Читать книгу Романолуние - Анна Кимова - Страница 9

Когда Виталий покинул кабинет, Роман вышел в приемную. Даши не было. В центре ее стола лежал конспект сегодняшних звонков. Список был составлен заметно суше, это просто бросалось в глаза. С девушкой явно что-то происходило, она не была похожа на себя.

Роман задумался. А ведь все факты собирались в единую картину: ее смелость, склонность к экстриму, сильный характер. Она вполне могла вести беспорядочную половую жизнь и подцепить заразу. К тому же Дарья не знала, что он обшарил ее вещи и видел запись о сегодняшнем обследовании. Но всё же что-то не давало Роману принять эту версию за основную. Может, ему не хотелось верить в ее правдивость? Нет, просто что-то не сходилось. Директор вспомнил ее взгляд. По спине снова пробежали мурашки.

Позже вечером он налил себе выпить. Нужно было еще раз всё обдумать. Роман не хотел видеть жену, и поэтому не поехал домой, а навестил свою квартиру на Фрунзенской набережной. Сегодня ему надо было побыть в одиночестве.

Он и сам не заметил, как азарт последних дней захлестнул его настолько, что ему стало более нестерпимо ждать. Он не хотел больше тратить ни минуты своей жизни на поиск информации о Даше. Ему нужно было узнать всё. Прямо сейчас. Узнать, чтобы понять. Что он не ошибся.

Роман был готов к чему угодно, только не к тому, как всё повернулось. Он ожидал, что Дарья начнет сопротивляться, или что, наоборот, сама на него набросится. Что станет с ним играть – погладит по щеке или полезет в брюки. С таким же наглым и самоуверенным видом, с каким всё время с ним разговаривала. Но более всего он ожидал, что его поведение станет для Даши в ее сегодняшнем состоянии неожиданностью и вызовет непонимание, обиду, возможно, даже слезы. Девушка явно была отчего-то не в себе, да что уж там, она была расстроена. И Роман хотел вывести ее на сильные эмоции, вытрясти до последней пылинки искренности, узнать всё, что ему было нужно и сделать это как можно быстрее. А ведь самый эффективный способ – это стресс. Вероятности того, что это будет одноразовый секс он не допускал сразу. Даша сумела влезть к нему в голову, а в таких случаях секс только подливает масла в огонь, а не приносит разрядки. Если только он вдруг не ведет к сильному разочарованию, но в случае с Дашей Роман не предполагал такого исхода. Поэтому он собирался покопаться в девушке поглубже, чем просто трахнуть. Но сейчас ему было всё равно, что при этом Даша подумала бы о нем. Нет таких действий, которые потом нельзя нейтрализовать другими действиями, тем более если речь шла о Романе Чернышеве, мужчине с огромным опытом и диапазоном возможностей.

Но эта немая оторопь, которая овладела ею, охладила его пыл. Бездвижные руки, не пытавшиеся принимать в происходящем какого бы то ни было участия, его просто обескураживали. Сначала Роман даже потерялся. Неужели он всё же ошибся? Неужто вся ее дерзость – это напускное, а внутри скрывается холодность и безразличие? Ведь допустить, что Даша не дает отпор потому, что просто сдалась на милость победителя, Роман не мог. Это точно было не про нее.

Но когда девушка открыла глаза, и он увидел ее взгляд, всё сразу встало на свои места. Будто Даша лишь брала паузу на обдумывание, а стоило осмыслить, как решение было принято. Нет. Она не сдалась ему на милость. И никогда не сдастся. Угловатые льдинки возле самых зрачков заострились тонкими стальными иглами. Роман кожей почувствовал, что еще немного, и, взорвавшись, этот лед разлетится на осколки, прошивая его тело насквозь. Но она не сопротивлялась. Весь огонь, заключенный в теле напротив, выходил наружу только через взгляд, и Даша не предпринимала никаких попыток прекратить то, что происходило, или хотя бы стать одним из действующих лиц в сцене, которая разворачивалась. А еще она молчала, и молчание это настолько бесило Романа, что от этого его влечение становилось просто неуправляемым. Да, он сразу решил, что доведет свое дело до конца уже сегодня, но всё же теперь сомневался в том, стоило ли. Не может же он заниматься сексом за двоих? Нет, он к такому не привык. Его жертва должна непременно участвовать в процессе, причем не важно в какой роли – защиты или нападения. Даже активное несогласие – это действие, которое, кстати, часто заводит не меньше активного согласия. Тем более, что в большинстве своем для женщины это всегда лишь очередная роль, и многие играют ее намеренно, зная, что она приносит хорошие дивиденды. У Романа не было привычки ни с того, ни с сего набрасываться на незнакомых женщин. Если он и имел какие-то притязания, значит, был спровоцирован, а если кто-то кого-то провоцирует, значит, и сам хочет. Это неоспоримая истина. Если радио посылает сигнал в космос, значит, оно включено́ в розетку. Женщина, обесточенная от сексуальной сети, никаких сигналов в пространство не генерирует.

