Читать книгу Исповедь колдуна. Повесть - Анна Игоревна Плекун - Страница 5

Глава 5. Тома

Оглавление

– Как же, не скажет она, – посмеивался Арсений, когда Семён сидел на кухне, попивая парное молоко.

– А чего рассказывать-то, – сказал Семён, отхлебнув из кружки. – Больно ей самой охота про свою историю трепаться. Про такое вообще-то не говорят всем подряд.

– А то ты женщин не знаешь, – усмехнулся его наивности Арсений.

– Спорить не буду, уж ты-то знаешь побольше моего, – хмыкнул в ответ Семён.

– Ну, наконец-то, доходить начало.

– А если серьезно?

– А я и так серьезно. Готовься встречать гостей.

– Кого еще нелегкая сюда принесет? Не хочу я никого видеть!

– Кого тебе видеть и с кем говорить не надо, я тебе скажу, можешь на меня положиться.

– А этих, как ты говоришь «гостей», прямо надо что ли?

– Очень. Не из праздного любопытства придут. А за помощью.

– Кто придет-то хоть? И с чем?

– Томку, Нинкину сестру сводную знаешь?

– Поживешь десять лет в этой деревне, тоже всех знать будешь. Можно сразу к делу?

Семёну хотелось поскорее покончить с предстоящим благим делом и погрузиться в свои скорбные мысли. В конце концов, имеет он право побыть одному и погоревать о своей потере?

– Успеешь еще погоревать, – ответил на его мысль Арсений. – А сейчас действовать надо.

– А ты всегда мои мысли без спроса читать будешь? – начинал сердиться Семён.

– А мне твоего разрешения и не требуется, – ухмыльнулся Арсений. – Ну, так вот, про Томку. Мучается она, неделю по ночам не спит. Дед ее покойный к ней приходит.

– Ну и что мы тут сделаем? На это церковь есть. Пусть вон свечки ставит, молитву читает за упокой.

– Церковь – дело хорошее, но не все так просто, Семён. Так просто он не успокоится. Сильно душа его встревожена, оттого и ходит к Томке каждую ночь. Достучаться только до нее не может никак.

– Что сделать-то надо?

– Надо передать ей, что он хочет, и чтобы сделала, как он велит. Если послушает, дед сразу и успокоится.

– И что ему от нее надо?

– Он не хочет, чтобы она продавала дом.

– Ему-то что?

– А то, что это его дом и его земля. На ней и родители его когда-то жили.

– Подумаешь, фамильное поместье… А Томке еще жить. Она молодая, вон замуж недавно вышла. Вроде неплохой парень, городской. А молодым расширяться надо, продадут дом, себе в городе что-нибудь купят. Томка-то давно из деревни уехать мечтает.

– Этого неплохого как раз в шею гнать надо. Он и на Томке-то женился, потому что на дом ее позарился. Запудрил голову девке. А сам, как деньги получит, так и исчезнет с ними. И останется Томка без дома и без денег.

– Нет, ну как же, дом-то Томкин, в наследство от деда ей достался, еще до замужества.

– Ясно, что Томкин. Вот она добровольно его продать и собирается. Договор заключит с покупателями, все по уму. А этот мерзавец деньги себе заберет. Ни в одном суде Томка не докажет потом, что ее обманули.

– Ну, на муженька-то сможет потом заявление накатать, мол, присвоил деньги общие, все дела. Неужели так и оставят это?

– Оставят – не оставят, только сколько времени утечет, а где Томка жить-то будет? Ее ж новые хозяева сразу на улицу выставят. А самое страшное в этой истории знаешь, что?

– Что? – все больше не по себе становилось Семёну.

– А то, на что он деньги собирается пустить. Собирается купить большую партию всяких порошков, уехать в соседнюю область и там продавать. У него уже и с продавцом договорено в городе, и покупатели есть.

– Каких порошков? – не понял Семён, – стиральных что ли?

– Ну, ты что такой наивный! Наркобизнесом он заниматься хочет. И сам уже давненько дурью этой балуется. А Томка от любви своей вообще ничего не замечает.

– И что будет, если я Томке все это расскажу? Разве она мне поверит?

