Читать книгу Мое имя – Лектон - АННА КАФА - Страница 4

Кей смотрела на Марка, он был на чем-то сосредоточен и уже более минуты молчал, глотая дым от сигареты. Они сидели на террасе отеля, Кей допивала остывший кофе и украдкой поглядывала на «смысл своей жизни». Утреннее происшествие с портретом испортило день. Зная Марка, она не могла списать его состояние на ревность, здесь было что-то другое, и это «другое» было очень важное, о чем он не мог сказать, и что его вдруг так глубоко отбросило в беспокойство. Она знала, что расспрашивать сейчас не имеет смысла, что придёт время, и он сам расскажет, но Кей не могла долго терпеть его плохое настроение, не потому что ей это наскучивало, а потому что любая тень в его глазах тут же вызывала у неё боль. Ей было страшно. И зачем, – думала она, – ей сдался этот портрет? Она решила, что как только вернётся в номер, тут же избавится от него.

– Милый, мы ещё долго будем безмолвствовать? Ты на меня рассержен, я знаю, хотя, по правде говоря, не совсем понимаю, что случилось. Я – дура, наверное. Прости меня, миленький, мне очень плохо, когда я вижу тебя таким, – Кей дотронулась до его руки, он крепко сжал ее. Этот жест намного больше, чем слова, говорил, что он не злится на неё. Марк мягко посмотрел на свою спутницу, и добавил:

– Кей, ты для меня – все… Я боюсь потерять тебя, это для меня равносильно потере смысла жизни… Ты знаешь… В этом портрете я увидел какую-то угрозу. Прости, но я сейчас не могу тебе этого сказать. Я скажу потом. Мне нужно подумать, – он мягко улыбнулся, и еще сильнее сжал ее холодную ладонь.

– Ты знаешь, что пока ты будешь думать, я буду сходить с ума. Не боишься найти меня сумасшедшей где-нибудь на Елисейских полях, в царстве вечной весны?

– Кей, милая, потерпи, – он отпустил ее руку, и потянулся к пачке «Pall Mall». Его взгляд зацепился за эмблему сигарет, на которой поместилась известная фраза Сенеки: «Per aspera ad astra». Это выражение будто натолкнуло его на мысль, которую он никак не мог схватить, и Марк напрасно пытался сосредоточиться, чтобы поймать ее хвост.

Кей мучилась его задумчивостью, она чувствовала бессилие, и слезы хрустальной крошкой застряли в ее горле. Она заставила себя встать из-за стола и, выдавив улыбку, дрожащим голосом произнесла:

– Я пойду наверх. Буду ждать тебя там.

Марк грустно кивнул и, чиркнув спичкой о ребро сломанного коробка, поджег край сигареты.

Чувствительность Кей всегда мешала ей спокойно дышать, Марк называл её «девочкой без кожи» и всегда удивлялся ее интуиции. У нее, казалось, никогда не было состояния покоя, в ее горячей душе всегда что-то происходило, она ежедневно трудилась над превращением меди повседневности в золото бытия. Кей как ртуть моментально реагировала на происходящее: любое происшествие, от пасмурного неба до отсутствия улыбки на лице Марка, сразу же отпечатывалось на её настроении. Иногда ей казалось, что в ней сидит какая-то странная память, которая ей не принадлежит, эта память безличная, чужая, она нанизывает хрупкие чувства в образы, которые, ворвавшись в сознание, беспокоят его и выбрасывают Кей из равновесия. Ей часто мнилось, что она всего лишь вместилище некой безумной речи предшествующих поколений, речи еле связной, полупьяной и туманной, но эта речь постоянно что-то нашептывает ей, постоянно вмешивается в её жизнь и смывает своей волной очередной песочный замок. Есть ли ее Я на самом деле, или это только иллюзия, только марево, только затянувшийся сон?

Кей приложила электронный ключ и открыла дверь номера. Она скинула туфли, налила стакан воды и неожиданно для себя встретилась взглядом с портретом. Да, он на самом деле был на неё похож, мазки кисти отражали её характер, и, что еще страшнее, – ее сущность. У нее было чувство, будто это не она смотрит на портрет, а он – на нее. Кто из них оригинал? Да, она же собиралась его выбросить, она так и сделает. Кей взяла в руки холст, в этот момент в дверь постучали. Она обрадовалась, думая, что это Марк, но ей пришлось тут же разочароваться: плотно сложенная темнокожая девушка с забранными в пучок черными как тушь волосами произнесла с приклеенными улыбкой: – «Housekeeping».

Кей растерялась, но мгновение спустя вручила горничной картину, и на ломаном английском объяснила, что убирать не нужно.

Та удивлённо посмотрела на отданный ей предмет, но, не имея привычки расспрашивать, произнесла короткое «Buy» и двинулась дальше.

Кей бросилась на кровать и зарыдала. Зачем? Зачем это все? Почему он молчит? Почему не приходит? Ее мысли неслись в какую-то бездну, в которой все закручивалось и рассеивалось в немой вопрос. В её голове вдруг замелькали кадры из её прошлого, и она почувствовала себя ещё хуже.