Поэтому Роман был убежден в том, что какую бы грубую сцену он не учинил, это кардинальным образом не изменит настроек их с Дашей отношений: она сама с первой минуты общения их задала, и теперь всё развивалось по проложенной ею же самой траектории. В какой-то момент Роман тоже должен был включиться в процесс, Даша не могла этого не понимать. Она не была наивна, в этом директор спецотдела не сомневался. За свою бурную жизнь он и на наивность насмотрелся, так что знал ее в лицо. Просто Роман Чернышев был сделан не из того теста, из которого обычно готовится выпечка. Он не собирался месяцами ходить за своей секретаршей, строя из себя дже́нтльмена или романтика, чтобы потом, насытившись этим по горло, однажды взять свое. В такие игры он играл только на заре туманной юности, и они всегда заканчивались тем самым разочарованием: либо объект оказывался не столь заслуженным, либо субъект перегорал. Поэтому Роман давно привык брать то, что он хочет именно тогда, когда у него возникало желание, ведь этот момент столь неустойчив и скоротечен, что его еще нужно поймать. А на такие глупости у него как раз никогда не бывало времени.

Но едва директор спецотдела прикоснулся к Даше, как что-то пошло не по плану. Да, Роман не ошибся, девушка генерировала те самые сигналы, но при этом он чувствовал, что эту сцену нужно было сворачивать. Он и сам себе толком не мог объяснить почему, но просто шкурой ощущал, что сейчас ему так действовать было не надо. Взгляд Дарьи пробирал до желудка, Роман не припоминал, чтобы с ним когда-то раньше такое происходило. Но ее по-животному раскрытый рот, нарушенное дыхание и пересохшие губы так живо свидетельствовали об остром желании, что Роман не нашел в себе сил, чтобы остановиться. Он даже забыл о том, где находится, расцепил пальцы, и лишь со стороны наблюдал за тем, как его стало быстро относить от берега, но он больше уже ничего не мог с собой поделать.

Когда девушка всё остановила, возможно, единственным способом, который мог бы сработать при таких обстоятельствах, Роман испытал что-то, похожее на шок. Сегодня он собирался применить шоковую терапию к Даше, что ж, не пожелай ближнему своему того, что этот ближний может тут же, не отходя от раздачи, проделать с тобой самим. Таких сильных эмоций он не помнил, когда испытывал даже на переговорах. В голове пронесся контрастный шквал, от горячего к холодному и обратно. Но всё же на самых задворках его сознания, что-то шевельнулось: Роман испытал подобие облегчения. А немного позже, когда эмоции отступили и ему удалось всё обдумать, он обрадовался, что Даша нашла выход и из такой ситуации. Он даже подивился ее смекалке! Девочка сработала за них обоих, пока его мозги паслись на лужайке под сенью известного органа.

Роман мало во что верил в жизни, но в гонорею он больше точно не верил. Нет, Дарья бы с самого начала вела себя по-другому, если бы была больна венерическим заболеванием. Скорее всего, она не подпустила бы его к своему телу, не стала бы так явно дерзить и провоцировать на действие. Нет, Даша была готова к сексу, никакие препятствия ее не удерживали, сейчас Роман был в этом убежден. Но она не хотела, чтобы это произошло. Получалось, что хотела и не хотела одновременно. И умудрилась-таки не допустить исхода, который фактически был предрешен.