– Ну, она сама к тебе за помощью обратится. Она же понимает, что дед к ней не просто так приходит каждый день. Значит, что-то сильно его тревожит. И ее тоже, только она не понимает, что. Вот ты ей и расскажешь. Сегодня вечером к ним покупатели придут дом смотреть. Она к этому времени уже должна знать, что делать.

***

Не прошло и часа, как на пороге появились Нинка и Томка.

Нинку было прямо не узнать – взгляд загадочный, глаза блестят, на щеках румянец. Видно было, что она всей душой наслаждается своим положением.

А вот у Томки вид был потерянный, измученный. Под глазами лежали темные круги, которые особенно выделялись на болезненно бледном лице.

– Здравствуй, Семён! А мы вот решили зайти, тебя проведать! – с порога защебетала Нинка. – Вот гостинцев принесли немного.

И Нинка стала из сумки выкладывать на стол продукты: пакет домашних яиц, сало, завернутое в несколько слоев бумаги, банку варенья, круглую буханку свежего хлеба.

– Еще тепленький! Только из печи, сама пекла!

Воздух на кухне и впрямь наполнил аромат свежей выпечки.

– Спасибо, девчонки! – Семён немного смутился от такого внимания. – Но вы же не просто так пришли. Наверное, дело какое-то есть?

Нинка взяла Семёна под здоровую руку и отвела на несколько шагов в сторону и зашептала ему в самое ухо:

– Семён, ты уж меня прости, обещала я никому не рассказывать про тебя. Но вчера вечером Томка пришла – сама не своя, ты же сам видишь. Можешь ее посмотреть, или как там у вас, у экстрасенсов, правильно?

– Я с Тамарой поговорю, Нина. Только тебя попрошу – или в комнате подожди, или к себе иди. Мне с Томой без свидетелей пообщаться надо. Если захочет, она сама тебе расскажет. А не захочет – в душу к ней не лезь. Поняла?

– Поняла, Семён, поняла! – послушно закивала Нинка. – Ну, ребята, вы тут разговаривайте, Томочка, ты приходи потом ко мне, если что.

Подмигнула Томке, махнула рукой Семёну и скрылась за дверью, унося за порог свой драгоценный живот и безмерное женское любопытство.


– Садись, Тома, разговор долгим будет. – Семён указал измученной Томке на стул. – Чая хочешь?

– Ничего не хочу, Семён! – еле слышно промолвила Томка. – Спать хочу, а не получается. И сердце что-то не на месте…

– И дед Степан каждую ночь приходит, что-то сказать пытается, да?

– Верно… – Томка, до этого безразлично смотревшая в пол, подняла на Семёна уставшие глаза. Семёну показалось, что в них на секунду промелькнул огонек надежды.

– Подумай, Тома, что его так может беспокоить?

– Ну, он очень привязан был к своему дому. Может, тоскует он по нему на том свете?

– Про дом ты верно заметила. Ты же его продавать собираешься?

Томка заерзала на стуле, вытирая вспотевшие ладони об юбку.

– Ну, а что в этом такого, Семён? Я в город хочу. У меня муж городской. Вот продадим дом, к нему переедем, потом купим жилье попросторнее, деток родим. Вот сегодня к нам покупатели должны приехать, дом смотреть.

– Значит, так, Нина. – Семён опять почувствовал, что его голос стал сильным и необычайно уверенным. – Дом тебе продавать нельзя!

– Как нельзя? У нас с Алексеем планы, мы к осени хотели уже в город перебираться.

– Другие у твоего Алексея планы! И нет там ни тебя, ни деток, ни честного заработка! – Семён, сам того не замечая, начал повышать голос.

Томка очень возмутилась – ее затрясло, на глазах выступили слезы, а губы задрожали, как она ни пыталась сжать их посильнее.

– Что ты такое говоришь?! – закричала она. – Мой Алексей самый лучший! Видно, Нинка все придумала про тебя. Нет у тебя никаких способностей. У самого жизнь не удалась, а сейчас завидуешь чужому счастью!

Томка было рванулась со стула, чтобы убежать, но Семён крепко схватил ее за руку.

