще, наш город столько раз менял свои имена и названия, как ни один, наверное, в СССР и в России. Изначально его называли десятой площадкой, или объектом «Заря». Потом переименовали в поселок Ленинский. Когда в шестьдесят первом году стартовал Гагарин, в открытой печати стали называть место старта Байконуром – чтобы сбить со следа иностранные разведки, потому что реальная станция Байконур от разъезда Тюратам, куда вы прибыли, находится километрах в двухстах. Потом какое-то время, в шестидесятых, когда сюда французский президент приезжал, город именовали Звездоградом, даже знак на въезде соответсвующий стоял. Но потом назвали его довольно скучно, Ленинском, а вот теперь он, наконец, именуется Байконуром официально.

– Вы прям уже экскурсию мне начали проводить, – хихикнула я. Получилось как-то глуповато.

– Просто я очень эти места люблю и обожаю про них рассказывать.

– Это ваша родина?

– И да и нет, – уклончиво отвечал мой чичероне и не стал развивать тему.

Справа от дороги промелькнула высоченная мечеть с подсветкой, надписи на казахском языке.

– Держу пари, при советской власти этого не было, – заметила я.

– Да, мечеть – достижение последних времен. А вообще, мы находимся на территории суверенного Казахстана. Россия арендует Байконур – космодром и город – до две тысячи пятидесятого года. Сейчас мы проедем КПП и в каком-то смысле окажемся на Родине. У нас здесь российская полиция и прокуратура, и «дыпс». И российские номера на машинах с индексом «девяносто четыре». Рубли имеют хождение наряду с тенге. И мэра назначают совместным указом двух президентов.

На КПП машину остановили, охранник внимательно осмотрел салон, поинтересовался, внесена ли я в список.

Мы въехали в город. Денис вещал с переднего сиденья, полуобернувшись. Голос у него был приятный и обволакивающий, но лица его очаровательного в полутьме салона практически не было видно, и слава богу – ведь его красота меня слишком деморализовала. Следовало как-то привыкнуть и прийти в себя.

По обе стороны замелькали дома. Типичный советский городок. Четырех-, пятиэтажки, хрущобы. Кое-где светятся редкие оконца полуночников. Никаких реклам или сетевых магазинов. И ни одного дома постройки девяностых. В основном – хрущевки из панелей или силикатного кирпича. Казалось, город заснул где-то в восьмидесятых и до сих пор спит.

– Мы едем по проспекту Королева. Раньше это была прямая дорожка на космодром, ведущая от центральной площади и штаба. Но в конце восьмидесятых последний километр проспекта сделали пешеходным, появился наш собственный Арбат.

Покружив по переулкам – дома здесь сменились на сталинские, – мы выехали на площадь и подрулили к гостинице. Гостиница оказалась очень советского вида и называлась «Стартовая».

Денис бросил водителю: «Не жди, я потом пройдусь». Достал из багажника мой чемодан и проследовал со мной к администратору. И да, в лобби сидела именно администратор, а не рецепционистка – дама, крашенная в жгуче-черный цвет, с затейливой халой.

Мой гид о чем-то поговорил с ней, причем тон у него был заискивающий. Он попросил мой паспорт. Дама царила.

Наконец Денис протянул мне ключ. Ключ и на самом деле оказался ключом, а не магнитной карточкой.

– Вай-фая здесь в номерах, к сожалению, нет. Только в холле на первом этаже. Но я завтра, если хотите, куплю вам казахскую симку. Через нее интернета на время пребывания хватит.

– Очень хочу.

– Отопление у нас в городе уже отключили, но я попросил принести вам в номер обогреватель.

– Ну и дыра.

– К сожалению, это лучшая гостиница города. Есть еще так называемая французская, она по факту чуть приятней. Выглядит как трешка или максимум четверка в Париже – но там номер, на минуточку, стоит минимум триста пятьдесят евро за ночь. Хотите переехать?

– Что ж, за тридцать лет капитализма на Байконуре не смогли нормальных гостиниц построить?

– Частной собственности в городе нет. Ни на землю, ни на здания. Все в аренде, все принадлежит Главному управлению космоса, или сокращенно – Главкосмоупру. Поэтому кто будет деньги вкладывать в чужое?.. Впрочем, вам надо отдыхать. Завтра подъем в пять утра, и сразу едем на площадку, на вывоз ракеты. За вашими коллегами, господами Иноземцевыми и Радием Рыжовым, в аэропорт Кзыл-Орды водитель уже выехал, не волнуйтесь.

Я поймала себя на мысли, что не хочу расставаться с красавчиком. Так бы и проболтала всю ночь ни о чем. Пусть в холле странной гостиницы. Да, очень плохая мысль, если разобраться. Совершенно неправильная. Я кивнула Денису: до завтра (получилось суше, чем хотелось) – и повлачилась с чемоданом к лифту.

Номер тоже оказался – настоящий Soviet style. Холодно, а упомянутый обогреватель не работает. Бра почему-то висит не над изголовьем, а на противоположной стене. Розетка тоже от тумбочки в другом углу. Будешь заряжать ночью телефон – на экран не взглянешь. Никакого шкафа нет, вместо него – вешалка о четырех рогах. И на всех предметах интерьера – тумбочка, вешалка, зеркало – инвентарные номера.

Зато державный вид на площадь, размеченную для парадов. Напротив – здание Главкосмоупра, бывшего штаба.

Кое-как я развесила на плечиках одежду на рогах вешалки и пошла в душ.

Теплая вода сочилась еле-еле. Зато в зеркале (с инвентарным номером) на меня смотрела пусть усталая, но готовая к любви и радостному существованию молодая женщина.

И тут я поняла, как князь Андрей при виде хрестоматийного дуба, что жизнь не кончена в двадцать с небольшим лет. Наоборот, все продолжается – а в каком-то смысле даже, может, и начинается.

Тебя убьют первым

Подняться наверх