При любых других раскладах Роман взял бы ее прямо там, в кабинете. Если бы стала отбиваться – только сильнее бы раззадорила, что привело бы к единственно возможному итогу. Если бы вырвалась и попробовала убежать, он бы поймал и закрылся с ней в кабинете. Роман, кстати, так и хотел: прерваться на время, закрыть дверь приемной на случай непредвиденных визитов или осложнений, а затем продолжить. В этот день он в такое время уже никого не ждал, но всё же незапланированно явился Виталий. От таких неожиданностей нельзя застраховаться, а заниматься сексом на глазах у подчиненных не входило в список пристрастий Романа Чернышева. Пусть это и не особо его трогало, но всё же он никогда не выставлял напоказ своих побед.

Но Роман настолько сильно вовлекся в процесс, что даже забыл об открытой двери. К тому же у него не возникло ни одной возможности, чтобы прерваться. Или просто голова от желания кружилась слишком сильно, чтобы он мог думать хоть о чем-то еще. Кстати, она опять разболелась, даже коньяк не помогал притупить это мерзкое гудение.

А дальше Роман планировал увести Дарью к себе. Вне зависимости от исхода и ее настроения. Он понимал, что девчонка строптивая, и с ней, возможно, пришлось бы повозиться, но всё же не сомневался в успехе. Какой именно метод сработал бы – это не важно, но методов в его распоряжении было предостаточно.

И вот теперь он сидел здесь один и постепенно напивался. Да уж, чудесное завершение вечера! Но и это было не самое неприятное. Роман не знал, что ему принесет завтрашний день: выйдет ли она на работу после случившегося? Он ставил на то, что выйдет. Но уверенности не было. От таких мыслей голова разболелась еще сильнее. Надо было что-то предпринять. Роман достал телефон, еще раз пробежался по фотографиям ее вещей, минуту обдумал возникшую идею, а затем набрал номер телефона.

– Привет. Ты можешь сейчас приехать ко мне? Я пришлю водителя. У меня к тебе важный разговор.

В трубке некоторое время молчали, а потом раздался женский голос:

– Это не может подождать до завтра?

– Нет. Ты мне сегодня нужна.

Снова пауза.

– Хорошо. Я приеду.

– Через полчаса жди водителя.

Роман не сомневался в том, что такая постановка вопроса не оставит ей выбора. Она всё еще надеется и решит, что нужна ему. Это было неверное толкование его слов, ведь он вкладывал в них совсем другой смысл, однако прекрасно понимал, как именно бывшая секретарша их расценит. Но Роману было необходимо выяснить прямо сегодня, сможет ли она быть ему полезной. Завтра может быть уже поздно. Если и это не сработает, он попробует предпринять что-то еще. Но всё же директор спецотдела не сильно верил в совпадения. Они, конечно, случаются время от времени, но с Дашей их набиралось слишком много. Нужно было проверить.

Он встретил Ларису тепло. Настолько, насколько на эту теплоту был способен. В ее глазах промелькнуло что-то от затравленного зверька. Нет, она держалась спокойно, старалась не выдать своего волнения, напустив на себя немного излишней при данных обстоятельствах решительности. Но зверек все же нет-нет да и вылезал наружу, показывал скуксившуюся мордочку, а потом заползал обратно в глубину ее черепной коробки. Роман почувствовал досаду. По всем канонам ему следовало испытывать к Ларисе жалость, но у него не выходило. Она не вызывала уважения. Тем не менее сейчас он нуждался в информации, поэтому постарался не выдать своего раздражения.

– Лариса, я сразу к делу. Будешь что-нибудь пить?

Она мотнула головой. Не будет.

– Моя ассистентка сломала руку.

В глазах Ларисы мелькнуло выражение непонимания, но Роману показалось, что в нем содержались и ноты надежды. Она сейчас размышляет, зачем он ей позвонил. И предположила, что он предложит вернуться и, возможно, даже будет убеждать ее это сделать. Как же она ошибается! Что ж, придется ее разочаровать.

– Мне прислали новую девушку. Подменную. На месяц. Из твоего института. У тебя же мать – заведующая кафедрой?

Лариса, кажется, начинала осознавать, к чему он клонил. По выражению угасающей надежды на ее лице Роман понял, что угодил прямо в яблочко.

– Мы оттуда всех кандидаток перебрали и, я так понимаю, твоя мать решила спросить у тебя. Это ты ее посоветовала, так?