– А ну, сидеть! – голос Семёна провалился куда-то внутрь и зловеще заклокотал.

Томка не посмела больше шевельнуться. Она во все глаза смотрела на Семёна, и ей казалось, что перед ней вовсе не Семён. Он будто сверлил ее взглядом, доставая до самого нутра. От этого взгляда у нее начало жечь в груди и закружилась голова.

– Алексей твой ни дня не работал…

Семён перешел почти на шепот, но от этого Томке стало еще страшнее. Казалось, что это неведомая змея шипит внутри Семёна человеческим голосом. И если Томка хоть разок шевельнется, изо рта Семёна покажется жало и убьет ее своим ядом.

– Ни дня не работал, а деньги из матери пожилой тянул. Тебе говорит, что на работу в город ездит, а сам по кабакам шляется, дурь всякую принимает. Деньги у него откуда? Так он этой дурью еще и приторговывает. Представляешь? Малолеткам возле школ не гнушается продавать. Год с человеком прожила и не замечала ничего? Любовь у тебя? Так вот, из-за этой любви потеряешь ты все. Исчезнет твой Алексей с твоими деньгами, купит на них много-много дури и заживет припеваючи на чужом горе.

Семён замолчал. Томка тоже молчала. Только часы на стене, невольные свидетели разговора, продолжали спокойно тикать.

– И еще, Тома, – Семён заговорил своим обычным голосом, – синяки на плечах заживут, а на душе могут и навсегда остаться. Какая может быть любовь, если он бьет тебя?

Томка вышла из оцепенения.

– Так бывает, Семён, – еле слышно произнесла она. – Судьба у меня такая, видать. Отец с Нинкиной матерью когда сошелся, совсем я никому не нужна стала. Только дед Степан один меня и любил. Ладно, хоть с Нинкой потом сдружились и сейчас дружим. Но дружба – это не то. Любви хочется и тепла. Вот и придумала себе любовь.

– Степан и сейчас тебя очень любит и не хочет, чтобы ты дел натворила. Поэтому и приходит к тебе каждый день.

– Что же мне делать, Семён? Сегодня люди приедут дом смотреть. Но похоже, что Алексей уже все за меня решил. – Томка «трезвела» на глазах.

– Люди сегодня еще никакого решения не примут, а вот завтра надумают и дадут согласие. Тебе надо действовать. Сейчас.

– Господи, да что я сейчас могу сделать, Семён?

– Запомнить номер машины, на которой эти «покупатели» к вам приедут.

– А чем это поможет?

– Когда они назад в город соберутся, Алексей с ними попросится, якобы на работу. У него уже встреча в городе назначена, где ему должны передать очередную партию… ну, веществ этих, на продажу. В восемь вечера. Прямо сейчас от меня беги к участковому, все ему расскажи, как есть. Скажешь, что разговор мужа подслушала, что давно подозревала, про меня – ни слова. А потом, как покупатели с Алексеем уедут, сразу участковому дай знать, какой номер у машины. Там дальше уже все само устроится.

– Слушай, ну участковый-то наш тут причем? Этим же специальные службы занимаются.

– У него как раз в такой службе старый приятель работает, примет твоего Алексея в лучшем виде.

– Семён, откуда ты все это знаешь?

– Знаю, Тома. И я очень тебя прошу – действуй. И как можно скорее.

Томка кивнула, и, ничего не сказав, выбежала из дома. Она чуть не сбила с ног Нинку, которая все это время провела на крыльце, прижимаясь ухом к двери.

***

– Слушай, сколько в нашей деревне живу, никогда бы не подумал, что такие дела у нас могут твориться, – сказал Семён, отломив себе краюху Нинкиного хлеба, и кое-как отрезав левой рукой кусок сала.

– И не такое бывает, – ответил Арсений.

– Томке же больше ничего не угрожает? Вдруг Алексей этот вернется. За нее, конечно, есть кому заступиться, но мало ли…

– Не вернется. Ему такой срок дадут, что дорогу за это время сюда забудет. Да и Томке недолго одной быть – через годик увидишь.

– Хороший хоть парень на этот раз попадется?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

Исповедь колдуна. Повесть

Подняться наверх