– Я. А что, что-то случилось?

– Нет. Но девушка хорошо себя показала за эти дни. Особенно на фоне других. Я в первое время думал, что таких, как ты больше у меня не будет. Ты, конечно, от Бога личный помощник, Лариса. После твоего ухода хлебнул, что уж там. Жаль, у тебя только английский. Но эта девушка может со временем влиться. К тому же кандидаток лучше всё равно нет. Я хочу ее оставить. Поэтому мне нужна информация о ней. Ты же понимаешь, что я не могу держать возле себя непроверенного человека.

– И поэтому ты заставил меня приехать к тебе? В четверг? В пол-одиннадцатого ночи?

– Позже будет поздно. Со следующей недели начинается ад. К тому времени мне надо будет хотя бы в общих чертах понимать, какую информацию ей можно доверить. Прости, я знаю, что причинил тебе неудобство, но по-другому никак.

Она размышляла. Роман понял, что от обиды Лариса может закрыться в собственном коконе, и тогда он ничего из нее сегодня не вытянет. Конечно, завтра можно будет попробовать узнать что-то через ее мать, но та тоже может быть не в курсе. И он решил действовать в несвойственной для себя манере. Роман подошел к Ларисе ближе, пододвинул рюмку и плеснул ей немного коньяка. Посмотрел в глаза ласково, по крайней мере, постарался такой взгляд сымитировать. Ему становилось противно от самого себя, он никогда раньше не наступал на горло собственной песне, но сегодня всё было впервые. У него не осталось выбора.

– Лар, помоги, пожалуйста. Я так намучился после твоего ухода, а сейчас еще год закрывать надо. Без нормальной помощницы мне будет трудно.

Она сидела на высоком барном стуле, опустив глаза. Роману показалось, что она сейчас заплачет. Он подошел близко.

– Знаю, что я тебя сегодня побеспокоиться заставил…

Лариса порывисто вздохнула.

– Побеспокоиться! – она нервно усмехнулась и закатила голову, чтобы не дать пролиться слезам. Удерживать их больше не получалось. – Да уж, Рома, ты заставил меня побеспокоиться…

Роману происходящее было противно. На несколько секунд он закрыл глаза, но потом всё же уговорил себя ее поцеловать. Лариса дернулась, замерла, нервно обхватила его за шею, потом зарылась пальцами в волосы.

В голове его пронеслась сцена в кабинете. Роман был немного пьян, но явно недостаточно для того, чтобы алкоголь смог смазать поднимавшееся со дна чувство омерзения. Он не мог понять, к кому это испытывал, к женщине, которую сейчас целовал или к самому себе. Это было так странно и не похоже на него. Ведь Лариса всегда нравилась Роману, но сегодня она раздражала его даже сильнее, чем при последних встречах. Она снова обняла его за шею и уперлась лицом в грудь.

– Рома, я… Я так ужасно соскучилась по тебе. Ничего не могу с собой поделать. Не могу просто взять и стереть тебя из жизни. Не получается. Пять лет так просто не перечеркнуть.

Роман поднял взгляд к потолку и наморщил лоб. Наверное, ему всё это снится… Пока Лариса продолжала исповедоваться, он зажмурился и постарался выровнять дыхание. И, как назло, перед глазами тут же снова нарисовалась сцена в кабинете. Он даже отключился на несколько секунд. Она. Ее взгляд. Губы. И дыхание на коже. Горячее, с ног сбивающее. Он тихо простонал.

Резким движением Роман поднял любовницу на руки и отнес в спальню. Он был возбужден. Бросил ее на кровать, навалился сверху, стал стаскивать с себя штаны. Лариса пыталась его целовать, она, похоже, тоже была на взводе, но Роману не этого было нужно. Он взял ее рукой за подбородок, отвернул от себя и прохрипел:

– Не надо. Не делай ничего. Просто полежи спокойно.

Лариса замерла. Секунда, две, три, четыре, пять, шесть, семь. Она подняла руки и закрыла ими лицо. Роман будто увидел себя со стороны. Порыв закончился также стремительно, как и начался. Он перекатился и лег на спину.

Женщина тихо плакала. А ему хотелось завыть. Он сел на край кровати и сказал:

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Прости.

Директор поднялся и ушел в кухню…

Когда за его спиной послышался голос бывшей секретарши (или любовницы), впрочем, какая теперь разница… просто бывшей, Роман уже прилично принял на грудь.

– Ты в нее влюбился?

Он обернулся, и посмотрел на Ларису из-под сдвинутых бровей.

– В эту девочку. Да, Рома?

Роман продолжал смотреть с тем же выражением. Лара стояла в кухонном проходе.

– Впрочем, это не так уж и удивительно. В нее многие влюбляются. Только я и подумать не могла, что она и до тебя доберётся. Ты же скала.

Роман молчал. Лариса грустно рассмеялась.

– И я понимаю, что ты не виноват в том, что тебе безразличны мои чувства. Ты просто такой. Я ведь всегда это знала. Знала, на что шла. И в этом ты тоже не виноват. Никогда не держал. Сама такой путь выбрала, сама и виновата. Но я так больше не могу. Поэтому давай так: я расскажу тебе всё, что ты хочешь. В обмен на то, что ты дашь мне слово никогда мне больше не звонить.

– Прости меня.

Она заплакала. Роман подошел и положил руку ей на плечо. Лариса отшатнулась.

– Нет. Не трогай меня. Пожалуйста.

Он отступил на шаг.

– Прости. И спасибо тебе. Даю слово.

Роман подлил коньяка в ее рюмку. Лариса залпом осушила ее и села на прежнее место.

– Только можно сначала один вопрос?

Она кивнула.

– С чего ты взяла, что я в нее влюбился?

Лара усмехнулась:

– Рома, я больше пяти лет тебя знаю.

Наступила пауза. Она пояснила:

– Ты же и сам мог узнать всё, что тебе нужно. Стоило только задание дать, и уже к концу недели на твоем столе лежал бы полный отчет. Но ты не хочешь светить свой интерес. Одно только это уже говорит о многом. И тебе нужно мнение со стороны. Того, кто ее знает. И я понимаю, почему. Потому что знаю ее. Не настолько, как тебе бы того хотелось, но всё же.

Они снова помолчали.

– И еще… Ты не был таким. Как сегодня. Никогда не был. Ты не вызываешь к себе женщину, которую не хочешь, не пытаешься произвести на нее впечатление и уж точно не спишь с ней ради того, чтобы что-то о ком-то узнать. Представляешь, а я ведь даже в какой-то момент тебе поверила. Именно потому, что это на тебя совсем не похоже. Решила, ты, и правда, что-то ко мне чувствуешь. Но всё это было ради нее. Ведь так, Рома?

Он кивнул.

– И после этого ты спрашиваешь, с чего я решила, что ты влюбился? Да ты в нее по уши, Рома! Примерно так же, как я в тебя…

Роман развернулся, подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Лара сказала:

– Даша дочь моей лучшей подруги.

Он вернулся к столу и сел напротив. Лариса стала рассказывать:

– Женя рано ее родила. Лет в девятнадцать. Она чемпионкой была. По прыжкам на батуте. Но травма из спорта уйти заставила. Игорь всю дорогу за ней ходил. Перспективный был, зарабатывал хорошо, она и выскочила замуж без любви. Красивая она, Женька, видная девка всегда была, мужиков вилось – тьма. Да вот только Игорь оказался самым настойчивым. Всех разогнал. И зря. Брак у них несчастливый вышел. Думаю, он и сам не рад. Налей мне еще коньяка.

Роман поднял бутылку и налил побольше.

– Мы с Женькой с детства были неразлейвода. За одной партой сидели. Разные такие, а сдружились. Я – серьезная, правильная, а она – как стрекоза: яркая, веселая, легкомысленная. Всегда с улыбкой по жизни и на любые трудности – ноль внимания. В общем, Даша появилась почти сразу, без особых размышлений, как всегда и всё у Жени. Но ребенком она несильно занималась, у нее в рекламе стали хорошо дела складываться, и девочка бесхозная росла. Игорь тогда еще был главным добытчиком в семье и много работал. Дашу отдали в ту же спортшколу. Как чуть подросла, так там в основном и пропадала. Я в то время уже учебу закончила и сразу в работу сильно погрузилась. Поэтому мы с Женей стали мало общаться. Так что о Даше я тебе многого рассказать не смогу. Но кое-что знаю. Подлей еще.

Роман подлил. Лара выпила залпом и поморщилась.

– Даша с характером росла. У родителей не клеилось совсем, и она так протестовала. В спорт уходила с головой. Ее тренер ей больше как мать была, чем Женька. Та мне как-то жаловалась. Девочка она была высокая, худая, несуразная, в общем, совсем не для акробатики. Там больше все сбитые, плотные. Но Даша характером брала. Безбашенностью, что ли. И силой воли. Думали, чемпионкой станет, как мать. Но вышло иначе. Плановое обследование показало, что у нее ранний артрит и еще какая-то костная болезнь. Не помню точно, там название какое-то… дис…что-то там. В общем, Рома, хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю. Стоило к тебе на работу устроиться, со всем миром связь потеряла.

– А как получилось, что ты ее ко мне прислала?

– Так и получилось. Я же на тебя уже полгода не работаю. Хоть какие-то проблески жизни появляться стали. Мы с Женькой до сир пор поблизости друг от друга живем, она, как деньги накопила, квартиру рядом купила в новом доме. В магазине случайно встретились, разговорились. На обед ее пригласила. Там она мне о своей жизни и рассказала. С Игорем они развелись почти сразу, как только Женька стала нормально зарабатывать. Хотела и Дашу к себе забрать, но не тут-то было! Та ей как дай, да и выдай, что Женя не мать, а предательница, никогда ее не любила и всё в этом духе, и что она останется с отцом. Игорь квартиру Женьке оставил, а сам с Дашей переехал в соседний район, поближе к спортшколе.

Рассказала еще, что живут они скромно. Игорь после переезда стал работать на дому, чтобы больше времени проводить с ребенком. А потом и болезнь эта. На лечение денег стало много уходить. Но от Женьки они ничего не принимали. А та снова замуж выскочила, так что не особо по этому поводу переживала. Как всегда, в своем амплуа! Но похвасталась, что Дашка у нее улетная девчонка выросла, сама в институт какой-то топовый поступила, полиглотом стала, а потом и вообще во Францию уехала, потому что работу там нашла. Но спустя несколько лет обратно вернулась. Не захотела из страны надолго уезжать, всегда была патриоткой, а уж когда спецоперация началась, вообще сомнений не осталось. Так и обмолвилась, что ребенок у нее теперь без работы, в двадцать пять лет живет с отцом и вообще сильно не шикует, и это при знании четырех языков. Какая, сказала, несправедливая жизнь. Ну я у нее телефон Даши и попросила. Сказала, что матери на кафедру передам, вдруг кто-то работу ей предложит.

Лариса закончила. Они долго смотрели друг на друга.

– Ладно, Рома, я пойду. Моя миссия выполнена, не буду больше отнимать у тебя время.

Роман взял ее за руку:

– Лара, останься, посиди. Давай уже напьемся вместе. Я не хочу, чтобы ты так уехала. Хочу, чтобы… мы нормально… расстались.

Они оба были пья́ны. Лариса сказала:

– Да, Чернышев, сильно же тебя пробрало… раз ты таким сентиментальным стал…

Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся пьяно.

– Всё-то ты понимаешь, Ларочка!

Они рассмеялись. Всё же алкоголь объединяет. Иногда.

– Спасибо тебе, Ларочка, ты такая хорошая! – он уронил голову на стол, и прижался щекой к ее ладони. – И как я без тебя буду?

– Я так поняла, что мне есть кому тебя передать.

Он поднял голову и вздохнул. Лара добавила:

– Только не надо с ней так, как ты привык, Рома. Если по-другому не можешь, просто оставь ее. Я тебя как близкого человека прошу. Ей и так нелегко пришлось. Не ломай ей жизнь.

Роман посерьезнел:

– Не могу оставить, Лара. Теперь уже не получится.

– А ты смоги! – Она сделала паузу. – Ты же бульдозер, Чернышев! Переедешь и даже не почувствуешь, – Лара снова помолчала. – Она не из наших. Мне не хотелось бы, чтобы вы всем цехом ее в вашу мясорубку закинули. Жалко.

– А вот это я тебе обещаю. Всем цехом не будем. Я к ней никого другого на пушечный выстрел не подпущу.